Ровена Кип извивалась в родовых схватках. Она рожала несколько раз, но никогда еще процесс не был столь медленным и мучительным. Схватки начались два дня назад, и теперь, к вечеру тридцатого ноября, она чувствовала, что страдания должны были вот-вот кончиться… вместе с ее жизнью. Отец Ансельм, благослови его. Боже, все эти долгие часы не отходил от роженицы. Она уже исповедовалась, получила отпущение грехов и жалела только о том, что не доживет до встречи с дочерью, не скажет о своей любви, не вымолит прощения и не увидит, как растет малыш… если он, конечно, не родится мертвым.

Арабелла… ее любимая дочь. Как обозлился Джаспер, когда узнал, что девушка жива и замужем за графом Данмором. Говорили, что шотландец похитил невесту сэра Кина только затем, чтобы заменить его нареченную, убитую сэром Джаспером. Ровена уже не удивлялась ничему, никаким слухам о муже. Она хотела только передать весточку Арабелле, но сэр Джаспер запретил священнику писать девушке, напыщенно заявив, что шотландцы — враги Англии и девчонка сама выбрала свой путь, а если и жалеет об этом, то так ей и надо. В Грейфере о ней никто не вспомнит. Ровену поражало, что сэр Джаспер мог так легко забыть о том, что бедняжка Арабелла оказалась в Шотландии не по своей вине.

Теперь же, чувствуя, что жизнь утекает из нее по капле вместе с каждой схваткой, Ровена поняла, что не может уйти, не предупредив Арабеллу об опасности, грозящей со стороны сэра Джаспера. Конечно, уже слишком поздно просить прощения у дочери.

— Скажите… Арабелле… — превозмогая боль, шептала Ровена. — Скажите… Арабелле… не доверять… Джасперу… он… дьявол! — выдохнула она, обессиленная, но счастливая крохотной победой.

— Леди, нет ничего, что бы я смог утаить от законной наследницы Грейфера, — заверил священник. — И клянусь исполнить последнее желание умирающей, — строго заключил он, глядя на Элсбет и деревенскую повитуху.

Элсбет разразилась слезами и бросилась на колени у постели хозяйки.

— Клянусь, мадам, я буду верна вам до конца, — пообещала она.

Священник удовлетворенно кивнул. Повитуха, он знал, тоже сохранит молчание. Обитатели Грейфера не очень-то любили сэра Джаспера Кина, но были бессильны против него.

Молчание повитухи — своего рода вызов незаконному хозяину. Однако Элсбет — дело другое. Три месяца назад она родила здорового мальчика, отец которого отказался жениться на ней и дать имя ребенку. Элсбет впала в отчаяние — она твердо верила, что Сигер женится на ней, но горе быстро превратилось в ярость, когда служанка узнала, что у Сигера уже есть семья. Кроме этого, к унижению Элсбет, оказалось, что у него были дети и от других женщин, — он не оставлял своим вниманием многих доверчивых девушек в Грейфере. Но священник все же боялся, что, желая вернуть любовника, Элсбет может выдать тайну леди Ровены.

— Если предашь госпожу, женщина, — предупредил он Элсбет, — я откажу тебе в святом причастии и твоей семье тоже.

Помни, какой позор навлекла на тебя незаконная связь… на тебя и на твою несчастную госпожу, — закончил он, понизив голос.

— Ребенок! — угрюмо воскликнула повитуха.

Раздался слабый писк, священник, перекрестившись, возблагодарил Бога.

— Красивый мальчик, — продолжала повитуха, — но жить не будет, слишком истощен.

— Благодарение… Господу, — прошептала Ровена Кин, и все поняли, что она хотела сказать.

— Иди позови сэра Джаспера, — велел служанке отец Ансельм. — Ничего не объясняй, скажи только, что его жена родила сына!

Женщина кивнула и выбежала из спальни.

— Дайте… его… мне… — еле слышно попросила Ровена.

Повитуха вытерла новорожденного и, завернув его в свивальник, подала матери.

Ровена из последних сил прижала сына к груди, ее голубые добрые глаза наполнились слезами.

— Бедное… дитя…

Дверь со скрипом распахнулась — в комнату ворвался полупьяный Джаспер Кин.

— Где мой сын?! — громко воскликнул он. — Дайте мне мальчика!

Он, спотыкаясь, подошел к кровати. Ровена кивнула повитухе — та осторожно подняла малыша, положила на руки отцу.

Взглянув на сморщенное личико, Джаспер Кин, не давая себе труда понизить голос, спросил у священника:

— Он будет жить?

— Думаю, нет, милорд, — ответил отец Ансельм. — Его нужно немедленно окрестить.

Джаспер Кин кивнул.

— Назовите его Генри, — сказал он, отдавая ребенка Элсбет.

— Как, милорд?

Ровена из последних сил попыталась сесть и язвительно спросила, хотя сознавала, что жить осталось совсем немного:

— Не в честь короля Ричарда, которому вы обязаны своим состоянием? Где же ваша благодарность?

Сэр Джаспер с легким презрением взглянул на жену.

— Ты по-прежнему прекрасна, милая Ро, даже когда смерть витает у изголовья, — заметил он. — Нет, мальчика назовут Генри, пусть король убедится в моей преданности. А что до Ричарда, конечно, я обязан ему за Грейфер, но после того как пройдет срок траура по тебе и нашему Генри, милая Ро, я возьму другую жену, и имя Греев исчезнет из памяти обитателей Грейфера, как и имя Ричарда. Я намереваюсь основать династию и построить большую церковь на месте старой. Ты и наш сын будете когда-нибудь похоронены в этой церкви, в нашем семейном склепе. Первые из многих, — закончил он со смешком.

Ровена резко, коротко засмеялась.

— Ты окончишь свои дни… в одиночестве, Джаспер, — ответила она, вновь упав на подушки, — и… скорее, чем думаешь.

Глаза женщины закрылись, дыхание с трудом вырывалось из пересохшего горла.

Сэр Джаспер Кин, словно зачарованный, наблюдал агонию жены.

Перед лицом смерти Ровена словно обрела мужество и силы, Которых ей так недоставало при жизни. Она всегда была покорна и тиха… красивейшая из всех женщин, которыми обладал сэр Джаспер, страстная любовница в постели.

