23
Догоняя плот в лагуне, Кэри вдруг поняла грозящую ей опасность и стала пытаться выбраться из течения, которое уносило ее к узкому с коралловыми клыками каналу, за которым лежал океан.
Кэри знала, что пытаться плыть против течения бесполезно, поэтому она сосредоточила внимание на том, чтобы плыть параллельно берега, стараясь уклониться в сторону от течения, пока не смогла выбраться из него. Затем она еще раз свернула направо и направилась к песчаному берегу.
Тем временем, пока Кэри боролась за свою жизнь, Анни соскользнула за Сильваной с откоса, чересчур быстро, чтобы это было безопасно. Вместе они вытащили Джонатана из воды, зная, что он не без сознания, а мертв.
Полчаса Пэтти пыталась вдохнуть в Джонатана жизнь, в то время как Кэри, выдохшаяся и тяжело дышащая лежала головой на коленях у Сюзи на белом, как кость, берегу. Лунный свет окрашивал все вокруг в черное и серебристое.
Наконец Пэтти стала на корточки и проговорила:
— Бесполезно. — И залилась слезами.
Не заботясь о собственной безопасности женщины склонились над тонким телом, лежащем на песке. Они рыдали, держа его еще теплые руки, и целовали их. Гладили его волосы, целовали лицо, просили не покидать их. Они печалились до тех пор, пока Сюзи не откинула голову и не завыла на луну, клянясь Богу, что она никогда не верила в него, а теперь знает, что была права. Он не существует, ничего там нет.
— Так кому же она в таком случае орет? — удивилась Анни и сказала: — Нам надо забрать его с берега, иначе они узнают, что мы потеряли своего мужчину.
— Как мы можем быть такими ловкими и практичными, когда он только что умер? — крикнула Сюзи.
— Потому что он не хотел бы, чтобы умер кто-нибудь еще.
С трудом они водрузили его Кэри на спину, руки болтались через ее плечи. С силой, о которой она никогда и не подозревала в себе, она втаскивала его на утес, в то время как Сильвана поддерживала и подталкивала его снизу.
Они отнесли его в хижину и положили на бамбуковую кровать. Голубые глаза Джонатана были устремлены в небо: они не смогли их закрыть.
Как только рассвело настолько, что стало можно видеть, они втащили запасы назад, затем собрали желтых орхидей и расположили их вокруг тела Джонатана, тщательно накладывая цветы, чтобы скрыть мускулистые коричневые руки, сложенные теперь у него на груди. Цветы, в изобилии разложенные вокруг его бородатого лица, казались нелепо неподходящими, и они убрали их. Наконец Анни вытерла нос тыльной стороной ладони и сказала:
— Мы должны быстро похоронить его. Вы знаете, как пахнет мясо, если мы оставляем его на день. Иначе с ним расправятся крысы.
— Он хотел, чтобы его похоронили в море, — проговорила Сюзи.
— Нам не в чем его похоронить, — заявила Анни. — Я думаю зашить тело в мешок и утопить его грузом, но оно всплывет. Лагуна слишком мелка, и они увидят, что мы сделали.
— Викинговские похороны, — предложила Сильвана.
Они подумали сжечь его на похоронном костре, но ни у одной не хватило духа зажечь огонь и смотреть, как он горит. К тому же костер может погаснуть и его снова придется зажигать и чувствовать, как пепел Джонатана ложится на их лица. Поэтому они решили выкопать могилу кокосовыми скорлупами и похоронить его в одежде, так как не решались его раздеть.
Они выбрали небольшую рощу вечнозеленых деревьев канага, потому что она была близко от молельного места Анни и Джонатан любил сильный аромат стройных длиннолепестковых желтых цветов, цветущих почти круглый год.
Анни встала перед могилой на колени и перекрестилась, пытаясь совладать с тоской и горечью, которые еще раз вскипали у нее на сердце, когда она припомнила последние несколько дней.
У края могилы Анни опустошила карманы Джонатана. Она вручила Сюзи брелок и резной акулий зуб, она также получила маленький компас на ремне, который он носил вокруг шеи. Сильвана получила его нож для рыбы. Подводные часы достались Кэри.
Анни сказала:
— Я бы хотела получить его швейцарский армейский нож. Пэтти может взять зажигалку и винтовку.
Затем они опустили его в могилу. Последовал новый взрыв плача, никто не хотел зарывать его. Все знали, что случится с разлагающимся телом. Как только его погребут, оно будет съедено.
