– У меня не было оргазма вот уже восемь месяцев, – неожиданно объявила Ширли.

Спицы и журналы, которые листали женщины, замерли; все, кто был в зале ожидания, посмотрели на Ширли.

– Я не знаю, в чем проблема, в моем муже или во мне, – продолжала Ширли с обезоруживающей откровенностью и даже напористостью. Ширли весила сто тридцать килограммов, она посещала «Клинику для тучных в Тарзане» один месяц.

– Дик и я вели такую потрясающую сексуальную жизнь. Мне всегда было несложно кончить, но сейчас – ничего.

Все уставились на нее. Они спокойно беседовали уже минут двадцать, с того момента, когда Филиппа вошла в комнату и сказала:

– Привет, у кого-нибудь еще есть трудности с этой диетой, как у меня? – И они начали высказываться. Но признания касались только безопасных тем: одна женщина сказала, что ей хочется красиво одеваться, другой хотелось выглядеть фотогеничной. А вот заявление Ширли нарушило неписаное правило, и никто не знал, как на него реагировать.

Некоторые женщины вообще не понимали, что она имеет в виду, как, например, семидесятилетняя миссис Перси, которая страдала от артрита так сильно, что ее руки были похожи на клешни.

– Я не знала, что женщины тоже испытывают оргазм, – призналась она. И некоторые женщины поддержали ее.

– Золотко, мы испытываем оргазм, – уверила Ширли, – и я бы очень хотела знать, в чем тут дело. Я хочу сказать, что Дик и я продолжаем заниматься любовью так часто, как нам это удается, но имея пятерых ребятишек и набирая вес после каждого из них, я вся раздулась, как воздушный шар, и передо мной встала трудная проблема. Я пыталась узнать у него, – сказала она, кивая своей растрепанной головой в направлении кабинета доктора Хира, – но он сказал, чтобы я не волновалась.

Она подумала секунду, глядя на плакат на стене, изображающий полную женщину, которая собирается отправить в рот большой кусок торта, надпись на котором гласит: «Сначала подумай!» Потом она добавила более спокойно: «Я думаю, может, дело во мне. Мне не нравится, как я выгляжу, я имею в виду – тело. Когда мы вместе, я чувствую, что начинаю зажиматься. Я начинаю комплексовать из-за моего жира.»

Кесси Мэри была следующей.

– У меня жуткие спазмы каждый месяц. Они такие сильные, что иногда я не могу встать с постели. Мой гинеколог думает, что они прекратятся, если я похудею. – Кесси Мэри весила восемьдесят шесть килограммов, только пять минут назад она сказала, что хочет хорошо выглядеть на фото.

– Я работаю в закусочной, – сказала Филиппа, и восемь лиц с выражением симпатии повернулись к ней.

– Давай, дорогая, рассказывай.

– В основном в отделении косметики. Недавно девушки никак не могли решить, какую пудру им лучше купить, и я попыталась помочь и посоветовать им. После пяти лет работы я хорошо разбираюсь в косметике. – Она пожала плечами. – Они просто уставились на меня, затем ушли, хихикая.

– Конечно, – сказала Ширли. – Как может толстая девушка что-нибудь знать о чем-то! Особенно, как хорошо выглядеть!

Все одобрительно кивали, а Филиппа вспомнила Риза, как он гладил ее по голове, когда она пыталась объяснить ему что-нибудь. Слушал бы он ее, если бы она была худой? Может, он был бы до сих пор жив, если бы у нее не было лишних двадцати четырех килограммов?

Бобби Зиглер была единственной, кто еще пока не сказала ни слова. Она работала в «Бэнк оф Америка» на этой же улице. Наконец и она включилась.

– Моя мать умерла, когда ей было сорок пять. Она весила девяносто семь килограммов. Мне сорок четыре, и я вешу сто три килограмма. Я просто в ужасе.

– Мне кажется, что мы все так или иначе чего-то боимся, – ответила ей Кесси Мэри и набросилась снова на свое коричнево-оранжевое вязание.

Филиппа посмотрела на часы. Прошла неделя после ее первого визита в «Клинику для тучных в Тарзане», и она боялась сурового осуждения доктора Хира.

Как она и думала, первая неделя этой диеты была просто ужасной: головокружение, трясущиеся руки и постоянная потливость. Временами, в полдень, она просто боялась, что упадет в обморок, так ей было плохо. Но она упрямо заставляла себя точно следовать указаниям доктора Хира, ей было необходимо похудеть. Когда боли в желудке и диаррея уж очень доставали ее, она думала о своей новой подруге, Ханне Райян, которая точно так же страдала, но ела именно то, что было указано в меню доктора Хира, и в нужное время. Но к концу седьмого дня Филиппа потеряла только пятьсот граммов!