Джаспер признался себе, что ему будет не хватать Ровены, ! несмотря на то что она не смогла дать ему здорового сына.

Голубые глаза вновь открылись, и Джаспер Кин почувствовал, что кровь в жилах застыла, а волосы поднялись дыбом.

Ровена уставилась на мужа и зловеще произнесла:

— Ты никогда не завладеешь Грейфером, Джаспер.

Последовала долгая пауза.

— Ты проклят!

Это были последние слова несчастной.

Кин словно прирос к месту и не смог пошевелиться, пока священник не подошел и осторожно не закрыл невидящие глаза женщины.

В глубине комнаты жалобно заплакал младенец, и отец Ансельм сделал Элсбет знак отнести ребенка в семейную часовню.

— Вы пойдете, милорд? — спросил он сэра Джаспера.

Тот молча отрицательно покачал головой и, пробежав к выходу, помчался в зал, где продолжал напиваться до бесчувствия, пока Генри Кин доживал последние минуты своей короткой жизни.

Когда сэр Джаспер к полудню открыл заплывшие глаза и приподнял с подушки тяжелую голову, могила для его жены и ребенка была уже вырыта. В маленькой церкви Грейфера в гробу лежала Ровена, одетая в лучший наряд, пшеничные волосы были причесаны и заплетены в косу, на груди покоился мертвый младенец.

Обитатели Грейфера уже отдали последний долг хозяйке и с нетерпением ожидали прихода сэра Джаспера, чтобы похоронить несчастных. Когда наконец он появился в сопровождении капитана Сигера, солнце уже клонилось к закату — декабрьские дни коротки. Джаспер Кин мельком взглянул на женщину, которая так недавно была его женой, и сделал знак священнику начинать похоронный обряд.

В церкви было холодно, и служба не заняла много времени.

Джаспер задержался у могилы ровно столько, чтобы кинуть горсть земли на гроб жены и сына. Фитцуолтер зарыл могилу, закончив работу как раз в тот момент, когда последние красно-оранжевые лучи солнца угасли за западными холмами.

Ровену похоронили рядом с первым мужем. Генри Греем: те, кто ее хорошо знал, понимали, что именно этого она желала бы.

Зарыв могилу, Фитцуолтер вернулся в зал и застал сэра Джаспера Кина и Сигера, уже полупьяных, с двумя хорошенькими служанками. Они не заметили ни прихода, ни ухода капитана — тот, окинув взглядом непристойную сцену, презрительно улыбнулся и вышел. Вряд ли он понадобится сегодня сэру Джасперу.

Фитцуолтер был необыкновенно высоким человеком и казался еще выше, потому что был тощ, как скелет. Столь безобидная внешность обманывала тех, кто его не знал, потому что, несмотря на худобу, капитан был силен и ловок.

Длинное бледное лицо освещали пронзительные глаза; высокий лоб говорил об уме и сообразительности. Песочного цвета волосы были коротко острижены.

— Я буду у себя дома, — предупредил он стражников и, поспешно перейдя через еще не поднятый на ночь подвесной мост, спустился с холма к маленькому домику, пожалованному ему лордом Греем.

Из трубы поднимался серый дымок, видимый даже в сгущающихся сумерках. Из окна лился приветливый свет.

Фитцуолтер открыл входную дверь, нагнулся, чтобы не удариться о притолоку, и вошел в дом, где уже сидели за столом его жена Розамунда, сын Рауэн и четыре незамужние дочери.

Остальные три дочери были уже замужем и жили отдельно.

— Ты не нужен сегодня в крепости? — удивилась жена.

— С ним Сигер, — мрачно пробормотал Фитцуолтер, — и еще две дочери Деруорда. К утру все лыка вязать не будут. Развратные девки!

— У них нет матери. Кто объяснит бедняжкам, как подобает вести себя приличным девушкам? — спокойно ответила Розамунда.

— Благодарение Богу, Ванетта, Ширли и Нелвин замужем и далеко от Грейфера, — вздохнул Фитцуолтер. — Теперь на сэра Джаспера управы не будет! Ни одна девушка не может чувствовать себя в безопасности!

Он повернулся к младшим дочерям.

— Джей, сколько тебе лет?

— Девять, па, — ответила девочка.

— А тебе, Эба?

— Семь, па.

— А тебе, моя крошка Энни?

— Пять, папоцка, — прокартавила малышка.

Фитцуолтер кивнул, — Они еще малы, но ты, Лона, должна остерегаться, пока я не выдам тебя замуж. Внук Рэда — хорошая партия для тебя, сама знаешь.

Розамунда, заметив строптивый взгляд Лоны, поспешно вмешалась;

— Леди Арабелла обещала Лоне, что возьмет ее в горничные. Лона может рассчитывать на лучшего жениха, чем внук Рэда, и, кроме того, боюсь, что сэр Джаспер не задумается объявить о праве сеньора на первую ночь, если станет известно о том, что Лона выходит замуж. Подобные пакости доставляют ему удовольствие.

Фитцуолтер согласно кивнул:

— Да, он не задумается силой взять беспомощную девушку!

Не хотел бы я этого для Лоны. — Помолчав несколько минут, он спросил дочь:

— Хватит ли у тебя храбрости перебраться через холмы Шевиот, рассказать леди Арабелле о смерти матери и попросить, чтобы она взяла тебя на службу?

— Да! — без колебаний ответила Лона.

— Муж! — резко вскинулась Розамунда, бросив предостерегающий взгляд в сторону младших девочек, зачарованно слушавших разговор взрослых.

— Вы ничего не слышали, дочки, — спокойно предупредил Фитцуолтер. — Если скажете хоть кому-нибудь, нам не жить Поняли?

Три головки серьезно кивнули:

— Да, папочка!

— Тогда идите спать и не забудьте помолиться за упокой души леди Ровены, — велел отец.

Малышки поднялись из-за стола и послушно взобрались по узкой лестнице на чердак, откуда сразу же послышались детские голоса, повторяющие слова молитвы.

