Глава 19

Проснувшись после дневного сна, сэр Бонами зевнул, вздохнул и освежил себя щепоткой нюхательного табаку. Затем он взял с ночного столика «Морнинг Пост» – знак внимания Нортона, на цыпочках прокравшегося в комнату во время его сна, и бросил сонный взгляд на газетные столбцы. Единственное, что его интересовало, – это светская хроника, а поскольку в июле Лондон был почти безлюден, то в ней рассказывалось о всякой ерунде типа того, что леди X, со своими тремя дочерьми посещает Скарборо или что герцогиня Б, принимает ванны в Танбридж-Уэллсе. Большая часть материалов была посвящена новостям из Брайтона, и сэр Бонами с грустью обнаружил, что пропустил званый обед, устроенный Его Королевским Высочеством принцем-регентом в Павильоне для избранного общества. После обеда имел место изысканный музыкальный вечер. Не то чтобы сэр Бонами разделял любовь своего высокородного друга к музыке, но обед, на который он, вне всяких сомнений, получил бы приглашение, мог доставить ему большое удовольствие. Затем он прочел, что в конце недели ожидают прибытия Его Королевского Высочества герцога Йоркского, и, затосковав еще сильнее, решил, что в конце недели в Павильоне увидят также и сэра Бонами Риппла.

Он без колебаний принял приглашение леди Денвилл, польщенный им и готовый в силу природного добродушия выполнить ее малейший каприз. Он предвкушал приятный тет-а-тет с хозяйкой, знал, что ее повар уступает только его собственному, и в глубине души надеялся, что остальная компания будет состоять из приятных людей, с которыми можно будет каждый вечер играть в вист по большой. Привязанность к ее светлости стала его второй натурой, так что он не отказался бы от приглашения, даже зная, что у нее соберется чуждое ему и совсем несветское общество. Однако настолько маленькая и скучная горстка людей в гостях у одной из самых блестящих дам Лондона ошеломила его и выбила из колеи.

Сэр Бонами не принадлежал к поклонникам буколического образа жизни и посещения деревни ограничивал обычно несколькими неделями, проводимыми зимой в различных больших усадьбах, где можно было рассчитывать на приятное общество и прием, подобающий пожилому растолстевшему денди. Ему оказалось достаточно нескольких дней в Рейвенхерсте, чтобы отчаянно заскучать по прелестям Брайтона. У леди Денвилл развлечений было мало, игра в вист по малой быстро надоела, а обнаружив невольно, что стал участником маскарада, он почувствовал себя чрезвычайно неловко. Не говоря уж о том, в какую переделку могли ввязаться эти близнецы Фэнкоты и в какой скандал втянуть его – при мысли об этом его бросало в дрожь.

Он отложил в сторону «Морнинг Пост» и стал придумывать отговорку для леди Денвилл, которая Помогла бы ему сократить свой визит. В этот момент дверь тихо открылась и она заглянула в комнату.

Увидев, что он проснулся, она улыбнулась и сказала:

– А, вот вы и проснулись! Дорогой Бонами, давайте прогуляемся! С того дня, как вы приехали, нам не удалось побыть вместе более пяти минут.

Пока он поднимался со стула, она пересекла комнату своей мягкой грациозной походкой и выглядела так молодо, что он воскликнул:

– Честное слово, Амабел, вы выглядите ничуть не старше чем тогда, когда я увидел вас впервые! Она рассмеялась и мечтательно сказала:

– Вы всегда говорите мне такие милые вещи, Бонами! Но, увы, вы мне льстите!

– О нет, – заверил он, целуя ей руку. – Нисколько, моя милая! Вы выглядите точно так же!

– Но я старше на много лет, – вздохнула она. – Мне страшно их сосчитать! Вы не хотите пойти со мной в сад? Кресси уехала вместе со своей бабушкой, так что наконец-то я свободна! Дорогой, каким ужасно скучным стал Космо! Спасибо вам, что вы с таким благородством его терпели! Я не знаю, что бы я делала без вас!

