6

Второе выступление Мэдди не потребовало каких-либо предварительных демонстраций ее способностей. Слухи о ее пении в Денвер-Сити распространились по горам с быстротой молнии, и старатели съехались послушать Ла Рейну изо всех окрестных лагерей.

Она сказала капитану Монтгомери, что будет петь на улице. Поначалу он запротестовал, но вскоре сдался, поняв, что она полна решимости добиться своего во что бы то ни стало. Старатели построили для Мэдди что-то наподобие сцены, достаточно большой для нее и Фрэнка, который на этот раз играл на флейте. Капитан же с Тоби расположились от них по обе стороны.

Один раз Мэдди во время пения бросила взгляд на капитана. Прислонившись спиной к дереву, он стоял с закрытыми глазами, явно млея от удовольствия. Какими бы ни были его недостатки, он, похоже, наконец-то полюбил ее пение. К концу вечера она поняла, что поет, в сущности, для него одного. Наблюдая за ним краешком глаза, она видела, с каким восторгом он смотрит на нее, когда, играя своим голосом, Мэдди то держала необычайно долго одну ноту, то рассыпалась звонкой трелью.

Когда четыре часа спустя Монтгомери уводил ее со сцены, рука его крепко сжимала ее пальчики.

— Вы были правы. — Он улыбнулся ей. — Что бы вы ни сказали о своем голосе, этого все равно будет мало.

Мэдди подумала, что это был, возможно, самый искренний комплимент, какой ей когда-либо доводилось слышать. Комплимент был таким искренним, а лунный свет таким прекрасным и чарующим, что, боясь собственной слабости, она не стала приглашать его выпить по бокалу портвейна и, как только очутилась в своей палатке, тут же достала фотографию Лорел и долго ее разглядывала. Как бы то ни было, нельзя было никому доверять, во всяком случае тем, кто мог вмешаться в это дело. Она представила, как капитан Монтгомери с саблей наголо мчится в горы, дабы расправиться с этим отвратительным человеком, который к ней приходил, а потом с Лорел происходит что-нибудь ужасное.

К тому времени, когда она наконец отправилась спать, в голове у нее была одна только Лорел.

В салунах на Пайкс-Пик не существовало часов открытия или закрытия. Распитие горячительных напитков считалось здесь таким же обычным занятием, как поиски золота, и спиртное текло свободно, как горные реки.

В одном из многочисленных салунов-палаток, за столом, где легко можно было бы занозить себе руку, если бы не толстый слой покрывавшей его грязи, сидели четверо мужчин. Перед ними на столе уже стояли две пузатые бутылки из-под виски, и они допивали третью.

— В жизни такого не слыхал, — произнес один из них.

— Наверняка так не поют и ангелы на небесах.

— А Салливан еще говорил, что это все ерунда.

— Мне бы хотелось, чтобы ее услыхали наши ребята.

— Мы могли бы ее попросить спеть для нас в Баг-Крике.

— Да туда добираться целый день, и народу пятьдесят душ, не больше. Она не выручит себе даже на дорогу. Не станет она этого делать.

Они потребовали себе четвертую бутылку и вскоре опорожнили ее до половины.

— Считаю, она должна нам спеть. Салливану она понравится, хоть он и говорит, что не хочет ее слушать. Но как он может оставить сейчас прииски, когда вокруг полно парней, которые так и норовят заграбастать чужой участок.

Молча они допили четвертую бутылку и, приступив к пятой, окончательно расхрабрились.

— Она просто обязана нам спеть, — заявил один из них.

— Угу, — поддакнули остальные трое. — Угу.

Услышав мужские голоса у палатки Мэдди, ‘Ринг мгновенно проснулся. Он не мог точно сказать, сколько их было, но ему показалось, что двое. Очень тихо он выбрался из-под одеял и, сжимая в руке пистолет, быстро пополз к деревьям. Не успел он подняться, как тут же заметил у дерева неясную тень мужчины.

Подкравшись, ‘Ринг ткнул его в бок пистолетом. Мужчина обернулся и, осклабившись, дохнул на него ужасающим перегаром, который мог бы свалить с ног любого.

— Вечер добрый, — произнес мужчина.

И это было последним, что слышал ‘Ринг, так как в следующую секунду он уже лежал без чувств, получив страшный удар по голове. Очнулся он оттого, что кто-то с силой тряс его за плечи. Все еще плохо соображая, он с трудом разлепил веки и смутно различил перед собой черное лицо. От невыносимой боли голова просто раскалывалась. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, что происходит, после чего он тут же вскочил на ноги, но, зашатавшись, был вынужден ухватиться за плечо чернокожего великана.