Фитцуолтер нежно улыбнулся вслед девочкам и обратился к старшей дочери:

— Лона, выедешь засветло, брат тебя проводит. Я дам тебе кобылу леди Арабеллы. Рауэн, возьмешь черного жеребца, но ты должен вернуться к ночи! Ни сэр Джаспер, ни Сигер не знают, сколько лошадей в конюшне, так что кобылы никто не хватится. Небо заволокло тучами, к утру будет дождь, так что эти двое вряд ли выйдут завтра из крепости. Сэр Джаспер захочет насладиться свободой и полученным наследством. Когда спросит про Лону, скажем, что девочка убежала, потому что не хотела выходить замуж за внука Рэда. Все знают, как она противилась, правда. Лона? — попытался пошутить отец.

— Ты не должна обижать мальчика, — расстроилась Розамунда.

— Не волнуйся, мама, он не обидится, — засмеялась Лона. — Внук Рэда любит меня не больше, чем я его! Кроме того, они с нашей Джейн нравятся друг другу.

— Неужели? — удивилась мать. — Ну что ж, это совсем другое дело.

Вся семья дружно рассмеялась.

Розамунда была прирожденной свахой, и вся деревня пользовалась ее советами в сердечных делах.

— Куда нужно отвезти Лону? — вмешался практичный, как отец, Рауэн.

— Нашу хозяйку похитил граф Данмор и, говорят, женился на ней взамен невесты, убитой сэром Джаспером, — пояснил отец. — Отвези Лону в замок Данмор. Если леди Арабеллы там нет, тебе скажут, где она. Передай, что Лона — ее служанка и сбежала из Грейфера, чтобы передать вести о матери леди Арабелле. Оставь в замке сестру и возвращайся домой, но будь разумным и осмотрительным, Рауэн.

— Но как незаметно взять лошадей, па?

Фитцуолтер улыбнулся:

— Я много раз брал лошадей из Грейфера, парень. Одна стена конюшни — одновременно внешняя стена крепости, и там есть дверь, маленькая, правда, но лошадь может пройти. Снаружи ее не видно, и никто о ней не знает и не должен знать — иначе враг может легко проникнуть в крепость. Джон, конюх, спит как убитый, но если и проснется, ничего не скажет. Он хочет жениться на Элсбет и не станет со мной ссориться. Так что все будет устроено! — Видя изумленные лица детей, он вновь хмыкнул:

— Вы еще многого не знаете! Лона, утром оденься потеплее.

Побольше нижних юбок и толстые чулки. А сейчас спать — завтра трудный день.

Отправив детей наверх, Фитцуолтер сел у огня с деревянным кубком, в который жена налила сидра.

— Что теперь будет, муж? — спросила она.

— Не знаю. Наверное, сэр Джаспер будет просить у короля отдать ему Грейфер во владение и как можно быстрее найдет себе другую жену. Поэтому я и посылаю Лону к леди Арабелле.

Она — последняя из семьи Греев и, если я хоть немного знаю ее, не отдаст так просто, без борьбы, свои земли Джасперу Кину.

— Но сможет ли она возвратить Грейфер, муженек? Ведь леди Арабелла замужем за шотландцем.

— Не знаю, жена, не очень-то много я понимаю в делах дворянства, но не желаю, чтобы сэр Джаспер Кин стал моим хозяином, и постараюсь сделать все, что смогу, лишь бы убрать его отсюда. Если леди Арабелле достаточно быть только женой графа Данмора, я бессилен, но если она узнает, что мать умерла при родах, уверен, леди Арабелла будет мстить, как ее муж хотел отомстить за Юфимию Хэмилтон.

— Что же будет с нами, с нашей семьей, — охнула Розамунда, — если сэр Джаспер узнает, что ты предал его.

— Я ничего не сделаю, кроме как передам леди Арабелле весть о матери. Кто узнает об этом? Лона исчезнет, Рауэн благополучно вернется. А кроме того, разве леди Арабелла не имеет права знать обо всем? Должна же она помолиться за упокой души леди Ровены!

Розамунда медленно кивнула.

— Ты, прав, муж, — сказала она, убежденная в том, что все будет хорошо.

Фитцуолтер никогда не подвергает опасности семью, тем более в это страшное время.

— Пойдем спать, — сказал Фитцуолтер и, когда они улеглись в постель, постарался успокоить жену древним как мир способом.

Оставил он ее только перед рассветом, спящую с нежной улыбкой на губах. Молча выскользнув из дома, он поднялся на холм и тихо открыл потайную дверь конюшни. Ступив через порог, он прислушался. С чердака доносился громкий храп Джона, сопровождаемый более деликатным посвистыванием, указывающим на то, что с Джоном женщина.

«Элсбет», — сообразил капитан, услышав сонный плач ребенка. Элсбет не оставит свое дитя, она хорошая мать. Но теперь приходилось спешить, голод скоро разбудит племянника, и Элсбет тоже проснется, чтобы его покормить. Лучше ей не знать ничего.

Он ощупью добрался до стойл, где находились жеребец и кобылка леди Арабеллы. Животные насторожились, но не заржали. Капитан быстро провел их через потайную дверь и, держа поводья обеих лошадей одной рукой, закрыл дверь. Потом осторожно свел животных вниз, к своему дому. Сонная стража ничего не заметила в темноте.

Войдя в дом, он обнаружил, что Розамунда уже проснулась и накладывает в блюдо вчерашнюю овсянку сыну и дочери. Дети ели быстро, поочередно запивая еду элем из одной кружки. Оба понимали, нужно спешить, чтобы отъехать подальше от Грейфера, пока еще не рассвело, Когда они поели, Розамунда сунула сыну маленькую корзину.

— На дорогу, — объяснила она и подошла к дочери. — Не знаю, встретимся ли мы, дочка, но помни все, чему я учила тебя. Верь в Бога и преданно служи леди Арабелле. — И, неловко обняв Лону, добавила:

— Да будут с тобой Иисус Христос и святая Матерь Божья. Если сможешь, пришли весточку.

Именно в эту минуту Лона поняла, что расстается с матерью, быть может, навеки, и слезы, казалось, вот-вот хлынут из глаз. Но, сообразив, что, если леди Арабелла возьмет ее к себе, она станет служанкой графини, девушка успокоилась. Никто из ее семьи не достигал такого высокого положения. Наспех поцеловав мать, она сказала:

— Хранит тебя Господь, мама! Прощай!

— Через час начнется дождь, — предупредил Фитцуолтер сына, и Розамунда, сняв с плеч тяжелую вязаную шаль, повязала голову дочери. Мать и отец проводили детей до порога и долго смотрели им вслед.

