Глава 19

Понадобился целый день, чтобы переправить через реку все фургоны, и здесь не обошлось без неудач. Во время многократно повторяющегося процесса переправы толстый трос перетерся, обтрепался и неожиданно лопнул от сильного натяжения. Паром развернуло сильным течением, и фургон свалился в реку.

К счастью, быки не были прицеплены к повозке и все произошло недалеко от берега, так что фургон не затонул полностью, хотя течение немного отнесло его. Нескольким мужчинам удалось подплыть к фургону, зацепить его прочными веревками и вытащить на берег, в то время как перепуганная семья крепко ухватилась за эти снасти. Ущерб оказался минимальным, содержимое фургона только намокло, некоторые продукты были испорчены водой, и бедные хозяева напуганы до смерти.

Джейд наблюдала за происходившим с замирающим сердцем, с белым, как мел, лицом и молча благодарила счастливую звезду, которая помогла перебраться на этот берег их фургону без происшествий.

— Это могло бы случиться и с нами, — тихо прошептала она, едва выдавливая из себя слова.

— Но не случилось, — уверенно добавил Мэтт. — Господь простер над нами свою руку.

— Что ж, похоже, он смотрел в другую сторону, когда лопнул этот трос, — заметила Джейд. — Что за ужасное время для этой бедной семьи!

— Да, но никто не пострадал, и за это мы действительно должны быть благодарны. Продукты и сахар можно возместить, одеяла и одежду высушить. Жизнь — вот что действительно самое ценное.

Фургоны переправляли через реку вплоть до наступления темноты, два последних совершили переправу уже при свете фонарей. Путешественники разбили лагерь в миле от большого палаточного городка, воздвигнутого рабочими-железнодорожниками. Как обычно, немедленно были выставлены караульные для охраны животных и фургонов. Однако в этот вечер число караульных было удвоено, чтобы можно было отразить любые выходки, на которые могли оказаться способными эти работяги. От этой банды хулиганов, нагрузившихся сверх меры пивом, можно было ожидать чего угодно, и не было никакой возможности образумить их.

Мэтт должен был дежурить с трех часов и до рассвета, поэтому он собирался лечь спать на час раньше, чем обычно. И все же он был раздражен, когда Джейд не явилась на свой урок чтения вскоре после ужина. Он видел, как она расхаживала возле своего фургона некоторое время назад, но потом он немного отвлекся и теперь никак не мог припомнить, видел ли он ее или других девушек в последние полчаса. Их костер едва тлел, и возле фургона не было никого.

Глубокие морщины прорезали его лоб.

— Она не должна, — говорил он самому себе, покачивая головой. — Конечно, нет. Особенно после того, как она была гак сильно расстроена сегодня. — Он кивал головой, словно пытаясь убедить самого себя. — Она, вероятно, просто отдыхает. Скорее всего, легла спать, совершенно забыв про свои уроки.

Однако чем дольше он сидел, глядя на ее темную палатку, тем сильнее его одолевало беспокойство. Наконец, не выдержав больше этих сомнений, он поднялся и пошел в разведку.

— Ты ведешь себя, как дурак, Ричарде, — сердито ворчал он про себя. — Не о чем беспокоиться.

Он осторожно приподнял край палатки и заглянул внутрь. При смутном свете костра он увидел, что кровати были расправлены, яркие платья и нижние юбки были вытащены из рюкзаков и разбросаны кругом, но не было ни одной живой души.

Джейд и вся ее пестрая когорта исчезли.

И Мэтт определенно знал, где ее искать, хоть он никак не мог взять в толк, зачем ему это делать.

— К черту все это! — ругался он. — Мне нужны все эти хлопоты и унижения как собаке пятая нога! После Синтии я думал, что хоть что-то узнал про этих женщин и их коварство!

Почему, ну почему Бог наградил меня любовью к еще одной безответственной, ветреной женщине? Почему изо всех женщин я должен был влюбиться в эту ирландскую потаскушку?

Палатка, где девушки давали представление, большая и кое-как обставленная, была забита полупьяными рабочими с хриплыми голосами. Днем эта брезентовая лачуга служила столовой, а вечером превращалась в таверну.