– О дорогая, какая глупость! – сказал он, нежно улыбаясь. – Я всегда рад служить вам! А что касается Космо.., ну я признателен вам за то, что вы избавили меня от него! – Он громко рассмеялся. – Ну конечно же, скарлатина! Я-то опасался, что вы переигрываете, но. Бог ты мой, он, оказывается, самый глупый человек на свете, а еще думает, что умнее всех! – Он просунул ее руку под свою и погладил ее.

– Если бы он знал вас так же хорошо, как я, то не попался бы на эту удочку!

– Я думаю, что ни он и никто другой не знает меня так хорошо, как вы, – заметила она.

Он покраснел от удовольствия и красноречиво вздохнул, сжав ее руку. Леди Денвилл вывела его из дома и освободила руку, чтобы открыть свой легкомысленный зонтик. Затем она снова взяла его под руку и, медленно направляясь с ним к пологим ступеням, ведущим с террасы в сад, сказала:

– Замечательно! Ведь это так тяжело – постоянно следить за собой, чтобы не пасть духом, а беседа с вами, моим лучшим другом, всегда помогает мне.

– А меня поддерживает возможность видеть вас, моя милая, – ответил он галантно, но с легким беспокойством в глазах.

– Дорогой Бонами, – тихо сказала она. – Я пригласила вас провести время в такой ужасающе скучной компании! Я знала, что вы не подведете меня, и это так нехорошо с моей стороны злоупотреблять вашей добротой! Простите меня!

– О, что за чушь! Я рад был оказать вам поддержку! – успокаивающе сказал он.

– Я уверена, что вам не терпится вернуться в Брайтон, – вздохнула она, – меня это не удивляет. Я только хотела бы тоже поехать туда, поскольку я не люблю деревню, разве что совсем ненадолго!

– Ну, так в чем же дело, Амабел? Разумеется, вы поедете в Брайтон! – убеждал он ее. – Вы сами мне сказали, что Ивлин снял тот же дом на улице Стейн, который вы снимали в прошлом году!

– Да, но разве это не расточительство? Ивлин не сможет туда поехать, пока плечо не заживет.., вы же знаете, несчастный случай, и поэтому Кит был вынужден заменить его – он говорит, что поедет в Лестершир в Кроум-Лодж, и как это тоскливо для него, бедного мальчика, ехать туда в такое время года! Я должна поехать вместе с ним. Кроме того, у него плохое настроение, потому что.., но я не хочу обременять вас моими проблемами!

– Вы нисколько меня не обременяете! Нет ничего на свете, чего бы я не сделал ради вас, Амабел, но дело в том, что Ивлину не понравится, если я вмешаюсь в его дела. Лучше не говорите мне, в какую переделку он попал, вы же знаете, что он меня недолюбливает, и я уверен, что если он узнает, что вы посвятили меня в ваши секреты, то придет в ярость! – твердо сказал сэр Бонами.

– Боюсь, что даже вам не удастся распутать этот клубок, – снова вздохнув, согласилась она.

– Я даже уверен, что это мне не удастся! Оставьте это дело Киту, моя милая! Он умный малый!

Удивительно, – сказал он с внезапным всплеском искренности, – каким он стал проницательным человеком! Мне всегда казалось, что ваши близнецы один другого стоят, но я не удивлюсь, если Кит окажется надежным человеком.

Ее светлость уже собиралась горячо выступить в защиту своего любимого старшего сына, но в последний момент решила этого не делать и кротко ответила, что из двух братьев Кит всегда был более надежным. К этому моменту они уже пересекли газон и достигли садовой скамейки в тени большого кедра, где она предложила ему присесть, чтобы укрыться от солнечных лучей. Сэр Бонами с энтузиазмом приветствовал это предложение, поскольку ему уже было достаточно жарко и, кроме того, он опасался, что при такой температуре обвиснут жесткие уголки его воротничка. Он опустился на скамейку рядом с ее светлостью и вытер лоб. Леди Денвилл, выглядевшая восхитительно, невозмутимо закрыла свой зонтик и откинулась назад, заметив, что нет ничего более утомительного, чем прогулка в подобную жару. Затем она замолчала и лицо ее стало настолько грустным, что сэр Бонами заволновался. После долгой паузы он положил свою пухлую руку на ее и сказал:

– Моя милая! Вы не должны унывать! Уверяю вас, Кит все уладит!