— Сэм, — прошептал он.

— Ее нет, — произнес негр неожиданно мягким для такого огромного человека голосом.

— Нет? — ‘Ринг несколько раз моргнул, пытаясь убрать стоявшую перед глазами пелену. — Что ты хочешь этим сказать? Мэдди нет? Где же она? С кем она встречается на этот раз?

— Ее захватили. Четверо мужчин. Мгновение ‘Ринг переваривал сказанное Сэмом.

— Кто?

— Не знаю.

— Где, черт побери, ты был? — закричал ‘Ринг и тут же схватился обеими руками за голову.

Когда наконец боль в голове несколько утихла, он понял, что не имело никакого значения, кто или почему это сделал, главным было, куда ее забрали.

Он спустился с небольшого пригорка, где они стояли с Сэмом, к палатке Мэдди. Там была Эдит, которая разбирала ее одежду.

— Расскажи мне все, что тебе известно, — приказал ‘Ринг, невольно щурясь на свет, резавший глаза.

— Их было четверо. Они вошли и забрали ее. Кажется, все они здорово пьяны.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сформулировать следующий вопрос, так как из-за сильной головной боли соображал он с трудом.

— А где в это время была ты? И Фрэнк? И ты тоже? — сказал он, поворачиваясь к Сэму.

Ответила Эдит:

— Я спала снаружи и, услыхав их, не стала ничего говорить или делать. Мне хочется еще немного поспать. — Она посмотрела на него с вызовом, словно приглашая что-нибудь на это возразить. — Фрэнка нет здесь. Понятия не имею, где он может быть. И мне кажется, они ранили Сэма.

‘Ринг повернулся к Сэму и тут только, вглядевшись, увидел у того на шее тонкую струйку крови, почти незаметную на темной коже. Похоже, голова у Сэма болела не меньше, чем у него самого, но вида он не показывал. Мнение ‘Ринга о негре несколько изменилось в лучшую сторону. Он взглянул на Эдит и, стараясь не выдать голосом презрения, которое к ней испытывал, спросил:

— Куда они направились?

— В сторону города.

— На запад, — пробормотал ‘Ринг и, повернувшись, вышел из палатки.

Начав седлать Баттеркапа, он разбудил Тоби и быстро, коротко ответил на его вопросы.

— Уж не думаешь ли ты отправиться в погоню один? — спросил Тоби.

‘Ринг понимал, что у него не было иного выхода. Тоби был слишком стар, да и не очень-то хорошо ездил верхом, но, главное, ‘Рингу не хотелось подвергать его опасности. А кроме Тоби, он никому не доверял.

— Я хочу, чтобы ты остался и разузнал, по возможности, что произошло. Где был Фрэнк и…

— Он играет. Парень страшный картежник. ‘Ринг повернулся к Тоби.

— А эта трусливая мисс Хани?

— Принимает клиентов после того, как все ложатся спать.

Просто удивительно, что можно иногда пробыть с человеком так долго, как он с Тоби, и все еще узнавать о нем что-то новое. Он и не подозревал, что Тоби был таким наблюдательным.

— А Сэм?

— Вот его действительно трудно раскусить. ‘Ринг вскочил на коня.

— В общем, попытайся разведать, что им известно. Узнай также, на чьей они стороне, и, — он помедлил, — узнай, кто их нанял. Увидимся, когда я ее найду, — крикнул он уже на скаку.

‘Ринг ехал по лагерю старателей, изо всех сил стараясь не думать о боли в голове и ярости в душе. Он винил лишь себя за то, что ее похитили, за то, что он не оказался более бдительным.

Ночью, да еще в городке, где жило несколько сот человек, ведущих совершенно беспорядочный образ жизни, узнать что-нибудь по следам было совершенно безнадежным делом. Все, что оставалось ‘Рингу, это спрашивать. Где-то через час ему встретились двое старателей, которые на его вопрос о Мэдди ответили, что да, они видели четверых мужчин, скакавших на запад, и оперная певица сидела на лошади впереди одного из них.

— Как вам она показалась? Испуганной?

— Красивой! — ответил один. — Я сказал ей, что она поет просто здорово, и она мне кивнула. Правда, не улыбнулась.

