ГЛАВА 20

Головы шайенов повернулись посмотреть, как Ночной Ястреб въезжает в поселок со своей пойманной женой. Темные глаза индейцев заметили суровую решимость их вождя, покорный взгляд Пламени и ее руки, привязанные к его поясу. Все знали, что вскоре эта женщина будет подвергнута наказанию перед всем племенем, и могли только предполагать, какова будет форма этого наказания, поскольку его мог определить лишь Ночной Ястреб.

Сопровождаемая взглядами жителей поселка, Пламя готова была провалиться сквозь землю. Когда Ночной Ястреб наконец остановил коня, она подняла глаза и те расширились от ужаса — они стояли перед хижиной для женщин, а не перед их собственной хижиной. Неужели ей уготована та же судьба, что и Маленькой Крольчихе? Неужели Ночной Ястреб решил избавиться от нее?

Она не смогла сдержаться и вскрикнула, когда он развязал ей руки и грубо сбросил на землю. Она упала, и ей потребовалось все ее мужество, чтобы поднять на него глаза, когда он начал говорить.

— Ты останешься в хижине для женщин, — сурово произнес он, — до тех пор, пока я не определю твое наказание. Ты не будешь разговаривать ни с одним человеком, и ты ни по какой причине не будешь иметь права покинуть хижину, пока не будет решена твоя судьба.

Его темные глаза сверкнули в ответ на ее молящий взгляд не оставлять ее там.

— И не пытайся сбежать снова, Пламя, — холодно предупредил он, — иначе это будет стоить тебе жизни.

С этими словами, которые долго еще стояли потом в ушах Пламени, он поехал дальше. Девушка робко посмотрела вслед его несгибаемой спине. Она поднялась и молча вошла в хижину. С тяжело бьющимся сердцем она опустилась на циновку и повернулась лицом к стене. Страх, который чуть не парализовал ее, не оставлял никакого места для надежды. Обняв руками голову, она молилась и ждала, ждала, ждала…

Зная, что только одни человек может помочь ему в решении проблемы с видениями жены, Ночной Ястреб попросил аудиенции у Совиных Глаз, шамана племени. Проницательность шамана была необычайной. Он был очень мудрым в том, что касалось видений и их прочтения.

— Стоит ли мне верить тому, что она мне поведала? — спросил он, рассказав Совиным Глазам все то, что услышал от жены. — Может, она просто ищет путь, чтобы облегчить себе наказание и переложить вину на других?

Совиные Глаза подумал, а потом сказал:

— А раньше у нее были видения подобного рода?

— Она никогда не рассказывала мне, — ответил Ночной Ястреб.

— Если у нее и раньше были видения, мы должны знать об этом. Приведи эту женщину ко мне. Я поговорю с ней.

Прошло всего несколько часов после их возвращения в поселок, но Пламени, сидевшей в одиночестве в хижине для женщин и печально размышлявшей о том, какая судьба ей уготована, казалось, что прошли дни. Так сильно она была убита горем, так глубоко погружена в свои печальные мысли, что чуть было не вскрикнула, когда Луговая Трава коснулась ее плеча. Не говоря ни слова, другие женщины жестами указали ей на дверь хижины, за которой Пламя увидела Ночного Ястреба. Сердце сжалось у нее в груди, а колени задрожали, когда она, медленно поднявшись, направилась в его сторону.» Так скоро? «, — подумала она. Рот ее пересох, все тело сотрясалось в ознобе.

Жестом приказав ей следовать за ним, Ночной Ястреб пошел в направлении хижины шамана. С каждым шагом ее страх возрастал все больше и больше, а когда она узнала хижину Совиных Глаз, то ее сковала такая слабость, что она бы упала у входа, если бы Ночной Ястреб не подхватил ее за руку.

— Сядь, — сказал он, посадив ее напротив старого мудрого человека.

В наступившей тишине она слышала лишь биение собственного сердца. Глядя на Совиные Глаза сквозь завесу своих густых ресниц, Пламя подумала, что шаман, очевидно, уснул. Он сидел перед ней с опущенной головой и длинными седыми волосами, которые почти закрывали его лицо, и с закрытыми глазами. Внезапно он открыл глаза и пристально посмотрел на нее.