Она спросила остальных женщин, чего они добились в первую неделю, у всех были внушительные результаты. Мили Финк сказала, что она сбавила около четырех килограммов. Зная, что доктор Хир обвинит ее в том, что она обманывает его, Филиппа с ужасом ждала вызова. Ей было интересно, как дела у Ханны. Они не перезванивались после их совместного ленча неделю назад, но они должны были встретиться после того, как Филиппа побывает у Хира и взвесится на весах в закусочной.

Доктор Хир посмотрел на Филиппу строгим взглядом, но в его глазах была ухмылка: он как бы старался показать, что заботится о ней ну прямо как отец родной и понимает небольшие слабости женщин.

– Дорогая моя девочка, вы обманывали меня.

– Нет, – ответила Филиппа, – я точно следовала диете.

– Ну-ну, – сказал он. – Я что-то в этом сомневаюсь. Вы, видимо, думали о другом – наверное, о молодых людях. Вот беда с вами, девушками. Вы не можете сконцентрироваться. Вы не можете посвятить себя чему-либо одному. Я говорю, Филиппа, вы нарушаете всю мою диету!

– Я этого не делала!

Он засмеялся:

– Вы не можете меня обмануть. Результаты налицо. За эту неделю вы должны были похудеть больше, чем на полкило. В среднем теряют килограмм двести – килограмм триста. Итак, расскажите мне, – сказал он, наклоняясь вперед, как добрый дядюшка, которому она должна была сделать признание, – что же вы сделали? Потихоньку съели пончик? Купили мороженое по дороге домой?

– Доктор Хир, я совершенно точно следовала вашей диете. Я как раз хотела бы знать, почему я так ужасно себя чувствую?

Он опустил свои кустистые брови, и они почти закрыли его глаза.

– Вы не можете плохо себя чувствовать, сидя на моей диете. Вы должны чувствовать себя абсолютно здоровой. Что вы имеете в виду под словом «плохо»?

Когда она описала симптомы, он спросил:

– Вы когда-нибудь проверялись на диабет? – Нет, я не помню этого.

– Не обязательно существует какая-то связь, но в ней может лежать корень вашей проблемы. Все эти фрукты – фруктоза, вы знаете, это вид сахара. Хорошо, давайте будем осторожны. Вот меню на вторую неделю. Если вам плохо от фруктов, давайте заменим их овощами и посмотрим, что будет. В приемной запишитесь у сестры на анализ на сахар.

– Это все благодаря тебе! – сказала Ханна, когда они уселись в свою кабинку и Филиппа отдала ей меню на следующую неделю. Столешница была липкой, и они видели отпечатки там, где по ней прошлись влажной тряпкой.

– Я похудела на килограмм триста! Я даже не представляла себе, что это возможно! Спасибо, Филиппа! Надо бы это отметить, – сказала Ханна, она посмотрела на творожный пудинг, потом глянула на Филиппу:

– Мне, видимо, не следует этого делать, да? Филиппа улыбнулась.

– Ты была права, – сказала Ханна, подпрыгивая на стуле, ее маленькие золотые сережки отбрасывали яркое отражение. – Сидеть на диете вместе с подругой гораздо легче! Всю неделю я хотела схитрить, но думала о тебе, как ты сидишь за великолепным столом своей хозяйки и ешь творог и вареный гамбургер. Я думала об этом дне, о весах у входа в закусочную. Ты знаешь? Я не могла тебя разочаровать. Вот бред! Я не хотела, чтобы ты подумала: а-а, с Ханной каши не сваришь. Поэтому я терпела. Килограмм триста!

Образ Алана Скейдудо танцевал вальс в ее воображении.

– Но теперь мы должны разобраться в твоей проблеме, – сказала она, несколько успокаиваясь. – У меня ни разу не кружилась голова, и меня не трясло, напротив, я никогда так хорошо себя не чувствовала. А что, если у тебя диабет?

– Тогда я должна буду заняться этим. У тебя вообще не было никаких проблем?

– Ну, моя мать разозлилась на меня, – сказала Ханна. – Она воспринимает мою диету как персональное оскорбление, потому что мы очень похожи, одинаково коренастые. Она решила, что если мне не нравится мое тело, ясно, что мне не нравится и ее. Стало быть, я ее таким образом как-то унижаю.

Она посмотрела меню доктора Хира на вторую неделю и сказала:

– Капуста вечером во вторник и в четверг, так. Есть столько, сколько вам хочется. Ничего себе! Теперь мы можем съесть один кусочек белого хлеба в день. Хорошо. Но все равно много фруктов. – Она посмотрела на Филиппу. – Что ты собираешься делать?