— Как ты думаешь, куда ее могли повезти?

— Я не спрашивал, но по этой дороге всего пять или шесть лагерей. Правда, я не ездил по ней вот уже недели две, так что могли появиться и новые.

‘Ринг поблагодарил мужчин и начал осторожно спускаться по крутой, изрытой глубокими колеями тропе. Деревья по обе ее стороны почти все были лишены коры, так как старатели частенько использовали ее в качестве тормоза для своих фургонов при спуске или подъеме.

Взошло солнце, а он все еще ехал, внимательно рассматривая землю в надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы, которые могли бы подсказать ему, куда ее повезли. ‘Ринг надеялся, что ей известно что-нибудь о выслеживании, по крайней мере достаточно, чтобы оставить для того, кто будет искать ее, какой-нибудь знак. Солнце уже поднялось довольно высоко, а он все еще ничего не обнаружил. Где-то около полудня ‘Ринг подъехал к развилке. Остановившись, он достал из седельной сумки флягу с водой и сделал несколько глотков.

Он мог поехать по любой из простиравшихся перед ним двух дорог: шансы ошибиться в обоих случаях были абсолютно равны. Положившись на судьбу, ‘Ринг свернул направо. Однако не успел он проехать и пятидесяти футов, как над головой у него просвистела стрела и вонзилась в дерево немного впереди и слева от него. На мгновение ‘Ринг замер. Это была стрела кроу, точно такая же, как и в прошлый раз.

Медленно ‘Ринг приблизился и выдернул стрелу из дерева. Не была ли она еще одним предупреждением? Разглядывая ее, он вдруг понял: стрела означала преграду. Он выбрал не то направление! Итак, индеец знал, куда повезли Мэдди. Знал, но не последовал за ней. Почему?

‘Ринг поднял голову и внимательным взглядом окинул горы. Глаз его не заметил ничего необычного… Потому что она в безопасности, наконец сообразил он. Ее похитили, но ей ничто не угрожает. Он повернул коня и, возвратившись к развилке, поехал по левой дороге. У него больше не было никаких сомнений, что он найдет Мэдди. Проехав около десяти миль, ‘Ринг вновь оказался перед развилкой, но на этот раз, когда он свернул направо, стрелы не было. Солнце уже клонилось к закату, когда он наконец увидел перед собой прилепившийся к горе лагерь старателей, в котором, судя по количеству хибар и палаток, проживало не более пятидесяти человек.

Мэдди он отыскал мгновенно. Она сидела на бревне в окружении мужчин, у которых был абсолютно несчастный вид.

— Ну хоть одну песню.

— Пожалуйста, мэм.

— Мы вам заплатим.

— Мы передадим вам права на участок.

— Пожалуйста, спойте…

При виде этой картины ‘Ринг едва не рассмеялся. Платье на Мэдди было все в пыли, волосы растрепались, но она восседала на этом бревне, словно королева в окружении своих подданных.

— Похоже, ничего у вас, ребята, не выйдет, — проговорил он, подходя к ним сзади. — Она самая упрямая женщина на свете. Никому еще не удавалось заставить ее сделать то, чего ей не хочется.

‘Ринг улыбнулся ей поверх голов мужчин, и Мэдди ответила едва заметной улыбкой, которая словно говорила: я знала, что ты приедешь, но почему это заняло у тебя столько времени?

Он пробрался к ней сквозь толпу окружавших ее мужчин, наступив мимоходом на тех, кто лежал на земле, и протянул ей руку. Ухватившись за нее, она поднялась, и они начали пробираться назад. Старатели вполголоса продолжали уныло канючить, чтобы она что-нибудь им спела, но никто не сделал попытки их остановить.

Медленно ‘Ринг подвел Мэдди к коню, помог ей сесть, затем сел сам позади нее. Все так же медленно, продолжая сжимать в руке пистолет, он выехал из лагеря. Ни один из мужчин, на лицах которых была написана откровенная печаль, даже не тронулся с места.

— Вы можете теперь расслабиться, — произнесла Мэдди. — Они за нами не поедут.

— Ублюдки, — пробормотал ‘Ринг вполголоса. — Как только мы немного отъедем, я вернусь и…

Она положила ладонь на его руку.

— Пожалуйста, не надо. Они не хотели мне сделать ничего плохого.

— Плохого! Да у меня голова раскалывается так, будто по ней проехал фургон, Сэм ранен, а вы говорите, что они не хотели сделать ничего плохого.