Позднее, когда они брели назад в лагерь, они впервые поняли, что отныне могут рассчитывать только на себя.
Анни настояла, чтобы они поели, и Сильвана быстро сварила суп из сушеной рыбы, который они заставили себя съесть. Вкус был отвратителен.
Эту ночь все они спали в первой хижине, так как никто не хотел лежать в хижине, где спал Джонатан и где лежал его труп.
Сильвана спала, обхватив Анни руками. Они прильнули друг к другу от одиночества.
Анни сунула руку в свой карман и почувствовала нож Джонатана. Она ощущала его силу, касаясь его вещи, и это успокаивало ее. Она прошептала:
— Помоги нам, Джонатан, пожалуйста. Подскажи, что нам делать.
Казалось она слышала в своей голове его голос:
— Вы не воспользовались недостатком образования у меня, но теперь я ожидаю, что вы подумаете о себе. Ты знаешь, что я хотел, чтобы вы сделали. Делайте новый плот, и быстро.
Спустя две ночи после смерти Джонатана Анни проснулась утром с ощущением чего-то тяжелого на своей груди. Спросонья она думала, как действительно физически ощущаются эмоции в области сердца.
Нечто тяжелое слегка подвинулось, Анни почувствовала через рубашку теплое шерстистое тело, затем укус в левую грудь.
Царапание когтей, резкий визг и шерстистый груз, все его двенадцать фунтов, лег безвольной массой на ее живот.
Анни вскрикнула и вскочила со своей бамбуковой кровати.
— Получай! — победно проговорила Пэтти. — Эти крысы всю ночь были под твоей кроватью. Наверное, у них была свадьба.
— Ты могла попасть этим камнем в меня, — с упреком сказала Анни.
— Теперь я не промахиваюсь, — самодовольно заявила Пэтти. Она швырнула в угол хижины другой камень, встала и натянула перчатки для разделки рыбы, взяла нож и ловко перерезала оглушенной крысе горло.
— А где остальные? — спросила Анни. Солнце уже взошло и она переспала.
— Кэри на страже, а Сюзи выплакивается у костра. Я сказала ей, что нет смысла рыдать, — мы теперь должны отстаивать себя сами.
Пэтти хмурилась, борясь со своими слезами.
— Сильвана ушла на отливную ловлю крабов и устриц. Сейчас вода низка, а у нас нет свежей провизии, одна лишь проклятая строганина из сухой соленой рыбы. — Она вытерла кровь с ножа. — Крысиная тушенка на ужин!
С тех пор как крысы стали столь агрессивны, Анни спала, не снимая одежду, даже тапочки. Она свернула постель и поспешно вышла к сидевшей у костра на корточках и охватившей голову руками Сюзи.
Большие карие глаза с покрасневшими от слез веками смотрели на Анни.
— Я так напугана, — сказала Сюзи. — Гораздо больше, чем раньше.
— Мы все тоже. Неудивительно, но в джунглях ничего не переменилось. Не страшнее, чем пару дней назад. Ты только так чувствуешь. — Она похлопала Сюзи по плечу. — Оглядись — все так же, как раньше. Страх надуман, он у тебя в голове. Не давай ему разрастаться.
К северу лагуны море отступило от черных мангровых корней, обнажая черную пузырящуюся слизь, из которой небольшие крабы устремлялись в безопасность отступающей воды. К югу лагуны Сильвана бродила по мелководью под утренним солнцем, осторожно обходя блестящие рифы и забрасывая свою трехфутовой ширины сеть вниз. Было самое время ловить креветок: в последние два часа отлива они оказывались в плену маленьких наскальных луж и их можно было просто собирать ручной сетью.
Следуя за отливом, Сильвана проталкивала сеть между пучками затопленных морских водорослей, прилипших к утесам. Быстрыми потряхивающими движениями она вытаскивала ее из воды, осматривала и перекладывала креветок в брезентовый мешок, свисающий сбоку на лямке с плеча. Это был нелегкий труд, но Сильвана приловчилась к нему и таким образом добывала креветок не только на ужин, но и для наживки.
Тяжелая сеть начала оттягивать руки, поэтому она направилась к берегу и положила ее на песок. Затем она взяла похожий на обрубок рыбный нож Джонатана и начала отрывать моллюсков от подводных утесов и забрасывать из в свою сумку. Правой рукой она вставляла тонкий край ножа под раковину и поворачивала его так, что толстый точеный край лезвия оказывался наверху, когда она открывала створки раковины. Проведя ножом вокруг края раковины, она вдруг обнаружила, что моллюск поддается и понимала, что перерезала мускул, удерживающий раковину закрытой, и теперь ничего не стоит вынуть его.