– Ну, я буду продолжать, буду есть больше овощей и меньше фруктов. Может быть, анализ что-нибудь покажет?

Вечером Филиппа достала маленькую записную книжку в матерчатой обложке, ту самую, которую она хотела подарить Ризу в надежде, что та мудрость, которая в ней содержится, сможет спасти его, и записала: «Никто не хочет быть толстым специально».

Затем она описала других пациентов клиники. В маленькой книжечке она называла их «сестрами». Она начала с Ширли и ее сексуальных проблем, уделила место и миссис Перси, которая надеялась, что ей полегчает с артритом, если она похудеет; и Кесси Мэри с ее изнуряющими спазмами. Она добавила сведения о Ронде, телефонистке, которая хотела хорошо выглядеть к свадьбе своей дочери, чтобы не ставить ее в неудобное положение; о Милли Финк, пятидесятилетней владелице зоомагазина, которая только что развелась и хотела найти себе нового мужчину; о Тельме, считавшей, что муж обманывает ее; об очень замкнутой Дотти, которая после поддержки со стороны остальных женщин сделала болезненное признание, что муж не прикасался к ней в течение многих лет…

Когда Филиппа обдумывала список, почти не слыша тему «Дрегнет», которая доносилась из комнаты миссис Чадвик, она начала понимать некоторые хотя и скрытые, но весьма серьезные последствия лишнего веса. В зале ожидания доктора Хира она ощутила подспудные течения злобы, страха, депрессии и самое страшное – обреченности на поражение.

За вторую неделю Филиппа потеряла килограмм триста граммов, побочное действие диеты хотя еще сказывалось, но резко ослабло. Однако, когда она пришла в следующую субботу в клинику и попыталась все объяснить доктору Хиру, он сказал:

– Анализ нормальный. У вас нет диабета и гипогликемии, с кровью вообще нет никаких проблем. Я хочу, чтобы вы съедали полную норму фруктов.

– Но я плохо себя чувствую, доктор. Я с трудом работаю. У меня на работе все это заметили.

– Это вам все кажется, девушка. Вы должны мне верить. Ваш организм приспособится, и вы мне будете благодарны за то, что я был с вами строг.

Когда Филиппа в следующую субботу встала на весы после ужасной недели плохого самочувствия, постоянного чувства голода и головокружения, она с растерянностью обнаружила, что похудела только на семьсот граммов.

Она уселась в приемной Хира, рядом с уже знакомыми, и обратилась сразу ко всем.

– Привет! – пытаясь скрыть свое разочарование. – У кого-нибудь еще эта диета вызывает проблемы? Я не могу есть фрукты. И худею меньше, чем вы все остальные.

– У меня точно есть проблемы, – сказала Ширли, глядя на медсестру, которая в этот момент взвешивала кого-то. – Я не могу есть грейпфруты, у меня начинает болеть желудок. Я сообщила доктору Хиру, но он ответил, что это мне кажется. Я продолжаю есть грейпфруты.

– Моя проблема – шпинат, – сказала Кесси Мэри, ее коричнево-оранжевое вязание было почти окончено, так быстро она вязала. – Я его просто не могу есть. Но ем, ведь от нас требуется именно это, не так ли?

– Вы знаете мою проблему, – сказала новенькая по имени Мириам, весившая более ста тридцати пяти килограммов и вышивавшая на суровом полотне, закрепленном в пяльцах. Она посещала клинику уже шесть недель и сменила свой день с четверга на субботу. – Я все время что-то перехватывала и ничего не могла с собой поделать. Но поскольку на этой диете категорически не разрешают никаких закусок, я уже сбросила около тринадцати килограммов и просто счастлива. Но все же это такая тоска. И во сне все время хочется есть между приемами пищи.

– Но в этой диете есть свои положительные стороны, – сказала миссис Перси с оптимизмом, скрюченные руки лежали у нее на коленях. Нам не приходится считать калории. Я это всегда ненавидела.

Когда Филиппа встретила Ханну в закусочной, подруга сказала, что похудела еще на девятьсот граммов, она была просто в восторге.

– Это все ты! Все благодаря тебе! Филиппа, ты была права насчет полицейского. Мне только хочется, чтобы и у тебя дело наладилось!

– Все будет нормально, – сказала Филиппа, – как только я пойму, в чем же моя проблема.

– Между прочим, одна из моих двоюродных сестер, которая весит еще больше, чем я, хотела бы присоединиться к нам на следующей неделе. Ты не против?

Филиппа была не против. Она даже думала, не пригласить ли двух «сестер» из клиники Ширли и Кесси Мэри на посиделки в закусочную.

