ГЛАВА 33
Майкл наконец изложил Квинси суть дела и свои соображения на этот счет. Едва только Квинси услышал версию Мака Брукса, он понял, что нужно действовать немедленно и решительно.
– Нужно что-то предпринять, чтобы не допустить расправы над оставшимися двумя свидетельницами.
Майкл был с ним совершенно согласен.
– Ты возьми на себя мисс Левитт, – предложил Квинси, – а я буду наблюдать за Черил Лендерс.
– А как ты намерен это осуществить? – спросил Майкл, шаря по карманам в поисках сигарет. – Ты случайно не запамятовал, что у тебя рука в гипсе?
– Я справлюсь, – заверил Квинси. – Поеду к ее дому и буду караулить в машине. Завтра же займусь этим.
– А если кто-нибудь подкрадется к тебе сзади?
– Спокойствие. У меня сломана левая рука. И потом я в хорошей форме. Слушай, погаси сигарету. Ты же знаешь, Эмбер этого не выносит.
– Может, стоит передать это дело в полицию?
– Ни за что! – отрезал Квинси. – Частные фирмы устанавливают особые отношения со своими клиентами, вроде как между психиатром и его пациентами. У них врачебная тайна, у нас – данное слово. Бизнес есть бизнес.
– Значит, нам остается сидеть сложа руки и ждать, чем дело кончится?
– Если то, что ты рассказал мне о Кеннеди Чейз, соответствует действительности, копы и так вскоре доберутся до истины. И начнут распутывать дело без нашей помощи.
– Надеюсь, так оно и будет.
– Кстати, возьми мой радиотелефон. Дай номер Марджори и мисс Левитт, скажи, что она в случае необходимости может связаться с тобой через Марджори.
Майкл вернулся в особняк Сандерсонов.
Марджори поджидала его с нетерпением. Не успел он войти, как она вручила ему сверток в подарочной упаковке.
– Что это? – спросил Майкл, чувствуя себя крайне неловко.
– Маленький подарок за то, что вы так заботливо отнеслись ко мне.
Майкл нахмурился.
– Марджори, я не могу этого принять.
– Почему?
– Потому что за заботу о вас мне было щедро заплачено.
– Знаю. Но могу я себе позволить небольшой каприз, а?
Он развернул сверток. Это были видеокассеты с записями «Крестного отца».
– Очень тронут, – сказал он угрюмо, – но я не могу принять это.
– Еще как можете! – возразила она. – Надеюсь, сегодня вы поужинаете со мной?
Он подумал о Кеннеди. Она сказала, что будет занята, но он решил, что позвонит ей в любом случае.
– Когда вернется Джорданна? – спросил он, чтобы переменить тему и не отвечая на ее приглашение.
– Вы то и дело спрашиваете меня о Джорданне, – недовольно нахмурилась она.
– С тех пор, как она поселилась здесь, я обязан постоянно держать ее в поле зрения.
– Она не докладывает мне о своих планах, да и, собственно говоря, меня это совершенно не интересует.
– У нее сегодня рабочий день?
– Я что, ее начальник? Да, немного от нее толку.
– Знаете что? Заеду-ка я попозже.
И, к великой ее досаде, Майкл вышел вон.
Лука уже много лет не был в своем калифорнийском доме. Он купил его двадцать пять лет назад для тайных свиданий с голливудской актрисой, которая в то время была его любовницей. Она жила в нем до тех пор, пока он не нагрянул без предупреждения, застав ее в постели с симпатичным статистом. Для начала он поколотил обоих, а потом вышвырнул их вон.
После этого инцидента дом некоторое время пустовал, пока один из друзей Луки, собравшийся в Лос-Анджелес, не попросил разрешения остановиться в нем. Лука согласился. Потом друг замолвил словечко за одного приятеля, которому тоже нужно было пристанище. Так, мало-помалу его жилище превратилось в гостиницу для друзей и знакомых.
