Книга: Пока не наступит завтра (Любовный венок)
Назад: ПРОЛОГ
Дальше: ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Заброшенные колеи от фургонов протянулись через степную возвышенность, окружавшую усадьбу Джеймсов. На земле валялись потемневшие и поломанные стебли кукурузы, урожай которой давно собрали. Вдали, за лесом, виднелся невысокий горный хребет. Неподалеку росло одинокое ореховое дерево. В его густой тени внимательный путешественник мог увидеть четыре деревянных креста. Три были уже потемневшими от времени, один – совсем новый.
В Канзасе – краю, столь любимом многими за красоту, каждое лето в изобилии вырастали цветы: шпорник, турецкая гвоздика, степные розы, японские лилии, дикий лук. Землю здесь можно возделывать даже при лунном свете, да и каменного угля достаточно. Но, конечно, не все, что давала природа, было во благо людям. Ураганы, вихрем проносившиеся над этим краем, приносили ливни. Ливни приводили к наводнениям.
Пристроившаяся у склона горы хижина была почти незаметна, и на первый взгляд место казалось необитаемым. Но внутри домика Кара Кальвиния Джеймс мурлыкала песенку, украсив сосновый стол единственным украшением, которое у нее было.
Отступив назад, чтобы полюбоваться своей работой, девушка подумала и добавила к украшению букетик высушенного шпорника в светлом кувшинчике.
– Ну вот. Достаточно красиво, надо сказать, – произнесла она.
Девушка снова запела – на этот раз она исполнила припев к «Прекрасному мечтателю». Кара закружилась в вальсе с воображаемым партнером так, что комната поплыла у нее перед глазами и юбка закрутилась вокруг ног. Она легко касалась ногами утоптанного земляного пола, пританцовывая вокруг стола, стоявшего посередине ее хижины.
Вальсируя, она оказалась у дверей. На грубом деревянном косяке висело красное индейское одеяло с обтрепанными краями. Оно колыхалось на ветру. Приподняв одеяло и проскользнув под ним, Кара отбросила гриву светлых кудрявых волос с лица и посмотрела на запад. Прикрыв глаза рукой, она смотрела на красный шар, висевший низко над горизонтом и расцвечивавший небо сверкающими розовыми и оранжевыми полосами.
Перед домом, на клочке утоптанной земли, был устроен очаг, который летом служил ей кухней, в почерневшем котелке варилась курица. В такой вечер никаких кукурузных лепешек. Это был ее день рождения, и, как говаривала Ненни Джеймс: «Человек – кузнец своего счастья».
Так как вокруг не было никого, кто мог бы ее поздравить, Кара решила, что если уж она сама не поздравит себя с двадцатилетием, то мир воистину станет очень печален.
Из корзины, висевшей возле очага, Кара вытащила ложку с длинной ручкой. Сунув ее в котелок, девушка попыталась подцепить курицу, чтобы проверить, готова ли она. Да и пора было уже добавить лук и морковь.
Овощи лежали в джутовом мешке, пришпиленном к стене. Единственным, что она еще не упаковала перед отъездом из Канзаса, была коллекция самодельных кукол. Эти куклы лежали на дощатых полках, окружавших комнату. Всего было двадцать кукол. Кара сделала их сама из кусочков и обрезков старой одежды. У некоторых кукол лица были сделаны из орехов и сушеных яблок. Остальные – целиком тряпичные. А одну из своих самых любимых игрушек девушка смастерила из столбика кровати.
Раньше Кара никогда не видела кукол с тряпичными лицами. Но, пришив своим игрушкам глаза-пуговицы, украсив их обрывками кружев и настриженными рыжими лоскутками, изображавшими волосы, девушка решила, что ее куклы довольно привлекательны, а может, даже и прекрасны.
Кара взяла из мешка четыре морковки и луковицу. Овощи она собиралась жарить на большой гнутой сковороде, лежавшей на грубой деревянной скамье во дворе. Девушка не переставала благодарить Бога за богатый урожай овощей, который она собрала. Но все же это не Калифорния. Девушка была уверена, что уж там-то она не будет голодать, найдет и работу, и жилье.
Неизвестно, что принесет будущее. Но, возясь с овощами, Кара поклялась, что не будет всю жизнь привязана к этому забытому Богом клочку земли, от которого ближайшее поселение в пяти милях. Это место – мечта ее отца, но не ее.
