Глава 4

Резкие весенние ветры продували улицы Ричмонда — непостоянные, переменчивые ветры.

Шла вторая неделя марта, когда сквозь оттаявшую землю стали храбро пробиваться первые цветы и на музыкальный салон Веры обрушилось несчастье. Двери его были закрыты, шторы опущены, веселье прекращено. Черная траурная лента венчала входную дверь.

Внутри девушки плакали, все они в разной степени переживали горе и неверие. Умерла Вера.

То, что началось как обычная простуда, быстро переросло в воспаление легких. В последние часы своей жизни Вера послушно следовала всем указаниям своего врача. Она пригласила своего адвоката, а затем собрала всех своих девочек. У нее не было родственников, кому она могла бы оставить свое состояние, и Вера разделила все поровну среди своих двенадцати девочек, повара, горничной, Билли и Батча, оставив только сумму, достаточную для своих похорон. Это был жест, совершенно типичный для Веры и всей ее жизни, и никто из тех, кто хорошо ее знал, не удивился.

Сейчас, когда девушки собирались в затемненной гостиной после похорон своей любимой подруги и благодетельницы, они перешептывались друг с другом.

— Что мы будем делать без нее? Она была для всех нас как мать, — всхлипывала Блисс.

— Не так уж часто среди мадам встречаются такие добросердечные и внимательные, как наша Вера, я в этом уверена, — подхватила Пичес. — Если нам придется работать на кого-нибудь еще, то мы наверняка все умрем и провалимся к черту и будем считать Веру самой большой удачей в жизни.

— Но почему мы должно продолжать заниматься этим? — спросил Фэнси. — Она оставила нам дом и все, что в нем, так же, как и все свои деньги. Мы можем устроить все в доме по-своему или даже позволить себе отойти от дел, если захотим.

Мэвис покачала головой, слушая наивное высказывания Фэнси.

— Как часто говорила моя старушка-мать, цыплят по осени считают. Нас ведь двенадцать девушек, и если ты считаешь, что все мы легко придем к согласию, то тебе следует прочистить мозги, Фэнси. Если большинство девушек захотят уйти, получив свои деньги, то нам следует продать все это, чтобы поделить поровну все наследство. Я бы, например, взяла свою долю и начала новую жизнь где-нибудь на западе, может быть, в Орегоне.

— А почему там? — поинтересовалась Джейд, она была рада сосредоточиться на чем-то другом, кроме печального ухода Веры.

— Один из моих клиентов недавно говорил об этом. Он собирался в Орегон, но его планы рухнули. Как раз на прошлой неделе он жаловался, что уже заказал фургон, который отправляется первого мая из Индепенденса, в Миссури, и уже внес часть платы, чтобы обеспечить себе место. Он жалел, что не сможет вернуть свои деньги, ведь до отправления состава осталось мало времени. Я бы заняла его место, конечно, если уговорю кого-нибудь из вас поехать со мной. Мы смогли бы открыть там новый салон и даже получать прибыль.

— А у тебя с головой все в порядке? — резко спросила Блисс. — Мэвис, дорогая, по чему, черт возьми, мы должны проделать весь этот путь до Орегона, чтобы открыть салон там?

— Потому что именно там полно одиноких мужчин, Блисс. Их там сотни, и у них практически нет женщин, им так не хватает женской компании, — проинформировала свою подругу Лизетт. — Они даже обращались в газеты, умоляя женщин приезжать туда.

У этих изголодавшихся мошенников, дорогуша, есть деньги и земли, но там почти нет женщин и развлечений.

— Я слышала, они там отчаялись настолько, что готовы жениться даже на женщине с сомнительным прошлым, не то что здешние мужчины, — включилась в разговор Фэнси. — Может, у нас появится шанс выйти замуж или стать работающими девушками, а может, и все сразу.

— Я готова попытаться, если Джейд поедет с нами и будет собирать своим пением толпы в танцевальном зале, как это удавалось ей здесь, — сказала Пичес.

Блисс снова стала возражать.

