Глава 17
Сьюзан постучала в открытую дверь комнаты Дэниела и остановилась. С момента их встречи у стен монастыря прошли сутки. Она моментально заметила перемену. Если до этого Дэниел размещался в комнате, как в своей собственной, то теперь она казалась занятой временным постояльцем. Одежда была тщательно свернута и засунута в седельные вьюки, а пальто, кобура и сбруя аккуратно сложены у двери. Даже постель являла собой верх совершенства и выглядела чужой в комнате, настолько по-военному гладко она была застелена. От старательно убранной комнаты веяло холодом, и настроение у Дэниела было соответствующим. За последние часы он странным образом отдалился от Сьюзан, превратившись в отстраненного, независимого сыщика.
Дэниел придвинул кресло-качалку к окну, чтобы поймать последние розовые лучи, пробивающиеся сквозь кружевную занавеску. Вокруг на полу в разобранном виде лежал его револьвер. До этого Дэниел, по всей видимости, почистил винтовку. Он обтер промасленной тряпкой ствол винчестера и прислонил его к стене, потом потянулся за разложенными у ног деталями.
— Готовишься к войне? — поддразнила Сьюзан.
— Возможно. — В ответе не было и тени улыбки.
Сьюзан вошла в комнату и, чуть помедлив, закрыла за собой дверь. Впервые за более чем десять лет она не надела черное одеяние послушницы. Поскольку девушка чувствовала себя непривычно с непокрытой головой и в «цивильной» одежде, она одолжила у Эстер одно из ее дневных серых платьев. Но судя по вниманию, точнее его отсутствию, со стороны Дэниела, она могла бы прийти и в рубище.
— Тебя не было на ужине, — сказала она.
— Я не голоден.
— Эстер волнуется.
Дэниел пожал плечами.
— Она снова поехала в город. Мистеру Джибби стало хуже, и доктору Паттерсону понадобилась ее помощь. Донован повез ее на санях.
Дэниел кивнул, давая понять, что слышит, но ничего не сказал.
— Я принесла тебе поесть. — Девушка поставила на комод поднос. — Цыпленок с клецками. Твое любимое блюдо.
— Спасибо.
— Что-то не так?
— Да нет. С чего ты взяла?
— Мне кажется, что ты немного отдалился.
Весь день Дэниел был таким тихим и поглощенным собой, что Сьюзан задумалась, не в ней ли причина. С того момента, как они вернулись в приют и объявили Ридам, что Сьюзан решила оставить орден, Дэниел повел себя особенно сдержанно.
— Тебя волнует, что станут говорить, когда узнают, что я ушла из монастыря? — Она подождала, потом добавила: — Я не хочу, чтобы ты думал, будто все еще должен заботиться обо мне теперь, когда я ушла из монастыря. Со мной все будет хорошо. Я попросила у Эстер и Донована разрешение пожить здесь, пока я не найду новое место учительницы. Они не возражают.
— Я уверен, что они очень довольны. Они скучали по тебе.
— Возможно, но я не могу отделаться от мысли, что буду лишним ртом.
Это чувство ранило гордость Сьюзан, но пока приходилось мириться.
Дэниел принялся собирать револьвер. Пока он занимался оружием, девушка взяла с подноса миткалевые бинты и баночку с лекарством.
— Эсси попросила меня проверить твою рану и переменить повязку.
Данное замечание привлекло внимание Дэниела. Он поднял на Сьюзан глаза. На этот раз он не стал подвергать сомнению разумность этого предложения. Он отложил револьвер и встал.
— Отлично. Вероятно, надо снять рубаху. Сьюзан почувствовала, что это она, а не рана станет предметом пристального внимания.
— Так мне будет легче справиться.
— Рад повиноваться, но…
Он вытянул вперед руки, показывая, что они перепачканы маслом и оружейной копотью.
— О. Понятно.
На щеках Сьюзан расцвели розы, но она не захотела сдаваться перед лицом вызова, брошенного ей Дэниелом.