— Расскажи мне о своих снах, — спокойно приказал он.

— О… о торговце Джеке и его возке? — неуверенно спросила она.

— Обо всех. Опиши мне свои видения. Не упуская ни малейшей детали. Я хочу разобраться в них.

Сначала Пламя описала ему свой сон о торговце Джеке. Когда она кончила говорить, то что помнила, он стал задавать ей вопросы. Что она слышала? Как она пахла и чувствовала себя?

— Как давно тебя посещают видения, в которых предсказывается то, что должно произойти? — спросил он. — Когда было первое, и что в нем предсказывалось?

Его голос и глаза, казалось, пронзали ее насквозь. Было невозможно утаить от него что-либо, скрыть то, что он хотел узнать, невозможно для нее сказать в его присутствии хоть одно слово неправды.

Она рассказала ему о сне, в котором предсказывалась болезнь и смерть ее матери, и как все потом произошло на самом деле. Она рассказала историю о лошади Нэн Хэррод, как она сломала ногу через несколько дней после того, как ей это приснилось. Смущаясь, поскольку Ночной Ястреб сидел рядом и слушал каждое ее слово, она призналась, что видела во сне и его тоже.

Тут старик хмыкнул, глядя ей прямо в глаза:

— В этом нет ничего удивительного, что жена видит во сне своего мужа.

— Нет, — нерешительно поправила она его, еще больше смущаясь. — Вы не поняли, что я хотела сказать вам. Я увидела лицо Ночного Ястреба во сне раньше, чем впервые встретилась с ним. Я видела только его лицо, больше ничего — и он никогда не разговаривал со мной в моих снах. Но я твердо знала, что он и я рано или поздно должны встретиться, что он сыграет какую-то роль в моей судьбе. И вы не можете представить тот шок, который я пережила, когда увидела его в тот день в форте! Я сразу же вспомнила лицо из моих снов, но я никогда не могла предположить, что оно принадлежит индейскому воину! Я всегда думала, что это кто-то из моего народа, белый мужчина. Для меня было совершенно неожиданным открытием обнаружить, что это шайенский воин. Мне никогда не приходило в голову, что моя жизнь в будущем так переплетется с жизнью индейцев.

Ночной Ястреб был поражен — но в глубине души доволен, — услышав из ее уст такое признание. Теперь и он вспомнил выражение шока на ее лице, когда она впервые заметила, что он наблюдает за ней. Он вспомнил, как побледнело ее лицо, когда она увидела его. Впервые он понял, что означало то выражение, которое он заметил тогда на ее лице. И это понимание только усилило его непоколебимую уверенность в том, что они были предназначены друг другу судьбой, что их духи договорились о их встрече и женитьбе еще задолго до их рождения.

Он был удивлен, узнав, что у нее было видение о рождении их ребенка, о том, что это будет мальчик с его темными волосами и блестящими голубыми глазами Пламени. В этом она призналась неохотно, низко опустив голову. Было ли это на самом деле? И хотя это предвидение доставляло ему удовольствие, его ярость тут же разыгралась вновь оттого, что она хотела лишить его радости отцовства, гордости всей его жизни!

Размышляя обо всем этом, он уже знал, что нет никакого способа оторвать ее от него, как он сделал это с Маленькой Крольчихой. Пламя останется его женой, матерью его детей так долго, как долго они будут жить на этой земле. Ее необдуманный побег провалился, и больше она никогда не сбежит от него. Их духи подтверждают это. Его жизненный путь должен был пересечься с ее жизненным путем, а его судьба с ее судьбой.

Шаман все еще спрашивал Пламя о ее таинственных снах и о их значении. В конце концов он остался доволен ее ответами и приказал ей подождать около хижины до тех пор, пока он не обсудит свое заключение с Ночным Ястребом. Когда девушка вышла, шаман повернулся к Ночному Ястребу и спросил:

— Каково твое мнение о снах твоей жены, брат мой?