– Я думаю, что им бы тоже пригодилась небольшая помощь от нас, – сказала она, улыбаясь.

Филиппа с неудовольствием поняла, что диета стала смыслом ее жизни. Она думала только о еде. Раньше, перед тем как сесть на диету, она могла не есть весь день и даже не чувствовала голод до самой середины дня, когда начинала мечтать об обеде. Но сейчас, начиная день с фруктового сока, кусочка тоста и какого-нибудь фрукта, к девяти часам утра она просто умирала от голода. Она проводила следующие три часа, думая о твороге и яйце, сваренном вкрутую, которое ожидало ее в холодильнике в комнате отдыха. Обед был самым лучшим событием в диете доктора Хира, потому что можно было съесть сто восемьдесят граммов мяса – он всегда указывал, какого мяса – баранья отбивная в один день, гамбургер – на следующий день, и практически безграничное количество овощей. Филиппа поняла, что она возмещает себе потери этими овощами, затягивая еду до самого вечера, прожевывая морковку и зеленую фасоль все время, пока занимается, выполняя домашнее задание.

Ханна привела на следующий ленч в закусочную свою кузину, и три пациентки из «Клиники для тучных в Тарзане» пришли вместе с Филиппой. Они попросили посадить их в самую большую кабинку, и все равно было тесно. Они поделились своими секретами, а затем решили, что чувствуют себя гораздо лучше после того, как побывают в клинике доктора Хира.

На следующей неделе все восемь «сестер» Филиппы захотели пойти с ней в закусочную, и кузина Ханны, которая также начала следовать диете и потеряла килограмм двести граммов, в качестве стимула привела двух своих подруг. Они должны были перенести ленч к Дэнни, в закусочную на этой же улице, где несколько столиков были составлены, чтобы усадить такую компанию. Ханна пообещала перепечатать меню для тех, кто не ходит в клинику, – у нее на работе была хорошая электрическая машинка.

На пятой неделе голодания, когда Филиппа похудела только на семьсот граммов, она обратила внимание, что, хотя предполагалось, что доктор Хир каждую неделю обновляет меню, оно было все тем же – скучным и невыразительным повторением – творог, овощи и фрукты, небольшое количество хлеба и мяса, но всегда белый хлеб и всегда гамбургер или баранья отбивная. Главная трудность, которую испытывала вся субботняя группа, состояла в том, что все они страстно желали что-нибудь пожевать между приемами пищи. «Я лучше умру, чем буду так жить», – сказала одна из женщин, собираясь прекратить посещения клиники, хотя вся группа уговаривала ее остаться. Филиппа тщательно решила проанализировать диету «Клиники для тучных в Тарзане».

После анализа стало ясно, что это обычная диета для похудения с приемом тысячи двухсот калорий ежедневно.

Чем же она была хороша? Что же делало меню доктора Хира таким эффективным?

Филиппа продолжала анализировать диету. Она обнаружила, что вся пища делилась на пять групп: фрукты, овощи, молочные продукты, мясо и хлеб. Филиппа стала рассматривать диету более детально. Сверяясь со счетчиком калорий, который она купила, Филиппа поняла что хотя порции продуктов в различных группах были разные – например, около двухсот пятидесяти граммов тертой свеклы, которую вы могли съесть на ленч в один день, и только одна морковка на ленч на следующий день, – но составляли они равное количество калорий.

– Они уже просчитали для нас калории, – рассказала она в группе, которая увеличилась до четырнадцати человек в следующую субботу. Заняв половину столовой в закусочной Дэнни, они ели салаты и творог, пока Филиппа развлекала их рассказом о своих открытиях. – В этом одна из причин, по которой легко придерживаться диеты доктора Хира. Нам не нужно считать калории.

– Но все равно существуют определенные проблемы, – заметила Ханна, которая испытывала трудности с потреблением капусты. У нее был один очень неприятный момент: в присутствии мистера Скейдудо и телетайпа она молила Бога, чтобы он подумал, что именно машина была виновата в некоем грубом звуке.

– Я знаю, – сказала Филиппа, – поэтому я пошла несколько дальше. Я подумала, а что, если вы будете есть зеленую фасоль на обед вместо капусты – ведь у них одинаковое количество калорий! Что случится, если на третий день вместо половины грейпфрута по диете вы съедите половину апельсина? И почему неограниченное количество овощей во время обеда не растянуть на весь день? В этом есть смысл, не так ли?

И они все решили поэкспериментировать.

На следующий день Ханна пришла на работу на час раньше. С помощью электрической машинки в офисе новой секретарши мистера Катца она отпечатала список пяти групп продуктов, которые можно было принимать согласно этой диете, с указанием порции каждого продукта.