Она слегка вздрогнула и повернула голову, чтобы улыбнуться ему.

– Я думала не об этом. Я… О, вспомнила! Вы когда-нибудь оглядываетесь назад на прошедшие годы, Бонами? Это немного печально: прошло столько лет! Столько ошибок! Столько несчастий! Но, разумеется, есть и приятные воспоминания! Помните нашу первую встречу?

– О, как будто это было вчера! Я буду помнить ее до конца моей жизни! Вы были в белом, моя красавица, с вашими роскошными золотыми волосами, сверкающими под светлой пудрой, а ваши глаза сияли как сапфиры! Я влюбился в вас с первого взгляда и поклялся, что добьюсь вашей руки или останусь холостяком. Что я и сделал! И более того, я никогда не нарушал эту клятву! Мужчина, который когда-нибудь был в вас влюблен, моя дорогая, – серьезно сказал сэр Бонами, для собственного удобства забывая, с каким трудом сохранял он свою добродетель, – не может питать нежные чувства ни к какой другой женщине.

Леди Денвилл, припомнив Незнакомку и еще по меньшей мере трех ночных бабочек, пользовавшихся покровительством сэра Бонами, тихонько хихикнула и простодушно сказала:

– А папа выдал меня замуж за Денвилла! Мы вместе танцевали, и на следующий день вы прислали мне букет белых и желтых роз.., их было так много, что невозможно было сосчитать! Это приятное воспоминание, но мне хочется плакать, когда я об этом думаю. Но, конечно, не в буквальном смысле этого слова, – добавила она, и в ее глазах вспыхнули озорные искры, – нет ничего более скучного, чем женщина, заливающаяся слезами! Я никогда этого не делала, а?

– Никогда! – подтвердил он, поднося ее руку к своим губам – Ну, я надеюсь, что на Страшном суде это мне зачтется, и даже уверена в этом, поскольку жизнь моя не была счастливой. Не пристало плохо говорить о покойниках, и я прекрасно понимаю, что бедный Денвилл вынужден был терпеть столько же, сколько и я.., ну, почти столько же! Правда состоит в том, что мы оба не оправдали ожиданий друг друга и нам не нужно было вообще вступать в брак! – Она нахмурилась. – Я часто задавала себе вопрос, почему он считал, что влюблен в меня, при том, что относился ко мне ужасно, был так холоден и так официален со мной, что даже сейчас от простого воспоминания меня бросает в дрожь.

– О, моя бедняжка! – взволнованно произнес сэр Бонами. – Если бы вы вышли за меня замуж, как же мы были бы счастливы!

Она весело поддразнила его:

– Ну, возможно, стань я вашей женой, я раздражала бы вас так же, как и Денвилла. Не забудьте, что я ужасно расточительна и очень люблю играть, а мои страшные долги!..

Сэр Бонами воздел руки к небу:

– Что за вздор! Ваши долги? О.., это проще простого! Позвольте мне уладить это! Сколько раз я вам говорил, что могу позволить вам поступки более сумасбродные, чем те, о которых вы когда-либо мечтали, моя дорогая. И не думайте, что я просто болтаю, словно какой-нибудь лавочник или нувориш. Вы сами понимаете, что я отнюдь не нувориш: мое состояние я унаследовал и не могу вам точно сказать, сколько у меня денег, да это и не важно, поскольку вы не сможете истратить даже половину!

– Боже милостивый! Бонами, вы, должно быть, очень богаты, – вставила она.

– Да, это так, – просто сказал он. – Я самый богатый человек в королевстве, но какая мне от этого польза! Я веду достаточно скромный образ жизни, потому что не на кого тратить деньги, Амабел, и они не помогли мне получить то единственное, чего я желал в моей жизни. Так что можно смело сказать, что они не имеют никакого значения.