— А почему Джейд должна захотеть поехать в такое дикое и необжитое место, как Орегон, когда для нее гораздо лучше отправиться в Сан-Франциско, Нью-Йорк или Чарльстон? Или просто остаться в Ричмонде?

Ей пора подумать о своей собственной карьере, вы же знаете.

— Именно поэтому ей следует поехать с нами, — ответила всем Мэвис. Теперь она говорила, обращаясь к Джейд:

— Подумай об этом. Разве не разумнее вначале добиться признания среди друзей, чем сразу отправляться в большой город, где тебя никто совсем не знает, да и сама никого не знаешь? Зачем же рисковать, соревнуясь с какими-то сомнительными личностями, надеясь только на свой талант, ведь там могут запросто обворовать и обмануть тебя? С нами ты, по крайней мере, будешь в безопасности.

Пичес энергично закивала головой.

— И уж если тебе удастся сделать себе имя в Орегоне и его окрестностях, то ты сможешь отправиться в Сан-Франциско и взять этот город штурмом. Совершить действительно королевский въезд, как королева на своей коронации.

— Что ты об этом думаешь, Джейд? Ты поедешь? — спросила Мэвис. — Я слышала, Орегон такой же зеленый и красивый, как Ирландия, только еще лучше. Богатый, прекрасный, ожидающий нас.

— Поеду, если Блисс тоже поедет, — согласилась Джейд, бросив взгляд на молодую женщину, которая стала ее ближайшей подругой.

— О, тогда все в порядке, — подхватила Блисс. — После ухода Веры меня ничто больше не держит в Ричмонде. Ты можешь положиться на меня.

— И я тоже поеду, — сказала Лизетт. — А как ты, Фэнси?

— Думаю, поеду, но меня бросает в дрожь от одной только мысли о путешествии в фургонах. На это путешествие может уйти несколько месяцев, — заметила Фэнси. — В пути нам могут встречаться горы, индейцы и еще Бог знает что. Если мы решимся, то не лучше ли отправиться туда на корабле, так мы доберемся быстрее.

— Вы можете плыть на корабле, если хотите, но что касается меня, то я лучше сварюсь в кипящем масле, чем ступлю ногой на борт корабля, — заявила Джейд, ее южный протяжный выговор звучал странно в сочетании с ирландским акцентом. — Я лучше пойду в Орегон пешком, чем поплыву туда.

Лизетт согласилась, слегка пожав плечами.

— Зеленый не мой любимый цвет. Я голосую за фургон или за поезд. А почему мы не можем поехать на поезде или на дилижансе?

— Не думаю, что поезда ходят так далеко, — сказала Мэвис, — и я не представляю, как мы все вместе с нашим багажом поместимся в дилижанс. В любом случае, мы пытаемся поставить телегу перед лошадью. Сначала я должна переговорить с моим клиентом и выяснить, сможем ли мы заключить сделку. Затем, если все получится, нам нужно будет встретиться с адвокатом относительно наследства Веры.

— Договорись о времени, и я пойду вместе с тобой, — предложила Лизетт. — Между нами говоря, я уверена, что вдвоем мы сможем найти способ убедить твоего джентльмена уступить нам свое место за сходную цену, мы также хорошо сможем все уладить и с адвокатом — и оставить им обоим приятные воспоминания о наших переговорах.

Мэтт погрузил следующий тяжелый деревянный ящик в глубину фургона и выпрямился, чтобы стереть со лба пот. Его взгляд скользнул по зеленеющим полям и остановился на большом белом здании, которое они с Синтией называли своим домом. Только на прошлой неделе он подписал последние бумаги о продаже собственности. На этой неделе он практически без сожаления распродал большую часть мебели, на приобретение которой Синтия потратила столько времени и денег. Завтра он оставит все это позади — опустевшие гулкие комнаты, живописные сады и мучительные воспоминания, которые, казалось, цеплялись даже за стены этого места.

Он был рад, что уезжает. Сбегает, если говорить правду. Его друзья и прихожане были бы шокированы, если бы узнали, с каким облегчением он отрясает со своих ног пыль Джорджтауна. Это те, кто считал, что понимает его, кто полагал, что боль потери Синтии была просто невыносимой для него, что оставаться там, где они жили вместе, для него слишком тяжело.