Ночной Ястреб признался:

— Я не до конца в этом уверен, но мне кажется, что она говорит правду. Когда мы в первый раз встретились с ней в форте, у меня возникло ощущение, что ее лицо искажено от изумления, вызванного узнаванием, но я тогда ничего не понял. Ее рассказ о том, что она видела меня во сне, многое объясняет. Что же касается других вещей: смерти ее матери, рождения нашего сына — я не могу объяснить этого. Вы знаете об этом гораздо больше, чем я. Что думаете вы, Совиные Глаза?

— Здесь есть о чем подумать. Я знаю, что она должна быть наказана за попытку сбежать от тебя, и я знаю, что она сильно разозлила тебя этим поступком, но я должен просить тебя умерить свой гнев. Пламя на самом деле может оказаться одним из провидцев, и в таком случае ей нельзя причинять вред, чтобы не накликать гнев духов на все племя. Ты должен найти способ наказать ее, но такой, который не нанес бы вреда ни ей, ни ребенку. Пламя должна научиться принимать свою жизнь среди нас и подчиняться тебе как мужу, но ты должен позаботиться и о том, чтобы научить ее всему этому.

Воин кивнул в знак согласия.

— А как же ее видения, Совиные Глаза? Как мы узнаем, правду сказала она или нет?

— Подождем, — посоветовал шаман. — Подождем и посмотрим, будут ли у нее еще видения, предсказания. И каждый раз, когда у нее будет нечто подобное, ты должен приводить ее ко мне, чтобы я мог объяснить значение ее снов. Она ведь сама сказала, что зачастую даже не понимает многое из того, что видит во сне. И было бы опасно недооценить даже малейшую деталь ее видений, если они и впрямь предсказывают то, что должно произойти.

— Думаю, что в этом случае есть только один способ наказать мою непокорную жену, — заключил Ночной Ястреб. — Она будет заключена в хижине для женщин на целый месяц. Если она решила жить отдельно от меня и от племени, пусть будет так. Целый месяц она будет выключена из нашей жизни. Ни одному человеку не будет позволено ни заговорить с ней, ни взглянуть ей в лицо. Ей также будет запрещено разговаривать с кем бы то ни было в течение этого времени. Может, после этого она будет ценить наше общество гораздо больше, чем прежде.

Шаман улыбнулся в ответ.

— Мудрое решение, Ночной Ястреб, — согласился он. — Поскольку Пламя пренебрегла нами, теперь и мы в свою очередь пренебрежем ею. Она умная женщина и очень скоро поймет свою ошибку. Через месяц она будет умолять тебя о том, чтобы ты уделил ей хоть немного внимания.

Перед всем племенем было объявлено, какому наказанию будет подвергнута Пламя. Она испытала огромное унижение, но единственное, что утешало ее, что ни Маленькой Крольчихи, ни Кривой Стрелы на собрании не было — они все еще не вернулись в деревню после того, как заявили, что отправятся навестить сестру. Только гордость спасла девушку от того, чтобы рухнуть перед Ночным Ястребом на колени. Хотя, конечно, она понимала, что ей определили необычайно легкое наказание. Если бы она не носила ребенка, была уверена она, наказание было бы гораздо суровее.

Но провести целый месяц в хижине для женщин, целый месяц в полной изоляции! Она хотела бы поговорить с Сияющей Звездой, извиниться, объяснить все и попросить совета у подруги. Даже сейчас она сожалела о своем поступке и мечтала только об одном — вернуться в хижину к Ночному Ястребу и продолжать с ним совместную жизнь, какую они вели до ее побега. Она надеялась на его прощение, но простит ли он когда-нибудь? Смогут ли они снова жить как жили раньше? Сохранится ли между ними то чувство и понимание, которое было прежде, или она уничтожила их хрупкую любовь и доверие навсегда?

