Филиппа просидела у его кровати почти всю ночь и уже начинала засыпать прямо на стуле. В подвешенную над кроватью капельницу попали первые косые лучи утреннего солнца. Выглянув из палаты частной клиники отеля «Стар», можно было увидеть, как начинается день. Палата могла вместить троих послеоперационных больных, но занята была только одна койка.

Дневной свет начал распространяться в помещении, и больной с усилием приоткрыл глаза. Он видел только потолок, потом, с большим трудом повернув голову, посмотрел на Филиппу. Он попытался что-то сказать, но не смог. Поэтому постарался нащупать ее руку.

Почувствовав прикосновение, Филиппа вздрогнула и проснулась.

– Рики! – проговорила она, нежно улыбаясь. – Как дела? Как ты себя чувствуешь?

– Чертовски… – прошептал он. Повязка вокруг его шеи едва шевельнулась, когда он сделал глоток. – Чертовски… – попробовал он еще раз хриплым шепотом, – болит горло.

Филиппа наклонилась к нему, чтобы поправить на лбу волосы.

– О Боже, как мы все волновались!

Он слабо улыбнулся. Лицо его было бледным, он потерял много крови, но Джудит Айзекс сказала, что он будет жить. У нее не было такой уверенности, когда она и Смит наткнулись на Рики, лежащего на снегу, впитавшем в себя кровь. Но когда она поместила его в клинику для срочной операции, попросив помочь двух врачей, оказавшихся на балу, то обнаружила, что, хотя рана была почти от уха до уха, основные шейные артерии остались неповрежденными. Разрез оказался поверхностным с небольшим проникновением в трахею, но с этим она сумела справиться.

– Я же говорил тебе, – выдавливал он слова, – что ничего… со мной… не случится. Что… – он снова проглотил слюну, – что произошло?

– Я потом тебе расскажу, Рики, я так рада, что ты поправишься! Тебя ведь могли убить.

– Не-а, – произнес он на австралийский лад. – Когда этот замахнулся… – он с трудом сделал вдох, – и я увидел нож, я вспомнил… где-то я читал, что надо наклонить шею и артерии… при этом смещаются внутрь или… что-то в этом роде.

– Ч-ш-ш-ш-ш, – прошептала она, а глаза ее блестели от слез. – Не говори. Доктор Айзекс объясняла нам. Нападавший нанес недостаточно глубокую рану… – Голос ее дрогнул. – Рики, прости меня.

Он поднял руку и прикоснулся к ее волосам.

– Филиппа, я хочу сказать тебе кое-что.

– Нет, молчи. Засыпай и береги силы.

– Я должен сказать. Я должен был сказать это… давно. Я обманул тебя. У меня не было приятеля на яхте «Филиппа». Я все это придумал, чтобы… ты дала мне работу.

– Я знаю, – ответила она, поглаживая его по волосам.

– Откуда?

– Потому что Пол говорил, что весь экипаж – американцы.

– Знала?.. Тогда почему ты приняла меня на работу?

Она улыбнулась:

– Давай считать, что мне нравится изобретательность.

Вошла Джудит Айзекс. Волосы уже не были распущены по плечам, а заплетены в косу. Она так и не показалась на балу с распущенными волосами.

– Мисс Робертс, – сказала она, – вы хотели, чтобы я узнала, когда прибывает утренний вагон фуникулера. Он уже на пути сюда. А как себя чувствует наш пациент?

Филиппа наклонилась, поцеловала Рики в губы и прошептала:

– Я вернусь как только смогу. – Потом повернулась к Джудит и сказала – Я благодарна вам за то, что вы спасли ему жизнь, доктор!

В этот ранний час у платформы фуникулера народу было немного. Большинство гостей оставалось в своих номерах, отсыпаясь после шампанского, а те, кто проснулся, обсуждали убийство, произошедшее прямо у них над головами. Полиция опросила всех. Подозреваемых не обнаружили, пистолета тоже.

Когда следователь из Палм-Спрингса нашел у Дэнни документы на имя Куинна, он заявил:

– Кажется, это человек, которого мы разыскивали. Мы думали, что на нем вина за убийство, по меньшей мере, пятерых человек, может быть, и больше. Известно кому-нибудь, кто он на самом деле?

Не успели Беверли или Филиппа открыть рот, как Саймон Джунг сказал:

– Нет, мы не знаем, кто это. – Он взглянул на Беверли. – Никто с ним не знаком, и мы не знаем, почему он совершил это.

Полицейские разъехались уже перед рассветом, забрав тело Дэнни Маккея с собой.

– Кто бы ни застрелил его, тот человек защищал вас и мисс Робертс, – сообщил следователь. – Я полагаю, что, вероятно, мы так и не выясним, кто это был.