Лука долго решал, какое применение найти огромному пустому особняку, но не удостаивал его своим посещением. И когда Зейн вышел из тюрьмы, это показалось Луке вполне подходящим местом ссылки.
Появление хозяина до смерти перепугало престарелого японца-садовника.
– Мистер Карлотти, – запричитал он, удивленно вытаращив глаза. – Вы меня помните?
Лука мог бы поклясться, что никогда и в глаза не видел старика. Тем не менее он сердечно произнес:
– Конечно, конечно.
С маленькими людьми всегда следовало вести себя дружески. Никогда не можешь с уверенностью сказать, не пригодятся ли они тебе в будущем.
– Ты Хуан, или Чико, правильно?
– Тико, мистер Карлотти, – поправил садовник, все еще не в силах поверить, что владелец такого особняка действительно почтил его своим визитом.
– Да, верно. Я бы хотел осмотреть свои владения. Тико, похоже, ты здесь неплохо потрудился.
Голова садовника замоталась вверх-вниз.
– Я старался изо всех сил, мистер Карлотти. Всегда.
– Рад слышать это, Тико. Сколько народу здесь сейчас живет?
– Только один человек, мистер Карлотти. Была еще одна молодая женщина, но она съехала несколько дней тому назад.
– Один, говоришь? – голос Луки стал жестким. – Где он?
Садовник указал на дом.
– В задней комнате.
Лука кивнул и направился в дом. Рено шагал рядом с ним.
– Ты хочешь, чтоб я поговорил с ним по душам? – спросил Рено, устрашающе потрескивая костяшками пальцев.
– Нет, не здесь, – ответил Лука. – Не в моем доме. Мы увезем его прогуляться.
– Он будет сопротивляться? – не терял надежды Рено.
– Пусть только попробует.
Появилась Эльдесса, тащившая допотопный пылесос. Увидев посетителей, она остановилась, как вкопанная.
– Где парень, который здесь живет? – грозно спросил Лука.
Она с невозмутимым видом кивнула в сторону комнаты Зейна, находившуюся буквально в нескольких шагах.
– Там заперто, – сказала она. – Он никого туда не пускает.
– У тебя есть ключ?
– Нет, сэр.
– Это мой дом, – сказал Лука. – Ты ведь это прекрасно знаешь, правда?
– Вы платите мне за услуги в течение двадцати пяти лет.
Он запустил руку в карман, вытащил стодолларовую банкноту и протянул женщине.
– Меня здесь не было.
– Я никого не видела, – согласилась она и удалилась, волоча за собой пылесос.
Лука повернулся к Рено.
– Взломай замок. Рено осмотрел дверь.
– Без инструментов не обойтись. – Он покачал головой. – Тут замок с секретом.
– Черт! – выругался Лука.
– Будь у меня отмычки, я бы расправился с ними в два счета.
Лука спустился в холл, отыскал черный ход и вышел наружу.
Он заглянул в комнату Зейна из сада. На окнах стояли стальные решетки – защита от непрошеных гостей.
– Все равно этого паршивца нет дома.
Он повернулся и направился к плавательному бассейну. Постоял немного, изучая свое отражение в воде.
– Славный домик, – подытожил он. – Мне кажется, ему можно найти более достойное применение. Выставить его с молотка, например.
Рено кивнул в знак согласия.
– Ладно, поехали, – решил Лука. – Вернемся сюда завтра. Все равно этого негодяя сейчас нет.
На обратном пути он остановился рядом с садовником и тоже сунул ему сто долларов.
– Меня здесь не было, ты ничего и никого не видел, – строго сказал он.
Старик закивал головой, торопливо пряча деньги в карман.
Лука забрался в свой лимузин. «Как хорошо иметь таких верных слуг».
Визит к Луке нервировал Мака. Последний раз они виделись во время похорон его матери – три года тому назад, когда он прилетал в Нью-Йорк. Тогда он думал, что им не суждено увидеться снова.