— Они были пьяны, но вообще-то со мной такое уже бывало.

— Понимаю. Вы привыкли к похищениям. Этого и хотел тот человек, что приходил к вам позавчера? Чтобы вы ему спели?

На этот вопрос она не собиралась отвечать.

— Эти мужчины, — проговорила она, делая ударение на первом слове, — хотели послушать, как я пою, а для певицы моего уровня похищение не является такой уж необычной вещью. В России, например, студенты, после того как я пела царю, выпрягли лошадей из моей кареты и оттащили ее к какому-то мрачному маленькому пансиону. У них не было денег даже на самые дешевые билеты, но им очень хотелось меня послушать.

— И вы для них спели?

— Нет. Конечно, мне этого очень хотелось, так как я была польщена их вниманием, но, если бы узнали, что я, как птица в клетке, могу петь в неволе, кто-нибудь наверняка заточил бы меня в клетку навсегда. Я этого очень боялась.

Помолчав немного, он грубовато сказал:

— Ну-ка, откиньтесь назад.

Мгновение Мэдди колебалась, но она чувствовала себя такой уставшей, что не могла отказаться от приглашения и прислонилась к нему. Голова ее оказалась как раз у него под подбородком.

— Кто же сопровождал вас все эти годы в ваших поездках? — В голосе ‘Ринга звучал гнев.

— Джон. Джон Фэрли, мой импресарио.

Она чувствовала его своей спиной, чувствовала, как в нем все еще клокочет гнев.

— А где деньги, которые вы заработали? И раз уж мы об этом заговорили, кто занимается вашими деньгами здесь, на золотых приисках?

— Не знаю, — ответила она сонным голосом. — Моими деньгами всегда занимался Джон. А сейчас, вероятно, Фрэнк или Сэм. Не думаю, что это Эдит.

— Что вам известно об этой троице?

— Вы не могли бы, пожалуйста, прекратить ваши расспросы?

Монтгомери не ответил, и, успокоенная, она закрыла глаза и расслабилась у него на груди.

Не прошло и нескольких минут, как Мэдди задремала. Но сразу же проснулась, когда он остановился.

— Что случилось?

— Ничего, но Баттер устал, вы измучены, да и мне не мешает немного вздремнуть.

Она устала больше, чем ей хотелось признаться в этом самой себе, и, когда он протянул к ней руки, не колебалась ни секунды. Мгновение они стояли очень близко, и он вытащил у нее из волос запутавшийся в них лист.

— Вы кого угодно можете вывести из себя. Вам это известно?

Она слишком устала, чтобы спорить.

— Я знала, что вы меня отыщете. Вы самый упрямый человек из всех, кого я когда-либо встречала.

— Полагаю, вы привыкли к мужчинам, которые не могут уснуть, пока вас не отыщут. Ваш импресарио, конечно, тут же отправился на ваши поиски, когда русские студенты вас похитили?

— Нет, он этого не сделал. Он спокойно поужинал и лег спать. Джон всегда считал, что я сама могу за себя постоять. Так оно и есть на самом деле. Этим старателям в конце концов пришлось бы меня вернуть.

— Возможно, — ответил он резко. — Но кто знает, что могло бы случиться?

Ее вдруг качнуло к нему. Вероятно, виной всему был лунный свет.

— Какое вам до этого дело? Вы ведь не мой опекун.

— А вот здесь вы ошибаетесь. У меня в отношении вас приказ.

Поддерживая Мэдди за плечи, ‘Ринг отвел ее на небольшую поляну, где велел сесть и не разговаривать. Не протестуя, она опустилась на траву, прислонилась спиной к дереву и, обхватив себя руками, закрыла глаза.

Она не собиралась ему этого говорить, но похищение сильно ее напугало. Если бы она сразу сообразила, что эти ворвавшиеся в палатку посреди ночи мужчины были обычными пьяными, желавшими найти кого-нибудь, кто бы их развлек, она бы, несомненно, закричала и оказала сопротивление. Но Мэдди испугалась, что они явились от тех людей, которые похитили Лорел.

Когда она наконец поняла, что они лишь хотели услышать ее пение, то пришла в ярость и просто села и стала ждать, когда ее отыщет капитан Монтгомери.

Мэдди вздрогнула и, открыв глаза, выпрямилась, когда он коснулся ее плеча, протягивая кружку с кофе.