Эверет Джеймс всегда был мечтателем. Но уже к десяти годам Кара перестала верить в то, что его мечты когда-нибудь сбудутся. Их эмиграция в Канзас – его «великолепная возможность», оплаченная группой восточных аболиционистов... Предполагалось, что все это предпринято для того, чтобы в конце концов оказаться в Калифорнии. Но они так и не попали туда. Мечта рухнула, когда отца убили южане, которые тайно проникали в Канзас через Миссури. И хотя Кара в то время была еще ребенком, ей пришлось принимать участие в сражениях вместе с бабушкой, матерью и старшим братом Вилли. Той зимой они не только голодали. Они жили в постоянном страхе перед бродячими бандами, готовыми прогнать поселенцев, которые выступают за свободный Канзас.
А потом земля поглотила всех – одного за другим. Ее мать умерла от тифа три года назад. Вскоре за ней последовала Ненни Джеймс. Вили – ее серьезный, ответственный, взрослый брат умер месяц назад, свалившись со стога сена и сломав себе шею.
Каре так не хватало их всех: отца и его мечтаний, простой улыбки матери, мудрости бабушки·Ненни. Но труднее всего ей было пережить смерть Вилли, так как он был ее ближайшим другом и постоянным спутником.
Чувствуя себя забытой и одинокой, Кара посмотрела вдаль и смахнула с глаз слезы. Ее ближайшие соседи жили далеко: полдня ходьбы от ее дома. Это была шумная семья из десяти человек. Все Диксоны помогали хоронить Вилли.
Хутер Диксон, второй по старшинству сын, решил воспользоваться случаем и предложил ей выйти за него замуж. Кара взглянула на него – почти беззубого, с жиденькими волосами – и отказалась. Ничуть не обидевшись, Хутер пообещал ей помочь посадить весной кукурузу.
Кара уселась на скамейку и собралась чистить овощи. Она уже почистила морковь, как вдруг до нее донесся топот копыт. А затем она увидела на западе всадника. Он направлялся прямо к ее дому.
Непросто было разглядеть ее хижину. Но ее выдал дым, поднимающийся из очага на открытой кухне.
Взволнованная и испуганная, Кара отложила морковь и снова откинула с лица волосы. Она увидела мужчину. В лучах заходящего солнца он показался ей просто великаном.
Девушка бросилась в дом, схватила заряженный пистолет, который обычно лежал наготове возле двери, и осторожно вышла наружу. После войны появилось много бродяг, и Вилли всегда предупреждал ее, что надо принимать меры предосторожности, прежде чем пускать незнакомца в дом. Спрятав пистолет в складках своей полинявшей желтой юбки, она приготовилась встретить этого странника на огромном гнедом коне.
Он подъехал прямо к хижине. Кара наблюдала, как он слезал с лошади. Ей пришло в голову, что он, наверное, ранен: незнакомец двигался очень осторожно. К тому же одной рукой он придерживал живот. Его загорелое лицо, видневшееся под полями большой черной шляпы, было суровым, но привлекательным. У него был прямой нос. Глубокие складки вокруг рта. Красивые узкие брови были прямыми.
Их глаза встретились. Девушка подумала, что она никогда до этого не видела глаз такого чистого зеленого цвета. Они казались бездонными. Его нельзя было сравнить ни с кем, кого она когда-либо встречала. Хутер Диксон недостоин даже свечу перед ним держать. Словом, незнакомец был невероятно хорош собой.
Кара посмотрела на его запыленные сапоги, затем увидела кобуру, пристегнутую к ремню на бедрах. Ее рука сжала пистолет. Она шагнула вперед.
– Как дела, мистер? – крикнула она.
Дейк придержал рукой спящего у него за пазухой младенца, так как боялся разбудить его. Молодой человек внимательно оглядел утоптанный земляной дворик перед хижиной, сломанное колесо, обрывки проволоки, тростниковый стул без сиденья со сломанной ножкой, оленьи рога. Сорняки и обломки плетеной корзины валялись на земле. Его взгляд остановился на тряпке, прикрывавшей вход в дом. Судя по виду растрепанной блондинки, стоявшей босиком на земле, в доме было полно людей.
Он оглядел девушку. Она была среднего роста и такая хрупкая, что выцветшее желтое платье висело на ней, как на вешалке, скрывая изящество фигуры. От его взгляда не ускользнуло, как поднимаются при дыхании упругие груди. А поскольку платье было размера на два больше и на фут короче, чем надо, то из-под юбки виднелись ее ноги, потемневшие от загара и запорошенные сухой степной землей. Она смотрела на него своими голубыми глазами, сиявшими из-под светлых кудрей, падавших на лицо. Пока он наблюдал за ней, она уже в третий раз откинула волосы со лба. Дейку так и хотелось спросить, не пробовала ли она завязывать волосы сзади, но тут он вдруг поймал себя на мысли, что с удовольствием сам бы расчесал их ей.