— Хоть бы все обошлось, — вздохнула мать.

— Они не взяли ничего, кроме лошадей, и Рауэн достаточно умен, чтобы, если его остановят, заявить, будто находится под защитой графини Данмор. Кроме того, в такую погоду вряд ли кто выйдет из дому!

Тьма тут же поглотила лошадей, и вскоре топот копыт затих. Фитцуолтер удовлетворенно улыбнулся. Рассветет не раньше, чем через час, да и днем будет пасмурно. Первая капля дождя упала на щетинистую щеку. Взяв жену за руку, он повел ее в спальню и стал сбрасывать одежду. Напряжение, которое держало его все это время, потихоньку отпустило, а сознание благополучно миновавшей опасности всегда возбуждало в капитане неудержимую похоть. Розамунда, улыбнувшись, подняла сорочку. Фитцуолтер хмыкнул, поняв, что оба думают об одном и том же.

До того как начнется новый трудный день, осталось немного времени поразвлечься. За окном дождь все усиливался.

Добравшись до вершины первого холма за Грейфером, Лона поплотнее закуталась в шаль, тихо проклиная погоду. Рауэн только весело улыбнулся. Не думал он, что сестра знает подобные выражения, а еще девчонка! Следуя примеру Лоны, он завернулся в плащ из грубого сукна и втянул голову в плечи. День обещал быть нелегким, и пройдет много времени, прежде чем он окажется дома, в теплой постели!

Рассвело, но дождь по-прежнему лил, ни на секунду не утихая. Оба молчали. Лона держалась позади брата, который надеялся только на то, что отец верно указал дорогу. Хотя они не встретили ни одного дорожного знака, Рауэн неожиданно понял, что граница осталась позади.

— Мы на другой стороне. Лона, — сообщил он. — Осталось совсем немного.

В самом деле, часа через два показались стены замка Данмор.

Всадники усталой рысцой протрусили по подвесному мосту. Лошади, почувствовав, что конец пути близок, приободрились. Брата и сестру никто не остановил, пока они не оказались во дворе замка. Рауэн соскользнул с седла и очутился перед вооруженным шотландцем.

— Ну и ну! Кто вы такие? — спросил тот.

— Я Рауэн, сын Фитцуолтера, приехал из Грейфера вместе с горничной леди Арабеллы и вестями о матери миледи.

— Граф с женой сейчас в Глен-Эйлине на свадьбе сестры его сиятельства, — объявил оруженосец.

— Далеко это? Можете проводить меня? — спросил Рауэн.

— Три мили, не больше. Сейчас спрошу разрешения у капитана и поеду с вами.

Но тут Лона неудержимо расчихалась.

— Ох, да девушка насквозь мокрая, — покачал головой шотландец. — Может, отвести ее в замок да напоить бульоном, прежде чем ехать?

— Нет, — отказалась Лона. — Спасибо, сэр, но я должна как можно быстрее повидать хозяйку, у меня очень важные вести.

Оруженосец поспешно удалился, но Рауэн озабоченно сказал:

— Мы можем переждать немного. Лона, если хочешь.

Девушка покачала головой:

— Уже почти полдень, Рауэн, и становится все холоднее.

Скоро пойдет снег и стемнеет. Ты должен вернуться, иначе сэр Джаспер хватится тебя, а Сигер непременно что-то заподозрит и начнет вынюхивать. Если он узнает, что я исчезла вместе с лошадью леди Арабеллы, па вряд ли сможет объяснить, как это случилось, и хотя сэр Джаспер объявил, что отец по-прежнему может оставаться капитаном, Сигер завидует и хочет получить его должность. Теперь, когда леди Ровена мертва, может всякое случиться. В такое время, братец, нельзя, чтобы отец потерял место, а наша семья — дом. Сэр Джаспер — недобрый человек.

Рауэн кивнул, подумав, что для девушки сестра необычайно умна. Как он сам не сообразил, что из-за них отец находится в опасности! Он всегда казался мальчику всемогущим. Но Лона была права, и поэтому, когда оруженосец, вернувшись, сказал, что готов проводить гостей в Глен-Эйлин, они немедленно отправились в путь.

В Шевиот-Корт, доме лорда Флеминга в Глен-Эйлине, царила суматоха — невеста обнаружила прыщик на щеке и разразилась слезами в уверенности, что он не пройдет ко дню свадьбы. В самый разгар неразберихи появились дети Фитцуолтера.

Арабелла, спустившись по главной лестнице, увидела брата и сестру в приемной и с радостным визгом бросилась к ним, обняв чихающую Лону. Оруженосец широко улыбнулся, довольный, что услужил графине, которую никто еще почти не видел, ибо она жила в Глен-Эйлине.

— Лона! Рауэн! Откуда вы? Как мама? Что с Грейфером? Да говорите же!

Лона опять чихнула.

— О Боже, да вы совсем мокрые, бедняжки! — Арабелла повернулась к оруженосцу:

— Пожалуйста, отведите Рауэна на кухню, пусть обсохнет. Лона, идем со мной.

— Мистрисс… леди Арабелла, — пробормотал Рауэн. — Я не могу остаться. Отец тайком взял лошадей из конюшни, и нужно вернуть жеребца, прежде чем обнаружат пролажу. Лона привела вашу кобылку. Отец сказал, ее можно оставить.

— В таком виде ты не уедешь, — твердо сказала Арабелла. — Иди на кухню, а пока ешь, я найду сухую одежду. И лошадям нужно отдохнуть. В такую погоду не мешает быть поосторожнее.

— Хороший совет, паренек, — вмешался вошедший граф. — Фергюс, отведи его на кухню, а потом вычисти и накорми лошадь.

— Сейчас, милорд, — ответил оруженосец, застенчиво улыбаясь Лоне. — Надеюсь, вы не простудились, мистрисс, — вежливо сказал он девушке и повел Рауэна на кухню.

Лона почувствовала, как и без того горячие щеки залило краской. Молодой шотландец был, бесспорно, красив. Может, она когда-нибудь и полюбит эту холодную унылую землю.

— Арабелла, пойди к моей матери и расскажи о приезде служанки. Девочке нужна горячая ванна и сухая одежда, — велел граф. — Сейчас я дам ей глоток виски, чтобы согрелась, и отведу на кухню попрощаться с братом.