А теперь у посадочной платформы собрались те, кто ждал прибытия утреннего вагона, – некоторые, как Кэроул Пейдж с мужем, уезжали, другие, как Филиппа, пришли встречать.

Она поджидала Ханну и Эстер.

Марион Стар тоже была там. Она закуталась в шерстяное пальто и говорила Банни Ковальски, что в «их» фильме та могла бы надевать ее настоящие платья. Банни пришла сюда, чтобы встретить отца и сообщить, что ему надо привыкать не только к тому, что она будет жить в Голливуде, но и к тому, что теперь его дочь – актриса.

Фрида была занята проработкой контракта с Андреа, согласно которому Банни должна играть молодую Марион; под заснеженной сосной они обсуждали условия, а Лэрри Вольф, надувшись, стоял в сторонке.

Там были и Беверли с Саймоном – они прощались с гостями.

Филиппе казалось, что ее сестра великолепно выглядит, несмотря на то, что обе они всю ночь провели в беседе, в основном у кровати Рики. Беверли решила подежурить вместе с Филиппой. Они успели многое обсудить в ночные часы, поведав друг другу, как жили до встречи, и все же им осталось еще поговорить о многом. После сегодняшнего заседания правления, независимо от результата, Филиппа собиралась остаться в «Стар» на некоторое время.

Потом подошла Чарми.

– Как дела у Рики? – поинтересовалась она. На ней был теплый вязаный свитер и ярко-розовая шапочка. Нос и подбородок от холода сделались такими, что хорошо сочетались с цветом ее головного убора.

– У него будет все в порядке, – сказала Филиппа. – Слава Богу. Доктор Айзекс послала за частной сиделкой, чтобы кто-то постоянно заботился о нем.

Чарми искала Филиппу, потом, посмотрев на Беверли, улыбающуюся и приветствующую гостей так, будто минувшей ночью ничего не произошло, сказала:

– Ну, вот. По крайней мере, одной тайной стало меньше. В конце концов, Иван нашел твою сестру.

Но еще оставались вопросы о присвоении миллиона долларов и относительно намерения «Миранды интернейшнл» выкупить компанию «Старлайт».

Но самой большой тайной было, кто спас Филиппу и застрелил Дэнни Маккея.

– Наверное, вагончик подходит, – предположила Чарми, заметив, как оживились люди на платформе. Она увидела, что Банни, Фрида и Андреа горячо обмениваются рукопожатиями. Кэроул Пейдж так прильнула к мужу, будто у них кончается медовый месяц, а Лэрри Вольф выглядел так, словно ни разу за полгода не выспался. У Чарми отвисла челюсть.

– Филиппа! – воскликнула она. – Смотри, там Иван!

– Что? – Филиппа повернулась и увидела Ивана Хендрикса – в тяжелом пальто и меховой шапке.

Он заметил, что они смотрят на него, подошел и застенчиво поздоровался.

– Иван! – воскликнула Чарми. – Ты же должен быть в Рио!

– Ну, да, – ответил он, ковыряя снег носком ботинка, – я знаю…

– Что ты здесь делаешь?

– Все это очень сложно, мисс Робертс, – ответил он. – Видите человека, вон там?

Она посмотрела, куда он указал, и увидела мужчину в длинном черном пальто и с черным шарфом, но без головного убора, поэтому она обратила внимание на безупречно причесанные седые волосы, которые слегка шевелил утренний ветерок. Ему, видимо, было за семьдесят, красивый и элегантный, он напоминал актера Ричарда Конта.

Глаза ее расширились.

– Не может быть…

Когда мужчина повернулся и увидел ее, на мгновение его сковала нерешительность, но потом он подошел к ней, его губы дрогнули в улыбке.

– Папа? – прошептала Филиппа.

– Привет, Долли, – ответил Джонни.

– О Боже, это ты! – Она обняла его. – Папочка, папочка!

– Куколка моя, – говорил он, уткнувшись в ее волосы. Они стояли, крепко обнявшись.

Она подняла голову, в глазах были слезы.

– Ничего не пойму! Я думала, тебя больше нет!

– Я знаю, Долли, – мягко ответил Джонни. – Меня оправдали. Это был неправильный приговор.

– Но… почему ты не известил меня, что жив?

– Я не знал, как ты воспримешь это. А еще потому, что это осложнило бы твою жизнь. К тому времени, когда я вышел из тюрьмы, я смог найти тебя, ты была самостоятельной и твои дела шли в гору. – Он замолчал, чтобы утереть с ее щеки слезу, глаза его сияли любовью и нежностью. – Я знаю, ты сердилась на меня за то, что я оставил тебя в монастыре. Я разговаривал с его обитательницами, и мне рассказали, как несчастлива ты была там. Но я хотел совсем другого. Я, правда, хотел оставить тебя там на несколько дней, пока бы не подыскал нам другое место. А потом мне пришили обвинение в убийстве, и я не мог прийти и забрать тебя оттуда.