У Пламени было достаточно много времени, чтобы поразмышлять над этими вопросами на протяжении тех долгих дней, что медленно сменяли друг друга за время ее пребывания в хижине. Каждый последующий день казался длиннее, чем предыдущий, а когда на улице стало жарко, жарко также стало и внутри хижины. Единственным спасением от духоты для Пламени были ее короткие прогулки к реке и те периоды, когда племя кочевало по другим местам. Насколько раньше она не любила сниматься с места, свертывать и заново устанавливать хижину, настолько теперь это стало для нее почти единственным развлечением.

Правда, ее вынужденное одиночество имело и свои преимущества: за время своего пребывания в хижине она несколько раз становилась невольным свидетелем того, как рождаются дети. За время ее заточения несколько женщин произвели на свет младенцев. И хотя ни одна из них не разговаривала с ней, хотя все смотрели сквозь нее, будто ее не существовало вовсе, они не могли закрыть ее глаза и уши, и Пламя с интересом наблюдала за всем, что происходит вокруг. Она стала свидетельницей чуда рождения человека, свидетельницей той боли, которая это рождение сопровождала, и той радости, которой в конце концов все завершалось.

Радость, с которой женщины брали на руки своих детей, вызывала слезы на глазах Пламени и быстрое постукивание сердца от одной только мысли, что придет день, и она сможет так же, как и они, прижать к груди своего ребенка.

Теперь Пламя стала меньше бояться рождения ребенка, чем раньше. Она начала думать об этом как об обычной физиологической функции или как о завершении акта любви между мужем и женой и награде материнством. В конце концов самые наихудшие ее опасения сменились уверенностью в том, что, если все эти женщины сумели дать своим детям жизнь в таких условиях, она тоже сможет все это вынести. Разве не видела она во сне своего сына? Разве не предстал он перед ней здоровым и крепким малышом? Никакого сомнения, не надо бояться этого — даже в столь примитивных условиях, — если она еще верит в силу своих снов-предвидений.

Время текло очень медленно: в хижине для женщин Пламени совершенно нечем было заняться. Вот если бы она оказалась в своей хижине, у нее там сразу же нашлось бы столько дел! Здесь же ее столь откровенно игнорировали, что все имеющиеся обязанности распределяли между остальными женщинами. Пламя только стирала и латала свою одежду, которую Ночной Ястреб принес из их хижины, и готовила себе еду из мяса, которое он также продолжал приносить ей. Никаким другим способом индеец не желал признавать ее существования. Но так или иначе, он оставался ее мужем, и уже за это Пламя была ему благодарна. Не было никаких оснований опасаться того, что он может развестись с ней, и девушка жила надеждой, что когда срок ее пребывания в хижине для женщин подойдет к концу, он примет ее назад в свою хижину и в свою жизнь.

От нечего делать Пламя из остатков двух старых своих платьев, а также из кожи небольших зверьков, которых Ночной Ястреб приносил ей на ужин, начала шить одежду для своего будущего ребенка. Она очень тщательно выдубила кожу, пока та не стала мягкой как масло. И скоро рядом с ее циновкой уже стояли маленькие, отороченные мехом мокасинчики. Рядом с ними вскоре появились крохотные полотенца и пеленки. Работа облегчала боль в ее сердце, давала ей надежду и отвлекала от грустных мыслей.

Прошло почти три недели. Однажды ночью Пламя проснулась посреди ночи в холодном поту. Дрожа всем телом, она села на своей циновке, не зная, что делать: она боялась сказать кому-либо хоть слово, но боялась и не сказать. Даже если она соберет все свое мужество, чтобы рассказать о своем сне, кто будет ее слушать? Всем строго-настрого было приказано не обращать на нее никакого внимания. Но в глубине души Пламя чувствовала, что она не может, не имеет права умолчать о том, что ей снилось. На рассвете воины собирались отправиться в рейд, и, если она не предупредит их о том, что видела, жизни их может угрожать опасность. Правда, она далеко не все поняла из того, что видела, но и то малое, что она поняла, сильно напугало ее. Весь сон был наполнен кровью и насилием.