Прекрасно зная о том, что он жил с большой роскошью и, кроме особняка на Гровенор-Сквер, имел дома в Брайтоне, Ньюмаркете, Йорке и Бате – время от времени он посещал этот уже вышедший из моды курорт, чтобы оздоровить свой организм, – а также был владельцем превосходных стад крупного рогатого скота, которые он держал не менее чем в пяти графствах страны, и делал умопомрачительные ставки как в Уотере, так и в Оутлендсе, резиденции своего расточительного друга герцога Йоркского, она не испытывала сильного желания спорить с ним. И хотя ее губы насмешливо дрогнули и голос прозвучал приглушенно, она ответила, покачав головой:

– Как это грустно, мой дорогой друг! Как пуста была ваша жизнь! Вы были так одиноки.

– Да, – согласился он, внезапно почувствовав правдивость этого сочувственного замечания. Он снова взял ее руку и, сжав ее своей теплой и слегка влажной рукой, очень серьезно сказал:

– Единственная польза от моего богатства заключалась в том, что я тратил его на вас, моя дорогая! Вам стоит только попросить, и так будет и дальше! Только позвольте мне заняться вашими долгами! Позвольте мне…

Она прервала его, взглянув на него своими прекрасными глазами, и спросила:

– Бонами, вы.., после всех этих лет просите меня выйти за вас замуж?

Наступила ужасная пауза. Сэр Бонами изумленно смотрел на нее своими круглыми глазами. Они никогда не были выразительными, но сейчас казались еще более пустыми, чем обычно; ею висячие щеки заметно побледнели. Двадцать шесть лет тому назад он сделал ей предложение; на протяжении всего ее замужества он был ее постоянным и преданным cavahere servente , и все эти годы у них были очень хорошие отношения. Она действительно была единственной женщиной в его жизни, на которой он хотел бы жениться; но несмотря на жестокое разочарование, испытанное им, когда покойный лорд Бейверсток предпочел ему графа Денвилла, понадобилось не так уж много времени, чтобы его разбитое сердце позволило ему не только оценить преимущества своего холостяцкого положения, но и вступить в связь с некой очаровательной, хотя и легкомысленной и в некоторой степени алчной особой. Тем не менее все время, пока длилась эта сомнительная связь и те, которые последовали за ней, он сохранял преданность очаровательной графине Денвилл, заслужив зависть своих менее удачливых соперников, а также репутацию мужчины, который, отдав сердце одной женщине, остается слепым к очарованию других (с его-то огромным состоянием!). Через пару лет даже самая настойчивая матрона с дочерьми на выданье рассматривала как пустую трату времени любую попытку женить его, а его легкий элегантный флирт воспринимала безо всякой надежды.

Такое положение вещей в точности соответствовало его добродушному и жизнелюбивому нраву. Он вжился в роль состоятельного холостяка, наслаждающегося всей роскошью, какую только могло позволить его богатство, быстро стал близким другом принца Уэльского и его почти столь же расточительного брата герцога Йоркского; он перестал бороться со склонностью к ожирению, и благодаря безупречному происхождению, приятным манерам, щедрому гостеприимству, а также искусству своего портного и благосклонности самой очаровательной женщины на свете достиг положения законодателя моды и гостя, желанного в любом доме.

Поверив в поддержанную обществом легенду о своей неумирающей страсти к первой возлюбленной, он и не помышлял о том, чтобы обратиться с собственному сердцу; и если бы ему сказали, что прежняя влюбленность медленно, но неизбежно превратилась в простую нежность, он был бы глубоко оскорблен. Но теперь, когда он изумленно глядел в глаза леди Денвилл, перед ним словно в калейдоскопе замелькали прекрасные картины его уютного, ничем не стесняемого существования.

Легкий смех леди Денвилл вернул его к действительности. С нежным упреком она произнесла:

– О, Бонами, ну что вы за человек! Настоящий ханжа! Вы ведь не хотите на мне жениться, не правда ли?

