Глава 16. ГЛАВА, В КОТОРОЙ КОРОЛЬ УБЕЖДАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО ПРИ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ МОЖНО НАДЕТЬ НА ГОЛОВУ КРАСНЫЙ КОЛПАК, ДАЖЕ НЕ БУДУЧИ ЯКОБИНЦЕМ
Это был доктор Жильбер.
Он появлялся через равные промежутки времени, когда случались великие потрясения разворачивающейся на наших глазах ужасной драмы.
— А-а, доктор, это вы! Что происходит? — в один голос вскричали король и королева.
— А то, государь, что дворец захвачен народом, — отвечал Жильбер, — а шум, который вы слышите, это крики толпы, требующей встречи с вами.
— Мы вас не оставим, государь! — разом воскликнули королева и принцесса Елизавета.
— Не угодно ли будет королю доверить мне на час управление кораблем, терпящим крушение? — попросил Жильбер.
— Извольте, — кивнул король.
В эту минуту в дверях показался командующий Национальной гвардией Аклок; он был бледен, но полон решимости защищать короля до последнего.
— Сударь! — крикнул ему Жильбер. — Вот король: он готов следовать за вами; позаботьтесь о короле. Поворотившись к королю, он продолжал:
— Идите, государь, идите!
— Но я хочу следовать за супругом! — воскликнула королева.
— А я — за братом! — вскричала принцесса Елизавета.
— Следуйте за братом, ваше высочество, — предложил Жильбер принцессе Елизавете. — А вы, ваше величество, останьтесь! — твердо проговорил он, обращаясь к королеве.
— Сударь!.. — начала было Мария-Антуанетта.
— Государь! Государь! — крикнул Жильбер. — Небом вас заклинаю: попросите королеву довериться мне, или я ни за что не отвечаю.
— Ваше величество! — сказал король. — Слушайтесь советов господина Жильбера, а если будет нужно, то и исполняйте его приказания.
Потом он продолжал, обращаясь к Жильберу:
— Сударь! Вы отвечаете за жизнь королевы и дофина?
— Да, государь, я за них отвечаю; я спасу их или умру вместе с ними! Это все, что может ответить капитан корабля во время шторма.
Королева хотела было предпринять последнюю попытку, однако Жильбер протянул руку, преграждая ей путь:
— Ваше величество! — воскликнул он. — Именно вам, а не королю угрожает настоящая опасность. Справедливо это или нет, но именно вам вменяют в вину то обстоятельство, что король оказывает сопротивление; вот почему ваше присутствие не защитит короля, а поставит его под угрозу. Исполните же роль громоотвода: отведите грозу, если можете!
— В таком случае, сударь, гром поразит меня и моих детей!
— Я отвечаю перед королем за вас и за них, ваше величество. Следуйте за мной!
Поворотившись к принцессе де Ламбаль, вот уже месяц как возвратившейся из Англии и три дня из Вернона, а также к другим придворным дамам, Жильбер прибавил:
— Следуйте за нами!
Кроме принцессы де Ламбаль, при королеве находились принцесса де Тарант, принцесса де Латремуй, принцесса де Турзель, г-жа де Мако и г-жа де Ларош-Эймон.
Жильбер хорошо знал расположение комнат во дворце.
Он выбирал большую залу, где все все могли видеть и слышать. Там он рассчитывал спрятать королеву, ее детей и придворных дам, а сам намеревался защищать их.
Его выбор пал на зал заседаний совета. По счастью, он был пока свободен.
Жильбер подтолкнул королеву, детей, принцессу де Ламбаль к оконной нише. Нельзя было терять ни минуты: в дверь уже ломились восставшие парижане.
Он подтащил тяжелый стол, за которым проходили заседания совета, к окну — заграждение было найдено.
Наследная принцесса вскарабкалась на стол рядом с уже сидевшим на нем братом.
Королева стояла за ними: непорочность защищала непопулярность.
Однако Мария-Антуанетта хотела, напротив, встать вперед и загородить собой детей.
— Так хорошо! — крикнул Жильбер тоном генерала, командующего решающим сражением. — Не двигайтесь!
Дверь едва держалась в петлях; в гуле голосов он различил главным образом женские голоса и понял, что за дверью собрались женщины.