В конце концов девушка тихонько соскользнула со своей циновки, рискнув навлечь на себя гнев Ночного Ястреба, и решила попросить его выслушать ее рассказ. Не дыша, она выскочила из хижины для женщин и направилась к хижине Ночного Ястреба. Уже подойдя к самой хижине, она вдруг испугалась и повернула было назад, но совесть ее не позволила ей этого сделать. Не решаясь войти в хижину, — поскольку она не имела на это разрешения, а также потому, что опасалась увидеть там своего мужа спящим с другой женщиной, — девушка тихонько окликнула индейца:

— Ночной Ястреб! Ночной Ястреб, пожалуйста, выслушай меня! Прошу тебя, это очень важно, иначе я не стала бы нарушать условия моего наказания, которое вот-вот должно завершиться.

Он появился столь внезапно, что она в испуге отпрянула в сторону. Сурово глядя на нее, он произнес:

— Твои причины должны оправдать твой поступок, или ты ответишь мне за это, жена. Говори!

— У меня было еще одно видение, и я не решилась сохранять его в тайне, ибо боюсь, что ценой моего молчания будет множество унесенных жизней. Пожалуйста, выслушай меня!

С удивлением и легким сомнением он посмотрел ей в глаза:

— Какое видение?

— Я не уверена, что я поняла все правильно, но, боюсь, это может иметь отношение к вашему завтрашнему рейду. О, Ночной Ястреб, я видела так много крови, так много смертей! Меня очень напугало это видение!

Даже в непроглядной темноте ночи Ночной Ястреб заметил, что его жена вся дрожит. Ее лицо было очень бледным, и он заставил себя поверить в то, что она действительно сильно напугана. Иначе ей не удалось бы изобразить это столь натурально.

— Пойдем, — сказал он ей. — Пойдем и поговорим с Совиными Глазами. Ты расскажешь ему свое видение, а он постарается объяснить его.

Она вздохнула с облегчением от того, что индеец не отверг ее бредовую идею. С радостью она шла за ним к хижине шамана и терпеливо ждала, пока он будил его.

Несмотря на столь неожиданное пробуждение, шаман смотрел на девушку с нескрываемым интересом, слушая ее рассказ. Его глаза живо блестели, когда он задавал ей вопросы и просил описать детали.

— Опиши-ка еще раз то место, где должно происходить сражение, — настаивал он. — Скажи мне, где прячутся солдаты в голубых мундирах? Это утро или вечер? Предметы отбрасывают длинные тени от солнца, или оно светит прямо в лица? Нельзя ли распознать знаки отличия на форме солдат? А на одежде воинов? Лица не узнаешь? Закрой глаза и постарайся представить всю картину еще раз. Скажи, видишь ли ты горы вдалеке? Какими ты их видишь?

Снова и снова вытаскивал Совиные Глаза из памяти Пламени те подробности, которые она опустила при рассказе. Только раз он прервал свой допрос и велел Ночному Ястребу сказать воинам, чтобы те отложили завтрашнее выступление, пока он не выяснит, имеет ли видение Пламени какое-либо к ним отношение. Уже рассвело, когда старый шаман наконец убедился, что получил от усталой женщины всю необходимую информацию. Он отпустил Пламя и разрешил ей вернуться в хижину для женщин, после чего собрал вождей племени и открыл военный совет.

Старый мудрый шаман сказал:

— У жены Ночного Ястреба сегодня ночью было видение. По ее словам, Римский Нос и его воины могут попасть в ловушку, расставленную солдатами белых людей. Это будет результатом их собственной беспечности и глупости, в этом я не сомневаюсь, но мы, как братья, должны предупредить их об этом Без видения этой женщины мы попали бы в точно такую же ловушку, которую готовят нам, поскольку наши воины также отправились бы в рейд неподготовленными, не подозревая о том, что голубые мундиры совсем рядом. Ее видение предупреждает и направляет нас: мы должны двигаться более осторожно, а может, даже подготовить свою собственную ловушку, что спасет наших братьев от неминуемой гибели.