Мэтт не собирался вносить коррективы в это ошибочное заключение. Хотя он наставлял других на их жизненном пути, сам он оставался довольно скрытным человеком, не посвящал других в свои проблемы, не раскрывался до конца перед своими друзьями. Кроме того, ради чего рассказывать каждому правду о Синтии и ее ребенке? Неужели эго уменьшит его чувство вины и унижения от провала его собственного брака? Пусть все они продолжают верить, что Синтия была чудесной и любимой женой. Что это измени г? Особенно теперь, когда он освободился от их искреннего сочувствия и будет далеко от тех, кто постоянно, хотя и бессознательно, воскрешал в нем эти унизительные и жалкие воспоминания.

Конечно, некоторые из его знакомых и прихожан тоже о оправлялся в это путешествие к Орегону, но Мэтт надеялся, что скоро все они будут захвачены новыми планами и приключениями и меньше — прошлым. Тогда, возможно, он сможет начать забываться. Воспоминания отступят. И он сможет разобраться в своей жизни. Сотрутся воспоминания о несчастливом союзе с Синтией и тех грубых словах, которыми они обменялись в тот злополучный день. Легче станет чувство вины, которое он наложил на себя за смерть ее ребенка, которого все считали его ребенком.

Мысли Мэтта обратилась к другому дому в Кентукки, который он тоже вскоре оставит позади, — ферме возле Фрэнкфорта, где его родители вырастили его и его брата Джордана.

Однако он не мог расстаться с этой фермой и заключил договор об аренде с соседом-фермером на неопределенный срок. Здесь были похоронены родители, а с одной стороны от их могилы стоял более поздний памятник, хотя никто не покоился в земле под могильным камнем, на котором было написано имя его брата.

Уже около трех лет Мэтт упрямо отказывался верить, что его брат мертв. Все это время он хранил надежду, что Джордан появится самым чудесным образом, хотя война между штатами закончилась два года назад и все еще не пришло ни одного слова ни отчего брата, ни из его армии. Если Джордан был убит в сражении, то никто не знал, как это произошло, где и когда. В то время, как Джордан пропал, на территории Джорджии шли жестокие бои. Его тело так и не было найдено. Вероятнее всего, он был похоронен в какой-нибудь безымянной могиле, как и многие из его товарищей.

Для Мэтта неизвестность была самым худшим — ожидание, молитвы и надежды, и наконец он с сожалением признал, что больше никогда не увидит своего брата в этой жизни.

Только в прошлом месяце с тяжелым сердцем он положил могильный камень Джордана рядом с могилой своих родителей и произнес прощальную речь. Но даже сейчас он не смог продать эту землю, где-то в глубине его души теплилась маленькая искорка надежды, которую он не собирался гасить.

Детский смех прервал его мрачные мысли, и Мэтт посмотрел на ребятишек, весело игравших на солнечной лужайке. Осталось только пять сирот, которым он не смог подобрать хорошего дома, и они отправятся вместе с ним в далекое путешествие на запад. Улыбка скользнула по его губам и засветилась в глазах, пока он наблюдал, как они, точно веселые щенки, кувыркались в траве. Именно это давало ему силы для жизни, несмотря на всю боль и страдания. Видеть эти детские радостные лица, надежду и любовь, которые светились в их глазах, это и было для Мэтта величайшей наградой на земле.

Эти обездоленные малыши, да и другие, подобные им, стали причиной, по которой Мэтт окончательно решил оставить свой церковный приход и отправиться в Орегон. Он собирался основать там сиротский приют, следуя тому плану, который Бог вложил в его сердце, и пустить корни в свежей и богатой почве, где его мечты и мечты этих детей могли бы расти и процветать. Вместе они начнут новую жизнь на новой земле.

Джейд стояла на платформе железнодорожной станции, охваченная сильным волнением. Через несколько минут она вместе со своими подругами сделает первый шаг в путешествии к Орегону. Как только дом Веры был продан и наследство поделено поровну, половина девушек отказалась от поездки на запад.