— Я не захватил с собой почти никакой еды, так как очень спешил.

Она смотрела, как он занимается костром, своим конем, расстилает на земле одеяла. Он дал ей пару ужасных сухарей, назвав их армейскими галетами, и когда наконец Мэдди с ними справилась, взял ее за руку и отвел туда, где лежали одеяла.

— А вы где будете спать?

— Обо мне не тревожьтесь. Это ведь не со мной каждые пять минут происходят какие-нибудь неприятности.

— Я была в полной безопасности. Я…

— Но этого никто из нас не знал, не так ли? У Сэма я видел на шее кровь, и вы сами можете убедиться, какая на моей голове шишка. Голова все еще болит так, что двоится в глазах, а вы говорите, вы были в полной безопасности. Вы…

— Дайте-ка мне взглянуть, — сказала она, не дав ему договорить.

Все что угодно, лишь бы заставить его хотя бы на минуту замолчать. Мэдди опустилась на одеяло и жестом велела ему наклониться. Запустив пальцы в его густую темную шевелюру, она сразу же нащупала огромную шишку и почувствовала себя несколько виноватой. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь из-за нее страдал.

Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала шишку.

— Ну как, вам теперь лучше?

— Не слишком, — проворчал ‘Ринг, и, взглянув на него, она увидела, что он все еще хмурится.

— Господи, капитан, неужели у вас и в самом деле нет никакого чувства юмора? Извините, что причинила вам столько беспокойства, но должна ли я напоминать, что ни разу не просила вас вмешиваться. Как не испытывала никогда и никакой потребности в армейском эскорте. В любой момент вы можете возвратиться к себе в форт.

Опустившись на траву не более чем в футе от одеял, он устремил взгляд на костер.

— А кто же вас будет защищать? — Голос его был едва слышен.

— Сэм и…

— Ха! Да вы сами можете позаботиться о себе лучше, чем они о вас.

— Это комплимент? Если так, то мне хотелось бы записать об этом в своем дневнике.

— Вы уже слышали от меня комплименты. Я ведь говорил вам, что мне нравится ваше пение.

Глядя в огонь, она нахмурилась.

— Да, вам нравится, как я пою, но обо мне как о человеке вы ни разу не сказали ничего, кроме самых ужасных вещей. Вы называете меня лгуньей…

— Насколько я могу судить, большая часть того, что вы мне до сих пор говорили, обычная ложь.

— Неужели вы не понимаете, что могут быть такие обстоятельства, когда человек вынужден лгать? Или ваша жизнь всегда была столь безоблачной, что вам лгать никогда не приходилось?

У вас совсем нет недостатков, капитан Монтгомери? Вы совершенны?

Он молчал так долго, что, повернувшись, Мэдди посмотрела на него и по его лицу сразу же увидела, как сильно задел его этот вопрос.

— Нет, я не совершенен, — медленно проговорил он наконец. — Я тоже боюсь, как и любой человек.

— Чего? — спросила она шепотом.

Армейский капитан и его пленница исчезли, остались лишь два человеческих существа, которые сидели у костра, окруженные со всех сторон непроглядной тьмой.

Он собрался было ответить, но в последнюю минуту передумал и сказал:

— Когда вы будете готовы посвятить меня в свои тайны, тогда узнаете и мои. До той поры давайте воздержимся от подобных разговоров. А теперь, мисс, — не знаю, как ваше настоящее имя, — залезайте-ка под одеяло и спите.

С этими словами он поднялся и исчез в темноте, дав ей возможность в какой-то степени уединиться и приготовиться ко сну. Когда старатели так внезапно ворвались в палатку, она попросила их дать ей несколько минут на то, чтобы одеться, так как на ней была лишь одна ночная рубашка. Однако, торопясь, она не надела корсета. К несчастью, без него Мэдди не могла застегнуть юбку и была рада, что на ней, по крайней мере, поверх блузки надет длинный жакет, благодаря которому этого не было видно.

Ночью в горах было довольно прохладно, поэтому она легла в одежде, закуталась поплотнее в одеяло и, положив под голову седельную сумку капитана, мгновенно заснула. Ребенком ей нередко приходилось засыпать под открытым небом, слушая, как потрескивают в костре сучья.

Посреди ночи Мэдди вдруг проснулась от собственного бормотания и, вздрогнув, резко села.

Капитан Монтгомери сразу же подошел к ней и, легонько толкнув в плечо, заставил снова лечь.