Когда сумка почти заполнилась, вода начала возвращаться. Сильвана распрямилась и решила закончить сбор.
Но она заметила под водой большую раковину, почти скрытую черными водорослями. Она никогда не видела таких больших. Целая трапеза сама по себе, подумала она, нагибаясь и устанавливая нож. Никогда ей не попадалась и такая упорная, решила она через несколько минут.
Внезапно раковина подалась. Сильвана схватила верхнюю половину левой рукой, пытаясь оторвать ее от скалы. С удивительной скоростью раковина накрепко зажала ее указательный палец.
Сильвана отпрыгнула и выпустила нож, который, описав дугу в воздухе, шлепнулся в воду. Она нагнулась и попыталась достать нож, но не дотягивалась до него дюймов шесть.
Раковина повредила ей палец. Матерь Божья! Правой рукой она пошарила в своей сумке и достала маленького моллюска, чтобы с его помощью приоткрыть раковину, которая взяла ее в плен.
Сильвана посмотрела на море. Начался прилив, и вода устремилась в лагуну. Так как голова ее была в тридцати дюймах от поверхности, она быстро подсчитала, прилив поднимался примерно на три фута. Когда вода прибудет, она сомкнется над ее головой и она утонет, если не сможет освободиться.
Она наклонилась и снова попыталась достать нож. Он был виден мерцающим серебром в воде, но таким же недостижимым. Еще раз она попыталась подкупить раковину маленьким моллюском, чтобы та отпустила ее из болезненного плена.
Затем она начала вопить.
Ответа не было, и она поняла, что зашла слишком далеко от берега, чтобы ее мог услышать их сторожевой, иначе кто-нибудь пришел бы. Вода дошла ей до ключиц и медленно подбиралась к горлу. Ее удивляло упорство раковины, которая держала ее палец почти два часа.
Она кричала с перерывами, чтобы сохранить голос. Теперь охрипнув, она позвала еще раз и без особой надежды помахала правой рукой.
— Сильвана?.. — озадаченно позвала Пэтти. Она не могла слышать Сильвану, но с утеса видела руку, машущую из моря.
Внезапно поняв, что Сильвана попалась в ловушку, Пэтти рванулась с утеса. «Боже, только бы не осьминог», — думала она.
К тому времени, когда Пэтти добежала до нее, вода лизала Сильване подбородок.
— Я уронила нож. Не могу освободить палец… Ради Бога, не медли!
Пэтти глянула под воду.
— Я сбегаю за молотком.
— Нет времени. Мой нож там, справа. Достань его! Пэтти нырнула и достала нож.
— Я не спец, но дай мне попробовать один разок открыть моллюск.
Она попыталась перерезать мускул, удерживающий раковину закрытой.
Сильвана кричала от боли, разочарования и ужаса. Пэтти снова атаковала раковину.
— Правда же хороший нож открывает ее? Но я не могу. Внезапно Сильвана спокойно сказала:
— Отрежь палец, скорее.
— Не могу, — со страхом сказала Пэтти.
— Я уже все продумала. Если ты не можешь — дай мне, я сделаю это сама. Иначе я утону.
— Не могу, — с отчаянием проговорила Пэтти.
— Годами ты играла в медсестру в Питтсбурге! Сейчас надо сделать это в действительности, Пэтти. Ты не можешь быть сейчас трусихой, иначе я умру. Режь, Пэтти!
Но Пэтти не могла.
— Ты, фальшивая Флоренс Найтингейл! — взвизгнула Сильвана. — Дай мне нож!
Пэтти сунула ей нож и убежала.
Сильвана рубила по пальцу, пока плоть не превратилась в клочья и кровоточила, но у нее ничего не получалось. Красные нити крови плыли по воде, а она рыдала от боли.
Услышав крики, Сильвана взглянула вверх. Она не погибнет одна. Анни и Пэтти бежали к ней по песку.
Сильвана поскользнулась и на мгновение лицо ее скрылось под водой. Когда попавшая в западню женщина восстановила равновесие, Анни выхватила нож и глянула под воду, пытаясь сообразить, что ей сделать. Надо отрезать палец чисто, при таком отсечении артерии склеиваются. Будет много крови, и у Сильваны будет страшная боль, но Анни знала, что ей надо сосредоточиться, чтобы сделать это быстро и чисто отрезать над первой фалангой. Нож не стерилен, так что рану придется потом прижечь. Она надеялась, что Сильвана потеряет сознание.