Она не спеша расстегнула рубашку Дэниела. Между полами показалась полоска голого тела.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Сьюзан видела его обнаженным. Она забыла, как при виде его голой груди начинает колотиться ее сердце и дрожат ноги. Дэниел Крокер был красивым мужчиной. Стройный, с хорошей фигурой, мускулистый.
— Что дальше? — спросил Дэниел.
Он напряженно ждал ее действий. Он никак не думал, что она примет его вызов. Он предполагал, что она спрячется в кусты, как это уже бывало раньше.
— Думаю, мне будет легче, если ты снимешь рубашку.
Румянец неловкости гуще залил щеки Сьюзан. Дэниел любил смотреть, как она краснеет. Глаза ее сверкали, как два драгоценных камня. Рот бессознательно приоткрыт, приглашая.
Но…
Дэниел укрылся за барьером, который воздвиг в тот час, когда она объявила о том, что покидает орден. И теперь он не может воспользоваться своим преимуществом. Девушка казалась беззащитной и немного потерянной. Она не знала, куда приведет ее жизнь. И лишь одно Дэниел знал с уверенностью — он никогда не получит Сьюзан.
Решив не показывать смущения, девушка зашла Дэниелу за спину и взялась за воротник рубашки.
— Я помогу тебе снять ее, раз уж у тебя грязные руки.
Но холодное учительское отношение к ситуации улетучилось в мгновение ока, едва только Сьюзан коснулась пальцами кожи Дэниела. Искорки возбуждения пробежали по нервам, как капли холодной воды по раскаленной плите.
Сьюзан старалась не касаться Дэниела, поэтому дело продвигалось медленно. Осторожно стащила рубаху с плеч, потом дальше, пока она, вывернутая, не повисла на руках вокруг бедер Крокера.
Девушка снова обошла Дэниела, заметив:
— Ну вот и хорошо.
Он не ответил, но внимательный взгляд Дэниела говорил, что действия Сьюзан произвели на него впечатление.
Девушка наклонилась к повязке и обнаружила, что слишком рано закончила раздевать Дэниела. Часть повязки уходила за пояс брюк.
— Думаю, ты мог бы…
Просьба умерла, так и не прозвучав. Собравшись с духом, Сьюзан расстегнула верхнюю пуговицу брюк. Ее бравада испарилась, но девушка заставила себя продолжить.
Дэниел хотел было остановить ее, но она ловко вернула его руки на место.
Сьюзан пресекла возможные протесты, открыто глянув Дэниелу в глаза и сказав:
— Не надо, Дэниел. Не останавливай меня. Мне надо это сделать. Мне нужно знать, на что я способна.
Правда, в ее словах прозвучало отчаяние.
И хотя Дэниел держался по-прежнему напряженно, Сьюзан чувствовала, что внутренне он смягчился.
Расстегнув достаточно пуговиц на брюках и размотав бинты, Сьюзан подумала, не зашла ли она дальше, чем предполагал Дэниел. Руки у нее задрожали, колени подогнулись.
Она увидела, что рана затягивается хорошо, кожа срастается, следов воспаления почти не видно. Лишь припухлость самого рубца и тех мест, где прошли стежки, говорили о том, что до полного выздоровления еще далеко. — Уже лучше. Гораздо лучше. Дэниел не ответил, и Сьюзан принялась смазывать рану одним из снадобий Эсси. Пальцы девушки бессознательно гладили Дэниела. Любовно. Нежно.
Дэниел застонал. Сжал кулаки и попытался вывернуться из рубахи.
— Не надо, Сьюзан!
Он высвободил руки и обнял Сьюзан. Испачканные маслом руки крепко обхватили ее плечи, а рот Дэниела захватил ее губы.
Губы Сьюзан раскрылись, и язык Дэниела проник внутрь ее рта. Про себя Сьюзан отметила, что именно этого она ждала все то время, что прошло с момента их встречи у монастыря. Ей необходимо было убедиться, что она получает наслаждение от объятий Дэниела, не испытывая при этом вины, как было до этого. Сьюзан хотелось погрузиться в волны чувственности, не думая о последствиях для своей души. И вот теперь она не ощущала никакого стыда, только восторг.
