ГЛАВА 4

Фрэнк перевернулся на бок и взглянул на часы. Боже милостивый, почти девять! Привыкший вставать рано, он откинул одеяло и выскользнул из постели, кляня себя за то, что потратил зря лучшую часть утра. Становится таким же лежебокой, как жена!

Подойдя к окну, Фрэнк дернул за шнур, и шторы с шумом раздвинулись.

– Доброе утро, соня! – весело приветствовал он. Фрэнку нужно было отдать должное – с утра он всегда отличался дружелюбием и хорошим настроением.

– Вставай и сияй! Пора! Ну же, крошка! Хоть раз позавтракай со мной.

Банни, застонав, отвернулась.

– Не хочу вставать! Я слишком устала, и, кроме того, если поем, меня опять вырвет!

Фрэнк, красивый, мускулистый, обнаженный растянулся рядом с женой и обнял ее.

– Не упрямься, дорогая! Перестань все время думать о том, как тебя тошнит! Попытайся убедить себя, что все прекрасно, и, может, почувствуешь себя хорошо. Ну как?

Бормоча нежные слова, он зарылся в копну волос, скрывающих ее лицо, пытаясь найти хоть кусочек обнаженной плоти, чтобы поцеловать его, но Банни вновь отвернулась.

– Хоть бы подождал, пока проснусь! – сердито пробормотала она в подушку.

– Солнышко, если я уйду, ты снова уснешь, сама ведь знаешь, что уснешь! Ну, дорогая, не злись, соглашайся! Мы уже сто лет не завтракали вместе, и я хочу взглянуть на твое прелестное личико и поговорить с кем-нибудь кроме Хью. Конечно, – и он сойдет… Совсем не плох – как дворецкий конечно, – но солнце отражается от его блестящей башки и слепит мне глаза, так что пойдем! – пошутил он, легкими прикосновениями пальцев гладя ее по спине.

Банни наконец проснулась; жар его тела и дразнящие ласки рук Фрэнка начали возбуждать ее. Она повернула лицо к мужу, приблизила губы к его рту, не целуя, а лишь дотрагиваясь, и прошептала:

– Я хочу на завтрак кое-что другое…

– Я тоже, бэби, но доктор сказал…

– Пошел он, твой доктор, – пробормотала Банни, поднимая ногу и кладя ее на Фрэнка.

– Хочу, чтобы ты вошел в меня!

Против такого приглашения не смог бы устоять ни один нормальный молодой мужчина, и скоро их тела сплелись в страстном объятии, которому, увы, не суждено было привести молодую пару к вершинам блаженства…

– Что здесь происходит, черт побери? – раздался громовой голос.

Испуганные супруги подняли головы, по-прежнему цепляясь друг за друга. В дверях стояла Леверн.

– Иисусе! – завопил Фрэнк. – Убирайтесь отсюда к дьяволу!

– Ни за что, пока вы не оставите в покое мою дочь! – рявкнула Леверн.

Руки женщины дрожали от негодования, так что посуда на серебряном подносе, который она держала, начала позвякивать.

– Доктор Шеферд запретил половые сношения, – продолжала она вне себя от ярости, – по крайней мере до начала четвертого месяца, то есть до следующей недели. Так что немедленно прекратите это!

– Какое право вы имеете врываться в нашу комнату, не постучав? – спросил Фрэнк, отодвигаясь от жены, чувствуя, как из-за непрошенного вторжения мгновенно увяла страсть, и поспешно натянул простыню на себя и Банни.

– Я стучала, но никто не ответил, поэтому и вошла. И вообще, что вы делаете здесь в такой час? Вы уже давно должны быть на теннисном корте! – оборонялась Леверн, не отступая, однако, ни на дюйм.

Оба противника настолько увлеклись словесной дуэлью, что не обращали внимания на Банни, которая, немного опомнившись от потрясения, так расстроилась, что зарыдала в голос. Фрэнк попытался обнять жену, утешить, но та, едва не в истерике, отвернулась от него, ничего не желая слушать. Наконец Фрэнку пришлось сдаться. Дотянувшись до халата, он кое-как оделся и встал. Тем временем Леверн, опустив поднос на стол, стоявший в нише окна-«фонаря», подошла к постели.

– Тише, тише, дорогая, все будет хорошо! Фрэнк повернулся к теще:

– К тому времени, как я вернусь из ванной, Леверн, чтобы вашего духу здесь не было, понятно?

– Не вам приказывать, что мне делать, понятно? – передразнила она.

Фрэнк в бешенстве устремился в ванную, с силой хлопнув дверью, но, когда, двадцать минут спустя, вновь появился в спальне, к его удивлению, комната оказалась пустой. Ни Леверн, ни Банни.

Он быстро натянул теннисные брюки и майку, накинул на плечи белый свитер крупной вязки и спустился вниз. В столовой никого не было, но Хью появился почти мгновенно.

– Яичницу-болтунью, как всегда, сэр?

– Где миссис Хантер? – спросил Фрэнк.

– Мисс Банни, по-моему, в комнате матери, – бесстрастно ответил дворецкий, и у Фрэнка появилось отчетливое ощущение, что Хью знает о случившемся скандале.

– Я не буду завтракать. Пообедаю пораньше в клубе. Передайте моей жене, что вернусь к трем.