Земляной пол прикрыт сырой соломой. Бар был сооружен из пары досок, которые положили на большие бочки. Перевернутые небольшие бочонки служили стульями, а три стола, ободранные и обшарпанные, — импровизированной сценой.

На этих подмостках и стояла Джейд, исполняя свою третью за этот вечер песню. Позади нее красовались ее четыре подруги в своих ярких костюмах, предназначенных для канкана. Они улыбались и кокетливо покачивались в такт музыке, ожидая выхода на сцену. Билли стоял в стороне, аккомпанируя Джейд на губной гармошке из-за отсутствия пианино. Казалось, никого не интересовало, на чем играл Билли, он с таким же успехом мог просто насвистывать или стучать в барабан, толпу это мало интересовало И несмотря на отчаянные усилия, Джейд едва слышала себя среди хора веселых, громких голосов. В воздухе, заполненном дымом от многочисленных сигар, ей приходилось буквально выкрикивать слова песни, ее голос стал в эту минуту очень резким.

Она как раз начала последний куплет песни, когда один изрядно подвыпивший парень попытался схватить ее за ногу.

— Иди сюда, конфетка! — пьяно бормотал он, его слащавая улыбка обнажила неполный ряд прокуренных зубов. — Ты запоешь еще лучше, когда я окажусь на тебе.

В этот момент некоторые из его приятелей принялись его усмирять, в воздухе замелькали кулаки, и Джейд испуганно отступила назад.

Через несколько секунд в палатке уже все молотили кулаками друг друга, пока не оказалось, что в этом мордобое не участвовал только один мужчина.

Когда пара дерущихся ударилась о стол, едва не перевернув его и вместе с ним Джейд, она испуганно закричала. Позади нее кричали ее подружки и пытались как-то соскочить со своих шатающихся насестов, они были слишком заняты спасением собственных шей, чтобы думать и о ней. Как только ей удалось обрести равновесие, кто-то схватил ее за руку и сильно дернул, и Джейд оказалась на широком мужском плече. Сильная рука обхватила ее ноги, и в следующее мгновение Джейд увидела, что ее тащили, как мешок с картошкой, перед глазами у нее мелькали только пол и мужская спина.

С отчаянным криком Джейд стала молотить кулаками по широкой спине, в то же время извиваясь, как большая рыба на крючке.

— Отпусти меня сейчас же, сумасшедший болван! Что ты о себе возомнил?

— Я не сомневаюсь, что я самый доверчивый идиот на свете. — ответил знакомый рокочущий голос, в котором сейчас безошибочно слышался гнев. — А сейчас я зол, как шершень, поэтому советую тебе воспользоваться тем небольшим разумом, которым наградил тебя Господь, и попытаться не провоцировать меня дальше.

Она на какой-то миг застыла от шока, услышав этот голос. Потом, несмотря на свое неудобное положение и его предупреждение, она снова начала вертеться и громко потребовала:

— Мэтт Ричарде! Отпусти меня сейчас же!

Его ответ оказался не словесным, но довольно эффектным, чтобы привлечь ее внимание, когда его рука, которой он раздвигал толпу, пробираясь к выходу, тяжело шлепнула ее по заду. Ее отчаянный крик резко оборвался, когда от этого шлепка у нее перехватило дыхание. Прошло несколько секунд, и ему удалось пробраться к выходу из палатки, прежде чем она снова обрела голос.

— Ты ударил меня! — воскликнула она, хотя на этот раз не так громко и более осторожно.

— Да, — согласился он, его шаги не замедлились, когда он быстро перешел дорогу, разделявшую улицу.

— Ты… ты… говорил, что никогда…

— Это в первый раз за все время, и при обстоятельствах, когда это казалось единственной действенной мерой. Более того, если ты не закроешь свой рот, то я вынужден буду приступить к дальнейшим действиям. Здесь рядом большой пруд для лошадей, который как раз подойдет для того, чтобы заткнуть твой рот.

— Ты… ты не посмеешь!

— Милая, ты даже понятия не имеешь, на что я способен в эту минуту, так что будь умницей и не раздражай меня, Эгги.

Но она сделала гораздо больше. Она стала колотить его! Правда, это были легкие шлепки, все, что ей удалось в таком неудобном положении, да и рубашка у него была плотной. Но она сильно укусила его, заставив его изумленно вскрикнуть.