Он взял себя в руки и героически заявил:

– Это единственное мое желание!

– Ну, по вашему виду этого не скажешь! Признавайтесь! Все эти годы вы притворялись, что любите меня?

Он с горячностью отверг это шутливое обвинение:

– Нет, конечно! Как вы можете так говорить, Амабел! Разве не ради вас я остался холостяком?

В уголках ее губ мелькнула манящая улыбка, казалось, она его изучала.

– Это все слова, но уверены ли вы, что сделали это не ради себя самого, мой дорогой гнусный льстец?

Тень сомнения, брошенная на его верность, так возмутила его, что кровь бросилась ему в лицо и он почти гневно посмотрел на нее.

– Нет! Я имел в виду, что, разумеется, я абсолютно уверен в этом! Клянусь честью, Амабел!.. Разве я когда-нибудь выказывал преданность какой-либо женщине, кроме вас? Разве я…

– Часто! – искренне сказала она. – Сначала было это обаятельное создание с черными вьющимися волосами и блестящими глазами, любившее ездить в Гайд-Парк в ландо, запряженном превосходными вороными лошадьми, которые, по общему мнению, стоили вам целого состояния! Затем была красавица с томным взглядом.., та с соломенными волосами, которая тоже, несомненно, имела разорительные привычки! А потом…

– Довольно! – вмешался сэр Бонами, ошеломленный столь точными сведениями. – Такова холостяцкая жизнь! Боже милостивый! Амабел, вы же знаете, что эти легкомысленные связи ничего не значили для меня Ведь ваш собственный отец.., ладно, ладно, не будем об этом!

Улыбка погасла в ее глазах, она отвернулась от него и тихо сказала – И Денвилл. Разве это ничего не значило? А мне казалось, что это значит так много! Какой же я была дурой!

– Амабел! – произнес сэр Бонами, с большим трудом контролируя себя. – Я никогда не позволял себе говорить ничего неодобрительного о вашем муже. Я и теперь буду держать язык за зубами, но если бы вы вышли за меня замуж, даже самой ослепительной райской птичке не удалось бы меня соблазнить!

– Слишком поздно, – печально сказала она. – Вы растратили на меня свою любовь, мой бедный Бонами! Это написано у вас на лице и, разумеется, это меня не удивляет!

– Ничего подобного! – решительно сказал он. – Вы меня не правильно поняли. Я привык к мысли о том, что мое положение безнадежно, – почему же вы удивляетесь, что я так ошарашен? У меня просто замерло сердце! Я спросил себя, неужели возможно, чтобы самое сокровенное мое желание когда-нибудь исполнилось? После мгновения восторга я снова упал духом, поскольку понял, насколько абсурдно надеяться, что в моем возрасте можно получить то, чего я не смог добиться, когда был молод, и – смею думать – не таким уж безобразным.

– Совершенно верно! Уже тогда вы модно одевались, а немного позднее стали первым модником!

– Ну, ладно, ладно, – сказал он. – Я явно польщен. Я всегда стремился к тому, чтобы все у меня было самого лучшего качества, но вы же знаете, что утонченный вкус вырабатывается с годами! Увы, это так!

– Чепуха! – живо сказала она. – Вам пять-десять три года, вы всего на десять лет старше меня! Очень подходящий возраст!

– Но за последние годы я стал несколько тучным! Вы же знаете, что я больше не езжу верхом и стал быстро уставать. Кроме того, я чувствителен к сквознякам и в любой момент могу протянуть ноги, ведь у меня сильное сердцебиение!

– Да, вы слишком много едите, – она кивнула головой, – мой бедный дорогой Бонами, давно пора о вас позаботиться! Мне всегда казалось, что у вас должно быть железное здоровье, если вы выдерживаете подобный рацион, и я очевидно права, потому что, в отличие от Денвилла, вы даже не страдаете подагрой, а выпиваете в два, – если не в три, – раза больше, чем он!