У девушки был большой рот. А ее полные надутые губки привели бы в смущение и святого. На вид ей было не больше семнадцати-восемнадцати.
Молодому человеку пришлось сделать над собой усилие, чтобы вспомнить, зачем он, собственно, сюда приехал. Через голову девушки он заглянул в хижину. Похоже, больше там никого не было. Он снова посмотрел на нее.
– Мне нужна ваша помощь, – сказал он без предисловий.
Она посмотрела на него с любопытством.
– Джонни Раб, а?
Ему не скрыть своего южного акцента.
– По происхождению я из Алабамы, мэм. Хотя и из армии юнионистов.
Он увидел, как ее брови удивленно поползли вверх. Она задумчиво смотрела на него, как бы проверяя правдивость его слов. Девушка даже не переменила позы.
– Что вам нужно?
В ответ он похлопал по свертку у себя за пазухой.
– Я ...
Она перебила его:
– Вы ранены?
Дейк опешил:
– Почему?
– Потому что вы слезали с коня, как старик, и все время придерживаете живот.
Он посмотрел на свою руку, которая покоилась на его куртке.
– Вы не возражаете, если мы войдем внутрь?
– Возражаю. Я сроду вас не видала.
Дейк кивнул. Пусть так. Медленно и осторожно он стал расстегивать пуговицы на куртке, бережно придерживая ребенка, лежавшего внутри. Подняв голову, молодой человек увидел, что Кара смотрит на него с изумлением.
– Я сгораю от любопытства, – прошептала она, шагнув вперед. – Что это у вас там?
– Ребенок.
– Я вижу.
Она протянула палец и погладила рыжеватые кудряшки малыша, которые, как по волшебству, обвились вокруг ее пальца.
– Девочка или мальчик?
– Мальчик.
– Ваш?
– Нет. Определенно не мой, – уверил он Кару.
– А где вы его взяли?
– Я ехал вдоль Неошо и натолкнулся на трех человек, попавших в западню. Судя по их виду, это были жители поместья. Женщина только что родила. Вместе с ней было двое слуг. Оба – мертвые. Она сказала мне, откуда она, назвала свое имя и умерла. Уже два часа я ищу место, где бы сделать привал.
Девушка смотрела на ребенка с таким выражением, что молодой человек решил, что она не поверила ни одному его слову. Подумав, он добавил:
– Я – Дейк Рид. До прошлой недели я был капитаном армии, расквартированной в Додже.
Дейк посмотрел на ее золотые кудри. Она улыбнулась малышу, когда он вытащил его из-под куртки. Простыни, в которые он запеленал новорожденного, были в крови его матери. Дейк нахмурился, увидев сырое пятно на своей рубашке. Потом он вспомнил, сколько денег выложил за прекрасную куртку из оленьей кожи.
Девушка отошла назад и скрестила на груди руки. Только тут он увидел ее пистолет.
– Я – Кара. Кара Кальвиния Джеймс.
Она не шевельнулась и не предложила взять у него ребенка, а разглядывала малыша, раздумывая, верить или не верить рассказу Дейка. В конце концов, она кивнула на дом.
– Внесите его.
Им пришлось нагнуться, чтобы пролезть под одеялом, закрывавшим дверной проем. Дейк согнулся почти пополам. Оказавшись внутри, он выпрямился в темноте. Пахло плесенью и луком. Домик лепился к горе, так что ее склон служил задней стеной комнаты, в которую попал Дейк. Пол был земляным. Подойдя к столу, Дейк обратил внимание, что в комнате нет никаких удобств. К тому же темно, как в пещере.
Тусклый свет пробивался сквозь промасленную бумагу, заменявшую стекла в двух маленьких окошках на передней стене. Стол, три разных стула и продавленный веревочный матрас составляли всю обстановку комнаты. Но было похоже, что Кара Кальвиния Джеймс жила здесь не одна.
– Вы можете положить его здесь.
Держа пистолет в руке, Кара указала на стол и стала наблюдать за великаном, который неуклюже держал ребенка на согнутой руке. Она смотрела, как он пытался найти свободный уголок на расшатанном столе.