— Входите, гражданки! — пригласил он, отодвигая засовы. — Королева вместе с детьми ждет вас!
Когда дверь распахнулась, людской поток хлынул в зал подобно прорвавшей плотину реке.
— Где она, где Австриячка? Где эта госпожа Вето? — загомонили разом человек пятьсот.
Это была страшная минута.
Жильбер понял, что в это мгновение наивысшей опасности власть человека бессильна и остается лишь уповать на милость Господа.
— Мужайтесь, ваше величество! — шепнул он королеве. — А доброты вам и так не занимать.
Какая-то женщина с растрепавшимися волосами, со сверкавшими — возможно от голода — глазами, размахивая саблей, выскочила вперед, прекрасная в гневе.
— Где Австриячка? — вопила она. — Я ее убью своими руками!
Жильбер взял ее за руку и подвел к королеве со словами:
— Вот она! Королева спросила:
— Разве я лично чем-нибудь обидела вас, дитя мое?
— Ничем, ваше величество, — отвечала простолюдинка, растерявшись от ласкового обращения королевы, а также поразившись величавому виду Марии-Антуанетты.
— За что же вы хотите меня убить?
— Мне сказали, что именно вы губите нацию, — окончательно потерявшись, пролепетала женщина, опускав саблю.
— В таком случае вас обманули. Я вышла замуж за короля Французского; я — мать дофина, вот этого мальчика, взгляните… Я стала настоящей француженкой, я никогда не увижу свою родину: стало быть, я могу быть счастлива или несчастлива только во Франции… Увы, я была счастлива, когда вы любили меня!..
Королева горестно вздохнула.
Женщина выронила саблю из рук и зарыдала.
— Ах, ваше величество! — всхлипывала она. — Я же вас совсем не знала: простите меня! Какая вы добрая!
— Продолжайте в том же духе, ваше величество, — шепнул королеве Жильбер,
— и вы не только будете спасены, но через четверть часа вся эта толпа будет у ваших ног.
Оставив королеву на попечении трех подоспевших гвардейцев, а также военного министра Лажара, появившегося вместе с толпой, Жильбер поспешил к королю.
Король только что столкнулся с такой же угрозой. Людовик XVI пошел на шум: в ту минуту, как он входил в залу Лей-де-Беф, дверь затрещала под ударами, и образовавшиеся щели ощетинились остриями кинжалов, наконечниками копий, лезвиями топоров.
— Отоприте! — крикнул король. — Отоприте — Граждане! — громко обратился к восставшим г-н д'Эрвили. — Зачем же взламывать дверь: король и так приказал вас впустить.
Тем временем засовы были отодвинуты, ключ повернулся в замке, и наполовину разбитая дверь, жалобно скрипнув, повернулась на петлях.
Господин Аклок и герцог де Муши успели подтолкнуть короля к оконной нише, а несколько находившихся в зале гренадеров опрокинули скамьи и свалили их перед королем.
При виде толпы, с криками, оскорблениями, завываниями заполнявшей зал, король не удержался и воскликнул:
— Ко мне, господа!
Четверо гвардейцев в то же мгновение выхватили сабли из ножен и выстроились по обеим сторонам от короля.
— Сабли в ножны, господа! — приказал король — Держитесь поблизости от меня, вот все, о чем я прошу.
В самом деле, приказание это было исполнено вовремя. Огромные сабли едва не вызвали вспышку.
Какой-то человек в рубище, с голыми руками и с пеной у рта, бросился на короля.
— А-а, вот ты где. Вето! — выкрикнул он.
Он попытался ударить короля ножом, привязанным к длинной палке.
Один из гренадеров, вопреки приказанию короля еще не убравший саблю в ножны, отвел удар.
Совершенно оправившись от испуга, король сам отстранил гренадера со словами:
— Не нужно, сударь! Чего я могу опасаться перед лицом своего народа?
Шагнув вперед, Людовик XVI величественно — чего никто от него не ожидал,
— с мужеством, дотоле ему несвойственным, подставил грудь под направленные в его сторону ружья, пики, топоры и ножи, — Тихо! — перекрывая немыслимый гвалт, раздался чей-то зычный голос. — Я хочу говорить.