— Ну все! — воскликнул он. — Ты сама напросилась!

В следующее мгновение Джейд оказалась летящей в воздухе, а потом с громким всплеском она приземлилась в середине грязной конской лужи. Она сидела там, напрасно пытаясь убрать с лица мокрые волосы.

— Ты вшивый!.. — Ее гневное восклицание было прервано энергичным бульканьем пузырьков воздуха, когда Мэтт быстро сунул ее голову под воду. Вместо слов из нее выходили пузырьки воздуха. Даже если бы ей и удалось быстро перестать кашлять, она была слишком разъяренной, чтобы говорить.

Сажа, которой она пользовалась, чтобы подкрасить ресницы, грязными полосами растеклась по лицу, смешавшись с румянами на щеках. Ее платье намокло и приклеилось к ней, как вторая кожа, а волосы, освободившись от шпилек, разметались в разные стороны.

Подливая масла в огонь, Мэтт грубо хохотал.

— Ну и пугало же ты! — заявил он, уперев руки в бока. — Мне приходилось видеть полевых кляч после целого дня работы за плугом, но даже они не выглядели так жутко, как ты!

Она не потрудилась подыскать подходящий ответ. Она просто дотянулась, схватила его за рубашку и с силой дернула на себя.

Ботинки Мэтта поскользнулись в грязи, он не смог удержаться, слегка повернулся вокруг себя и сел задом в лужу. Когда брызги улеглись, он увидел, что сидит рядом с Джейд по пояс в воде. Его шляпа плавала тут же, постепенно погружаясь в воду. Смахнув с глаз воду, он повернулся к Джейд.

Ее довольная ухмылка ясно просвечивалась через полосы грязи и краски на лице.

— Зуб за зуб! — съехидничала она.

Он удивленно уставился на нее, а потом начал хохотать.

— Ну и зрелище мы с тобой представляем! — Дотянувшись, он снял тину у нее с подбородка. — Может, заключим перемирие?

Она согласилась.

— Как только доберемся до лагеря и сможем высушиться. А теперь будь так любезен, выбирайся отсюда. Ты сидишь на моей ноге!

Вытащив Джейд и достав свою шляпу, Мэтт выловил из воды ее туфли на высоком каблуке и вручил ей.

— Тебе лучше их подержать, — посоветовал он. — Слишком рискованно носить их здесь, даже когда они сухие. — Он снова поднял ее на руки. — Я понесу тебя, чтобы ты не поранила ноги. Но должен сказать, Эгги, что тебе придется выжать воду из своих юбок. Ты весишь целую тонну!

— Да ты прямо как настоящий принц, Мэтт Ричарде, — парировала она в ответ. — Неженка принц!

Позади них драка в салоне еще продолжалась, и теперь она перекинулась на улицу.

Вдруг кто-то заметил их.

— Эй! Этот малый утащил нашу канарейку! Держите его!

— Да черт с ним! Хватайте ее! — раздавались громкие возгласы, когда толпа двинулась за ними.

— Черт! — воскликнул Мэтт. — Когда я отпущу тебя, беги как можно быстрее. Я попытаюсь задержать их, сколько смогу.

Он повернулся и уже собрался было опустить ее на землю, когда из темноты появился всадник, проехал на лошади на середину улицы и остановился недалеко от них. Одетый во все черное, всадник едва был виден в свете лампы, горевшей у входа в ближайшую палатку и отбрасывавшей золотистые блики на его лицо.

В одной руке незнакомец держал ружье, а в другой — револьвер. Быстрым движением он наклонил ружье и выстрелил в воздух поверх голов приближавшейся орды.

В толпе все как один замерли, услышав звук пролетевшей над головами пули.

— Я изменил свои планы, ребята, — заговорил вооруженный всадник, его глубокий спокойный голос громко раздавался в установившейся тишине. — Будет гораздо лучше для вас, если вы примете это во внимание.

Джейд услышала удивленный возглас Мэтта.

— Джордан! — недоверчиво выдохнул он.

