– Будь осторожнее, Ив.

– Благодаря тебе, Джулиана, меня никто не распознает, – счастливо улыбнулась Ив, еще раз окинув взглядом свой наряд.

У нее была отличная маскировка – вылитая туристка. Она была одета так же ярко, как обычно одевались прибывавшие в тропическую жару Гонконга туристы, и легко могла слиться с толпой. Джулиана купила для нее у уличного торговца ярко-голубую футболку с изображением парусника и надписью «Гонконг» по-английски и по-китайски. Еще она сшила шорты в тон надписи и скрыла черты лица подруги широкополой шляпой и огромными солнцезащитными очками.

Ансамбль завершала большая пляжная сумка в пурпурную полоску. В ней хранился настоящий костюм леди Ллойд-Аштон. В конце дня кричаще одетая туристка зайдет в дамский туалет в вестибюле Хилтона на Гарден-роуд, всего в двух шагах от остановки трамвая, идущего на Пик, и через несколько секунд оттуда возникнет хорошо известная элегантная дама.

Никто не узнает меня, Джулиана, – повторила Ив.

– Я даже не волнуюсь за тебя. Выражение лица Ив вдруг затуманилось.

– И не волнуйся насчет Тайлера. Пока я с ним, я… – Голос ее дрогнул от какого-то доселе неведомого и чудесного ощущения, которое она не могла еще назвать.

В безопасности? – подсказала Джулиана.

– Именно, – с облегчением ответила Ив. – В безопасности.

Джулиана улыбнулась при воспоминании о том времени, когда она сама чувствовала себя «в безопасности» с Гарреттом. И как когда-то Вивьен, она сказала Ив:

– Тогда я спокойна за тебя.

«Семь морей» Тайлера Вона покачивался на волнах в одной из частей противотайфунного убежища, отведенного для судов Королевского яхт-клуба Гонконга. Когда Ив вступила на палубу роскошного шлюпа из красного дерева, судно приветственно подпрыгнуло.

А потом было еще более приятное…

– Привет! – поздоровался с ней Тайлер. – Я так рад, что вы смогли придти.

– И я, – ответила Ив, все еще не веря в реальность происходящего.

Она позвонила ему днем в понедельник с личного телефона Джулианы, и они договорились встретиться сегодня, но до самого утра она не знала, не приготовит ли Джеффри сюрприз, когда ей придется выйти в город.

Но он ничего не придумал, и Ив отправилась в самостоятельное плавание. Но только теперь она вздохнула свободно, когда его нежный взгляд пытался отыскать ее глаза в тени огромной шляпы и темных очков.

– Давайте выйдем в море, – сказал Тайлер, зная, насколько опасно ей находиться здесь.

Они направились к востоку от залива Виктории и достигли Южно-Китайского моря, распростершего голубовато-зеленые просторы под лазурным безоблачным небом.

Первой настала очередь шляпы, и Ив улыбнулась, почувствовав, как нежные пальцы теплого морского бриза пробежали по ее волосам. Затем, несмотря на ослепительное сияние солнца, она сняла очки, потому что им хотелось взглянуть в глаза друг другу.

– Ив, расскажите мне все о себе, с момента вашего рождения.

И Ив повиновалась его нежному приказу: рассказала все, начиная с позорной тайны рождения, одиночества несчастной, никем не любимой девочки, приведенной отчаянием на скалы Веймута, откуда бы она наверняка спрыгнула, покончив счеты с жизнью, если бы не леди Гуинет Сен-Джон. Рассказывая все это, Ив чувствовала себя все в большей безопасности, потому что Тайлер заботливо и нежно принимал даже самые ужасные ее откровения. Когда она рассказала о том, что было на следующий день после ее несостоявшегося прыжка, о дружбе с Гуинет, переезде в Лондон и тихой гавани, которую она там обрела, на ее губах заиграла печальная улыбка.

И вдруг улыбка погасла, и она замолчала, словно жизнь кончилась семь лет назад в Лондоне.

– В Лондоне вы познакомились с Джеффри? – спросил наконец Тайлер.