Молодой человек поднял глаза, внимательно рассматривая Кару. Она вздернула подбородок и отвернулась. Ее руки судорожно сжали рукоятку пистолета. Она не могла себе представить, что человек, остановившийся помочь умирающей женщине и спасший новорожденного, мог причинить ей вред. Но она уже сказала ему, что сроду не видела ни его, ни ребенка. Поэтому до тех нор, пока она не решит, что ему можно доверять, она глаз с него не спустит и не выпустит из рук пистолета.
Младенец заплакал, и их мысли сразу вернулись к нему.
– У вас есть корова? – спросил Дейк.
– Ко-ро-ва?! У меня была корова. Я ее только что продала вместе со свиньями. Получила неплохие деньги. Двадцать долларов.
– Черт, – пробормотал Дейк.
Решив, что он недоволен, Кара сказала:
– Я думала, это неплохая сделка.
Дейк покачал головой и положил ребенка на стол.
– Я хотел лишь сказать: жаль, что вы продали корову. Этому малышу нужно молоко. Не знаю, сколько он протянет без еды.
– Но у меня еще есть коза, которая дает молоко, – предложила девушка.
Рид наклонился, чтобы развернуть мальчика.
– Думаете, это поможет ему?
Кара пожала плечами.
– Почему бы и нет?
Малыш был очень грязным.
– Может, его стоит помыть, или что-то в этом роде?
Кара покосилась на кусок отрезанной пуповины и на испачканное одеяло.
– Он может простудиться.
Дейк вздохнул. На плантации он повидал многое, поэтому смог принять роды. Но он и понятия не имел о том, как ухаживать за новорожденным.
– Вы считаете, если вымыть его, это не причинит ему вреда?
– Просто оботрите его. К тому же ему нужна пеленка, это уж точно.
Дейк посмотрел на нее с надеждой.
– А у вас есть?
– Не-а ... – Она сразу покраснела. – Но у меня есть чистые тряпки ... на всякий случай ...
– Может, вы займетесь мальчиком, а я пока подою козу?
– Мне заняться ребенком? Да я в этом ничего не смыслю.
Одно лишь предложение остаться наедине с этим извивающимся свертком привело Кару в ужас. А если она его уронит?
Девушка отвела взгляд от ребенка. Близость Дейка пугала ее. Она так долго была одна, что, оказавшись рядом с этим человеком с задумчивыми зелеными глазами, Кара едва переводила дыхание. Она отступила назад. «Кто он на самом деле?» – размышляла она. Он появился перед ней чистый и трезвый. К тому же он был красив, лишь морщинки вокруг глаз портили его внешность. Молодой человек просил ее позаботиться о младенце, которого он вытащил из-за пазухи, а она даже не представляла, как это делается. Единственными детьми, с которыми она имела дело, были дети Диксонов, но она проводила с ними не так уж много времени.
Кара вдруг поймала на себе пристальный взгляд и снова отступила назад.
– Мистер Рид, я не знаю, как с ним обращаться. Мне кажется, вы это сделаете лучше. К тому же, если вы сами отправитесь к мисс Люси, то можете и на неприятности нарваться.
– А кто это – мисс Люси?
Кара вздохнула.
– Моя коза. Она пасется где-то у ручья, но я не думаю, что она позволит вам подоить ее или привести сюда. Что если я схожу за молоком, а вы займетесь мальчиком?
Не успел Дейк возразить, как она оказалась у выхода. Девушка задержалась в дверях и, помедлив, спросила:
– Вы ведь не собираетесь уехать, оставив меня с младенцем, пока я буду ходить за молоком?
Дейк покачал головой и улыбнулся:
– Нет, мисс Джеймс, не собираюсь. Ведь я пообещал его умирающей матери доставить мальчика в целости и сохранности в Алабаму. И я собираюсь сдержать свое слово.
– Прекрасно. Тогда я пошла.
– О, мисс Джеймс ...
Она снова повернулась к нему и остановилась, держась рукой за косяк двери. Сквозняк раздувал одеяло и подол ее юбки. Она заметила, что он покосился на ее ноги, затем снова взглянул ей в лицо.
– Ну что?
– Вы устанете, если отправитесь к козе с пистолетом. Клянусь, я честный человек. Вы не должны меня бояться.
Сердце затрепетало у нее в груди, на щеках вспыхнул румянец. Малыш, лежавший на середине стола, сосал пальчик. Его сонные чернильно-синие глаза доверчиво смотрели на высокого человека. Кара почувствовала, что пистолет и впрямь слишком тяжел. Девушка решила поверить Дейку на слово.
Положив оружие на трехногую табуретку у двери, она сказала Дейку:
– Во дворе есть котелок. В нем можно согреть воду.