Кроме всего прочего, он злился на Луку за то, как он обращался с его матерью. Ведь они были вместе столько времени, и когда десять лет назад умерла жена Луки, Мак думал, что они поженятся.
Но не тут-то было. Они продолжали жить порознь. Присцилла осталась в своем пентхаусе на Парк-авеню. А Луке неплохо было на Лонг-Айленде.
Мак как-то заговорил с матерью на эту тему.
– С чего это вдруг я должна выходить за него замуж? – фыркнула она, как будто это была последняя вещь на свете, которой ей бы хотелось.
Но Мак-то знал, что она просто боготворила Луку.
Это бесило Мака. Он рос сам по себе, для него у матери никогда не хватало времени.
Холл отеля «Сент-Джеймс» был отделан в стиле модерн. С чего это Луке взбрело в голову остановиться здесь? Впрочем, он вообще был непредсказуемой личностью.
Темные очки не помешали служащей отеля без труда узнать Мака.
– Добрый вечер, мистер Брукс, – приветствовала она его в восторге от встречи с таким известным кинорежиссером. – Чем мы можем быть полезны?
– У меня назначена встреча с мистером Карлотти, – пробурчал Мак, которого столь бурное проявление внимания в восторг отнюдь не привело.
– Мистер Карлотти остановился в пентхаусе. Я просто в восхищении от вашего последнего фильма.
– Вы очень любезны.
Он поднялся на лифте наверх.
Лука, импозантный как всегда, встретил его в дверях.
– Рад видеть тебя, Мак, – сказал он, потрепав его по плечу, и тот вошел в роскошные апартаменты. – Как давно мы не виделись? Два года? Или, может быть, три?
– С похорон моей матери, – сухо сообщил Мак.
– Ах да, похороны Присциллы. Да упокоит Господь ее душу! Это была прекрасная женщина.
«Я едва знал ее, – хотелось ответить Маку. – Для меня у нее никогда не хватало времени. Ты был для нее всем. Центром Вселенной. Она всегда принадлежала только тебе. Даже мой отец был для нее вторым номером».
– Выпьешь что-нибудь? – спросил Лука, сделав приглашающий жест в сторону бара.
– Виски, – попросил Мак, чувствуя себя крайне неуютно.
– Налей себе сам.
Он подошел к бару и смешал себе изрядную порцию шотландского виски, не забыв бросить туда несколько кубиков льда.
– Ты прекрасно знаешь, Лука, – сказал он, присаживаясь на диван, – что не было никакой необходимости в нашей встрече.
Лука не обиделся.
– Ты хочешь сказать, что не хотел встречаться со мной, – уточнил он благодушно.
– Мы же решили, что, когда я переселюсь в Голливуд, наши дорожки разойдутся в разные стороны. Сейчас я не испытываю особой радости.
Хорошее настроение Луки моментально улетучилось.
– А, значит, не испытываешь радости? Мак хранил гробовое молчание.
– А как у тебя было с настроением, когда ты звонил мне по поводу Зейна?
Мак сделал изрядный глоток виски.
– Я позвонил, потому что считал себя обязанным сообщить тебе это.
Кубики льда в его бокале слабо позвякивали.
– Не вешай мне лапшу на уши, – хмыкнул Лука. – Ты сообщил мне это из страха, как бы не выплыло на свет Божий то, что он участвовал в твоей чертовой картине. Ты чувствовал свою ответственность за случившееся.
– Не я несу ответственность за это, – отрезал Мак, – а ты.
– Не нравится мне твое отношение к этому.
Мак так стиснул бокал, что тот едва не треснул у него в руке. Он встал, подошел к окну и передернул плечами.
– Если тебе не нравится мое отношение, я могу уйти в любой момент.