– Нет, нет! – слабо запротестовал сэр Бонами, – не в три, Амабел! Я признаю, что ем больше Денвилла, но не забывайте, что он был слабого телосложения! Поймите же, я человек крупный и должен много есть, чтобы поддерживать силы!

– Просто вам так хочется, – с ангельской улыбкой сказала она, – но будьте осторожны, как бы не получить апоплексический удар!

С ужасом уставившись на нее, он решил использовать свой последний козырь.

– Ивлин, – произнес он, – вы забываете об Ивлине, моя дорогая! И о Ките тоже, хотя я полагаю, что он относится ко мне с большей симпатией, чем Ивлин! Но вы должны понимать, что Ивлин не перенесет этого! Он от одного моего вида изменяется в лице! Разве я не знаю, что вы души не чаете в своем сыне, и могу ли я послужить причиной вашего разлада с ним!

Такая благородная самоотверженность не про-, извела никакого впечатления на леди Денвилл, и она ответила:

– Вам не следует этого опасаться! Кроме того, он собирается жениться!

– Что?! – на мгновение потеряв самообладание, воскликнул он. – Но ведь ясно как день, что она по уши влюблена в Кита!

– Да, и это восхитительно! Милая Кресси! Она просто создана для Кита! Ивлин влюблен в другую девушку, по его словам, на этот раз серьезно. Кит предполагает, а я так почти уверена, что она из квакеров. Дочь простого провинциального джентльмена.., очень благородного, но вы можете себе представить, как отнесется к этому выбору Брамби! Это одна из тех бледных девиц, которые воспитаны в самых строгих правилах!

– Вы, наверное, шутите? – с трудом выдавил Бонами, потрясенный такой новостью.

– Нет, я серьезно! – заявила она, и ее глаза наполнились слезами. Она поспешно вытерла их. – Ивлин думает, что я полюблю ее, но я абсолютно убеждена в обратном, Бонами! И более того, я не думаю, чтобы она меня полюбила, а?

– Нет, – искренне ответил Бонами, – думаю, что не полюбит, если она из квакеров! Вы вообще не сможете ладить друг с другом!

– Совершенно верно! Я знала, что вы меня поймете! Ивлин говорит, что я должна переехать и жить на Хилл-Стрит, но я не собиралась этого делать, даже если бы он женился на Кресси! Я совершенно смирилась с тем, что должна переехать в другой дом и вести жизнь простой вдовы, но когда вы, мой дорогой друг, приехали сюда по моей просьбе, в то время как вам совершенно не хотелось покидать Брайтон (и я прекрасно знаю, что это так), меня как молния осенила мысль о том, что вы всегда были искренне преданы мне и никогда не получали – и не пытались его получить – никакого, хотя бы малейшего, вознаграждения за всю доброту и благородство, с которыми относились ко мне!

– Я понял, в чем дело! – воскликнул он. – Кит проболтался вам, что я не сделал копию с вашей броши, очень глупо с его стороны! А теперь выкиньте это из головы, моя милая! Да, да, вы считаете, что должны принести себя в жертву, но я вам этого не позволю!

Изумленно уставившись на него, она прервала его:

– Вы не сделали копию – вы хотите сказать, что я проиграла Силвердейлу настоящую брошь? И вы дали мне пятьсот фунтов, сказав, что продали ее… Бонами, вы хоть что-нибудь продали из моих драгоценностей? Кит не говорил ни слова об этом! Бонами.., ответьте мне!

– Нет, разумеется, я ничего не продал! – взволнованно ответил он. – А теперь я, наверное, позволю вам продавать ваши драгоценности и заменять их подделками! Амабел, это был пустяк для меня, так что, если Кит не говорил вам об этом, то забудьте это и вы меня этим очень обяжете!

– О, Бонами! – воскликнула она, импульсивно протянув к нему руки, – какой вы хороший!