Арабелла благодарно улыбнулась мужу, довольная, что тот приветливо встретил Лону и Рауэна, и вышла.

Граф налил Лоне немного виски и тихо спросил:

— Новости? Какие новости, девочка?

— Леди Ровена умерла при родах, милорд, и мальчик тоже.

Взяв протянутую кружку, она глотнула и захлебнулась.

— Клянусь Святой Девой! Какое крепкое зелье, милорд!

Тэвис Стюарт рассмеялся:

— Это точно, девушка. Но говори быстрее, пока не вернулась леди Арабелла.

Лона кивнула.

— Мой отец — Фитцуолтер, капитан крепости Грейфер, милорд. Он не может открыто выступить против сэра Джаспера Кина из страха за семью, но предан Греям из Грейфера. Отец хотел, чтобы леди Арабелла узнала о смерти матери, и говорит, что сэр Джаспер сделает все, чтобы укрепить свое положение.

— Верно, — кивнул граф. — Я и сам бы так поступил. А ты, девочка? Отец послал тебя в Данмор, опасаясь за твою добродетель? Хорошенькая девушка, несомненно, привлечет внимание сэра Джаспера — насколько я знаю, он таких любит.

Лона, покраснев, хихикнула, но тут же вспомнила, где находится.

— Моя тетка Элсбет была горничной леди Ровены, милорд, и обучила меня всему, что знала. Я с детства прислуживала леди Арабелле. Отец в самом деле прислал меня сюда, потому что боялся, но мог и выдать замуж — в женихах недостатка не было.

Но я предпочитаю остаться с миледи, если она захочет.

Тэвис Стюарт вот уже три месяца пытался завоевать сердце строптивой девушки-англичанки, которая после шести месяцев, прошедших со дня венчания, все еще не стала по-настоящему его женой, и начинал осознавать, что влюбился в Арабеллу. Он хотел вернуть ее в Данмор, а постель была пуста без красавицы жены.

Граф знал о Фитцуолтере, его Жене Розамунде, Рауэне, Лоне и остальных детях — Арабелла рассказывала мужу о своей жизни в Грейфере. Она тосковала по Лоне, и если граф сейчас притворится, что позволяет девушке остаться в Данморе, это, возможно, поможет выиграть затянувшуюся игру, которую вели оба всю длинную осень.

— Конечно, она примет тебя, девушка, — пообещал граф Лоне. — Арабелла очень скучала по тебе. Однако я должен просить тебя об одолжении.

— Все что угодно, милорд, — пообещала Лона. — Арабелла такая счастливая — этот могущественный лорд еще красивее сэра Джаспера!

— Через три дня свадьба моей сестры Эйлис. Если скажешь жене о смерти ее матери сейчас, это омрачит наш праздник.

Арабелла не может уйти и скорбеть в одиночестве. Она моя жена, а я — глава семьи. Такие вести испортят всем настроение, а я не хотел бы огорчать младшую сестру, потому что очень ее люблю.

— Я бы с радостью, милорд, но миледи замучает меня до смерти расспросами о Грейфере, а если я начну уклоняться от ответов, заподозрит что-то неладное. Не могу ей лгать, — огорченно вздохнула Лона.

— Да, характер у нее, как у фокстерьера, — хмыкнул граф, — но если ты притворишься, что больна, Арабелла ни о чем не спросит тебя, пока не выздоровеешь. Хорошо?

— Да, милорд, но удастся ли одурачить остальных в доме?

В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул граф.

В комнату вошла Флора. Тэвис Стюарт весело улыбнулся.

— Вот кто поможет нам, девочка, — облегченно вздохнул он и быстро объяснил женщине, что произошло.

Выслушав графа, Флора кивнула:

— Я отведу Лону на кухню попрощаться с братом, а вы пока найдите свою матушку, милорд, и расскажите о нашем плане. Как только парнишка уедет, ты, Лона, должна притвориться, что потеряла сознание. Сможешь сделать это?

— Да, — спокойно ответила Лона, — смогу.

— Молодец! — обрадовался граф. — Не беспокойся, я сам все расскажу жене после свадьбы.

Лона долго, со слезами прощалась с братом. Жар от печей и очагов быстро высушил одежду, а вкусный обед и несколько кружек эля вернули ему присутствие духа. Оруженосец Фергюс еще не уехал, и, рассмотрев его поближе, Лона решила, что шотландец и в самом деле красив: темные прямые волосы, блестящие синие глаза, озорно поблескивающие, когда парень весело поддразнивал поварих. Очевидно, он был здесь общим любимцем. Насквозь промокшая, измученная Лона еще никогда не чувствовала себя столь непривлекательной. Почему-то это так раздражало ее, что она решила сорвать злость на Фергюсе:

— Брат должен быть давно уже в дороге, болван несчастный, а ты тут торчишь, обжираешься, да еще и его подбиваешь делать то же самое!

— Отстань, Лона, — добродушно отмахнулся Рауэн. — Ома знаешь, я тут же снова промокну до костей. Дай еще хоть минуту посидеть!

— Если Сигер хватится тебя, отцу и остальным плохо придется, — прерывающимся голосом сказала Лона и залилась слезами.

Фергюс вскочил как ошпаренный.

— Не плачьте, мистрисс, — умоляюще посмотрел он, искренне расстроившись, — мы немедленно едем, и я сам провожу вашего брата до Грейфера. Не бойтесь за него.

— Господь храни тебя, Рауэн, — сквозь слезы выговорила Лона и выбежала из кухни. Флора последовала за ней.

Арабелла огорчилась, узнав о болезни Лоны, но леди Марджери заверила ее, что это всего-навсего простуда — ведь бедняжка так долго скакала верхом в ужасный ливень.

— На девочке четыре нижние юбки, две из них фланелевые, и все насквозь мокрые, — охала леди Марджери. — А ее шаль…

— Когда я смогу увидеть ее? — спросила Арабелла. — Мне очень хочется расспросить Лону о Грейфере, мадам.

— Наверное, только через несколько дней, дорогая. Уверена, что ничего важного она тебе не сможет сообщить. После свадьбы, надеюсь, девочка снова будет на ногах.