С этими словами она скользнула за одеяло и оставила Рида одного.

 

Уже почти стемнело, когда Кара вернулась в свою хижину. Она принесла почти четверть ведра козьего молока. Ручей, где паслась коза, был всего в нескольких минутах ходьбы, но Люси имела привычку забредать куда-нибудь подальше. Впрочем, она всегда с удивительной точностью возвращалась ко времени дойки.
Когда до холма было уже рукой подать, Кара вспомнила про курицу и почувствовала, что голодна. Она проклинала себя за забывчивость. За всю жизнь она так и не поняла, почему важно засекать время, когда готовишь. И теперь ее долгожданная праздничная трапеза, кажется, испортил ась – курица, наверняка, переварилась. Правда, были еще овощи. И во имя гостеприимства она должна была пригласить Дейка к столу и разделить с ним свою скромную трапезу.
К тому же она поняла, что не сможет выгнать его из дома в темноту, да еще с ребенком. Это было бы неправильно. Она знала, что в степи принято делить с путниками еду и жилье. Путешественников, правда, было немного, приезжали они редко, и судили о них исключительно по их внешности. Девушка помнила каждый случай, когда семья собиралась за столом, и до глубокой ночи все слушали истории усталых странников о далеких краях.
Так и следовало поступать, но с тех пор как Кара осталась одна, никто не заезжал к ней. Она старалась понять, что за человек был Дейк Рид, прежде чем приглашать его остаться на ночь.
Обойдя дом, она увидела Дейка, стоявшего в свете лампы, который пробивался из окна. Кара остановилась на секунду: ей хотелось полюбоваться молодым человеком, прежде чем он ее увидит. Похоже, он зажег все лампы. Рид откинул одеяло, и она видела, как он, прижимая к себе ребенка, нежно поглаживал малыша по спинке. В этот момент Кара поняла: Дейк Рид сказал правду, он не причинит ей вреда.
– Я нашла ее, – крикнула девушка, чтобы нарушить молчание.
Она помахала ведром перед Дейком и посмотрела на него.
– В чем дело? – прошептала девушка.
Он, тоже шепотом, ответил:
– Малыш плакал и беспокоился с тех пор, как вы ушли. Он только что затих.
– А вы завернули его в пеленку?
Секунду помедлив, он ответил:
– Да, но не спрашивайте меня, как. Он крепко спит.
Кара увидела, что его плечи опустились. Дейк вздохнул и добавил раздраженно:
– Я просто умираю с голоду.
Ее сердце дрогнуло, когда она увидела, как он переложил мальчика на другую руку.
– Я знала это, – пробормотала девушка, думая о маленькой курице в котелке.
Совесть подсказывала ей, что надо пригласить его на ужин, хотя она и намеревалась отметить круглую дату своего рождения в одиночестве.
– Мистер Рид, наверное, я чувствую себя так же неловко, как и вы ...
– Возможно, так и есть, – пробормотал Дейк, пристраивая младенца на плече. Он завернул его в стеганое одеяло, но маленькая розовая пяточка вылезла наружу.
– … но это неправильно – отпустить человека с маленьким беспомощным ребенком ночью, так что если вы его покормите, я приготовлю ужин. – Она сделала несколько шагов, а затем остановилась. – Я собиралась уйти отсюда с первыми лучами солнца, так что мы сможем выехать вместе.
Рид посмотрел на нее с облегчением, и Кара была счастлива, что пригласила его. Девушка решила не думать о том, что они будут делать вместе весь вечер в ее крохотной хибаре.
– Сколько молока ему дать, как вы думаете?
Дейк Рид посмотрел на ее груди, словно прикидывая, сколько молока вмещает грудь женщины. Лицо Кары запылало; и она опустила глаза. Несмотря на ее худобу, грудь девушки была развитой и упругой.
Смущенная и даже довольная тем, что уже стемнело, Кара повернулась к Дейку и сказала:
– Кормите его до тех пор, пока он не будет сыт.
Девушка избегала смотреть Дейку в глаза. Она взглянула на сверток у его груди: ребенок казался игрушкой в загорелых руках Дейка.
– А вдруг вы случайно дадите ему больше, чем надо?
– Вот черт, не знаю даже!
Кара улыбнулась и деланно веселым голосом произнесла:
– Если бы не было так поздно, я бы могла взять вашего коня и съездить к Диксонам. Миссис Диксон наверняка одолжила бы мне бутылочку и соску. Но, думаю, уж лучше постараться хоть как-нибудь его накормить. Может, для начала попробуем давать ему совсем понемногу. Посмотрим, как ему понравится.