– Да, в банке. Я говорила вам, как тогда выглядела – ссутулившейся и немодной девицей с изгрызенными ногтями и длинными волосами, закрывавшими лицо.

Тайлер нежно улыбнулся: он понимал, что Ив так подробно описывала тогдашнюю себя для того, чтобы он понял, кем она была на самом деле. Но он и так это знал. Уже в момент первой встречи в Замке он понял, что перед ним робкая и неуверенная в себе женщина, придавленная каким-то горем, стремившаяся, несмотря на свою редкую красоту, стать невидимой, а между тем, самая большая ее красота заключалась в ее добром сердце.

– Вы уже описали мне это, – тихо сказал он. Теперь он боялся, что она расскажет ему то, чего он слышать не желал: как Джеффри понял, какое сокровище скрывается в ее душе, и влюбился в нее. Это было не очень-то похоже на сэра Джеффри, и выражение глаз Ив тоже говорило: вряд ли Джеффри сделал то, чего бы хотел сделать на его месте Тайлер – любящими руками создать вокруг ее хрупкой фигурки ограду и нежно зацеловать больные кончики ее пальцев. – И что же произошло?

– Несмотря на мою внешность, Джеффри догадался, что я очень похожа на женщину по имени Розалинда, которая умерла всего за месяц до их свадьбы. Разумеется, сходство было только внешнее: это была утонченная и элегантная дама, аристократка, может быть, даже королевских кровей. Однако, после некоторых усилий специалистов и полной смене имиджа…

– Вы стали Розалиндой.

Это была самая горькая правда – она, так тосковавшая по любви, совершила ошибку. Но Ив честно ответила этому мужчине, который с таким сочувствием выслушал все остальные ее признания:

– Да, я стала Розалиндой.

Стараясь говорить как можно более нежно, Тайлер спросил:

– Но вы ничего не знали о ее существовании, так ведь? Вы и понятия не имели, что хотел сделать с вами Джеффри…

В ее глазах появилась благодарность за то, что он понял ее состояние и интуитивно догадывался, что ей пришлось пережить.

– Тогда я не знала, я узнала об этом гораздо позже. Слишком поздно. – Ив слегка пожала плечами и улыбнулась: – Мне нравится разговаривать с вами. Мне кажется, в своем голосе я снова слышу отголоски речи Гуинет.

– А волосы?

– Мне нравилось, когда они были длиннее. – Ив снова пожала плечами, снова улыбнулась и спросила – А теперь вы расскажите про себя, Тайлер. Все, с момента вашего рождения.

«Она просто не хочет говорить о своем браке, – понял Тайлер. – Но что же ей сказать? Ведь последние семь лет она была леди Ллойд-Аштон; ею могла быть Розалинда, но не Ив».

История Ив окончилась семь лет назад… и теперь она обитала внутри чуждой оболочки, робкая и неуверенная, все еще мечтающая о гриве темных волос, что скрыли бы ее прекрасное лицо.

«Но теперь я нашел тебя, Ив. Я знаю, что ты здесь, и ты прекрасна». – Тайлер хотел сказать это вслух, но было слишком рано, к тому же она ждала его рассказа о себе и имела на это право.

– Я уродился непоседой и всегда стремился все уладить. У моих родителей было мало денег, мало любви друг к другу и много детей. Пока я еще был слишком молод, чтобы понимать все это, я стремился уладить их отношения. Когда я понял, что это невозможно, занялся деньгами. Я бросил школу, нанялся механиком на бензозаправочную станцию и отдавал все, что зарабатывал, в семейный котел. Но и дополнительный доход не решил проблем, наоборот, добавил поводов для свар по поводу дележа денег. В конце концов мне надоело все это, я ушел из дома и объехал автостопом всю страну, пока не нашел работу механика при гонках. Через пару лет мне удалось убедить одного из спонсоров попробовать меня в качестве гонщика.

И вы выиграли все, что можно было выиграть. Тайлер улыбнулся. Это была почти правда: он поставил пару рекордов, которые никто так и не смог побить.