Арабелле пришлось довольствоваться заверениями свекрови — все дальнейшие расспросы казались чрезвычайно невежливыми.

За шесть месяцев, проведенных в Шотландии, она привыкла к этой большой дружной семье и легко стала членом семейства Стюартов.

Венчание Эйлин Флеминг и молодого графа Калкерна было первым по-настоящему праздничным событием, в котором участвовала Арабелла, и если леди Марджери считает, что болезнь Лоны не опасна, можно поверить ей и веселиться на свадьбе.

День венчания оказался холодным, но, к общему удивлению, солнечным. Обычно в декабре небо было покрыто тучами, а теперь все считали, что синее небо — доброе предзнаменование, сулящее многие годы счастья молодым. Эйлис Флеминг выглядела красавицей в платье из белого бархата, с тесно облегающим корсажем, удлиненной талией и большим воротником с опушкой из горностая. Таким же мехом были отделаны узкие рукава, а по подолу и шлейфу шла широкая полоса из золотой парчи.

На невесте не было драгоценных украшений — только обручальное кольцо и четки, прикрепленные к поясу тонкой золотой цепочкой. Волосы распущены по плечам, как подобает девственнице.

Невесту закутали в плащ, подбитый мехом, отец проводил ее в церковь; за ними последовали члены семьи и собравшиеся гости. Оказавшись в каменных стенах церкви, Арабелла огляделась и увидела сцену, необыкновенную в своей варварской роскоши.

Шотландцы в красно-сине-зеленых пледах клана Мюрреев, к которому принадлежало семейство Флемингов, красно-голубых в белую полоску накидках (родственники Роберта Хэмилтона), красно-зеленых с черным и темно-синим клана Стюартов заполнили приделы; костюмы дам были еще роскошнее и переливались всеми цветами радуги.

Всем очень хотелось увидеть жену Тэвиса Стюарта, которая, если верить слухам, еще не снизошла до его постели, хотя, честно говоря, многие дамы не могли понять почему.

Граф Данмор, как все Стюарты, был неотразимым мужчиной, любая женщина могла бы в этом поклясться. А кроме того, ходили невероятные слухи о том, как Тэвис Стюарт похитил английскую девушку прямо из церкви в самый день ее свадьбы с другим человеком. Зная, что граф с женой обязательно будут присутствовать на бракосочетании Эйлис Флеминг и Роберта Хэмилтона, очень немногие из приглашенных отказались приехать на свадьбу.

Арабелла не разочаровала любопытных. Она надела голубое бархатное платье с корсажем из серебряной парчи, отделанное снежно-белым горностаем, а волосы убрала в золотую с жемчугом сетку. Шею обвивало широкое плоское ожерелье из нескольких рядов жемчуга и аквамаринов в филигран ной золотой оправе. Пальцы были унизаны кольцами с драгоценными камнями. Красавец муж не отходил от жены, что еще больше интриговало собравшихся.

Когда брачный обряд завершился и гости отправились на пир в Шевиот-Корт, ни графиня, ни граф ничем не дали понять, какова истинная природа их отношений. Оба выглядели счастливыми и веселыми, как все влюбленные. Дамы подметили также, что Тэвис Стюарт все время старался находиться поближе к жене и не сводил с нее глаз. Все это было очень странно.

— Ты обвенчан с ней? — допытывалась сводная сестра Тэвиса, принцесса Мэри, которая вышла второй раз замуж за лорда Джеймса Хэмилтона, дальнего родственника жениха. — В самом деле обвенчан?

Тэвис Стюарт, рассмеявшись, поцеловал в щечку хорошенькую женщину.

— Колин обвенчал нас в июне!

— Это ни о чем не говорит, — сухо ответила старшая сестра. — Правда, что она до сих пор живет не в Данморе?

— Правда, — честно ответил граф.

— Ага! — обрадовалась принцесса. — Значит, так оно и есть!

— Что именно?

— Твоя жена все еще девушка? — опасливо оглядываясь, прошептала принцесса.

— Черт возьми, Мэри, какое тебе дело? — раздраженно вскинулся граф. — Не желаю, чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь!

Сестра понимающе усмехнулась.

— Тэвис! — промурлыкала она. — Да ты, никак, влюблен?

Помоги тебе Матерь Божья, не знаешь, что делать? Ты провел столько лет на службе у нашего брата-короля, но, несмотря на возраст и красивую внешность, не знаешь, как обходиться с женой. Девочка совсем свела тебя с ума! Как забавно!

Принцесса снова рассмеялась, причем довольно ехидно.

Граф смущенно покраснел, и сестре неожиданно стало его жаль.

— Ты ей совсем не нравишься, Тэвис?

— Наоборот, сегодня Арабелла, возможно, поедет со мной домой, в Данмор. Несколько месяцев назад мы заключили договор, и не думаю, что она отступит от своего слова.

— Что ей от тебя нужно? — деловито спросила Мэри Стюарт Хэмилтон.

— Арабелла хочет получить назад Грейфер, Мэри, хотя понимает, что не сможет жить там. Она желает возвратить его нашей старшей дочери и готова просить английского короля обручить девочку с кем-нибудь по его выбору. Моя жена не будет счастлива, пока не прогонит сэра Джаспера Кина из Грейфера.

Принцесса, подумав несколько секунд, кивнула:

— Ну что ж, это приданое Арабеллы, Тэвис. Я ее понимаю и, учитывая все, что за эти годы ты сделал для Джемми, думаю, что он поможет тебе. Когда ты едешь ко двору?

— После Двенадцатой ночи, — ответил граф.

— Поговори сначала с Маргаритой, — посоветовала сестра. — Она знает, что делать. Помнишь спор из-за ее приданого?

— Джемми поступил мудро, приняв Шетландские и Оркнейские острова взамен золота короля Христиана. Деньги давно были бы истрачены, а острова навсегда останутся частью Шотландии, — заметил граф.

— Верно, — согласилась сестра, — земли лучше, и поэтому можно понять Арабеллу.

— Я тоже на стороне Арабеллы, но не знаю, смогу ли вернуть Грейфер. Конечно, я попытаюсь и знаю, что Джемми поможет, но все зависит от каприза английского короля; трудно предсказать, что он сделает.

— Но твоя жена, наверное, сознает это.