Не упуская из вида толпу, всадник метнул быстрый взгляд в сторону Мэтта, его белые зубы обнажились в улыбке. Он спокойно произнес:

— Иди дальше, Мэтт, пока я подержу некоторое расстояние между тобой и этим сбродом. Куда ты направлялся?

— К лагерю переселенцев. Внизу у реки.

Мужчина кивнул.

— Я проезжал там. — Его улыбка стала шире, когда он добавил:

— Если тебе слишком тяжело нести эту перепачканную маленькую злючку, ты можешь посадить ее позади меня.

Мэтт с усмешкой отказался:

— Благодарю, но ты лучше позаботься о собаках, пока я утащу лисицу.

Джейд так и подмывало ударить его, но она подумала и решила подождать более подходящего момента. Она тихо ворчала себе под нос.

Всадник держал толпу под прицелом, направляя в то же время лошадь вслед за Мэттом. Не успели они сделать несколько шагов, как сзади раздался целый хор отчаянных женских голосов.

— Подождите! Подождите нас! — Осторожно обогнув разъяренную толпу, Блисс, Фэнси, Пичес и Лизетт со всех ног бежали к Мэтту и Джейд.

Джордан хмыкнул, в его низком голосе прозвучало искреннее удивление.

— Боже мой, брат! Да у тебя появился целый гарем с тех пор, как я в последний раз слышал о тебе! Не могу дождаться, когда ты мне расскажешь обо всем этом.

— При более удобном случае, брат, — сухо отозвался Мэтт. — После того как выберемся из этой переделки. Потом я с удовольствием расскажу тебе обо всем. Да и ты, в свою очередь, объяснишь мне, почему я ничего не слышал о тебе три года!

— Неплохое у тебя здесь местечко, Мэтт, — отметил Джордан, оглядывая небольшой лагерь. — Немного тесновато, да и слишком близко от соседок, но зато здесь полно свежего воздуха.

— Очень смешно, Джордан, — отозвался Мэтт. — Как это на тебя похоже. У тебя есть выбор, где постелить — на открытом воздухе или под фургоном. В палатке едва умещаются четверо детей и я.

— Дети? Да еще четверо? — повторил Джордан, его глаза удивленно округлились. — Боже, Мэтт! Да ты еще более занят, чем я думал. И мне на ум сразу пришел другой вопрос.

Не странно ли, что ты ни разу не упомянул о своей жене? Синтия, так кажется?

Выражение лица Мэтта и его тон остались ровными и спокойными, когда он пояснил:

— Синтия умерла прошлой осенью. Ее сбросила лошадь. Вот почему я решил продать нашу собственность и отправиться с детьми на запад. Я хочу основать сиротский приют в Орегоне.

Джордан с любопытством смотрел на него.

— Похоже, ты неплохо все решил после ее смерти, дорогой брат. Подумать только, ты никогда много не писал о ней.

— Если ты помнишь, мы потеряли связь через несколько месяцев после моей женитьбы на Синтии. — Взгляд Мэтта стал напряженным, и он обвиняюще посмотрел на своего брата. — Что произошло, Джордан? Почему ты неожиданно перестал писать? Проклятье, я ведь думал, что ты умер! Долгие месяцы я ждал и молился, чтобы хоть что-то услышать о тебе. Я столько писал в армию, чтобы узнать новости о тебе. И все напрасно. Разве ты имеешь хоть малейшее понятие, сколько я передумал, как сильно я оплакивал тебя, когда, наконец, потерял всякую надежду снова увидеть тебя? И именно в эту минуту я не могу решить, обнять тебя или ударить!

Два брата напряженно смотрели друг на друга, между ними повисла тишина, пока наконец Джордан не сделал первое движение к Мэтту.

— Прости меня, Мэтт. Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, сколько раз я мечтал увидеть тебя, хоть еще раз услышать твой голос, и когда я, наконец, решил вернуться домой, то обнаружил, что ты ушел. Господи, как же мне не хватало тебя!

Расстояние между ними резко сократилось, и они крепко обняли друг друга. Слезы стояли в их голубых глазах, когда они отпустили друг друга и немного отступили.

— Почему? — уже более спокойно повторил Мэтт. — Что случилось?

Джордан грустно улыбнулся.

— Это долгая история, и ее нелегко рассказывать.

Мэтт показал рукой на костер.