– Я выиграл много гонок.

– Но больше вы не участвуете в гонках?

– Нет.

– Я рада, что вы прекратили ездить, – прошептала Ив. – Это так опасно!

Большинство женщин, которых знал Тайлер, восхищались тем, что он был гонщиком. Они настаивали на том, чтобы быть в числе зрителей, чтобы видеть, как он несется на немыслимой скорости, следить за развертыванием драмы с неизвестным концом. Тайлер часто думал: не восприняли бы они катастрофу с тем же наслаждением, как победу.

А вот Ив, хотя он больше не участвовал в гонках, волновалась за его прошлое.

– Это на самом деле не так опасно, – успокоил ее Тайлер, – главное – иметь решимость и смелость.

– Но… если кто-нибудь взорвался бы перед вами?

– Ну, если вы опытный водитель, то всегда можно объехать – или проехать сквозь – несчастного. – Он криво усмехнулся. – Разумеется, в таких случаях бывают довольно серьезные последствия, в моем – торговая компания «Гран При».

– В самом деле? Как это произошло?

– Это были гонки в Монте-Карло, я шел впереди, но передо мной было несколько машин, которые нужно было обойти. Один новичок потерял контроль над машиной, и чтобы не врезаться в него, мне пришлось резко отвернуть и врезаться в борт.

– А если бы вы не уступили?

– Он бы погиб, со мной было бы все в порядке – за исключением совести.

– Вы сильно пострадали?

– Сломал несколько костей, – ответил Тайлер, не говоря ей всей правды: он едва выжил в тот раз. – Окно моей палаты в Марселе выходило на порт, и я долгими часами наблюдал за суетой в доках. И что бы вы думали? Чем больше я наблюдал, тем больше видел вещей, которые следовало бы уладить. Особенно была неповоротлива одна средиземноморская компания. Я подумал: если бы это была моя компания, я мог бы внести улучшения в ее работу. Эта мысль показалась мне такой захватывающей, что я навел справки. Не было ничего удивительного в том, что компания оказалась в финансовой яме.

– И вы ее купили?

– В конечном итоге. Ни один банкир в здравом уме не дал бы кредит на покупку гонщику без опыта работы в бизнесе. Так что я заключил сделку с владельцами, что выплачу им долг из прибыли, если она будет. К счастью, прибыль была.

Ив улыбнулась, услышав столь скромную оценку: «Гран При» имела колоссальный успех и за несколько лет из небольшой средиземноморской компании превратилась в одного из перевозчиков мирового масштаба.

Но тут же ее улыбка погасла, и она повторила:

– Но все-таки я очень рада, что вы больше не участвуете в гонках.

Прошло уже пять часов странствий по голубой глади, где их согревало летнее тепло, но еще больше тепло их сердец. Они были к западу от острова Ланьдоу, так что пора было возвращаться.

– Чего бы вы хотели больше всего, Ив?

По тому удивлению, что появилось на ее лице после этого вопроса, Тайлер понял, что никто еще не спрашивал ее, чего же хочет она.

– Не думайте долго, просто скажите первое, что вам пришло на ум.

– Я бы хотела, чтобы Гуинет осталась в живых.

– Я тоже.

Их сердца отсчитали немало ударов, прежде чем Тайлер осмелился прервать молчание.

– Пожелайте что-нибудь еще, Ив.

Тайлер Вон был неисправимым идеалистом, полагая, что большинство людей, если им предоставить неограниченный выбор, способны перейти от личных желаний к глобальным: здоровье, счастье и мирная жизнь для живых существ на планете. Однако у Ив эти желания шли сразу же за желаниями счастья для Джулианы, Джеймса и маленькой девочки Лили.

Когда она кончила перечислять, и в ее глазах стояла еще радостная картина всемирного счастья, Тайлер продолжал настаивать на своем:

– Все-таки, что бы вы хотели для себя, лично для себя, пусть даже это желание покажется вам слишком эгоистичным?

Некоторое время казалось, что Ив так и не сможет придумать такое желание, но наконец благодаря его ободряющей улыбке и нежному взгляду она прошептала:

– Я бы хотела, чтобы мы плыли так вечно.