Анни наклонилась и схватила под водой запястье Сильваны. Она несколько раз тюкнула ножом по тому месту на пальце, где собиралась резать. Она проверяла, насколько вода сможет помешать ей сделать точное отсечение.
Этим вечером на закате они вынесли бамбуковую кровать Сильваны из хижины и поставили у костра. Сильвана была бледной и липкой от пота, дыхание ее стало хриплым. Ампутированный палец был перевязан полосками тряпок, прокипяченных в морской воде. Болезненная агония прошла, оставив ее слабой и обессиленной, но боль не прекращалась и не давала ей заснуть.
Анни подняла ноги Сильваны и положила их выше головы на связку хвороста. Она дала ей глотнуть горячей воды и мягко успокоила.
Два часа спустя они все еще спорили, что делать дальше. Сюзи боялась выходить в море без Джонатана. Она думала, не Стоит ли рискнуть одной из них попытаться посмотреть, не смогут ли они подкупить вождя Катанги.
— Кто же из нас?
— Потянем жребий.
— Если я и вытяну самую короткую соломину, то все равно не пойду. Безумно думать о спокойной прогулке в деревню каннибалов после того, как мы осквернили их святилище, и попросить их одолжить нам пару выдолбленных каноэ в обмен на перочинный нож, — заявила Пэтти.
— Но они хотят, чтобы мы уехали, — возразила Сюзи.
— Ну что ж, вот ты и попросишь их о помощи, — предложила Пэтти.
Слабым голосом Сильвана указала, что теперь они хорошо устроились в джунглях. Вот когда они были беззаботны, им грозила непосредственная опасность. Конечно, у них есть проблемы, но не мешает подумать и избежать лишних.
Они все согласно кивнули. Они знали те опасности, которые избежали. Никто не был укушен змеей или парализован камень-рыбой. Никто не наступал на ядовитый плавник и не был ранен жалящим хвостом. Никто не пострадал от ядовитых медуз, хотя от них погибало больше людей, чем от акул. Никто даже не видел крокодила.
— Джонатан учил нас, как выжить, — сказала Пэтти.
— Поэтому мы и не высовывались, пока террористы не прекратили борьбу. Не могли ведь они продолжать ее вечно, — продолжила Сильвана. — Почему бы нам не подождать пока другой прогулочный катер или яхта не зайдет в бухту и не устроит здесь пикник, как это было у нас? Мы сможем попросить капитана взять нас назад в Куинстаун. Мы сможем позвонить в сиднейский офис и вернуться в Австралию в двадцать четыре часа.
— Я не знаю, что я хочу, — жалобно проговорила Пэтти.
Анни решила, что в это трудно поверить: просто Пэтти не хочет ответственности за предложение, которое может окончиться неудачей.
— Не думаю, что нам следует ждать, пока прибудет Принц Очарование. Я думаю построить следующий плот. Сделали же мы его раньше, почему бы не сделать еще раз.
— Конечно же, — хмыкнула Сюзи. — Так ведь мы сможем стать экспертами. В конце концов мы сможем завоевывать призы за скоростное строение плотов.
— Я согласен с Анни. Нам надо построить еще один плот, и как можно скорее. Сильвана может быть постоянным часовым, поскольку не сможет делать ничего другого.
Она старалась скрыть раздражение. Все были злы на Сильвану за то, что она сделала себя инвалидом, как и на Сюзи, чья неосмотрительность вызвала цепь событий, приведших к смерти Джонатана. Сидя на корточках у костра, теперь они напоминали не женщин, а скорее тощие пугала. Нечесанные волосы обрамляли морщинистые, коричневые лица, на которых из ввалившихся глазниц горели глаза. Ни на одной не было и унции лишнего жира. Лишь у Сильваны и Сюзи остались заметные груди, а кожа у всех стала дряблой. Они казались настороженными, но спокойными.
Метаморфоза, происшедшая с женщинами в ярких пляжных одеждах, которые когда-то взошли на блистающую чистотой палубу «Луизы» была не только физической. Почти четыре месяца борьбы за выживание сделали их бдительнее и осмотрительнее, и ни одна уже не будет такой, как прежде, думала, Анни, осматривая освещенный костром круг.