— Мне приснился сон, — пробормотала она. — Я была с отцом.

— Его сейчас здесь нет, так что спите.

Он повернулся, чтобы уйти, но Мэдди схватила его за руку.

— Уорт, — прошептала она.

— Что Уорт?

— Моя фамилия Уорт. Мэдлин Уорт.

— Ах да, инициалы «М. У.» на ваших сундуках.

Она зевнула и повернулась на бок, спиной к нему.

— Благодарю вас, капитан, что пришли ко мне на помощь, хотя я вас об этом и не просила.

— Надеюсь только, что мне не придется делать этого снова.

— Я тоже, — пробормотала она и тут же уснула. ‘Ринг возвратился к дереву, у которого все это время сидел. Он ужасно замерз и, так как отдал ей последние галеты, был голоден. Почти всю ночь он просидел с открытыми глазами, глядя на нее и пытаясь сложить все части головоломки, а если на несколько минут и засыпал, то сон был весьма неглубоким.

Утром голова и спина у него все еще болели и настроение было просто отвратительным.

— Вставайте, — резко произнес он. — Здесь вам не парижская опера, где вы могли спать допоздна.

Мэдди потянулась и зевнула.

— Похоже, капитан, вы встали сегодня с левой ноги.

— Мне неоткуда было вставать, так как я не спал.

Он этого, конечно, не знал, но Мэдди провела большую часть своей жизни среди мужчин и понимала, когда они были не в духе.

— В чем дело, капитан? Сердитесь, потому что женщина не желает делать то, что вы хотите? — Он приподнял одну бровь и посмотрел на нее поверх кружки с кофе. — Думаю, у вас никогда не возникало никаких проблем с женщинами. Уверена, ваша потрясающая внешность неизменно позволяла добиваться от женщин всего, чего вы желали. — При ее словах о потрясающей внешности Монтгомери несколько оживился. — Я словно слышу этих молодых леди, — продолжала Мэдди. Она закатила глаза и, хлопая ресницами, сладким голосом просюсюкала: — Ах, ‘Ринг, вы танцуете просто бесподобно; так приятно, когда рядом с тобой такой сильный, мужчина, на которого можно опереться. Вам нравится мое платье? — Мэдди бросила на него лукавый взгляд и продолжила: — О, капитан, здесь ужасно жарко. Не могли бы мы немного прогуляться? Только вы и я? Вдвоем? При свете луны? — Она снова посмотрела на него и ухмыльнулась. — История вашей жизни?

Он был вынужден прикусить губу, чтобы не рассмеяться, так как то, что она только что продемонстрировала, было весьма недалеко от истины. В форте Тоби постоянно приходилось быть начеку, чтобы вовремя предупреждать его о приближении дочери и даже жены полковника. В противном случае он бы половину времени проводил, нося за ними разные вещи, высказывая свое мнение о цвете лент или просто говоря о погоде, пыли, холоде и состоянии, до которого докатился мир.

— Ничего похожего, — ответил ‘Ринг, протягивая ей кружку с кофе.

— Кто же из нас лжет? Из вас, похоже, никогда не выйдет хорошего лжеца. Даже сквозь загар видно, как вы покраснели. — Она рассмеялась, увидев, как при ее словах он покраснел еще больше.

‘Ринг перестал хмуриться и улыбнулся:

— По существу, мои проблемы с женщинами были прямо противоположного свойства. Поэтому-то мой отец и нанял Тоби… Вы готовы ехать? Нам пора отправляться, если мы…

— Мне казалось, Тоби в армии, вместе с вами.

— Так оно и есть. Он пошел служить, потому что так поступил я. — ‘Ринг бросил на нее укоризненный взгляд. — Он же вам сам говорил об этом, помните? Я рад, что оказался лучшим детективом, чем вы. Почему вы не застегнете, наконец, юбку? Вы что, прибавили в весе?

— Ничего я не прибавила, просто оставила корсет… — Мэдди внезапно замолчала, досадуя, что он заставил ее говорить о таких интимных вещах. — Расскажите мне о Тоби.

— А как насчет того, чтобы помыть котелок? Или вы только и можете, что петь?

— Я могу делать многое, о чем вы даже не догадываетесь. Как насчет завтрака?

— Завтрак придется отложить. Вы съели все галеты, и у нас нет времени охотиться.

— Я могла бы поймать зайца с помощью силка или, на худой конец, подстрелить одного.