— О, Мэри, Арабелла соглашается только с тем, что ей нравится. Моя прелестная жена — непокорная строптивица.

— Не думала, что настанет день, когда Тэвис Стюарт будет плясать под английскую дудочку, — засмеялась сестра и, быстро поцеловав его, ускользнула.

Граф только вздохнул. Ну отчего у женщин язык — словно пчелиное жало? Слова сестры вывели его из себя, хотя он не понимал почему. Но тут чья-то нежная ручка легла Тэвису на плечо. Глянув вниз, он увидел Арабеллу.

— Вы похожи на грозовое облако, милорд, — прошептала она.

— Моя сестра Мэри может иногда зло уколоть, — вздохнул Тэвис.

— Твоя мать нас познакомила, и я нашла, что принцесса просто очаровательна, — мило заметила Арабелла. — Возможно, она сказала тебе нечто такое, что ты не хотел бы слышать.

И, взяв мужа за руку, добавила:

— Пойдемте, милорд, пора провожать в постель жениха и невесту.

— Единственная невеста, которую я Хотел бы уложить в постель, — это вы, мадам, — тихо сказал он.

Арабелла залилась краской.

— Милорд!

— Ты обещала, девочка. Дала клятву, что вернешься со мной в Данмор после свадьбы Роба и Эйлис.

Темные глаза словно держали Арабеллу в плену, и девушка полуиспуганно отвернулась, словно готовая немедленно скрыться, но руки мужа притягивали ее все ближе, а губы нежно коснулись губ.

— Девочка, я хочу тебя, — проворковал он.

— А любовь? — прошептала Арабелла. Сердце билось так, что дышать было невозможно.

— Черт возьми, девочка, неужели ты не видишь, как я в тебя влюблен? Я провожу больше времени здесь, чем в Данморе, лишь бы быть рядом с тобой! Люди смеялись бы до слез, если бы видели, как граф Данмор помогает жене разматывать нитки для вышивания! Только влюбленный может быть так глуп!

Арабелла тихо рассмеялась:

— Вы очень терпеливо разматывали нитки, милорд.

— Я вообще более чем терпелив, — многозначительно ответил граф.

— Я боюсь, — пробормотала Арабелла.

— Как всякая девушка, — кивнул граф.

— Твоя мать сказала Эйлис, что будет больно, — настаивала Арабелла.

— Только в первый раз, когда девушка лишается невинности, — согласился муж, — но ведь ты храбрая девочка, и сможешь преодолеть страх.

Руки, скользнув по плечам, обвились вокруг талии, а губы нежно касались щеки. Теплая ладонь слегка сжала правую грудь.

— Милорд! — охнула Арабелла. — Нас увидят…

Но пальцы сжались чуть сильнее.

— Какое им дело, девочка? Просто скажут что граф Данмор без ума от своей прелестной маленькой женушки.

Арабелла на секунду закрыла глаза, наслаждаясь ранее неведомыми ощущениями и близостью мужа.

— Не знаю, люблю ли я вас, — удалось ей наконец выговорить с большим трудом.

— Значит, ненавидишь?

—  — Нет!

— Не нравлюсь тебе?

— Очень нравитесь, милорд.

— Не можем ли мы начать хотя бы с этого, девочка? Едем со мной в Данмор, сегодня же, — настаивал граф.

Арабелла подумала, что муж, должно быть, в самом деле любит ее, иначе не молил бы ехать с ним в Данмор. Тэвис был ее мужем. Он мог делать с женой все, что захочет, но все эти месяцы обращался с ней неизменно нежно и терпеливо, хотя мог принудить силой. Несправедливо отказывать ему в правах супруга, ведь такая ребячливость могла превратить доброту в неприязнь.

— Я поеду в Данмор, милорд, — тихо сказала Арабелла, — но сначала мы должны уложить в постель жениха и невесту.

Пойдемте, мы и так заставляем себя ждать.

Она осторожно отстранилась и, взяв его за руку, повела к гостям.

— Я должна помочь Эйлис, — объявила Арабелла, и граф кивнул.

Пока джентльмены пили последний тост за новобрачных, невеста и дамы исчезли из зала и, смеясь, взбежали по лестнице в спальню новобрачных, уже приготовленную к брачной ночи.

Эйлис и Робу предстояло провести несколько дней в замке лорда и леди Флеминг, а потом уехать во вновь отстроенный дом, где в сочельник должна была состояться свадьба Мег Хэмилтон и Гэвина Флеминга.

Свадебная ночь, предстоящее бракосочетание Мег и странная супружеская жизнь Арабеллы и ее мужа развязали язык дамам.

— Нож под подушку положили? — громко спросила принцесса Мэри.

— Зачем? — удивилась Арабелла.

— Чтобы перерезать боль, когда невеста лишится девственности, — ответила Мэри; все остальные засмеялись.

— А-ах, — шумно вздохнула другая, — нет ничего лучше мужчины с крепким копьем, всегда готовым пронзить даму! За это ему можно простить все грехи!.

— Кому знать, как не тебе, Денни Хоум! — ответила подруга. — Три мужа и сколько детей?

— Восемь, — последовал ответ. — Клянусь, не моя вина, что предыдущие двое отправились на тот свет, но мой Дункан обещает, что он-то уж не оставит меня вдовой.

Дамы доброжелательно хохотали, помогая Эйлис снять красивое свадебное платье.

— Да ты, кажется, совсем не боишься, — заметила принцесса Мэри.

— Нет, мадам, — ответила Эйлис, — чего бояться человека, которого я люблю больше всего на свете?

Женщины закивали, улыбаясь словам Эйлис, уверенные в том, что новобрачные, так любящие друг друга, будут счастливы.

Малышка Мэри Хэмилтон ворвалась в комнату.

— Джентльмены идут! — объяснила она.

Эйлис стояла обнаженная посреди комнаты.

— Быстро, — прошипела ее мать, приглаживая волосы дочери. — В постель, Эйлис, если не хочешь, чтобы все джентльмены увидели твои прелести!

Эйлис помогли лечь в постель, накинули на плечи прозрачную белую шаль и закрыли тяжелый занавес балдахина.

— Господь благослови и храни тебя, дорогая, — сказала леди Марджери, наклоняясь, чтобы поцеловать дочь в щеку, и, выпрямившись, приказала; — Откройте дверь!