– Нет, черт подери, никуда ты не уйдешь! – заявил Лука, угрожающе прищурившись. – Потому что мне нужно кое-что тебе сказать. Нечто такое, что уже давно следовало рассказать тебе, но твоя мать этого мне не позволяла.
– Что же?
– Тебе это не понравится. А может, и наоборот.
В комнате витал аромат дорогого одеколона Луки. За двадцать пять лет его вкусы не изменились. Этот запах вызывал у Мака тяжелые ассоциации: с ним были связаны самые страшные воспоминания в его жизни. Воспоминания о дне, когда застрелили его отца. Он помнил все до мелочей. Это ужасное событие глубоко врезалось в его память. Роковую новость принес ему Лука. Крепко обняв его, Лука сказал:
– Мальчик мой, твоего старика больше нет. Он теперь в мире ином.
Вот так.
С тех самых пор его просто тошнило от запаха парфюмерии Луки.
«Я взрослый мужчина, – думал он. – Я всемирно известный режиссер. Мне даже «Оскара» дали. Какого же черта я сижу в этой комнате и выслушиваю бредни Луки Карлотти?»
– Вот так-то, сынок, – вздохнул Лука.
– Окажи мне любезность, – резко перебил его Мак. – Не называй меня «сынок».
Наконец-то он осмелился сказать это вслух и сразу почувствовал громадное облегчение.
Лицо Луки скривилось, будто от боли.
– Разве я не заботился о тебе всю жизнь? – сказал он. – Я старался, чтобы у тебя было все самое лучшее.
Мак кивнул. Он не мог отрицать, что Лука действительно делал все от него зависящее. Но иногда всего «зависящего» оказывалось недостаточно.
– Ты получал все, о чем просил, – продолжал Лука, широко разводя руками. – Разве бывало такое, чтобы я в чем-нибудь тебе отказал?
«Кроме того, ты спал с моей матерью», – хотелось сказать Маку, но он предусмотрительно сдержался.
– Нет, Лука, ты всегда был добр ко мне, – произнес он ровным тоном. – В этом отношении тебя нельзя упрекнуть ни в чем. Но у нас с тобой две разные жизни, и по прошествии стольких лет я понял, что не могу простить тебе того, что пуля, попавшая в моего отца, на самом деле предназначалась тебе.
Лука начал прохаживаться по комнате взад-вперед.
– Понимаю, – сказал он наконец. – Но теперь пришло время тебе узнать правду.
– Какую еще правду?
– Мне нелегко это произнести, – сказал Лука, неожиданно выпрямившись и пристально глядя на Мака. – Но я считаю, что нужно разом покончить с этим.
Долгая гнетущая тишина.
– Твой старик не был твоим отцом. Еще одна убийственная пауза.
– Твой настоящий отец я.
Бокал треснул в руке Мака, осколки врезались в нежную кожу ладони между большим и указательным пальцами. Лед и виски выплеснулись на брюки Мака, смешавшись со струйкой крови.
Лука ничего не сказал. Он направился в ванную комнату и вернулся оттуда с полотенцем.
Мак прижал полотенце к своей раненой руке. Он был потрясен.
– Я… Я не верю тебе, – только и мог выговорить он.
– Мне наплевать, веришь ты мне или нет, – совершенно бесстрастно произнес Лука. – Я так долго скрывал это, носил в душе – только из уважения к твоей матери. Ты ведь знаешь, Присцилла и я – мы всегда любили друг друга, еще с тех пор как были детьми.
– Так почему же ты не женился на ней?
– Потому что мы поссорились по глупости и расстались. Прошли годы, и я женился на богатой наследнице, отец которой помог мне, привел меня в большой бизнес, так сказать. Много позже, когда мы встретились вновь, Присцилла тоже была замужем. Но мы сумели преодолеть трудности этой щекотливой ситуации. Я познакомился с ее мужем – человеком, которого ты считал своим отцом, – и мы начали встречаться в компаниях. Моя жена была слаба здоровьем, поэтому большую часть времени проводила дома. – Он помолчал немного, потом продолжил: – Когда твоя мать забеременела, она уже около года не спала со своим мужем. Он не интересовался сексом. По крайней мере с ней.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Тебе объяснить популярно? Он был педик.