Инстинктивно он подался вперед и через мгновение уже прижимал к груди благоухающую леди Денвилл. Не без труда прильнув к его внушительной груди, она соблазнительно подняла к нему лицо. В порыве чувств сэр Бонами еще крепче прижал ее к себе и поцеловал в губы. В глубине души он подумал, что потом будет сожалеть о том, что поддался соблазну, и у него возникло предчувствие, что утонченные развлечения его жизни находятся в опасности, но никогда еще он не отваживался на большее, чем пожатие руки или – в редких случаях – поцелуй в щеку и сейчас был опьянен.

Он спустился на землю, когда она, нежно высвободившись, сказала:

– Как приятно сознавать, что ни одному из нас не придется стареть в одиночестве. Я всегда думала об этом, как о самой унылой перспективе будущего!

По выражению его лица нельзя было сказать, что его эта перспектива очень пугала, но он героически ответил:

– Вы сделали меня счастливейшим человеком на земле, моя дорогая!

Она рассмеялась тем неудержимым смехом, который унаследовали от нее сыновья:

– Нет, я сделала не это: я повергла вас в уныние! Но я сделаю вас счастливым! Только подумайте, насколько разные у нас вкусы и насколько хорошо мы знаем друг друга! Бесспорно, сначала это покажется непривычным. Вы же так привыкли к холостяцкой жизни. По правде говоря, и я не думала, что снова выйду замуж, поскольку мне ужасно нравится быть вдовой! Но я убеждена, что так будет лучше для всех! Особенно для Ивлина!

– Я надеюсь, что он будет того же мнения! – уныло сказал сэр Бонами.

– Его мнение не имеет никакого значения, потому что так действительно будет лучше для всех нас. Я думаю, что это его не очень-то волнует теперь, когда он поглощен только своей ангельской Пейшенс. Так или иначе сейчас он в безвыходном положении из-за моих ужасных долгов, которые он решил выплатить, однако, если он женится на Пейшенс, то не сможет сделать этого, пока ему не исполнится тридцать лет, потому что, уверяю вас, этот брак крайне не понравится Брамби. Впрочем, его мнение не имело бы значения, если бы он и не был обязан выплачивать мои долги, и хотя я обещала ему, что никогда больше не буду брать у вас деньги взаймы, он не сможет отказать вам в праве выплатить мои долги, если я буду вашей женой, не так ли?

– Ну, если он даже будет против, это совершенно невозможно, – сказал сэр Бонами, без обиды принимая не очень-то лестную причину предложенного ему брака и глядя на свою будущую невесту с известной долей цинизма. – Мне следовало знать, что за всем этим стоят ваши пустозвоны!

– Да, но какое счастье, что мои дела дошли до такой точки, когда мне пришлось подумать о пользе, которую принесет мне брак с вами! Если бы не мое тяжелое положение, я никогда бы об этом не задумалась! – сказала она откровенно. – И не осознала бы, насколько удобной станет моя жизнь, если я выйду за вас замуж! Быть вдовой прекрасно, но мысль о том, что, когда я состарюсь, буду вынуждена прикрывать свою шею потому, что она будет очень похожа на шею петуха, и это не оставит мне никаких шансов для флирта, действует угнетающе! И, подумав об этом, я, разумеется, вспомнила и о вас, мой бедный Бонами, и мое сердце забилось. У меня, по крайней мере, есть два любимых сына, и я, наверное, буду окружена моими внуками.., хотя это мне кажется невероятным и не очень-то меня ободряет.., но с кем, мой дорогой, останетесь вы, когда ваши друзья исчезнут?..

– Что? – воскликнул изумленный сэр Бонами.

– Или умрут? – неумолимо продолжала ее светлость. – И вы останетесь один, и никто не будет заботиться о вас, кроме ваших отвратительных кузенов, которые, весьма вероятно, вгонят вас в могилу!.. И вся ваша жизнь будет прожита понапрасну! Дорогой Бонами, я не могу выносить эту мысль!

– Нет! – пламенно сказал он, – разумеется, нет!

Она очаровательно улыбнулась ему.

– Ну, вот, вы же видите, что и для вас так будет намного лучше!

– Да, – согласился он, придя в ужас от нарисованной ею картины, – ей-Богу!