Что касалось хлеба – этот раздел был самым коротким. Там было сказано: «Белый хлеб, один кусок».

Самым длинным был список овощей, в него входило двадцать вариантов, на выбор. Перепечатывая заметки Филиппы, Ханна указала, сколько продуктов из каждого списка можно потреблять каждый день, такие, как два кусочка хлеба, три вида фруктов, два варианта из предложенного списка мясных и рыбных блюд и т. д. После того как она все прочитала, Ханна поняла – это все еще была диета доктора Хира, Филиппа была права, но она стала весьма гибкой и более удобной. Кроме того, были возможны варианты.

Она принесла копии в группу в следующую субботу, когда шестнадцать женщин встретились у «Кат-Кост» для очередного взвешивания, а потом отправились к Дэнни на, как они теперь это называли, «встречи за ленчем». Они все согласились попробовать измененную диету и посмотреть, что из этого получится.

Но все еще оставались проблемы с состоянием депрессии и недостаточными стимулами. У некоторых из них похудение шло недостаточными темпами, у других – потеря веса не разрешила личные проблемы или не принесла счастья, как они этого ожидали. Многие в группе опирались на следующую философию: «Если бы я только смогла похудеть, тогда… я бы получила эту работу, я бы вышла замуж, разбогатела, стала счастливой». Другие привыкли ненавидеть себя. Мираим просто не могла выдержать, что весы постоянно показывали сто тридцать пять килограммов, поэтому она забрала свою вышивку и отправилась домой. Тельма тоже перестала посещать собрания и сказала, что пойдет к консультанту по матримониальным делам. Миссис Перси заявила, что она слишком стара, и отказалась от диеты.

Кода Филиппа и Ханна выбирали нижнее белье в магазине для полных женщин, с подозрением глядя на пояса и бюстгальтеры – единственные вещи, которые Ханна не шила сама, – Филиппа сказала:

– Чего-то не хватает. Совершенно недостаточно иметь меню диеты. Мы должны придумать что-то еще, что-то, что поможет нам продолжать, когда мы уже готовы сдаться.

Они остановились у прилавка, где висели изготовленные из синтетики пояса для чулок большого размера, белые и плотные, они выглядели совсем не соблазнительно.

Новое модное белье все в кружевах еще долго не появится у Моники.

– Я кое-что заметила, – сказала Ханна, размышляя, может ли она себе позволить новый пояс. Она всегда ходила в поясе, потому что все женщины, даже очень худенькие, не мыслили себе выйти из дома без него, пояс сильно подтягивал фигуру. – Когда ты выступаешь перед группой и стараешься их обнадежить насчет того, что нужно верить в себя и т. д., они уходят в состоянии подъема, они хотят всего достичь и верят, что смогут. Но в следующую субботу из них выпущен весь пар. Почему бы нам не написать несколько слов, которые бы нас подбадривали? Мы могли бы носить их с собой, как мы носим карточки с меню.

Так Филиппа выбрала подходящие цитаты из своей книжки и отдала их Ханне, которая в обеденный перерыв напечатала их на карточках. Когда мистер Скейдудо, проходя мимо, заметил: «Какая у нас старательная мисс Райян», сопроводив замечание улыбкой, Ханна, покраснев, поняла, что он просто начал заигрывать с ней.

На встрече за ленчем у Дэнни, где официантка уже привыкла к большому количеству народа и спокойно разносила салаты и диетические блюда, Ханна раздала меню тем, кто не был в клинике, а Филиппа распределила маленькие карточки, на которых было напечатано по три предложения:

«Верьте в себя».

«Вы – особенный человек».

«Вы можете изменить свою жизнь, если измените свое отношение».

Кесси Мэри сказала:

– Я использую мою половинку грейпфрута в качестве десерта. Я посыпала его корицей и на минуту поместила в скороварку. Получился полный разврат.

Все сразу стали предлагать рецепты, с которыми они экспериментировали. Кстати, никто не выходил за рамки диеты. Все женщины до этого боялись признаться в своих опытах. Ханна подумала, что так, наверное, и началось чудо с хлебом и рыбами. Она записала все рецепты, чтобы потом отпечатать и раздать «сестрам» на следующей неделе.

Филиппа снизила прием фруктов до одного яблока вечером. Она потеряла килограмм триста в первую неделю и килограмм на следующей. Она ела овощи с утра до вечера.

Ардет Фолкнер подошла к шкафу с папками у стола Ханны, кисло посмотрела на нее и сказала:

– Я никогда не видела, чтобы ты так много ела. Я думала, ты хочешь похудеть. Ты никогда этого не добьешься, если будешь постоянно что-то жевать.