Мэри Хэмилтон распахнула створки как раз тогда, когда мужчины приготовились стучать. Они, смеясь и крича, ввалились в комнату, таща за собой жениха. Роберт Хэмилтон был в рубашке, доходившей до колен, и красный как рак от вина, возбуждения и смущения.

— Мы дали ему вина ровно столько, чтобы вдохновить на подвиги в постели, мадам! — объявил граф.

Роберт побагровел.

— Вы идете, сэр? — спокойно спросила Эйлис, словно подобное происходило каждый день, и отвернула край одеяла. Лэрда осторожно подвели к постели тесть и теща, сняли с него сорочку, вынудив поспешно нырнуть в постель и доставить при этом невыразимое удовольствие гостям видом обнаженного тела.

Слуги с большими церемониями внесли кубки подогретого вина с пряностями, и все выпили, включая жениха и невесту, старавшихся не обращать внимания на непристойные реплики друзей и родственников.

Наконец все ушли, хохоча над маленькой Мэри Хэмилтон, которая, закрывая дверь, невинно пожелала новобрачным спокойной ночи.

Эйлис Хэмилтон взглянула на мужа, а тот, набожно подняв глаза к небу, пробормотал:

— Не дай Бог!

Спустившись в зал, граф разыскал мать и сказал;

— Арабелла возвращается со мной в Данмор. Мы хотели бы уехать как можно тише, не прощаясь, без шума, поскольку наши отношения уже известны по всей границе.

Марджери Флеминг тихо засмеялась.

— Тогда забирай жену, сын, и уходите потихоньку, пока гости пьют и веселятся.

Счастливо улыбнувшись, граф кивнул.

— Ты уже сказал Арабелле о леди Ровене? — спросила мать.

— Нет, но обязательно скажу сегодня же. Как почти все девушки, Арабелла боится жениха, а я ни к чему не принуждал ее до сих пор и не хочу, чтобы она нашла новый предлог отказать мне. Как только я успокою ее страх перед неведомым, лучше смогу утешить Арабеллу в ее горестях.

Марджери Флеминг вытерла влажные от слез глаза.

— Ты не очень хорошо помнишь отца, Тэвис, но во многом похож на него. История рисует моего Джеймса жестоким и свирепым, зато он мог быть нежен и добр, хотя осмеливался показывать эту сторону своей натуры очень немногим. Я полюбила Арабеллу, но характер у девочки нелегкий, и она часто совершает необдуманные поступки. Будь с ней терпелив и добр, как твой отец со мной. Конечно, это очень трудно, сынок.

— Неужели я когда-нибудь вырасту и не буду нуждаться в твоих советах? — пошутил граф.

— Конечно, нет! — дерзко ответила леди Марджери. — Каждый мужчина должен слушаться матери независимо от возраста.

И, чмокнув его в гладко выбритую щеку, добавила:

— Завтра я отошлю в Данмор Флору и Лону. Бери жену и поезжай.

Граф поцеловал руку матери и отыскал глазами Арабеллу, занятую оживленной беседой с Мег Хэмилтон.

Обняв жену за плечи, он потихоньку сказал:

— Попрощайся с Маргарет, и пора ехать, девочка. Уедем как можно незаметнее.

Глаза Мег расширились от удивления, но девушка, заметив мгновенно метнувшийся в глазах подруги страх, быстро присела в реверансе.

— Спокойной ночи, Арабелла. Спокойной ночи, милорд, — пробормотала она и поспешила отойти, чтобы поискать хоть кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить, — леди Марджери, Мэри. Кого угодно.

— Я уже потолковал с матерью, девочка. Она сказала, что сейчас самое время улизнуть. Флора с Лоной возвратятся в Данмор завтра.

Не отнимая руки от тонкой талии, граф повел жену через зал.

— Принесите плащ леди, — велел он слуге в приемной. — И пусть приведут наших лошадей.

— Сейчас, милорд, — с готовностью ответил тот.

Арабелла почти ничего не соображала от страха и волнения.

— Мои платья… — еле слышно пробормотала она.

— Флора с Лоной привезут вещи завтра, — спокойно ответил Тэвис, привлекая жену к себе. — Не бойся, Арабелла Стюарт. Я люблю тебя!

— Любишь настолько, чтобы оставить меня здесь еще ненадолго, милорд?

Граф тихо засмеялся:

— Девочка, девочка, слишком много шума из ничего! Я везу тебя домой, чтобы любить, а вовсе не съесть заживо. Уже шесть месяцев мы муж и жена, и я был Терпелив с тобой, но чем дольше мы будем откладывать нашу первую ночь, тем сильнее ты будешь бояться. Разве из спальни новобрачных доносятся вопли боли или ужаса?

Арабелла покачала головой.

— Но неужели Роб уже… — И, окончательно смутившись, замолчала.

Граф лукаво улыбнулся:

— Может, да, а может, и нет, но я знаю одно: моя сестра и Роб всеми силами стремились соединиться друг с другом… как мне не терпится лечь с тобой. Любовь сладка, моя красавица.

— И горька тоже, как мне говорили, — нашлась Арабелла.

— Да, иногда, — честно ответил граф, — но все-таки, уверяю, сладости больше.

Разговор прервал слуга, принесший плащи. Граф бережно закутал жену в плащ, опушенный и подбитый горностаем, надвинул на ее головку капюшон. Быстро завернувшись в свой плащ, он взял Арабеллу за руку и потянул к двери. У входа уже стояли оседланные кони. Тэвис подсадил жену в седло маленькой серой кобылки в яблоках и вскочил на своего жеребца.

«Настало время принять решение», — подумала Арабелла, борясь с подступившим страхом. Чего же она боится? Чего? Но в глубине души девушка знала. Поступки ее матери доказали, что страсть — сильнейшее оружие, которое мужчина может обратить против женщины. Она не знала, хочет ли быть связанной с этим человеком, да и с любым мужчиной вообще Снова она бессильна решить свою судьбу. Судьбу Грейфера. Но если мужчина может приворожить женщину, значит, и женщина может сделать то же. Необходимо рискнуть, если Арабелла хочет узнать все, и другого выхода не остается!

— Мадам? — тихо прошептал граф.

Арабелла подняла на мужа глаза и застенчиво улыбнулась:

— Я готова ехать, милорд.