— Садись, а я пока раздую огонь и приготовлю обед.

Как только Мэтт поставил котелок на огонь, Джордан спросил:

— Я не собираюсь менять тему, да ты в любом случае не позволишь мне этого, но ты не можешь мне объяснить, как это вы с Синтией за три года смогли сделать четверых детей?

У тебя там, наверное, есть близнецы, — добавил он, показав пальцем на палатку, где спали малыши.

Мэтт покачал головой.

— Нет близнецов, да там нет ни одного ребенка Синтии или моего. Это все сироты, которых мы приютили. Я собирался для всех подобрать хорошие семьи, прежде чем уехать из Кентукки, но этих пришлось взять с собой.

— И ты сам заботишься о них? — удивился Джордан. Потом он добавил с шаловливой улыбкой:

— Или с этим тебе помогает справляться общество красоток, следя за всеми твоими нуждами и более личного характера?

— Ты, кажется, забыл о моем призвании, брат. Я ведь богобоязненный священник, помнишь? — напомнил ему Мэтт, протягивая ему чашку с дымящимся кофе и наливая еще одну для себя.

Джордан с огоньком в глазах продолжал:

— О, я не забыл. Я просто подумал, что ты мог бы. Да и потом, разве не тебя я встретил вышагивающим по улице с танцовщицей, переброшенной через плечо, и вы так громко ругались, словно вы связаны друг с другом.

— Джейд может быть очень разъяренной, когда на нее находит, и это бывает довольно часто. Надеюсь, она остынет, как только мы поженимся.

Джордан поперхнулся горячим кофе, выплеснув его прямо на траву.

— Поженитесь? — недоверчиво повторил он, уставившись на своего брата. — Ты?

И она? — Когда Мэтт спокойно кивнул, он тихо присвистнул. — Ну, кажется, чудеса никогда не кончатся? И когда же произойдет это счастливое событие?

— Скоро, я надеюсь. Как только я смогу убедить свою предполагаемую невесту принять мое предложение.

— Я вижу. — Рот Джордана скривился, когда он безуспешно пытался скрыть улыбку. — У тебя небольшие проблемы с ее убеждением, мой младший брат? Хочешь, я дам тебе несколько советов в этом отношении?

— Нет. По правде говоря, я бы предпочел, чтобы ты оставил свои советы при себе так же, как и любые возражения, которые у тебя могут возникнуть, — откровенно сказал ему Мэтт. — Что бы мне хотелось, так это услышать, что же ты делал три этих долгих года. Ты так долго отсутствовал, Джордан, и я думал, нам обоим стоит поговорить об этом.

Джордан вздохнул и прислонился спиной к колесу фургона, его глаза потемнели от тревожных мыслей.

— Мысленно я написал тебе тысячу писем, Мэтт, — спокойно произнес он. — Когда я был в состоянии составить их. Были долгие промежутки времени, когда я терял рассудок и всякое понятие о времени. Боль. Жар. Изнурение.

Голод. — Установилось длительное тягостное молчание, прежде чем он продолжил глухим хриплым голосом:

— Побои были такими жестокими, что забвение казалось настоящим облегчением.

— Господи! — выдохнул Мэтт, пораженный этим. — Где же ты был все эти годы?

Джордан непроизвольно коснулся рукой шрама, который проходил вдоль сломанной переносицы через левую щеку до самого виска.

— Ты слышал об Андерсонвилле? — спросил Джордан, глядя на своего пораженного собеседника.

— Боже мой! — Мэтт едва мог говорить, у него поднялся ком к горлу. Андерсонвилль был одним из самых печально известных лагерей для военнопленных на всем Юге. Для солдата Союза попасть в плен и оказаться там было равносильно смерти. — Сколько ты там был? — тихо спросил Мэтт.

Глаза Джордана закрылись, он ответил со вздохом:

— Целую жизнь, Мэтт. И даже больше.

Меня освободили только через несколько недель после официального окончания войны.

Большинство из нас были настолько ослаблены, что даже не могли уйти. Потом нам прислали еще и подкрепление, чтобы выжившие узники могли хоть немного собраться с силами.

— Если бы я только знал, если бы ты только сообщил мне, я бы приехал за тобой, Джордан. Да я бы продал душу, если бы это понадобилось.