– А кто такие Диксоны?
Голос зазвучал с такой надеждой, что Кара поняла: зря она сказала про своих соседей.
– Это семья, которая поселилась на северо-востоке отсюда. Но сейчас слишком поздно и темно, чтобы ехать туда с мальчиком, – сказала Кара. – Диксоны предложили купить мою землю, когда приехали помочь мне с Вилли, – добавила она.
– С вашим мужем?
Кара повернулась к Дейку. Ее разозлила жалость в его глазах. Выражение его лица разбередило рану. Она вновь ощутила щемящее чувство одиночества, с которым боролась последние недели. Девушка хотела заговорить, но почувствовала, что от волнения у нее перехватило горло, и ей пришлось прокашляться, прежде чем она смогла вымолвить:
– С моим братом. Он умер пару недель назад.
– Извините, – тихо сказал Дейк. Было похоже, что он действительно сочувствовал ей.
У нее снова защемило в груди от горя. Ничего не сказав, она прошла вперед. Рид вновь зажег все масляные лампы – роскошь, которую она никогда себе не позволяла, даже тогда, когда у нее было больше топлива. Но этот вечер был особенным – это ее последний день в хижине. К тому же Каре исполнилось двадцать. Девушка ничего не сказала и поставила ведро с молоком на стол. Она сгорала от любопытства, желая узнать о Риде как можно больше. Но ей пришлось оставить вопросы: все его мысли были заняты мальчиком. Чтобы разрядить обстановку, она спросила:
– А вы подумали о том, как его кормить?
– Может, попробуем покормить его с ложечки?
– Не думаю. Мальчик обязательно подавится, если станет глотать слишком быстро. Может, нам сделать ... – тут ее щеки опять запылали, и она опустила глаза. – ... Что-то вроде соски. У меня есть немного муслина.
Отодвинув стул, он пожал плечами, затем тихо сел, стараясь не разбудить малыша.
– Попробуйте. Эту штуку можно было бы опускать в молоко, а потом давать ребенку понемногу.
Кара подошла к сундучку, набитому одеждой, тряпками и нитками, из которых собиралась делать кукол, приехав в Калифорнию. Она нагнулась и принялась рыться в нем, при этом платье ее задралось, открыв ноги почти до колен. Рид пораженно смотрел на ее зад, на оголенные ноги. Он не представлял, что женщина может стоять в такой позе перед незнакомым мужчиной. Похоже, чувство приличия ей незнакомо.
Пока она рылась в поисках муслина, Дейк внимательно осмотрел комнату. Кара действительно собиралась уезжать. Все говорило об этом. Возле передней стены лежали запасы провизии в холщовых мешках. За ними стояли ведра и корзины, в которые была сложена кое-какая домашняя утварь, – несколько щербатых тарелок и чашек, ножи, закопченные котелки, веник, сделанный из веток. В Риверглене рабы и то жили побогаче.
Не похоже, что здесь жил кто-то еще. Рид подумал о том, сколько же времени она провела одна. Нелегко ей было тут в одиночестве, если она дошла до того, что стала делать этих странных кукол, которые рядком лежали на полке.
Дейк чуть не подскочил, увидев множество этих нелепых созданий, которые смотрели на него бессмысленными глазами. Поначалу картина показалась ему мрачной, но потом, подойдя поближе и разглядев кукол, он не смог сдержать улыбку. Или Кара Джеймс не различала цветов, или она не находила ничего особенного, что лица у кукол были в цветочек, желтые, зеленые, сделанные из грецких орехов и из дерева. Выражения лиц у этих тряпичных кукол с глазами-пуговками были разные.
– Нашла, – произнесла Кара, помахав над головой кусочком муслина.
Девушка подбежала к небольшому ящичку и вытащила оттуда ножницы и нитки. Быстро разрезав ткань на квадратики, она сложила их кучкой, свернула в форме соски и перевязала ниткой.
– Кажется, это подойдет.
– Вроде, да, – сказал Дейк и снова вздохнул. Уже не в первый раз ему пришло в голову, что он дал обещание, которое, возможно, не сможет выполнить.
Он удивился тому, что девушка захотела взять ребенка, но с радостью дал малыша ей в руки.
– Не будьте таким хмурым, мистер Рид. Как говорила моя бабушка: «Мало удовольствия общаться с невеселым человеком!» А теперь попробуем-ка дать этому мальчику немного молока.