Он пристально на нее посмотрел.

— О? И где же вы этому научились?

— У моего отца, — ответила она коротко и отправилась к ручью мыть котелок.

Когда она возвратилась, костер был уже потушен, одеяла свернуты и уложены на спину Баттеркапа. Мэдди потерла пальцем нежный нос коня.

— Так почему же ваш отец нанял Тоби?

Ей не хотелось расспрашивать ‘Ринга, но ее снедало любопытство. Увидев капитана в первый раз, она сразу же решила, что все о нем знает. К сожалению, все большие красивые мужчины, которых она до этого встречала в своей жизни, были похожи друг на друга, как братья-близнецы. Все они привыкли получать в жизни то, что хотели, и всегда рассчитывали на большее. Но капитан Монтгомери сразу же ее удивил. Например, откуда он знал, как носить набедренную повязку и так тихо подкрадываться?

Он помог ей взобраться на коня и сел позади нее.

— Как вы думаете, зачем отец станет нанимать для своего сына такого человека, как Тоби?

Мэдди улыбнулась:

— Догадаться нетрудно. Чтобы тот не дал этому сыну попасть в какую-нибудь историю. Несмотря на все свое ворчание, Тоби, в сущности, заботится о вас, как родная мать. Думаю, ему не раз пришлось вызволять вас из различных историй с девушками, отцам которых не терпелось вас пристрелить. Вероятно, и в армию вы пошли, чтобы избежать женитьбы на какой-нибудь бедняжке.

Уверенная в правильности своей догадки, Мэдди повернула голову, но, взглянув ему в лицо, увидела, что он улыбается.

— Я и не знал, что вы обо мне такого низкого мнения. Разве я когда-либо говорил или делал что-нибудь непристойное?

— Помимо угроз затащить меня к себе в постель в обмен на мою свободу, которая и так моя по праву?

— Да, помимо этого. — Глаза его смеялись.

— Нет, но ведь я вам не слишком и нравлюсь.

— Не думаю, что слово «нравиться» подходит к тому… о чем мы с вами здесь говорим, вы согласны? Вы можете мне и не нравиться, хотя не сказал бы, что на вас так уж неприятно смотреть.

— Благодарю вас, — тихо проговорила она. — А я думаю, это слово как раз подходит. — Странный был у них разговор, особенно при том, что она сидела к нему так близко и они были здесь, в горах, совершенно одни. — Так зачем все-таки ваш отец нанял Тоби?

— Помочь мне попасть в какую-нибудь историю.

Мэдди вновь обернулась и посмотрела на него с недоумением.

— Мой отец был встревожен тем, что я думал лишь о работе в ущерб всему остальному. — ‘Ринг криво усмехнулся. — Его беспокоили моя необычная для такого возраста серьезность и полное отсутствие чувства юмора. Поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать, он и нанял Тоби, чтобы тот познакомил меня с… жизнью.

— Жизнью?

— Девушками.

— Вам не нравились… не нравятся девушки?

— Мне казалось, вас интересовал Тоби? Мэдди несколько растерялась, уже не понимая толком, что же ей хотелось узнать.

— И он это сделал? Познакомил вас с девушками?

— Более или менее.

Она попыталась сообразить, что же он хотел этим сказать.

— Никогда не слышала об отце, который нанял бы для своего сына человека, чтобы тот познакомил его с… жизнью.

— Он беспокоился, что я слишком много времени уделяю нашему семейному бизнесу, только и всего. Поэтому и выбрал мне в качестве наставника человека, который знал о жизни больше, чем кто-либо другой.

— Тоби?

— Тоби.

Мгновение Мэдди молчала.

— Уверена, он добился успеха в вашем обучении. Не думаю, чтобы с вашим лицом и… — Она чуть не сказала «фигурой», но вовремя остановилась, не желая доставлять ему такого удовольствия. — Полагаю, вы оказались способным учеником?

— Я сделал то, что от меня требовалось.

«Что, черт возьми, — подумала Мэдди, — он хотел этим сказать?»

— Но когда мне исполнилось восемнадцать, я пошел служить в армию.

— Оставив, без сомнения, позади себя толпы рыдающих женщин. — Она рассмеялась.

— Нет.

— Ну уж…

— Хватит обо мне. Поговорим лучше о вас. Но о себе ей говорить совсем не хотелось.

— Капитан, я ничего так толком и не поняла из того, что вы тут мне рассказали.