Обозленный Фрэнк сел в машину, остро сознавая собственное бессилие. Какую ошибку он совершил, согласившись жить с тещей, хотя Леверн утверждала, что дом принадлежит не ей, а Банни! Собственно говоря, у Фрэнка не было иного выбора – предстоял еще год учебы в колледже, а потом поступление на юридический факультет, и, поскольку отец отказался увеличить месячное содержание, пришлось согласиться на просьбу Банни, уверявшей, что не может жить без матери. Ну что ж, он пытался, но ничего не вышло. Остается только просить родителей занять денег, чтобы купить собственную квартиру. Фрэнк понял, что семейной жизни скоро придет конец, если они не избавятся от этой ведьмы – ее мамочки.

Позже, когда Фрэнк вернулся домой, Хью, встретив его на пороге, объявил:

– Мисс Леверн ждет вас в библиотеке, сэр.

– Пусть ждет! – отрезал Фрэнк.

Его родители с пониманием отнеслись к проблемам сына и обещали всяческую финансовую поддержку с тем, чтобы у него был собственный семейный очаг.

– Где моя жена? – спросил Фрэнк, не глядя на дворецкого. Хью заколебался.

– Так где же? – раздраженно переспросил Фрэнк.

– По-моему, она в своей комнате, сэр, но…

Фрэнк протиснулся мимо Хью, вбежал по ступенькам и уже хотел распахнуть дверь, как увидел новую сверкающую замочную скважину. Какого дьявола тут происходит? Он повернул ручку, но дверь не поддалась. Заперта!

– Банни! – позвал он и начал стучать. – Открой! У меня потрясающая новость!

Последовала короткая пауза, потом замок щелкнул, и на пороге появилась Банни, по-прежнему в ночной сорочке.

– Господи, неужели ты так и не вставала? – удивился Фрэнк.

– Мама вызвала доктора Шеферда, чтобы тот меня осмотрел. Все в порядке, но она настояла, чтобы я провела остаток дня в постели, на всякий случай.

Подойдя к шезлонгу, она осторожно уселась и натянула на себя мохеровый плед.

– На случай чего? – раздраженно осведомился муж. Нижняя губка Банни выпятилась, как всегда перед тем, как ее владелица разражалась очередным приступом рыданий.

– Ты знаешь… Мама боялась, что ты мне что-нибудь повредил сегодня утром.

Фрэнк сел рядом и сжал руки жены.

– Но ведь ничего не случилось, дорогая, правда? Банни кивнула, но глаза были по-прежнему полны слез, и Фрэнк поспешил обрадовать ее.

– Вот и прекрасно! А у меня тоже хорошие новости. Я говорил с мамой и папой, и они согласились помочь нам устроиться в собственном гнездышке. Ну разве не здорово? Я заехал к торговцу недвижимостью, и он сказал, что на Роксбери имеется потрясающая квартирка, лучше не бывает! Я сказал, что привезу тебя завтра ее посмотреть и, если понравится, мы подпишем арендный договор. Что скажешь?

Банни изумленно взглянула на мужа, забыв о слезах.

– О чем это ты? – тревожно спросила она.

– Родная, я говорю о нас, о нашем браке. Нужно хотя бы на время разъехаться с твоей матерью, неужели не видишь?

– Но это мой дом. Зачем уезжать из этого прекрасного места, чтобы поселиться в какой-то жалкой дыре?

До Фрэнка дошло, что Банни абсолютно глуха к его переживаниям.

– Это не совсем твой дом, дорогая, – терпеливо объяснил он. – Может, твоя подпись и стоит на купчей, но хозяйка здесь – Леверн. Она всем заправляет, и я больше не могу жить под ее властью. Ты сама должна все понять, особенно после этой ужасной утренней сцены!

Но никакие мольбы Фрэнка не сумели затронуть сердце Банни. С таким же успехом он мог бы говорить со стенкой – жена ничего не собиралась менять в своей жизни, но, не желая сердить мужа, пустила в ход все свое обаяние:

– Фрэнк, милый, то, что произошло утром, просто неприятная случайность. Мама извинилась передо мной и пообещала, что больше этого не повторится. Никогда. Она даже велела поставить новый замок на дверь, чтобы к нам никто не смог войти без позволения. Неужели не заметил?

– Заметил, конечно, но это не меняет того факта, что мы должны жить своей жизнью.

– Дорогой, – тихо прошептала Банни, прижавшись к мужу, – твои занятия начинаются со следующей недели, а с понедельника у меня примерка костюмов и пробы грима. На студии специально переделали график съемок, чтобы закончить все сцены с моим участием прежде, чем меня окончательно разнесет. Мы оба будем слишком заняты, чтобы тратить время на эту квартиру. – И, крепко поцеловав мужа, добавила: – Кроме того, мы с мамой что-то вроде команды. Не уверена, что смогла бы работать, не заботься она о всяких делах и мелочах. Пожалуйста, будь с ней немного терпеливее, хорошо? Ради меня!

Фрэнк беспомощно глядел на красавицу-жену, думая о том, что Леверн снова победила. Он не только не мог противиться ласковым мольбам Банни, но и сама мысль о том, что она может вести хозяйство, неожиданно показалась нелепой. Он женился на звезде и никогда не сможет превратить ее в домашнюю хозяйку, даже если бы хотел. И они вновь оказались в объятиях друг друга; помня о том, что их уединение охраняет новый замок, жена вскоре уже просила его продолжить начатое утром…

Позже, прижимая к себе мягкое душистое тело Банни, Фрэнк утешал себя, что, если от Леверн и зависит карьера Банни, уж такой любви она явно не сможет дать дочери!