Даже пушечный выстрел вряд ли был бы услышан в этой бушующей толпе, однако голос этот заставил всех смолкнуть.
Принадлежал он мяснику Лежандру.
Он вплотную приблизился к королю.
Его немедленно обступили со всех сторон.
В эту минуту какой-то человек возник, словно по волшебству, как раз напротив зловещего двойника Дантона; король узнал Жильбера; доктор был бледен, но спокоен.
Король вопросительно на него взглянул, будто говоря:
«Что вы сделали с королевой, сударь?»
Доктор в ответ улыбнулся, словно хотел сказать: «Она в безопасности, государь!»
Король поблагодарил Жильбера кивком головы.
— Сударь! — молвил Лежандр, обращаясь к королю. При слове «сударь», словно указывавшем на отрешение короля от власти, государь подскочил как ужаленный.
— Да, сударь.., господин Вето, я с вами говорю, — повторил Лежандр. — Вот вы и слушайте, потому что вы существуете на свете для того, чтобы нас слушать. Вы — предатель, вы всегда только и делали, что обманывали нас, да и теперь обманываете; но берегитесь! Чаша народного терпения переполнена, народ устал и от ваших заигрываний, и от ваших обещаний.
— Я вас слушаю, сударь, — проговорил король.
— Тем лучше для вас! Вы знаете, зачем мы сюда пришли? Мы явились требовать от вас санкционировать декреты, а также вернуть министров… Вот наша петиция.
Вытащив из кармана и развернув бумагу, Лежандр прочитал ту же угрожающую петицию, которую он прочитал раньше в Собрании.
Король выслушал, не сводя с него глаз; когда чтение было окончено, король, не теряя присутствия духа, заметил:
— Я сделаю все, что требуют от меня законы и Конституция.
— Ну да, — выкрикнул кто-то, — это твой любимый конек — Конституция! Конституция девяносто первого года, позволяющая тебе застопорить всю машину, привязать Францию к столбу и дожидаться, пока придут австрияки и перережут ей глотку!
Король обернулся на этот голос, понимая, что с этой стороны ему угрожает опасность посерьезнее.
Жильбер тоже сделал движение и положил руку говорившему на плечо.
— Я вас где-то видел, друг мой, — молвил король. — Кто вы такой?
Он разглядывал незнакомца скорее с любопытством, нежели со страхом, хотя на лице говорившего словно было написано, что он полон решимости идти до конца.
— Да, вы меня уже видели, государь. Вы видели меня трижды: в первый раз — во время возвращения из Версаля шестнадцатого июля; в другой раз — в Варение; в третий раз — здесь… Государь, вспомните имя, которое не предвещает вам ничего хорошего: меня зовут Бийо!
В это мгновение снова раздались крики; вооруженный пикой человек попытался нанести королю удар.
Однако Бийо перехватил оружие, вырвал его из рук убийцы и переломил об колено.
— Преступления не допущу! — предупредил он. — Лишь один вид оружия имеет право коснуться этого человека: меч правосудия! Говорят, одному английскому королю отрубили голову по приговору народа, преданного этим королем; ты, должно быть, знаешь его имя, а, Людовик? Не забывай его!
— Бийо! — шепнул Жильбер.
— Что бы вы ни делали, — покачав головой, возразил Бийо, — этот человек будет осужден как предатель и казнен!
— Да, предатель! — подхватила сотня голосов. — Предатель! Предатель! Предатель!
Жильбер бросился между толпой и королем и закрыл его собой.
— Ничего не бойтесь, государь! — проговорил доктор. — Попытайтесь как-нибудь успокоить этих безумцев.
Король взял руку Жильбера и прижал ее к своему сердцу.
— Как видите, я ничего не боюсь, сударь, — отвечал он. — Я нынче утром причастился: пусть делают со мной, что им заблагорассудится. Что же до того, чтобы их успокоить.., ну, вы удовлетворены, сударь?
Сорвав с головы одного из санкюлотов красный колпак, он нахлобучил его себе на голову.
Толпа в то же мгновение взорвалась аплодисментами — Да здравствует король! Да здравствует нация! — закричали присутствовавшие.