Но это было и его желанием! Потому что теперь Тайлер понял одну истину – у его непоседливости была причина. Он просто искал, искал то, чего и сам не знал… но теперь он нашел ее и впервые за всю свою неспокойную жизнь обрел покой.

– Мы могли бы, Иванджелина, – спокойно ответил он, и его глаза были полны любви. – Мы могли так плыть, пока ваши волосы не отрастут настолько, чтобы снова нравиться вам. И мы могли бы отправиться в это плавание немедленно.

Ив тихо вздохнула, потрясенная своим признанием и его ответом. Ей казалось, что весь этот счастливый день, с его ласковым бризом, ласкающим ее кожу, как нежные поцелуи, с небом такого же цвета, как ее глаза, – все это сон, мечта. Прекрасная, светлая… и несбыточная.

Тайлер увидел, как в ее глазах вспыхнул огонек надежды и тут же погас. Ив представила себе, что их мечта сбылась, всего на несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы ее голубые глаза сказали ему, что она хочет этого не меньше, чем он сам.

Но их сияние угасло; Ив склонила голову, глядя на крепко сжатые бледные ладони, лежавшие у нее на коленях.

– Мне не следовало говорить это.

– Нет, вы должны были это сказать, – возразил Тайлер мягко, но уверенно. – И я тоже хотел бы этого, потому что я люблю…

Ив взметнула голову, остановив его признание… и чуть не остановив его сердце. Она отвернулась от него, глядя на золотистую кромку горизонта, к которой они вряд ли поплывут теперь.

Большую часть этого волшебного дня она была Ив, а в тот момент, когда Тайлер прочел в ее глазах их общую мечту, она стала Иванджелин. Но теперь она снова была леди Ллойд-Аштон, Розалиндой, пленницей золотой клетки, не способной заглянуть дальше ее прутьев.

«Она не может рассмотреть слишком многого, – подумал Тайлер. – Она не смогла заметить невероятную красоту своего тела, она не видела исключительной красоты своей души… а теперь она не хочет видеть, что наша мечта не столь уж недостижима».

Тайлер знал, какие препятствия лежат на их пути. Разумеется, это Джеффри; но даже самого могущественного тайпана Гонконга можно было бы сокрушить, поверь она в его любовь. Но для этого нужно время. Ив с самого детства убеждали в том, что она – ничто, пустое место, что она недостойна любви. И Джеффри, единственный человек, который утверждал, что любит ее, обманул.

Нужно время, чтобы Ив поверила в его любовь, потому что сначала она должна поверить в самое себя. А до тех пор? До тех пор, пока она не прозреет, ее глазами станет Тайлер. Ив сможет убедиться в своей красоте благодаря ему, благодаря тому, как он видит ее, – если только она позволит ему делать это.

Несколько секунд назад Тайлер Вон впервые в жизни ощутил душевный покой, а теперь впервые испугался.

И это был самый сильный страх в его жизни.

Страх прожить ее остаток без Ив.

Он вздохнул, и даже теплый морской бриз показался ему ледяным.

– Почему бы нам не отправиться в плаванье на целый день? – тихо спросил он. – Мы могли бы сделать это в любой день, когда захотите, когда вы будете свободны. – «И когда-нибудь, моя Ив, моя Иванджелин, когда ты поверишь в мою любовь, мы уплывем навсегда».

Тайлер не знал, расслышала ли она его слова. Но она расслышала; ей тоже внезапно показался леденящим этот теплый морской ветерок.

«Свободна?» Это слово вонзилось в ее сердце, как нож. Она никогда не будет свободна, и нужно немедленно положить конец этой пытке.

– Иванджелин? Вы сможете снова поехать со мной?

Она расслышала страх в его голосе, словно он опасался, что она скажет «нет».

Ив пришлось повернуться к нему и, глядя прямо в его любящие, взволнованные глаза, тихо-тихо прошептать в ответ:

– Да, я поеду с вами… как только смогу сделать это.