Он продолжал рассказывать им о деталях видения Скоро в разговор были вовлечены все участники военного совета. Вооруженные предварительными знаниями и тщательно составленным планом воины выехали из деревни несколькими часами позже предполагаемого. Кто-то, может, и сомневался в видении Пламени, но, относясь к подобным вещам предельно осторожно, они не посмели не посчитаться с предупреждением шамана. Время покажет, как все будет на самом деле.

Воины вернулись через пять дней, испытывая гораздо больше уважения к жене вождя Ночного Ястреба и ее видению. Да и сам Ночной Ястреб, увидевший своими собственными глазами доказательства ее слов, не был исключением. Благодаря ее предупреждению удалось спасти много жизней. Сражение все же состоялось, и достаточно кровавое. Многие — и солдаты, и шайены — были ранены. Некоторые погибли, чего можно было ожидать, но жертв было бы гораздо больше, если бы голубым мундирам удалось заманить их в ловушку. Победа досталась шайенам и во многом благодаря предвидению Пламени.

С этого дня начался долгий процесс восстановления чести Пламени в глазах шайенов. Благодарные за ее предупреждение, они были готовы простить ее глупую попытку бегства. Она добровольно пошла на риск навлечь на себя гнев мужа и выставить себя посмешищем в глазах всего племени, чтобы спасти жизни их воинов даже ценой поражения солдат своего собственного народа! Шайены больше не обсуждали вопрос о ее верности племени. Своими поступками она доказала, что отныне Пламя — одна из них, и племя с радостью приняло ее. Пламя была одной из избранных, провидицей, и то, что она живет среди них, является большой честью для племени.

По приказу совета и с разрешения Ночного Ястреба срок ее наказания был сокращен на три дня, так что девушка смогла присутствовать на праздновании победы. Чтобы отметить ее заслуги в этом деле, ей позволили сидеть позади Ночного Ястреба, который вел своих воинов в атаку на солдат.

Сидя позади мужа, Пламя была счастлива при виде того уважения, которое оказывали ей индейцы, хотя еще несколько дней назад все относились к ней как к изгою. Среди белых людей никто не верил в ее видения — здесь же шайены отвели ей, за ее видения, особое положение в своем обществе. Жизнь постоянно преподносила ей сюрпризы!

Если бы только теперь ей удалось вернуть расположение Ночного Ястреба, все было бы хорошо как и прежде, однако Пламя боялась, что сделать это будет не так-то просто. Ее муж был гордым человеком, а она своим поступком сильно уязвила его гордость. И даже сейчас, когда он сидел рядом с ней, его лицо напоминало каменную маску. Ни словом, ни жестом не выразил он то, что чувствовал по отношению к Пламени.

Был ли. он горд ее даром предвидения, или это обстоятельство смущало его? Когда празднование будет окончено и они вернутся в хижину, как он поведет себя с ней? Будет ли он желать ее так же, как и прежде, или отправит спать на отдельную циновку? А по прошествии времени как он будет относиться к ней — с вежливой холодностью или с нескрываемой яростью и ненавистью? Как много должно пройти времени, чтобы он снова подарил ей хотя бы одну из своих открытых улыбок, хотя бы один из своих нежных взглядов, которые заставляли трепетать ее сердце от счастья? Как много пройдет еще времени, прежде чем она восстановит его доверие и уважение? Сможет ли она вернуть его любовь?

Она приложит все свои силы, чтобы снова убедить его в своей любви и преданности — даже если на это уйдет вся ее жизнь. Она завоюет его сердце, потому что она любит его больше всего на свете. Он — солнце на ее небе, он — свет всей ее жизни. Какая она была дура, что решила сбежать от него. Ведь он — единственный, кто ей нужен в этом мире. Ей надо было почти потерять его, чтобы осознать, как сильно она его любит. Раньше она не хотела признаваться себе в этом, а теперь ей следовало убедить в этом его самого. Если бы она только знала точно, что не разрушила то чувство, которое он когда-то к ней испытывал. Если она ему еще не. совеем безразлична — рано или поздно она сумеет убедить его в том, как она сильно его любит, и вернуть его сердце.