Ханна доставала из пластикового контейнера морковь и черенки сельдерея. Уже пошла вторая неделя их экспериментальной диеты, и она потеряла кило триста. Но она ничего не ответила. Она смотрела на мистера Скейдудо, который наклонился над столом, держа у уха телефонную трубку, и взволнованно говорил о продающихся в розницу акциях, которые только что поднялись на два пункта. Видимо, у него были эти акции. Ардет что-то говорила насчет того, что «постоянная еда делает вас толстой», а Ханна думала только о том, что придет день, когда мистер Скейдудо наконец обратит внимание на ее стройность. У него хорошие губы, подумала она. Хотя ее опыт поцелуев был весьма ограниченным и сводился лишь к неудачным танцам в одиннадцатом классе, на которых она бывала с постоянно потеющим братцем по имени Элвин, ее воображение подсказывало, что поцелуи могут быть очень приятными, если партнер знает, что нужно делать. Поэтому она не обращала внимания на Ардет и продолжала хрустеть морковкой, поглядывая на обтянутый тесными штанами крепкий зад мистера Скейдудо.

Следующая субботняя встреча состоялась в доме у Ханны, так как шесть членов клуба, добившиеся явных успехов, привели с собой друзей, и Дэнни уже не мог принять всю компанию. Все пришли к выводу, что экспериментальная диета, хотя и была очень эффективной, вызвала тоску. Филиппе пришлось поломать голову, она разработала несколько вариантов, добавив двести пятьдесят граммов клубники и четверть ананаса, а также новые сорта белого хлеба, чтобы было какое-то разнообразие.

На следующей неделе она похудела на девятьсот граммов, Ханна на семьсот, и вся группа, которая теперь насчитывала двадцать два человека, была настолько обрадована такой диетой, что Филиппа в течение пяти минут не могла утихомирить восторги.

Филиппа наконец сказала доктору Хиру, что больше не будет пользоваться его услугами. Тот факт, что Дотти и Милли Финк и другие уже перестали его посещать, видимо, его не смущал, так как зал ожидания опять был полон новеньких, которые с надеждой смотрели в будущее.

– Ну, – сказал он благодушно, – у меня к вам нет претензий. Вы, девушки, всегда думаете, что сами можете все сделать. Вы не понимаете, что вам нужен кто-то, кто сможет направлять вас, чтобы вы не жульничали.

– Но я худею, доктор Хир. И я несколько изменила диету.

– О, я сомневаюсь. Сейчас все считают себя специалистами.

Когда она попыталась показать ему свою новую диету, он добродушно отмахнулся и сказал:

– Вы еще вернетесь. Я вам гарантирую, что вы снова будете сидеть в этом кресле, и очень скоро.

Однажды в ноябре, когда биржевая активность была очень велика и офис «Хелливелл и Катц» на бульваре Вентура лихорадочно кипел, Ардет Фолкнер подошла к столу Ханны и сказала:

– Ты знаешь, дорогуша, ты только не перестарайся с этой твоей диетой. Ты прекрасно выглядишь. И тебе нужно сейчас остановиться. Тебе не следует терять слишком много.

Затем Рената, телефонистка, проходя мимо, сказала:

– Ты слишком похудела. Тебе следует подумать о своем здоровье.

И Ханна подумала: прекратить диету сейчас? Когда я вешу семьдесят девять килограммов?

Ей нужно было похудеть еще на двенадцать килограммов.

По другую сторону гор Санта-Моники, Шери, официантка, которая зарабатывала в два раза больше Филиппы только потому, что могла влезть в форму, подошла к ней в отделе средств от простуды, где она складывала аспирин в аккуратный ряд, и сказала:

– Ты что, больна? Ты так худеешь. Тебе нужно сходить к врачу.

В следующую субботу, когда двадцать девять женщин разного возраста, разных размеров и с разными фигурами промаршировали через кухню в доме Ханны мимо изумленной матери, чтобы взвеситься и затем радостно объявить о своих победах, Ханна и Филиппа обменялись своими удивительно похожими историями. Ширли сказала:

– Им нравилось, когда мы были толстыми, потому что они могли смотреть на нас свысока.

Ширли сбросила одиннадцать килограммов, и ее золовка перестала с ней разговаривать. Но зато она снова начала испытывать оргазм!

Как-то раз, когда Ханна проходила мимо мистера Дрисколла, который когда-то пытался надуть ее и не заплатить за сандвич, он схватил ее за руку и сказал:

– Детка, ты прекрасно выглядишь!