– Папа, – произнесла она, не зная, плакать ей или смеяться, – я давно простила тебя! – Она вытерла слезы, потом нахмурилась. – А откуда ты знаешь Ивана?

Иван ответил, но застенчивое выражение лица не покидало его:

– Я работаю на вашего отца, мисс Робертс. И работал у него многие годы.

– И всегда знал, что мой отец жив?!

– Я дал ему обещание молчать. Простите меня, мисс Робертс. Поверьте, это было нелегко. – Он повернулся к Чарми и сказал: – Мы с тобой встретились тогда в аптеке не случайно. Я следил за тобой и мисс Робертс некоторое время. Для этого мистер Синглтон и нанял меня. Он хотел, чтобы я лично вел дела и мог направлять ему отчеты. Ты и понятия не имеешь, сколько картофельных чипсов мне пришлось съесть тогда, чтобы дождаться, пока ты заметишь меня.

Чарми смотрела на него и думала, что от горного воздуха у нее начались галлюцинации.

– Все прощаю, – услышала она собственный голос. Джонни обратился к Филиппе:

– Пойдем походим. Долли. Я должен кое-что сказать тебе.

Они удалялись от остальных, шагая по скрипучему снегу, чувствуя, как солнце согревает их плеча, а легкие вдыхают чистейшей морозный горный воздух. Чарми еще не пришла в себя и провожала их взглядом, как вдруг почувствовала, что ее берут за руку. Когда она повернулась, Иван крепко обнял и горячо поцеловал ее.

– Иван, – проговорила она. – О, Иван…

– Ты не представляешь, как мне было трудно. В то утро у тебя на кухне я думал, что сойду с ума. Ты не знаешь, каких усилий мне стоило остановить себя, я так хотел тебя – до сих пор хочу. Но сейчас я не при исполнении. Я свободен. – Он улыбнулся. – И я ужасно хочу сиропа! – И уже тише спросил: – А ты?

Филиппа взяла Джонни под руку, и он положил свою руку на ее.

– Когда я вышел из тюрьмы и монашки сообщили мне, что ты убежала, я чуть с ума не сошел, разыскивая тебя. Но когда нашел, оказалось, что ты основала собственную компанию, ты казалась такой счастливой, что я решил: «Пусть она думает, что я умер». Видишь ли, куколка, даже хотя я и не совершал этого, я имею в виду убийства, за которые меня посадили, и был полностью оправдан, я все еще был связан с плохой компанией. Я бы не принес тебе удачи. Я гордился, видя, как хорошо идет твое собственное дело. И с тех пор я наблюдал за тобой.

– Поэтому, когда Иван сказал тебе, что я направляюсь в «Стар», ты тоже решил приехать?

– Не совсем так, куколка. Да, я знал, что ты собиралась в «Стар». Иван сказал мне, что, возможно, нашел твою сестру. На самом деле это я устроил так, что для тебя нашлось место в «Стар» буквально по первому требованию. Рикардо Кадиз, писатель, доводится мне другом. Я узнал, что на Рождество он собирался в «Стар». Я попросил его снять свой предварительный заказ. Он был мне кое-чем обязан. Так освободилось место для тебя. Как только ты выехала из Перта, я постоянно созванивался с Иваном, и он держал меня в курсе всех твоих передвижений. Сюда я приехал не для того, чтобы встретиться с тобой и рассказать обо всем. Я рассчитывал приехать так, чтобы ты не знала, что я был здесь.

– Не понимаю. А зачем же тогда приезжать?

– Убедиться в том, что заседание правления прошло для тебя успешно.

Она посмотрела на него.

– Тебе известно о хищении в компании?

– Да. И я боялся за тебя. Ведь ты собиралась разоблачить преступника.

– Ты знаешь, кто он?

– Алан Скейдудо.

– Боже мой, – проговорила она, – Алан.

– Я боялся, что он может навредить тебе. Поэтому я попросил Ивана взять пистолет. Обычно он не носит оружия.

Ей вдруг представился Дэнни Маккей, распростертый в ванне.

Как будто читая ее мысли, Джонни сказал:

– Думаю, я не напрасно попросил Ивана взять оружие. Когда он потерял тебя из виду в бальном зале, а потом увидел, что Беверли пошла наверх, он последовал за ней. И оказал всем нам большую услугу, застрелив Маккея.

Они шли среди сосен, покрытых снегом, и она вспомнила их давние прогулки в Тайбьюроне. Рука, поддерживающая се сейчас, была такой же сильной, как и тогда.