— Я знаю это. — Джордан бросил на брата печальный, извиняющийся взгляд. — Я знаю, мне следовало сообщить тебе, но ты не можешь понять, в каком состоянии я находился в то время, что творилось в моем рассудке, в душе, что было с моим телом. Брат, с которым ты вырос, умер в том лагере пленных, Мэтт. Появился совершенно другой человек.

Я походил на свою тень, хрупкий, опустошенный, полусумасшедший тип. Едва ли я был похож на человека. А когда я снова начал чувствовать, эмоции, охватившие меня, были далекими от добра и сочувствия. Я стал таким бешеным, переполненным злостью, ненавистью и горечью, что я едва был похож на себя.

Голос Джордана сломался, и Мэтт ждал, молча сочувствуя своему брату, пока Джордан не смог продолжить.

— Я не мог таким вернуться домой, Мэтт.

Просто не мог. Я не рассчитывал, что ты сможешь понять это, но мне нужно было время, чтобы исцелиться, изгнать из себя этих демонов, прежде чем вернуться к людям, которых я знал до войны. Ты. Старые друзья.

Соседи. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Я также не хотел изливать свою злость на тебя или кого-то еще. Я не хотел ранить тебя. Вот почему я так долго ждал, прежде чем вернуться к тебе, я почти на два года отложил свое возвращение. Я хотел быть уверенным, что смогу быть нормальным, здоровым человеком, как прежде.

— И тебе удалось в конце концов снова обрести себя? — спросил Мэтт, его глаза были переполнены сочувствием к страданиям брата.

Джордан пожал плечами.

— В основном. Я могу слышать южный акцент и не испытывать желания убить говорящего, — со слабой улыбкой отозвался он. — Я могу закрыть глаза и больше не чувствовать запах гниющей плоти. Кошмары почти прекратились. И я научился контролировать свои действия. Я с гордостью могу сказать, что редко впадаю в ярость по самому ничтожному поводу. Кажется, что я снова стал разумным членом человеческой расы.

— Как же тебе удалось самому справиться с такой непосильной задачей? — искренне удивился Мэтт. — Преодолеть такие жуткие препятствия и мучения?

— О, не надо слишком переоценивать меня, пока ты не услышал конец моей истории, — с сарказмом произнес Джордан. — Я преодолел свои проблемы тем же путем, каким и заработал их. Оружием. Чему не научила меня армия, тому я сам научился после войны.

В действительности, я удивлен, что ты до сих пор не слышал историй обо мне, потому что я быстро заработал себе имя одного из самых скорых стрелков на этой стороне Миссисипи, — Джордан пытливо взглянул на своего брата, на его лице отразилась насмешка над самим собой. — Теперь скажи, как ты гордишься мной, Мэтт. Если можешь. Ты ведь никогда не лжешь.

— Мне очень жаль, Джордан. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через все это и столько вынести. И хотя я не могу честно сказать, что одобряю твой выбор профессии, это не умаляет тот факт, что ты мой брат, моя кровь. Я все равно люблю тебя, не имеет значения, что ты сделал или собираешься делать.

Я всегда буду любить тебя.

— Спасибо, — тихо ответил Джордан. — Ты даже не представляешь, как я хотел услышать это от тебя.

— Да, я надеюсь, ты понимаешь, что я только начал, что теперь я засыплю тебя советами и поучениями. Я буду пытаться отнять у тебя твое драгоценное оружие и помочь тебе заслужить новую репутацию, осесть в Орегоне вместе со мной и Джейд. Или, если тебе это не понравится, вернуться домой и заняться выращиванием зерновых и лошадей в Кентукки.

Джордан усмехнулся.

— Я был бы удивлен, если бы ты не сделал этого, хотя выращивание зерновых меня не привлекает. — Затем, немного задумавшись, он продолжил:

— Джейд? Могу поклясться, что там в городе, я слышал, как ты называл ее Эгги.

Улыбка Мэтта была очень похожа своей искренностью на улыбку брата.

— Я называю ее так только тогда, когда хочу разозлить, — признался он, озорные огоньки сверкнули в его голубых глазах. — Это срабатывает всякий раз.