Мак был так ошеломлен, что с трудом мог говорить.
– Почему ты решил рассказать мне об этом сейчас? – выдавил он наконец.
– Потому что я богатый, могущественный человек. Сестра моя совершенная тупица, ее сынок – убийца и ублюдок. Единственным родным человеком для меня являешься ты. – Он вздохнул. – Мне шестьдесят четыре года, Мак. Если со мной что-нибудь случится, все, чем я владею, достанется тебе.
– Мне ничего не нужно! – запротестовал Мак. Лука невесело рассмеялся.
– Хочешь – не хочешь, а ты получишь это. Все до последнего медяка.
Джорданна с легким сердцем уезжала от отца. Она наконец поняла его, а поняв, приняла таким, каков он есть. Все встало на свои места.
Она решила заглянуть на киностудию перед свиданием с Тайроном, чтобы узнать, как идут дела.
Первым делом она наткнулась на Флорри, с ошарашенным видом тащившую целую кипу фотографий.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась Джорданна. – Я думала, у нас сегодня выходной.
– Экстренное совещание. – Флорри, казалось, где-то витала. – Тебе что, не позвонили?
– Меня дома не было. Так что все-таки произошло?
– Седрик Фаррел умер. Сердечный приступ.
– Какой ужас!
– Мы срочно должны найти ему замену.
– Есть кто-нибудь наверху?
– Нет, все уже разошлись. Совещание только что закончилось. Мы попробовали пару актеров сегодня утром, но ходят слухи, что на эту роль пригласят отца Бобби – Джерри.
– А Бобби в курсе?
– Ему это не очень-то по душе, но это спасение для фильма.
Джорданна опрометью бросилась наверх в кабинет Бобби. Он сидел за столом и выглядел усталым и удрученным.
Она почувствовала непреодолимое желание обвить его шею руками и прижать к себе.
– Мне очень жаль, Бобби, – мягко произнесла она. – Мне только сейчас сказали.
– Да.
– Седрик был просто душкой. Его все обожали.
– Да, нам будет его не хватать.
– Ты выглядишь совершенно изможденным. Я могу чем-нибудь помочь тебе?
Он сухо рассмеялся.
– Поможешь мне начать новую жизнь? Невесело улыбнувшись, она сказала:
– Я мастерица на все руки, но вот с новой жизнью, пожалуй, будет напряженно.
Барабаня пальцами по поверхности стола, он сказал:
– Ты уже в курсе последних событий? Они хотят, чтобы я пригласил в картину Джерри Роша.
– Флорри упоминала об этом. И что ты на это ответил?
– Мне это, как кость в горле, но они все считают, что это – единственный способ спасти картину.
Она откинула назад свои длинные темные волосы.
– Для тебя что важнее, Бобби, – твои амбиции или картина?
Он покачал головой.
– Не трави душу.
– Угадай, где я только что была?
– Я не силен в отгадывании загадок.
– У моего отца. Мы помирились.
– Правда?
– Я прочитала в газете, что он лежал в больнице, – ничего серьезного, но я забеспокоилась, поэтому и примчалась навестить его. – Она немного помолчала. – Знаешь, Бобби, мы никогда раньше не говорили по душам, но мы с тобой оба выросли в Голливуде, мы оба дети знаменитых, богатых родителей, и я думаю, что у нас с тобой и проблемы сходные. Я со своими справилась.
– Ну и как, получилось?
– Сегодня я перестала смотреть на Джордана глазами иждивенки, мне от него больше ничего не надо. И поверь мне, я чувствовала себя превосходно. У меня как камень с души свалился.
– Почему ты так откровенничаешь со мной?
– Чтобы и тебя вызвать на откровенность.