Дейк встал, а Кара опустила тряпичную соску в козье молоко. Ткань набухла, и девушка втолкнула ее в ротик младенцу. Малыш вытолкнул соску языком, проглотил то, что попало в рот, облизал губы и забеспокоился. Кара сделала еще одну попытку. Мальчик ухватился за муслин и высосал все до капли до того, как Кара успела опустить соску в молоко еще раз.
Рид нагнулся над ее плечом и в изумлении наблюдал за кормлением.
– Ему нравится, – сказал он.
– Он ест, как маленький поросеночек, – произнесла девушка.
Держала она малыша с естественной грацией. Кара через плечо посмотрела на Дейка, и он был пленен очаровательной улыбкой, светившейся на ее перепачканном лице за светлыми кудрями, одновременно и невинной, и чувственной. Он мог бы дотянуться до ее губ и мысленно уже нежно их покусывал. От этого у него пересохло во рту.
Увидев ее в первый раз, молодой человек понял, что эта девушка была не просто хорошенькой. Стоит ей привести себя в порядок и одеться как следует, и она превратится в настоящую красавицу. Он почувствовал возбуждение, и это напомнило ему о том, как долго у него не было женщины. Дейк резко выпрямился и заставил себя отступить назад: он не хотел пугать Кару, которая доверилась ему настолько, что убрала оружие.
– Я попробую покормить его, если вы приготовите ужин.
Подойдя к Каре, Дейк взял ребенка и уселся на стул. Ему не сразу это удалось, поэтому и подбородок, и шея младенца, да и его собственная рубашка оказались в молоке. Девушка ушла, но мальчик продолжал спокойно сосать.
Наконец ребенок наелся, был завернут в кусок ткани, которой девушка так дорожила, и уложен посередине набитого травой матраса. Тут Кара позвала Рида ужинать.
Ощутив запах цыпленка, он почувствовал зверский голод.
– Здесь немного еды, – извинил ась хозяйка, – лишь бульон из маленькой курицы и несколько черствых кукурузных лепешек. Но голод заглушить вы сможете. Есть у меня и кофе, правда, своеобразный. С тех пор как началась война, продуктов не хватало, вот и пришлось мне остатки кофе смешать с сушеной морковью – чтобы хватило подольше.
Она смущенно посмотрела на Дейка, который стоял, положив одну руку на спинку другого стула. С легким поклоном он отодвинул его от стола, приглашая ее присесть. Кара взглянула на стул, потом – на Дейка. Наконец она догадалась.
Девушка села. Дейк спрятал улыбку.
Не говоря ни слова, Кара подала курицу. Переваренное мясо плавало в бульоне, разлитом в тарелки. Дейк взял кусок лепешки. Одна сторона ее была черной, как котелок или сковородка. Дейк обмакнул лепешку в бульон и принялся за еду. Хлеб подгорел, а бульон был слишком жирным. Похоже, кулинария не ее призвание. Но Рид был слишком голоден, чтобы думать об этом.
Они жевали молча, сосредоточившись на еде. У обоих был такой вид, будто последний раз они ели несколько дней назад. Держа недоеденный кусок в руке, с лоснящимися от жира губами и глазами, сверкавшими от любопытства, Кара спросила:
– А куда вы направлялись, мистер Рид, перед тем как нашли ребенка и его маму?
– В Алабаму.
Вертя в руках куриную ножку, он пытался представить себе, что его ждет, когда он, наконец, доберется до Декейтера.
– Вы говорили, что сражались на стороне северян?
Он кивнул.
Она положила ложку и облизала пальцы. Дейк не мог оторвать глаз от кончика ее влажного, розового язычка.
– У вас есть семья?
Глаза Рида потемнели. Он слегка нахмурился.
– Мама умерла от желтой лихорадки за несколько лет до войны. Недавно я узнал, что отца тоже не стало. Это случилось два года назад. Мой брат вернулся на нашу плантацию Риверглен.
– Ваша семья, должно быть, богата?
Она поглядела на него сквозь опущенные ресницы, уже жалея о том, что сказала это. Ее не касалось, сколько у него было денег. Девушка представила себе, как ругала бы ее за плохие манеры мать.
Дейк пожал плечами.
– Можете считать, у нас были деньги-до войны. По крайней мере, мы жили не хуже других на Юге. Большая часть этих средств была вложена в невольников.