Оставшиеся шестеро — Джейд, Мэвис, Фэнси, Пичес, Лизетт и Блисс — собрались в Орегон.

Им также пришлось убедить Билли поехать вместе с ними по целому ряду причин. Он был им нужен не только для того, чтобы играть на пианино, когда они доберутся до места и откроют там свой новый танцевальный салон, и для выполнения тяжелой мужской работы, но еще Билли просто должен был сопровождать их как мужчина. По словам клиента Мэвис, женщин, путешествующих без мужчин, не слишком приветствовали. Без сомнения, необходимо, чтобы с ними ехал мужчина, предположительно для защиты, хотя девушки сомневались, что на слабого и скромного Билли можно будет положиться в этом качестве. Им придется рассчитывать на свой женский острый ум и волю, чтобы позаботиться о самих себе.

— Хорошо, что мы не поплыли в Орегон, — заметила Пичес, привлекая внимание Джейд к небольшой горе багажа и мебели, которую загружали в вагон поезда, на котором они отправятся в Индепенденс. — Корабль просто утонул бы под тяжестью багажа. Как ты думаешь, все это поместится в два небольших вагона?

Джейд недоверчиво покачала головой.

— Мэвис считает, что да, но, мне кажется, мы взяли слишком много. В путеводителе, который мы взяли у мистера Гудрича, сказано, что нужно брать только самое необходимое.

— Но ведь мы именно так и сделали, — вмешалась Фэнси. — Нельзя же начинать новый салон, не имея никаких украшений. А кровати, зеркала, ликеры, музыка, не говоря уж о своих собственных нарядах.

— Да, — согласилась Блисс. — Но не кажется ли вам, что эти две люстры и пианино все-таки лишние?

— Билли не согласился бы поехать без своего любимого пианино, — напомнила Мэвис. — Кроме того, я слышала, на западе их просто невозможно достать.

— А куда же мы будем класть нашу одежду, если не будет гардеробов и комодов? — спросила Лизетт.

— Я уверена, в Орегоне мебель можно где-нибудь купить или сделать на заказ, — сказала Джейд. — Ноя очень рада, что мы берем с собой этот большой медный таз. Это та роскошь, с которой мне бы не хотелось расстаться.

Удивляюсь тебе, Джейд! В жизни не встречала таких чистюль, как ты, — засмеялась Блисс. — Ты бы, наверное, и жила в этом тазу, будь такая возможность.

Их разговор прервался, когда к ним подошел хорошо одетый молодой человек со шляпой в руке. Он был частым посетителем в их салоне.

— Вы все чудесно выглядите этим утром! — воскликнул он, окинув мужским оценивающим взглядом всех девушек. — В этих своих дорожных костюмах вы выглядите почти как… как… — Румянец залил его шею, когда он не смог подобрать подходящего слова.

— Как настоящие леди? — надменно заключила его фразу Мэвис. — Ну что ж, спасибо, мистер Хэррисон. Чрезвычайно любезно с вашей стороны так подумать.

— Ну что вы, я не хотел выразиться именно так, — смутился он.

С ласковой улыбкой он повернулся к Джейд.

— Я пришел проститься с вами, мисс Джейд. Пожелать вам больших успехов и сказать, как нам будет не хватать ваших замечательных выступлений. За эти несколько месяцев вы стали лучом солнца для нас, вы знаете.

Нашим ирландским соловьем.

— Мне тоже было очень приятно, Джеральд, — с улыбкой ответила ему Джейд.

— Неужели нет никакой возможности убедить вас остаться? — продолжал он, его карие глаза выражали такую страстную мольбу. — Мы ведь только начали узнавать вас, а вы уже покидаете нас.

Непроизвольно рассмеявшись, Джейд подумала про себя, что ее окружало слишком много мужчин, которые, без сомнения, хотели бы насладиться возможностью поближе познакомиться с ней — под простынями. Но она держала их всех на расстоянии, с неуловимым очарованием поддразнивая их всех. Чем больше она отвергала их, чем больше они кружились возле нее, тщетно пытаясь добиться ее благосклонности. Она пела для них, танцевала с ними, даже принимала приглашения поужинать или посетить театр с несколькими избранниками, но она никого не подпускала к своей постели.