– Я давно уже ничего не просил у моего старика. И не хочу просить. Меня с ним ничто не связывает.
– Уверен? Все же подумай как следует. Любовь. Привязанность. Уважение. Не все же отношения между людьми построены на деньгах.
– Ты слишком много времени проводишь у психоаналитика.
– Я уже не та упрямая девчонка, какой была раньше, – сказала она искренне. – Я сама себя перевоспитала. Все те годы, что я провела в домике для гостей, принадлежавшем отцу, и получала от него денежные подачки, я считала, что от меня просто хотят избавиться. В результате – я затаила на него жгучую обиду. Я все принимала слишком близко к сердцу. Каждую его женитьбу считала личным оскорблением. Но сегодня у меня открылись глаза. Он таков, каков есть. А я – это я. Так чем тебе так насолил твой отец?
Он насмешливо взглянул на нее.
– Ты что, готовила свою пламенную речь в течение нескольких недель?
– Бобби! – с горячностью воскликнула она. – Ну как тебе объяснить? Твой отец может быть сволочью, но тебе-то он что плохого сделал? Ты уже взрослый, тебе не нужно больше перед ним отчитываться. Ты совершенно самостоятельный. И если это нужно для дела, почему бы не предложить ему роль?
В ее доводах был здравый смысл. Но он еще не был готов принять их.
– А тебе не приходила в голову мысль выступить на телевидении в религиозной программе? Ты бы имела успех, – весело заметил он.
Она усмехнулась:
– Спасибо, мне всегда хотелось быть сестрой милосердия.
– Ладно, ты меня убедила. Я увижусь с Джерри.
– Может, мне поехать с тобой?
– Думаешь, мне понадобится моральная поддержка?
– Вполне вероятно.
– Если я почувствую дрожь в коленках, я брошусь к тебе в поисках утешения.
– Всегда к твоим услугам. Он встал.
– Для начала нужно найти Мака. Я не могу принять такое важное решение, не согласовав все с ним. Кроме того, нет гарантии, что Джерри примет это предложение.
– Ай, Бобби, когда он снимался в последний раз?
– Он был звездой первой величины.
– Каждая звезда может закатиться. Теперь ты звезда в этой семье. Поверь мне, на него это должно подействовать.
Он обошел стол кругом и встал рядом с ней.
– Ты еще много чего можешь сказать, правда?
– По данному поводу – да. Потому что я действительно хочу помочь тебе.
– Неужели?
Они пристально смотрели друг на друга. Бобби первый отвел глаза и сел обратно за стол.
– Бет пытается связаться с Маком уже битых два часа. Может, ты действительно права – тебе стоит проехаться со мной?
Она кивнула.
– Конечно. Я могу быть полезной.
– Увидимся позже.
– Хорошо, Бобби.
Она спустилась вниз и набрала номер домашнего телефона Мака.
– Сколько можно повторять – Мака нет дома, – раздраженно сказала Шарлин. – Как вы все мне надоели! Когда он объявится, я скажу ему, чтобы он перезвонил.
– Это очень важно.
– Я это учту.
Джорданна повесила трубку как раз в тот момент, когда Тайрон просунул голову в дверь. Он посмотрел на часы.
– Мы должны были встретиться полчаса тому назад. Какого черта ты тут делаешь?
Господи, она совершенно забыла о том, что они собирались вместе пообедать.
– Прости, Тайрон, – извинилась она. – Но я не могу сегодня.
– Ты сегодня не можешь? – недоуменно повторил он.
– Нет.
Она надеялась, что он не будет очень беситься.
– Я огорчен.
– Извини еще раз.
– Я очень разочарован. У меня были такие планы.
– Что это ты планировал, интересно знать?
– Это мое дело. Но ты узнаешь со временем.
– Я буду ждать. Он покачал головой.
– Нелегко с тобой.
Она плутовато улыбнулась.
– А так жить интереснее.
