Ночью лицо Гарри было совсем другим. Она помнила, как оно передернулось, будто в агонии, в последние мгновения их страсти. Пич не закрывала глаз, желая навсегда запомнить их первую ночь. И если чувства, которые она испытывала, были не такими сильными, как у него, Пич объясняла это тем, что была девственницей.

Гарри был поражен.

— Почему ты не предупредила меня? — простонал он после.

— Но я думала, ты знаешь, — сказала Пич, сердясь, что он мог думать иначе. — Я не занимаюсь этим с каждым вторым.

— Конечно, нет, — произнес он с покаянным видом. — Я не это имел в виду. Я был бы более осторожным с тобой.

— Ты думаешь, у меня будет ребенок? — спросила Пич.

Гарри рассмеялся.

— Нет, — сказал он ей, — не будет. Кстати, совсем неплохая вещь.

— Я не хочу ребенка, — сказала Пич, целуя его в шеку. — Я хочу только тебя.

Он тоже целовал ее.

— Я уже твой.

— Не совсем так. Я хочу, чтобы мы поженились.

Гарри рассмеялся.

— Так лучше, чем супружество, — мы бы только быстрее наскучили друг другу.

— Как с Августой?

— Давай не будем говорить об Августе. Поговорим лучше о нас с тобой.

И он принялся осыпать ее поцелуями. Пич стала более дерзкой на этот раз и провела рукой по всему его телу.

— Какой он другой, — с удивлением сказала она, сжимая рукой его мужской орган и чувствуя, как пробуждает его к новой жизни.

— Ты не для меня, и ты знаешь это, — сказал тогда Гарри и потянул ее на себя.

Его руки скользнули по чистым линиям ее спины и бедер.

— Ты чересчур красива, Пич де Курмон, ты слишком молода и слишком увлекаешь меня.

Сейчас, наблюдая за спящим Гарри, Пич подумала, что запомнит его навсегда именно таким.

— Ты на меня смотришь, — укоризненно сказал Гарри, просыпаясь.

Смеясь, Пич поцеловала его в щеку.

— Я так рада, что ты проснулся, — шепнула она, покрывая поцелуями его шею. Ее пальцы касались шелковистых коричневатых волос у него на груди, а губы продолжали исследовать его тело, опускаясь все ниже, пока не остановились там, где волосы были более темными и жесткими. Медленно ее язык коснулся его мужского корня, и интуитивно она взяла его в рот.

— Боже, — прошептал Гарри, — О, Боже, кто научил тебя этому? Как хорошо, хорошо… Пич.

— Я должен бежать, — сказал он, выходя из душа и вытираясь полотенцем. Надевая часы, он взглянул на них.

— Семь тридцать. Я поеду прямо в офис. Скажу Августе, что работал всю ночь. Со мной это часто случается.

Пич ревниво наблюдала за ним.

— Увидимся вечером?

— Сегодня вечером не получится, моя дорогая. У меня обед или что-то в этом роде.

Надев начищенные до блеска коричневые мокасины, не глядя в зеркало, он мастерски завязал галстук.

— Послушай, — ласково сказал он, — я позвоню тебе сегодня вечером. — Дотронувшись пальцем до ее подбородка, он приподнял ее лицо к своему. — Договорились, Пич?

— Да, — тихо сказала она.

Гарри повернулся и помахал ей рукой, прежде чем дверь закрылась за ним.

— Люблю тебя, — сказала вдогонку Пич, но не была уверена, что Гарри ее услышал.