К этому времени Филиппа добавила новый выбор к списку хлебных изделий – половинку рогалика и половинку булочки; к молочным изделиям она добавила тридцать граммов сыра «Чеддер», а перечень мясных продуктов теперь включал свиную отбивную и сосиску. Все изменения помогали легче следовать диете, и она начала называть эти взаимозаменяемые порции «обменными». В группе все были довольны, не было больше проблем с капустой, которую кто-то не мог переварить, или с фруктами, от которых падали в обморок. И если у них иногда снижался боевой дух, они перечитывали доморощенные афоризмы Филиппы, например: «Как ты решишь, так оно и будет!», и продолжали худеть.

Ханна преуспевала в этом. Вырвав у мистера Дрисколла руку, она пошла на свое рабочее место и заметила, что мистер Скейдудо наблюдает за ней.

Когда Филиппа похудела на двадцать три килограмма, она пошла к мистеру Риду, своему начальнику в закусочной «Кат-Кост», и попросила прибавку к жалованью. Она сказала ему, что работает здесь уже почти шесть лет, заработала прибавку и что бежево-розовая форма клерка просто болтается на ней. Он ответил «нет», и она уволилась, отдав ему свою форму.

Ханна пошла в бюро занятости и оставила там свое заявление. Она похудела на двадцать один килограмм и собиралась сбросить еще около шести. Через неделю она прошла тестирование на место старшего секретаря в фирме «Макмастерс и сыновья» в Резеде, на Шерман-Уэй. Они предложили ей четыреста пятьдесят долларов в месяц, если она сможет приступить к работе через две недели. Это было больше, чем получала секретарь у мистера Катца. Ей не хотелось покидать мистера Скейдудо, но ей нужны были деньги, если она собиралась поступать к Гриру. Она целый день обдумывала положение, и задница Алана потерпела поражение.

Ханна и Филиппа решили вместе снять квартиру в Вэлли, потому что все члены группы, которых теперь было более тридцати, жили в Энцино, Тарзане или в Вудленд-Хиллс.

Филиппа получила работу заместителя менеджера в аптеке – закусочной Фокса на улице Уайт-Оак в Энцино, и ей наконец пришлось сказать миссис Чадвик, что она отказывается от комнаты.

Миссис Чадвик, которая ждала этого, после того как Филиппа похудела на первые десять килограммов, обняла ее, подарила бледно-голубого пуделя с желтым бантом на шее и сказала:

– Ты далеко пойдешь, детка. Не забывай меня. Мне бы хотелось, чтобы ты меня хотя бы иногда навещала.

На первое субботнее собрание в их новой квартире на Коллинх-стрит за бульваром Вентуры явилось тридцать четыре женщины, большинство из которых встречалось уже несколько месяцев, остальные были друзья и знакомые, присоединившиеся позже. Все сильно похудели и выглядели счастливыми.

Знойный вечер был напоен благоуханием цветов апельсина. Женщины сидели на стульях, на диване, на полу, стояли у стен. Они все уже успели взвеситься. Филиппа передала диету новеньким, а Ханна раздавала рецепты и последнее вдохновляющее послание («Высоко держите голову, пусть люди знают, насколько вы необыкновенны!»). Атмосфера была пронизана бодростью, решимостью действовать и предвкушением будущих потрясающих успехов.

– Нам необходимо название, – сказала кузина Ханны. Она была с ними с самого начала, сбросила почти восемнадцать килограммов и нашла себе мужчину. – Мы не можем и дальше называть себя «группой».

В разговор вступили остальные, перебивая друг друга, вносили одно предложение за другим. Прошла минута или больше, прежде чем Филиппа услышала звонок.

Она подошла к двери и увидела полную молодую женщину с ребенком, который сидел верхом на ее бедре, и с большой парусиновой сумкой, свисавшей с плеча. Ее желто-соломенного цвета волосы образовывали в свете фонаря на крыльце сияющее облако вокруг головы, и ночной ветерок шуршал ее просторным мешковатым платьем ослепительно-лимонного цвета. Филиппа подумала, что она хочет присоединиться к группе. Она уже собиралась пригласить новенькую, но что-то заставило остановиться и внимательно вглядеться в нее.

Женщина на крыльце тоже смотрела на Филиппу. Затем она нерешительно спросила:

– Чоппи?

– Фризз?

Затем они хором воскликнули: «О Боже!» и попытались обнять друг друга, но им мешали ребенок и огромная сумка.

Они смеялись, и плакали, и говорили одновременно: «Когда…», «Где…», «Я писала…», «Ты перестала отвечать…»…

– Как ты меня нашла? – спросила Филиппа.

– У меня все еще был твой адрес в Голливуде. Я поехала туда, и твоя хозяйка рассказала мне, куда ты переехала.