Перед словом «невольники» Дейк на секунду замолк, как бы не желая выговаривать его. Он глотнул кофе. Кара внимательно и незаметно наблюдала за ним. Даже если бы он не признался, она бы догадалась, что он – человек состоятельный. Его одежда была чистой, насколько позволяло путешествие. Волосы и ногти аккуратно подстрижены. Дейк Рид держался с достоинством, в нем чувствовалась врожденная уверенность – этого нельзя было не заметить. Она думала о том, как он выглядел до войны, которая заставила его глаза помрачнеть и добавила морщинок вокруг них. Улыбался ли он чаще в те годы?
Потянувшись за другой лепешкой, Кара обратила внимание на свои обгрызенные ногти и смутилась.
– А ваша семья не потеряла дом во время войны?
Он покачал головой.
– Нет. Но я думаю, у нас осталось не так уж много. Во всяком случае, так мне сказал близкий друг нашей семьи. Каждый взрослый невольник, который мог работать в поле, стоил тысячу долларов. Умножьте эту цифру на число рабов, и вы узнаете, куда владелец плантации вложил большую часть денег. Когда невольников освободили, хозяевам оставалось только смотреть, как их капитал просто уходит.
– Но если вы сражались на стороне тех, кто отобрал все у вашей семьи, как ваши близкие отнесутся к вашему возвращению?
Взяв чашку, он отпил глоток кофе, а затем поставил ее на место так осторожно, словно она была сделана из тончайшего фарфора.
– Мой брат не знает о моем возвращении, – сказал Дейк. – Одна соседка послала за мной. Она написала мне, что Берк того и гляди потеряет Риверглен за неуплату налогов. Я еду, чтобы помочь.
– Кстати, о соседях, – вспомнила Кара. – Первое, что я должна сделать утром, – это отправиться к ним и узнать, отдадут ли они мне деньги за мою усадьбу, как обещали. Возможно, если вы хотите выехать рано утром, то ...
Он внимательно наблюдал за ней, нахмурив брови.
– А что вы намереваетесь делать, продав усадьбу?
Чувствуя себя неловко под его задумчивым взглядом, Кара поежилась.
– у меня свои планы, мистер Рид. Планы, которые я вынашивала долгое-долгое время.
– А какие?
– Большие. До сих пор жизнь кидала моей семье лишь кости – такие же гладкие, как на вашей тарелке. Сейчас я одна, сегодня – мой двадцатый день рождения. Не вижу причин не сделать того, что я хочу. – Кара скрестила руки и откинулась на стуле.
Молодой человек удивился, узнав, сколько ей лет. В слишком большом платье, со спутанными кудрями, она выглядела не старше семнадцати. Дейк взял куриную ножку и обгрыз мясо, потом переломил косточку и высосал изнутри костный мозг, а уж затем бросил обломки в тарелку.
– Я поеду в Калифорнию, как только продам свою усадьбу, – объяснила Кара.
Забыв о еде, Дейк уставился на нее.
– А почему в Калифорнию?
Ее глаза заблестели.
– Во-первых, там тепло ... И солнечно. И песчаные пляжи миля за милей тянутся вдоль океана ... Я никогда не видела океана, а вы?
Он покачал головой.
– Я хочу открыть там собственный магазин, – гордо сказала девушка.
– Какой магазин?
Хотел бы он знать, что, черт побери, она имела в виду!
– Я делаю кукол.
– А-а ... И вы думаете, они там нужны?
– Надеюсь. Я думаю, в таком городе, как Сан-Франциско, людям некогда делать собственных кукол, и они станут покупать готовые для своих детей. Да у меня уже есть несколько кукол на продажу!
Дейк оглядел голые стены и земляной пол в крохотной хибарке. Теперь или никогда.
– А вы не сочтете возможным отложить ваш отъезд? Я бы хорошо заплатил вам, если бы вы согласились сопровождать меня в Гадсден и заботиться в пути о малыше, мисс Джеймс.
Кара онемела и изумленно заморгала. Когда шок прошел, она сказала Дейку уверенно:
– Даже за все деньги мира, мистер Рид! Как я могу начать новую жизнь в Калифорнии, если сначала мне придется заботиться о чьем-то ребенке?
Пока она говорила это, он обгрызал мясо с последней косточки. Потом указал на остатки ее ужина.
– Вы будете это есть?
Кара покачала головой. Он отодвинул свою тарелку в сторону и придвинул к себе тарелку Кары.
– Если вы поедете со мной, вы только выиграете от этого. Да и путь в Алабаму не займет у нас много времени.
– Что значит «у нас»?
Сны никогда не сбудутся, если спать слишком много.
Ненни Джеймс
Назад: ПРОЛОГ
Дальше: ГЛАВА ВТОРАЯ