Какой-то человек протолкался сквозь толпу и подошел к королю; в руках у него была бутылка.
— Если и вправду любишь народ, толстяк Вето, докажи это: выпей за здоровье народа! И он протянул королю бутылку.
— Не пейте, государь! — сказал кто-то. — Вино может быть отравлено.
— Пейте, государь, я отвечаю за все, — молвил Жильбер.
Король принял бутылку.
— За здоровье народа! — воскликнул он.
Король отпил из бутылки.
Снова раздались крики: «Да здравствует король!»
— Государь! Вам нечего больше опасаться, — заметил Жильбер. — Позвольте мне вернуться к королеве.
— Ступайте! — кивнул король, пожимая ему руку. В ту самую минуту, как Жильбер выходил, в зале появились Инар и Верньо.
Они ушли из Собрания, чтобы, пользуясь своей популярностью, оградить короля от возможных нападений, а если понадобится, отдать за него жизнь.
— Где король? — спросили они Жильбера. Жильбер махнул рукой, и те поспешили к его величеству.
Чтобы пробраться к королеве, Жильберу нужно было миновать не одну комнату и среди прочих — спальню короля.
Повсюду были люди.
— Ага! — замечали они, усаживаясь на королевское ложе. — Ну и толстяк Вето! Черт его побери! Постель-то у него будет получше нашей.
Все это было уже не так опасно: первые, самые страшные минуты были уже позади.
Успокоившись, Жильбер пришел к королеве.
Войдя в ту самую залу, где он ее оставил, он торопливо огляделся и вздохнул с облегчением.
Королева была на прежнем месте, юный дофин, как и его отец, был в красном колпаке.
В соседней комнате стоял ужасный грохот, привлекший внимание Жильбера.
Этот грохот производил при своем приближении Сантер.
Колосс шагнул в залу.
— Ого! — воскликнул он. — Так вот где Австриячка? Жильбер пошел прямо на него через всю залу.
— Господин Сантер! — окликнул он грубияна. Сантер оглянулся.
— Эге! — обрадовался он. — Доктор Жильбер!
— ..который не забыл, — отвечал тот, — что вы — один из тех, кто взломали ворота Бастилии… Позвольте представить вас королеве, господин Сантер.
— Королеве? Меня представить королеве? — проворчал силач.
— Да, королеве. Вы отказываетесь?
— Да нет, отчего же! — проговорил Сантер. — Я сам собирался ей отрекомендоваться, но раз вы здесь…
— А я знаю господина Сантера, — заметила королева, — мне известно, что в голодный год он один накормил половину жителей Сент-Антуанского предместья.
Сантер от изумления так и застыл на месте. Задержав ненадолго смущенный взгляд на дофине и заметив, что по щекам малыша градом катит пот, он приказал, обращаясь к толпе:
— Да снимите же с малыша колпак: вы что, не видите: ему жарко!
Королева благодарно на него взглянула.
Склонившись к ней через стол, бравый фламандец сказал вполголоса, обращаясь к королеве:
— У вас нерасторопные друзья, ваше величество; я знаю таких, кто мог бы услужить вам гораздо лучше!
Час спустя толпа схлынула, и король в сопровождении сестры возвратился в свою спальню, где его уже ждала королева с детьми.
Королева подбежала к супругу и бросилась ему в ноги; дети схватили его за руки; все обнимались словно после кораблекрушения.
Только тогда король заметил, что на голове у него по-прежнему красный колпак.
— А-а, я и забыл! — вскричал он.
Он сгреб его в кулак и с отвращением отбросил в сторону.
Молодой артиллерийский офицер лет двадцати двух наблюдал за происходящим, прислонившись к дереву на террасе со стороны Сены; он видел в окно, каких опасностей избежал король, каким унижениям он подвергался; однако эпизод с красным колпаком вывел его из равновесия.
— О! — прошептал он. — Будь у меня хотя бы полторы тысячи солдат и две пушки, я быстро бы избавил несчастного короля от этих негодяев!
Однако, поскольку у него не было ни полутора тысяч солдат, ни двух пушек, он, не имея более сил выносить это душераздирающее зрелище, удалился.
Молодой офицер этот был Наполеон Бонапарт.