– А что еще тебе известно? – спросила она. – Ты знаешь что-нибудь о компании «Миранда интернейшнл»?

Он утвердительно кивнул.

Она внимательно изучала его загорелое, в морщинках, но все еще красивое, несмотря на годы, лицо.

– «Миранда интернейшнл» – это ты?

– Я стою за спиной этой компании и много других предприятий.

– Тогда почему ты хочешь поглотить «Старлайт»?

Он рассмеялся:

– Я не хочу этого. Я подстроил это, чтобы навести вас на хищение денег внутри вашей компании. Меня обеспокоило сообщение Ивана о том, что ты уехала в Австралию. Я боялся, что из-за переживаний по поводу Пола Маркетти ты отойдешь от дел и растеряешь все, ряди чего ты так много работала. Я не хотел, чтобы ты повторила мои ошибки, – от правды и действительности не скроешься.

Я не мог просто предупредить тебя, потому что тогда мне пришлось бы раскрыться. Я хотел, чтобы ты докопалась до правды сама. Я знал, что под угрозой скупки компании ты начнешь изучать бухгалтерские документы, чтобы понять, что так привлекает «Миранду». И я рассчитывал на то, что ты заметишь недостачу в миллион долларов.

– Значит, угрозы скупки нет?

Он улыбнулся:

– «Старлайту» ничего не угрожает, Долли.

Она расплакалась. Он остановился и обнял ее.

– Все хорошо, куколка, – успокаивал он. – Теперь мы снова вместе.

– Папа, – сказала Филиппа, – я хочу познакомить тебя с сестрой.

Она взяла Джонни за руку и повела к площадке, где Беверли разговаривала с Саймоном Джунгом. Когда Филиппа представила ей Джонни, он взял ее руку в свои и сказал дрогнувшим голосом:

– А ведь мы встречались один раз. Вы были вторым ребенком…

Он тряхнул головой, в глазах заблестели слезы, на него нахлынули воспоминания о том дне, когда он так много испытал.

– У нас с женой не могло быть детей, Беверли, и мы нашли юриста, который подготовил все необходимое для того, чтобы мы взяли приемного ребенка. Я хорошо помню то утро, когда мы приехали в больницу. Ваша бедняга мать была так огорчена, что вынуждена отдать одну из девочек. Она не хотела расставаться ни с одной из вас, но ваши родители были бедны и испытывали крайнюю нужду. Я пообещал, что буду хорошо заботиться о ребенке. Мы с женой могли дать многое. – Глаза Джонни наполнились любовью, когда он посмотрел на Беверли. – На месте Филиппы могли оказаться и вы, – тихо сказал он. – Но выбор был сделан. Вы обе были такие маленькие, хорошенькие куколки. Я мог выбрать любую.

Филиппа и Беверли посмотрели друг на друга, изумляясь неожиданным поворотам судьбы, и обе осознавали, что при ином выборе каждая из них повторила бы жизнь своей сестры.

Джонни помрачнел и сказал Беверли:

– Теперь я знаю, через что вам пришлось пройти, какие страдания вы испытали, попав в руки Дэнни Маккея. Жаль, что я не мог присматривать и за вами так, как следил за жизнью Кристины. Я мог бы избавить вас от многих неприятностей. Но я ничего не знал. А теперь взгляните на себя, – добавил Джонни, и к нему снова вернулась улыбка. – Две прекрасные женщины.

Беверли рассмеялась.

– Будучи ребенком, я была настоящей домоседкой.

– А я – толстушкой, – сказала Филиппа. Потом подошел Саймон Джунг и сообщил, что фуникулер прибыл.

Филиппа встревожилась:

– Папа, ты ведь не уедешь? Я не отпущу тебя!

Джонни засмеялся и похлопал ее по руке:

– Не волнуйся, я не уду.

Направляясь к посадочной площадке, они, проходя мимо Смита, услышали, как он говорил Марион Стар:

– А известно ли вам, уважаемая леди, что вы были моей первой любовью?

– А я многие годы восхищалась вашим талантом. И всегда думала, почему такой красавец не женится!

– Вот это совпадение, моя дорогая мисс Стар, я женюсь. Женюсь на женщине, которая была моим врачом.

Вагончик с грохотом остановился, и молодые люди в куртках бросились к нему, чтобы удержать от раскачивания и открыть двери для выхода пассажиров.

Филиппа взглядом искала Эстер. Дочь позвонила ей прошлым вечером и сообщила, что приедет с приятелем именно этим рейсом. Потом подумала о Рики, который скоро поправится, о Беверли, которая была рядом, о Джонни, который стоял с другой стороны, и улыбнулась.

Вся ее семья наконец была в сборе.