— Я пытался. — Он оторвался от нее и покрыл поцелуями шею Сьюзан. Она задохнулась, потому что не подозревала, что это место может быть таким чувствительным. — Я пытался держаться от тебя подальше. Я знаю, что тебе нужно время, чтобы привыкнуть к переменам в твоей жизни. И знаю, что ты не должна усложнять ее отношениями с таким, как я. Но я не могу удержаться. Я не могу снова бросить тебя.
Сьюзан изо всех сил прижалась к широкой груди Дэниела. Изголодавшись, она жаждала чувственной пищи, которую он ей давал.
— Ты нужна мне, — прошептал ей на ухо Дэниел.
— Да.
— Но я не хочу напугать тебя.
Где-то в глубине сознания Сьюзан шевельнулся черный страх.
— Ты не напугаешь.
Он погладил девушку по волосам.
— Все может быть. И скорее всего… но мне нужно знать, что ты достаточно доверяешь мне и позволишь мне помочь тебе.
— Дэниел, о чем ты говоришь?
Он стоял на грани между злом и спасением, обязательствами и одиночеством.
— Я тебя хочу.
Дэниел погладил Сьюзан по спине, крепко поцеловал. Сьюзан затихла, боясь, придвинуться ближе и не желая покидать его объятия.
Обнимать Сьюзан было так сладостно, что Дэниел удивился, как мог так долго быть разлучен с ней. Она принадлежит ему. Они должны быть вместе.
Теперь он хотел остаться с ней, первым увидеть, как она станет меняться.
— Сьюзан, я не хочу, чтобы ты оставалась в приюте, я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Сьюзан открыла рот, но промолчала. Она не знала, что именно он ей предлагает. Нужен ли ему товарищ или он просто жалеет ее. Но огонь в глазах Дэниела, его руки, обнимающие ее, сказали девушке правду.
— Ты позволишь мне заботиться о тебе? — спросил Дэниел.
— Д-да.
— Ты поедешь со мной?
Дэниел ждал ответа. Если она откажется, он не знает, что тогда делать, но отпустить ее от себя не сможет. Если же согласится, он сделает все, все, чтобы она не пожалела о своем решении.
— Да.
Он даже не поверил своим ушам. Так боялся получить отказ, что даже не расслышал согласия.
— Правда?
— Да. Да, я уеду с тобой.
Вскрикнув от радости, Дэниел крепко обнял Сьюзан и приподнял ее над полом.
— Ты не раскаешься, обещаю. Вместе нам с тобой будет очень хорошо. Завтра мы… — Он резко замолчал и поставил Сьюзан на пол. — Проклятье, я забыл про Каттера.
— Про Каттера?
— Это мой начальник. Я должен был встретиться с ним вчера, но послание Брэкстона совсем вылетело у меня из головы. — Без дальнейших слов он отпустил девушку, схватил винтовку и пальто. — Я вернусь через час, самое большое через два.
— Но что…
Дэниел схватил Сьюзан и запечатлел на ее губах пылкий поцелуй.
— Доверься мне, — сказал он. — Мне нужно поговорить с Каттером насчет увольнения из агентства.
— Увольнения!
— Тогда мы с тобой начнем строить планы.
— Но, Дэниел…
Он еще раз поцеловал ее, на этот раз не торопясь, нежно и сладко.
— Я вернусь. А ты следи за хозяйством. Да, платье Эсси… по-моему, я напрочь загубил его. — Дэниел тронул щеку Сьюзан. — Я хочу, чтобы ты никогда не ходила в черном или сером. Поняла?
Сьюзан улыбнулась:
— Поняла.
Она проводила Дэниела до черного крыльца, получив за это еще два поцелуя. А когда он ускакал в ночь, Сьюзан подумала, что впервые, насколько помнит, у Дэниела было такое спокойное лицо и он казался счастливым. Абсолютно счастливым.
Радость Дэниела зажгла огонь и в ее душе, пламя, которое вступило в сражение с холодом ее страхов.