— Боюсь, я должна идти, — сказала она, обращаясь к молодому джентльмену. — Мои вещи уже упакованы, и будущее ждет меня. — Только для того, чтобы воздать ему должное, а возможно, и потому что ей нравилось флиртовать со своими многочисленными поклонниками, она опустила свои длинные ресницы, притворившись, будто смахнула с глаз слезу.

Прежде чем он смог продолжить беседу, послышался крик черномазого мальчишки, прокладывавшего себе дорогу сквозь толпу:

— Мисс Джейд! Записка для мисс Джейд!

— Сюда! — позвала Блисс, помахав ему рукой.

Паренек передал записку в руки Джейд и стоял, дожидаясь, пока она достанет из сумочки монету и даст ему.

Джейд вынула письмо из конверта. Насмешливая ухмылка скривила ее губы, когда она прочитала послание.

— Что там? — полюбопытствовала Блисс. — От кого это?

— От одного очень богатого и женатого джентльмена, — сухо ответила Джейд. — Он предлагает купить мне собственный дом в городе, если я останусь и буду развлекать его, конечно, тайно и только его.

— Вы хотите написать ответ? — спросил посыльный.

Джейд покачала головой.

— Просто скажи ему, что я не продаюсь ни за какие деньги.

— Но это же такое предложение, — тихо прокомментировала Лизетт. — Ты уверена, что действительно хочешь так легко отказаться?

— Это далеко не первое, не самое лучшее, да и наверняка не последнее, — надменно ответила Джейд. — Но в своем благополучии я не собираюсь зависеть ни от одного мужчины.

Если вы помните, Син преподал мне суровый урок. Я его не скоро забуду. Пока мой голос будет служить мне, я намереваюсь проложить себе собственную дорогу в жизни. У меня грандиозные планы и мечты, в которых не предусмотрен мужчина, который бы тянул меня назад или мешал мне.

Блисс рассмеялась.

— Да, ты далеко ушла от той оборванной, голодной и брошенной девчонки, которую Вера приютила несколько месяцев назад, Джейд.

Только взгляни на себя сейчас. Спокойная, гордая, уверенная, готовая отстаивать свою независимость. Если ты не будешь осмотрительной, то станешь такой чертовски важной, что тогда мы и не сможем даже встать рядом с тобой.

— Ну, Блисс, ты же знаешь, что это не так, — заговорила Пичес, пытаясь защитить Джейд. — Джейд только ищет свое место в жизни, только и всего. У нее прекрасная фигура, и она знает себе цену. Она хорошенькая, приятная и прелестная, и такая задорная иногда, что всех веселит!

— И жестокая кокетка, которая не может без флирта, — добавила Мэвис, подмигнув всем.

— Син сильно уязвил мою гордость, но это не означает, что я собираюсь обвинять всех мужчин за его глупость, — ответила Джейд. — Я просто заполняю свое время, ожидая своего единственного парня. Но я бы хотела встретиться с ним после того, как добьюсь славы и устрою свою судьбу. После того как повидаю мир и покорю его своим пением, — мечтательно добавила она. — А между тем не будет никакого вреда, если я пока испробую свои чары и обаяние на других. Ведь девушка должна как-то развлекаться, не так ли?

Блисс с готовностью поддержала ее.

— Мне это нравится. — В этот момент раздался паровозный гудок, а затем и объявление о посадке. — Ну вот и все! Эти звуки ласкают мой слух! Вперед, девчонки! Нас ждет Орегон!

— Черт, я была бы рада добраться на нем хотя бы до Индепенденса, — проворчала Фэнси. — Я ненавижу поезда! Они всегда такие вонючие, грязные и переполненные.

Джейд бросила на нее удивленный взгляд.

— Ты считаешь, этот поезд плох, подожди же, пока нам придется ютиться в маленьких .фургончиках. И жить в них месяцами, пока не доберемся до места. Господи, вот это наверняка будет весело, не так ли? — добавила она с мрачным юмором.