Четыре месяца назад тихая, незаметная Анни не поднимала голоса и не высказывала непопулярных мнений, равно как и пассивная и вечно подавленная Сильвана. Пэтти ныне столкнулась с тем, что в решающий момент оказалась трусихой и это чуть не стоило Сильване жизни. Большая, спокойная Кэри теперь отчаянно защищала Сюзи и явно была готова атаковать Пэтти физически, если она еще раз создаст затруднения.
Все они пришли к заключению, что явная эгоистичность Сюзи была защитным оружием. Глядя на тощее грязное лицо Сюзи, Анни сомневалась, будет ли она когда-нибудь придавать такое значение внешности, как прежде.
Вместо их питтсбургской поверхностной дружелюбности, чувства их стали глубже и более определенны. Сильвана, Кэри и Сюзи не хотели иметь с Пэтти никакого дела. Пэтти притворялась, что ей плевать: она старалась угодить Анни, помогая ей в небольших работах, предлагая отдежурить за нее на посту. Озабоченная Анни отвергала ее предложения. Она не хотела, чтобы эмоции разделили женщин на две группы, отчего они все стали бы наиболее уязвимыми. Теперь у них нет мужчины, который помог бы им.
Сидя на корточках, Анни сказала:
— Отныне мы не можем позволить себе ссориться. Мы должны стать единой командой и делать то, что должны делать.
— Верно, но что мы должны делать? — отозвалась Кэри.
— Что бы мы ни решили, нам следует этого придерживаться. Мы не можем всякий раз останавливаться и все время спорить, как сегодня вечером.
— Может быть, нам нужен лидер? — предложила Кэри. И сразу же все остальные не согласились.
— Среди нас нет лидеров, мы не Изабель, — проговорила Сюзи, нарушая табу не упоминать умерших.
— Я не имею в виду президента или главу банды, а только того, кто будет руководить нами, то есть прояснять цели, работу и мнения, что-то вроде неголосуемого председателя.
— Наверное ты собираешься стать лидером, — гадко проговорила Пэтти.
— Ну уж нет, я вовсе не хочу, чтобы все ругали меня, когда что-нибудь пойдет не так. Я не хочу быть козлом отпущения. Может, нам надо быть лидерами по очереди?
— И на какой срок? — спросила Сильвана. — В такой маленькой группе очередность бессмысленна. Когда речь идет о наших жизнях мы, несомненно, должны иметь постоянным лидером наиболее подходящую из нас.
— А кто подходящая? — спросила Пэтти. — Кто обладает мощным магнетизмом, холодной отвагой и всем таким, чтобы стать нашей Жанной д'Арк?
— Нам нужен кто-то, кто выслушивал бы всех, подытоживал ситуацию и затем решал, что делать, — сказала Кэри.
— Кто мог бы тактично оценивать наши силу и слабости, — поддакнула Анни.
— И никогда не настаивал бы на том, что нам не по силам, — предложила Сюзи.
— Кто-то, кто подбадривал бы нас и кому мы бы все доверяли, — добавила Сильвана.
Итак они голосовали. Никто не хотел замкнутую в себе Сильвану или острую на язык, злобную Сюзи, которая всегда оказывалась неуправляемой. Пэтти слишком нервна и импульсивна, чтобы это было безопасно. Несомненно, лучший борец, но, вероятно, не лучший мыслитель. Кэри вроде бы подходила, но она все еще колебалась между агрессивностью и робостью, и никогда нельзя было сказать, что последует, а ее практичность и дисциплина раздражали Сильвану и Пэтти, которые видели в этом претензии на руководство.
Вот кому они все доверяли, так это Анни. Никто не считал ее угрожающей, она была, естественна, осторожна, истинный воспитатель, она привыкла организовывать дела своих четырех огромных сыновей и требовательного мужа. Итак, к своему удивлению, выбранной оказалась Анни.
Когда костер догорал, Анни обобщила положение:
— Мы можем остаться здесь, или пойти к Катанге, или же построить плот и уехать. Решить нелегко, потому что о каждой альтернативе можно многое что сказать. Когда дело обстоит так, в целом не столь уж важно, какое решение мы примем, давайте проголосуем.
Пэтти, Кэри и Анни проголосовали за новый плот, который из-за того, что у них теперь нет мужской силы, им, вероятно, надо будет делать шесть дней.
— Ладно, Мать Медведица, — проговорила Сюзи. Она мрачно смотрела на свои изодранные, мозолистые руки. — Клянусь, никогда не собиралась иметь руки, как у моей матери, потому что не хотела вести такую жизнь, как она, — драить больничные полы. Когда она заканчивала, надо было начинать все сначала. Но сейчас у меня работенка похуже, чем она когда-либо имела.