— Я тоже мало что в вас понимаю. Большую часть времени с тех пор, как Мэдди его знала, он был с ней неизменно вежлив. За исключением тех нескольких минут, когда она думала, что он хочет ее принудить ему отдаться, она чувствовала себя с ним в полной безопасности. Но сейчас, когда она сидела к нему так близко, ей показалось вдруг несколько странным, что он не пытался обнять ее или поцеловать, как сделал бы на его месте любой мужчина.

— Ваш отец был вынужден нанять Тоби, чтобы тот познакомил вас с женщинами, потому что по своей натуре вы не чувствуете к ним никакой склонности?

— Мой отец не был вынужден нанимать Тоби.

— Ну хорошо, он предпочел его нанять. Не в этом дело. Вопрос в том, интересуют вас женщины или нет.

— Чей вопрос?

— Мой вопрос! — ответила Мэдди раздраженно. — Так да или нет?

— Что «нет»?

— Интересуют вас женщины или нет, вы, идиот!

— Интересуют женщины по сравнению с чем? Она открыла рот, чтобы должным образом ответить, но вместо этого спросила:

— Вы не собираетесь отвечать, не так ли?

— Кто был тот мужчина у вас в палатке в день первого выступления? Кто нанял Сэма с Фрэнком и эту восхитительную мисс Хани?

— Она женщина в вашем вкусе?

— Вам нравятся все мужчины, которые курят сигары и прячутся в вашей палатке? Что заставляет вас так упорно возражать против армейского эскорта? Почему вы выдаете себя за герцогиню? Что случилось с вашей брошью? Где живет ваша семья? Кто…

— Ладно-ладно. — Она рассмеялась. — Вы победили. Как вы смотрите на то, чтобы я вас немного поучила пению?

— С удовольствием бы вас послушал, — проговорил он тихо.

— Нет-нет, вы не поняли. Я хочу не спеть вам, а поучить вас пению. Вот послушайте. — Она пропела одну ноту. — Это си-бемоль. — Мэдди спела еще две ноты: — Это до и фа-диез.

— Те, что не может спеть Патти?

— Ваша отличная память, капитан, может вывести из себя кого угодно. А теперь слушайте внимательно, я спою их в другом порядке. Посмотрим, сможете ли вы их различить.

— До, фа-диез, си-бемоль, — ответил он, когда она кончила.

— Очень, очень хорошо. Я добавлю еще несколько нот.

Она спела еще ряд нот, и в каждом случае он сумел точно сказать, что это за ноты.

— Абсолютный слух, — сказала она наконец. — Вы можете отличить каждую ноту. У вас абсолютный слух. Вы знали об этом?

— Никогда об этом не думал. У нас в семье музыкой никто особенно не интересуется.

— Спойте мне песню, — потребовала Мэдди.

— Вы еще не сразились ни с одним драконом.

— Сомневаюсь, что ваше пение заслуживает даже самого маленького дракона. Пойте, или я начну опять вас спрашивать о Тоби.

Он запел «Греби, греби, греби на своей лодке», и она подождала, пока он кончил, прежде чем заявить.

— Поразительно, капитан, просто поразительно.

— Что, неплохо?

— Просто поразительно, как человек, у которого такой приятный голос, когда он говорит, и ухо, способное различить любую ноту, может…

— Может?..

— Так отвратительно петь.

— А ну, держись, — крикнул он и, толкнув, чуть не свалил ее с лошади, но тут же подхватил, не дав упасть на землю.

Стремясь удержаться, она обхватила его руками за шею и подняла на него смеющиеся глаза. Он тоже смеялся, и внезапно ей захотелось его поцеловать. Вероятно, из-за всех этих разговоров о девушках и о том, что он «сделал то, что требовалось».

Мэдди приблизила к нему лицо и, почувствовав, что ‘Ринг склоняется над ней, закрыла глаза. Но поцелуя так и не последовало. Открыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее со странным выражением. Внезапно смутившись, она убрала руки с его шеи, выпрямилась и отвернулась.

— Скоро мы доберемся до лагеря?

— Полагаю, вам это так же хорошо известно, как и мне.

Да, ей это было известно. Она не могла придумать, о чем бы еще его спросить. Веселость их куда-то пропала, и Мэдди не знала, почему так произошло, но не стала ломать себе голову над этим вопросом. Вместо этого она вновь прижалась к его груди и, устроившись таким образом, полностью отдалась радости скачки.