– Фризз, я просто не могу этому поверить. Проходи!

– Нет, у тебя гости и мой муж ждет меня…

– Муж?

– Я вышла замуж. У нас ребенок. Это Натан. Фризз подала Филиппе булькающего ребенка, и та взяла его. Ее поразили поток эмоций, которые она испытала, нежность, которую ощутила. Однажды она посчитала, что между тем, как миссис Чадвик сказала ей, что она беременна, и выкидышем прошло лишь двенадцать часов. «У меня был ребенок, в течение двенадцати часов я была матерью».

– Ты в Калифорнии временно или как? – спросила она, опасаясь держать малыша Фризз слишком долго.

– Мы сюда переехали! Рон, мой муж, был переведен сюда его компанией. Мы живем в Тарзане, на Авенида Гасиенда. О, Чоппи, как это прекрасно, да! Боже, ты просто великолепно выглядишь!

– А ты! Ты теперь блондинка! Какие у тебя волосы!

– Я нашла средство, чтобы их выпрямить и избавиться от моего натурального ужасного цвета!

Хотя Фризз сильно пополнела, у нее было очень красивое личико.

– Ты прекрасно выглядишь, Фризз, – сказала Филиппа искренне.

– Я выучилась в драматической студии накладывать грим. Я теперь так хорошо умею это делать, что даже такую страшилу, как я сама, могу сделать вполне симпатичной!

– Ты никогда не была страшной, – сказала Филиппа, заметив с некоторым запозданием, что у Фризз под глазом сквозь наложенный крем проглядывал кровоподтек. А выше локтя виднелся отпечаток большого пальца, синяк уже изменил свой цвет и стал желто-зеленым.

– Что случилось, Фризз?

– О, я такая неловкая! Я упала и пересчитала ступеньки!

В этот момент из потрепанного «форда», припаркованного на улице, послышался мужской голос:

– Ну, ты, жирная! Поторапливайся! Я не собираюсь ждать тебя весь вечер!

– Кто это? – спросила Филиппа.

Фризз выдавила из себя улыбку, ей было очень неудобно.

– Это мой муж, Рон. Я была тоненькой, когда мы встретились. Но после рождения ребенка я набрала вес.

Филиппа посмотрела на свою подругу. «Жирная» – так ее называет муж.

– Ну, – сказала Фризз, забирая ребенка, – он прав, я стала коровой.

– Фризз, пожалуйста, зайди.

– Нет, – отказалась она, но ее лицо, когда она заглянула в комнату, полную болтающих, смеющихся женщин, выразило совсем другое желание. – У тебя гости, – добавила она.

– Это наша группа. Мы все сидим на диете.

– Ты не шутишь? Группа диетчиц? Прекрасная идея. И что, это помогает? Мне кажется – да. Посмотри на себя, ты как былинка!

– Почему бы тебе не присоединиться к нам?

– Я не знаю, – ответила Фризз, нервно глядя на машину у бровки тротуара.

– Мы как раз пытались сейчас придумать название, – сказала Филиппа.

– Эй, ты помнишь нашу группу «Старлетс»? Мы всегда хорошо придумывали названия, и собирали людей вместе, и старались их разговорить. Но ты не можешь назвать эту группу «Старлетс».

– Нам нужно что-нибудь, чтобы звучало красиво, – сказала Филиппа. Ей хотелось, чтобы Фризз осталась, чтобы она принесла с собой в группу свой мягкий юмор и закутанного младенца.

– Как насчет «Старлайт»? – со смешком спросила Фризз, напевая мелодию «Стелла в звездном свете».

– Эй, жирная! Мне надоело ждать! – послышался голос из машины.

– Мне нужно идти. Вот мой номер телефона, – сказала Фризз и сунула клочок бумаги в руку Филиппе. – Позвони мне. Но не раньше вторника. Ладно?

– А что будет во вторник?

– Рон уедет.

– О, Фризз, – мягко сказала Филиппа.

– Знаешь что? Мне не хочется, чтобы ты меня так называла. Фризз больше нет. Ведь это правда, это уже не я!

– Да, – кивнула Филиппа, – извини. – И потом она подумала, что им делать с именами, которыми они обменялись шесть лет назад. – Как же тебя теперь называют? Кристина Синглтон?

– Нет. Я называлась так некоторое время, но потом перестала быть Кристиной. Когда я выходила замуж, мне понадобилось свидетельство о рождении. Я посылала домой за ним. Мое законное имя до сих пор, наверное, Филиппа – вот странно, – но все мои друзья в Нью-Йорке дали мне прозвище, которое мне даже нравится. Они обыграли мою фамилию по мужу – Чартер – и называют меня Чарми.