— Мы два дня не упражнялись в пещеролазании и самообороне. Ты не организуешь это завтра, Пэтти? Сильвана организует патрулирование, я готовку, Кэри — добывание провизии, а Сюзи, как всегда, отвечает за воду.
— Почему вы не можете изобрести водяное колесо? — с горечью проговорила Сюзи.
— И еще одно. Вы помните, что Джонатан хотел сделать из нас одиночек?
Они согласно кивнули. Раньше никто не видел необходимости проводить ночь одному в пристройке. «Вам надо стать жестче и крепче, закаленнее», — предложил Джонатан, но, когда все они запротестовали, не стал настаивать на своей идее. Джонатан вовсе не был уверен, что все они выживут, вот почему он хотел, чтобы они научились быть одни.
— Мы попрактикуемся жить в одиночку, перенесем оборудование в хижину Джонатана и будем по очереди ночевать в пристройке. Я первая, — сказала Анни. — Я была бы рада научиться в детстве не бояться темноты, — добавила она, цитируя Джонатана.
— А я и сейчас боюсь, — заявила Сюзи.
Понедельник, 4 марта 1985 года
На следующее утро после осмотра, не обсуждая увиденное, все женщины, кроме Сюзи, отправились вслед за Анни и Сильваной к молельне. Они сделали маленький алтарь из раковин, воткнув их в землю в форме мозаичного прямоугольника. Когда они подошли помолиться, каждая из них положила цветы на раковины. Все они были довольны подарками, которые разделила между ними Анни. Сейчас она прикоснулась к своему швейцарскому армейскому ножу. Кэри легко притронулась к подводным часам. Сильвана погладила рукоятку рыбного ножа на своем поясе и почувствовала себя уверенней. Пэтти потерла о щеку помятую пустую алюминиевую зажигалку. Эти предметы успокаивали их. Они чувствовали, им казалось, что Джонатан все еще был с ними.
Вернувшись в лагерь, они окружили Сюзи, согнувшуюся над костром с хмурым видом.
— Мумбо-юмбо — набросилась она на Анни. — Вы не хотите брать меня туда.
Пэтти пристально посмотрела на нее.
— Заткнись, Сюзи. Ты дождешься хорошей зуботычины.
Сюзи подскочила к Пэтти, вцепилась в лицо. Потеряв равновесие, Пэтти опрокинулась на спину, и Сюзи оказалась верхом на ней.
Пэтти нанесла удар и почувствовала хруст кости под кулаком.
Анни кинулась разнимать женщин, прежде чем Кэри вступила в борьбу. Сюзи ударила ее в грудь.
Анни обхватила Сюзи, Кэри дернула Анни за одну ногу и тут же получила удар ногой в живот; охнув от боли, Кэри упала на дерущихся женщин.
Находясь в стороне от драки, Сильвана придерживала перебинтованную руку не в силах поверить своим глазам. Как это могло случиться? В течение двух минут они вели себя как ссорящиеся оборванцы. И, подтверждая это сравнение с оборванцами-детьми, Сильвана подметила — сняв напряжение и ярость бешенства против безликой судьбы, что держала их в возбуждении, они старались выбраться из этого состояния.
Драка прекратилась так же внезапно, как и началась. Никто из женщин по-настоящему не использовал свою агрессию, это была скорее грязная потасовка на пыльной дороге, чем беспощадная драка. Кроме Сюзи, которая вызвала насилие, все участницы пришли в ужас от своей агрессивности, каждая из них или напала, или подверглась нападению со стороны другой.
Анни залилась слезами раскаянья.
Пэтти же — слезами ярости и гнева.
— Подумайте только, ни одна из нас не подумала о самообороне! Мы все царапались, не используя наши руки и тело, как следовало бы. Что случится с нами, если мы действительно подвергнемся нападению и узнаем, как с нас сдирают скальпы?
Похоже, даже Сюзи затихла и смутилась — не от самой драки, а от ее примитивности, вопреки тщательным тренировкам с Джонатаном.
Пэтти достала свою алюминиевую зажигалку и потерла о щеку. Она поднялась и сказала голосом человека, пришедшего к внезапному решению:
— Я собираюсь вернуться к молельне Анни. Я хочу… успокоиться.
Анни вскочила на ноги:
— Я иду с тобой.
— Я тоже, — сказала Кэри, поправляя наручные часы и отступая от костра.
Сюзи вскричала:
— Джонатан не хотел бы, чтобы вы превращали его в бога.
