ГЛАВА 46
– Не могу поверить, что четыре дня уже пролетели. Никогда еще время не проходило так быстро, – пожаловалась Маргарет.
Все трое стояли у выхода «Трансуорлд Эр Лайнз». Только сейчас объявили о том, что заканчивается посадка на рейс, которым близнецы собирались лететь в Нью-Йорк, и затягивать прощанье уже было невозможно.
Уилс, с искаженным от горя лицом, крепко сжимал руку Челси.
– Ты должна встречать Рождество с нами в Англии. Ты обещала. Мы все расскажем родителям и объявим о помолвке, – настойчиво повторял он.
Челси пыталась улыбнуться, но уголки рта нервно подергивались. Эти четыре дня были счастливейшими в ее жизни, и, хотя они с Уилсом решили обвенчаться в Лондоне в июне следующего года, сразу после того, как он окончит университет, тоска, охватившая ее, казалась терзающе-жгучей. Она не хотела расставаться с Уилсом.
– Я приеду, обещаю, – прошептала она, но тут же добавила: – Если смогу.
Неожиданно отбросив суховатую сдержанность, с которой обычно вел себя на людях, Уилс рванул ее к себе и крепко обнял.
– Не знаю, как смогу жить без тебя? Челси! Я буду считать каждый день, каждую минуту, каждый час до нашей встречи, – прошептал он.
Но в этот момент появился контролер.
– Мы закрываем выход, – добродушно сообщил он. – Если не сядете сейчас, придется ждать следующего рейса.
Уилс неохотно отпустил Челси. Маргарет потянула его за рукав.
– Пойдем, Уилс. Позвонишь из Нью-Йорка. Там у нас двухчасовая остановка. До свиданья, Челси. Спасибо за все. Обожаю Лос-Анджелес, каждое шоссе и каждую пальму. Жаль, что нам нельзя поменяться местами. Я пошлю письмо твоей маме и бабушке, поблагодарю за прием. Прощай!
Челси и Уилс не сказали друг другу ни слова, но взгляды говорили больше любых клятв… И внезапно Челси снова оказалась в одиночестве, еще более грустном, чем когда-либо, ведь теперь она знала, что это такое – любить и быть любимой.
Челси, стоя у окна, наблюдала, как самолет катится по взлетной дорожке, и, когда он исчез из виду, не двинулась, пока не увидела, как лайнер взмыл в небо. Только тогда, медленно, словно старуха, волоча налитые свинцом ноги, девушка побрела по длинному, выложенному кафелем коридору, охваченная ужасным предчувствием того, что все кончено, предчувствием, которое была не в силах побороть.
Водитель с лимузином уже ждал у входа; Челси забралась на заднее сиденье и закрыла глаза, только сейчас осознав, как невероятно устала. Четыре дня прогулок по городу и четыре ночи безоглядной любви наконец возымели свое действие – Челси совершенно измоталась, и, может, это объясняло захлестнувшую ее тревогу.
– Прикажете доставить вас домой, мэм? – спросил водитель, но у Челси не было времени отдыхать.
Теперь, когда Эшфорды уехали, нужно скорее приниматься за работу.
– Нет. Остановите на бульваре Уэствуд, в Виллидж, и больше вы мне не понадобитесь.
Порывшись в сумочке, она обнаружила всего двадцать долларов. Слишком мало для чаевых.
Девушка вышла из машины, протянула деньги водителю.
– Вы меня очень выручили, но, боюсь, это все, что у меня есть. Я попрошу бабушку добавить десять процентов к счету, хорошо?
– Нет проблем! Был рад услужить, мэм! И кроме того, с удовольствием прошелся по Диснейленду! Спасибо, что заплатили за меня, а не заставили ждать на стоянке!
Придя в мастерскую, Челси застала Джейка за работой.
– Привет! Ну как прошла встреча друзей? – широко улыбнулся он, радуясь, что видит ее.
– Потрясно, шикарно, утомительно!
Челси намеревалась рассказать Джейку о том, что собирается выйти замуж и жить в Англии, но все случилось так быстро и было слишком личным и дорогим, чтобы делиться с кем-то еще.
– Ну что ж, счастлив, что ты вернулась! Работы навалом, а мне обязательно нужно к зубному. Пью аспирин, только все без толку.
Челси неожиданно сообразила, что еще не рассказала ему о походе в «Тенейджерс».
– Джейк, прости, что так получилось, но я не смогу работать недели три-четыре…, – пробормотала она.
…Закончив рассказ, Челси вынула из сейфа, где держала свои изделия, маленькую шкатулку и показала Джейку браслеты с жемчугом.
Тот восхищенно покачал головой.
– Убиться можно, какая красота! Если «Тенейджерс» дадут от ворот поворот, не сдавайся! Есть Тиффани, Картье… Где-нибудь обязательно признают тебя и купят работы.
Что-то в его словах отозвалось тревогой в душе Челси:
– Нет, Джейк. Не такого я хочу, и поняла это только сейчас. Скажи, купил бы ты картину, не зная, кто ее написал?
– Что-то не пойму, о чем ты толкуешь.
– Послушай, ведь главное в ювелирном изделии не цена золота и камней, не просто сознание того, что это ценный металл или бриллианты. Красивое украшение – это произведение искусства. Почему покупатель не должен знать, кто его создал? Неужели достаточно лишь магазинного ярлыка с названием фирмы?
– Д-да… Я целиком с тобой согласен. Но, детка, ты слишком высоко замахиваешься. Не могу представить, как это большие фирмы прославляют работу и репутацию какого-то одного дизайнера. Кому охота делиться властью? Кроме того, ты совсем девчонка, и твой опыт работы в жалкой крошечной мастерской дерьма не стоит, извини за выражение!
– Тогда что мне терять, Джейк? Если украшения достаточно хороши, я всегда могу их продать, так ведь? Это тебе не кусок холста, ничего не стоящий, если не раскрашен как следует! – объявила Челси, довольная тем, что так хорошо сумела изложить собственные мысли.
– Ну что ж, попытайся! Только когда будешь у «Тиффани» пить шампанское и принимать поздравления, вспомни обо мне, хорошо? Скажи всем, что именно я вдохновил второго Фаберже «на подвиги»!
Челси вскочила, обняла Джейка и поцеловала в щеку.
– Ты мой лучший друг, Джейк. Я тебя люблю.
– Эй, эй, никакого секса в мастерской, пожалуйста! Как-никак я женатый человек, – объявил довольный Джейк.
Челси работала допоздна. Перед тем, как отправиться к дантисту, Джейк купил гамбургеры и кока-колу. Девушка закончила эскизы еще двух вариантов браслета с жемчугом и составила список материалов, которые могут понадобиться для работы.
Поскольку свою машину Челси оставила дома, пришлось вызвать такси, и только потом сообразила, что денег у нее нет. Бабушку будить не хотелось, и пришлось занять деньги у Каталины.
Слишком измученная, чтобы принять душ или хотя бы умыться, Челси почистила зубы, натянула ночную сорочку и рухнула на постель. Только выключив свет, впервые за восемь часов она вспомнила об Уилсе. Как странно, ужасно странно! Четыре дня она была одержима только им, но с той минуты, как начала работать, Уилс почти исчез из ее мыслей. Усталость медленно сковывала тело; руки и ноги наливались тяжестью. Челси давно уже провалилась бы в сон, если бы не тоскливая тревога, вновь заползшая в душу. Почему любовь отнимает радость, а работа приносит столько счастья?! Наконец, она поддалась всесильным чарам Морфея, изгнавшего мысли о золоте и алмазах и возвратившего Челси в объятия возлюбленного.