— Тихо, — сказала Сильвана, наблюдая, как трое других исчезают. — Не кощунствуй, Сюзи.
— Слушайте! — завопила Сюзи. — Вы превратите его в идола! Я знаю, как создают богов.
«Она переутомилась, — подумала Сильвана. — Когда смерть Джонатана отдалится, она осознает это и смирится. Надо предложить Анни послать Сюзи поохотиться с Кэри во второй половине дня. Она бы так ушла в тяжелую работу, что у нее не осталось бы времени на раздражение».
Во второй половине дня Кэри и Сюзи отправились искать три ловушки на животных, установленных Джонатаном восточнее лагеря. Они были устроены очень просто: тяжелая часть западни была осторожно подперта легкой палкой, под которой лежал соблазнительный кусок мяса. Когда животное приближалось, чтобы схватить мясо, оно сдвигало деревянную подпорку, тяжелая часть капкана ударяла животное по голове и оно попадало в ловушку, оглушенное либо его убивало на месте.
Прежде чем они добрались до первой ловушки, Сюзи неожиданно оступилась и поранила себе ногу об острый пенек. После поисков второго капкана она уже задыхалась, да еще когда сгнившая часть западни внезапно провалилась у нее под ногами.
Обе ловушки оказались пустыми. На пути к третьей они продвигались по заброшенной звериной тропе, проходящей "по кромке болота, где трава ярко зеленела. Неожиданно они обнаружили, что бредут по колено в грязной воде, в которой плавали нечистоты и гнилые куски дерева. Плети лиан свисали вокруг, касаясь их лиц.
Сюзи споткнулась и чуть не упала.
Кэри, шедшая впереди нее, обернулась и сказала:
— Что с тобой сегодня, Спотыкашка? Сюзи залилась слезами и закрыла лицо грязными руками. Негромким голосом она сказала:
— Я беременна.
Кэри бросила на нее подозрительный взгляд.
— Нет, это не Джонатан, — запротестовала Сюзи. — Я хотела, а он — нет. Она воскликнула: — Я пропустила уже срок. Это ребенок Бретта. Господи, мне так страшно!
Кэри подумала:
— Да, это и есть то, в чем мы нуждаемся. — Она сказала: — Не беспокойся, мы знаем, что делать, если ты беременна.
— Я не боюсь иметь ребенка. Я боюсь того, что будет потом, как уберечь его в этом ужасном месте. Только эта мысль приводит меня в панику. Кэри обняла Сюзи.
— Ты не должна так себя чувствовать, если уж так случилось. Наверное, этого не должно было быть здесь, Сюзи. У нас есть пять месяцев, чтобы доставить тебя к доктору. — Она поколебалась, потом сказала: — Во всяком случае, ты, может быть, и не беременна. Мы можем все остановить. Я думаю, ты заметила это. Анни не выдавала травяной тампон на менструацию. — Она заключила Сюзи в объятия. — А сейчас успокойся. Давай поищем последний капкан.
Кэри повернулась и двинулась вперед по едва заметному в траве следу.
Позади ее Сюзи вновь коротко всхлипнула, и Кэри обернулась.
Вздрогнув, Сюзи сказала;
— У меня все руки и кисти безумно жжет. И лицо! Я закрывала лицо руками, после того как дотронулась до ядовитого растения! — Она замахала руками в сильном гневе.
— Не трогай глаза, — предупредила ее Кэри. — Я видела алоэ позади нас на тропе. Я пойду поищу, а ты жди здесь.
Кэри отправилась назад вдоль тропы. Она ясно помнила виденную ранее группу остроконечных листьев. Женщины не часто встречали их, и, когда находили, Анни всегда хотела знать, где это было. Листья обладали успокаивающим действием, когда их прикладывали к укусам почти всех видов. Они давали ощущение прохлады гладкого огурца и сразу прекращали зуд на коже.
Кэри обнаружила группу алоэ и набрала пригоршню двенадцатидюймовых остроконечных листьев. После этого она двинулась по тропе в направлении Сюзи.
Она услышала, как Сюзи вскрикивала. «Ей должно быть очень больно, — подумала Кэри, — хотя это не оправдание, чтобы поднимать такой шум». Сюзи вела себя совсем по-детски».
Кэри остановилась. Было что-то странное в этих криках.
Она стала двигаться быстро, но очень осторожно, параллельно тропе, перебегая от дерева к дереву, прячась за стволами до тех пор, пока не приблизилась к месту, где она оставила Сюзи.
Впереди Кэри увидела Сюзи, лежащую на тропе, борющуюся с двумя почти обнаженными потными черными мужчинами, стоящими на коленях. Один из них, находящийся спиной к Кэри, прижимал Сюзи руками за плечи, в то время как другой, обращенный лицом к Кэри, зажимал ей рот рукой.
Кэри увидела, как он подпрыгнул и откинул голову назад укушенный Сюзи за руку. И в этот момент Кэри увидела черное потное лицо, яркие оранжевые волосы, желтые перекрещивающиеся полосы на его лбу и зеленое перо, воткнутое горизонтально через хрящи его носа, между ноздрями.
Кэри с ужасом увидела, как Сюзи, чьи руки были заломлены за спину, пнула ногой мужчину, чье лицо видела Кэри. Когда Сюзи пнула его в живот, он охнул и ударил кулаком Сюзи в горло, внезапно прекратив ее извивания и придушенные крики.
Ни тот, ни другой из мужчин не производили шума. Тот, который был спиной к Кэри, поставил колени на плечи Сюзи и оттянул ее руки вверх и назад. Сюзи лежала на спине, ее голова была повернута в сторону Кэри. До тех пор они не издали ни звука, но цели мужчины с пером были очевидны.
Кэри заметила два лука и колчан со стрелами, лежащие на траве, сбоку от тропы. Она подумала: «Есть только одно объяснение, почему они положили свое оружие. Мужчина никого не изнасилует, держа лук в руках».
Кэри понимала, что необходимо точно выбрать нужный момент. Она опустила сумку для дичи и бесшумно двинулась вперед, прячась за деревьями. Правой рукой она вытащила нож. Она помнила: «Выбери момент и сосредоточь внимание на том месте, куда ты собираешься нанести удар».
Инструкции Джонатана ясно звучали в ее мозгу. Кэри бросилась на мужчину, который стоял на коленях спиной к ней. «Первое действие. Прыжок вперед, левой рукой закрываю ему рот и запрокидываю голову назад; одновременно замахиваюсь правой рукой, держащей нож, перед ним и завершаю удар на другой стороне, нанося удар слева в шею. Отвожу нож, не вынимая, вправо и вперед, так сильно, как могу, перерезая горло».
Когда Кэри атаковала, мужчина с зеленым пером взглянул вверх и оцепенел. Сюзи, у которой руки внезапно освободились, оттолкнула его. Он упал, потеряв равновесие, а она ухитрилась отвести правое колено к животу и потом ударила его сильно и резко пяткой в промежность. Сюзи быстро ударила ногой еще раз, но не суматошно, по-женски, а внимательно и очень нацеленно, точным ударом, правой пяткой. Мужчина скорчился от боли.
Тот, которого атаковала Кэри, испустил придушенный крик и ткнулся вперед. Кэри упала на него. Она действовала своей свободной правой рукой и, дрожа от ярости, грубо тянула назад шею мужчины, пока не почувствовала, как его тело обмякло под ней.
Кэри начала подниматься и увидела, что мужчина с зеленым пером и пушистой темной головой согнулся от боли впереди ее. Она знала, что не может атаковать его спереди, потому что тогда он может использовать обе руки и ноги против нее. Она не могла вспомнить, что надо делать в этом случае. Они никогда не отрабатывали такую ситуацию на практике.
Она держала окровавленный нож в сжатом кулаке, подняла его и ударила через голову второго мужчину. Она не должна была вонзать нож прямо в спину, потому что ребра частично предохраняли и нож мог скользнуть по кости. Во второй раз она ударила ниже ребер и потянула нож на себя, под ребра. Нож вонзился ему в почки. Последовало судорожное движение и вой внизу, под ней.
Кэри вытащила нож, выползла из-под сплетенных тел, вскарабкалась на груду и вонзила окровавленный нож с такой силой, на какую была способна, в правую сторону шеи туземца, рванула, разрывая главные артерии и нервы. Такой удар Джонатан называл ударом мясника.
Темно-красная артериальная кровь била струёй, покрывая лицо, руки и грудь Кэри. Завывание сменилось всхлипом, а потом перешло в бульканье и замерло.
Неистовствуя, Кэри толкала и пинала тела — оба еще подергивались, — ошеломляя и заставляя задыхаться Сюзи, которая тоже была покрыта кровью. Кэри подняла ее на ноги.
Застывшие от ужаса женщины таращили глаза на два окровавленных трупа, потом Сюзи схватила Кэри за руку, и они побежали назад по тропе к лагерю.
