ГЛАВА 21

В жаркие удушливые дни, предшествовавшие началу суда над Стивеном, Эмма раздиралась между противоречивыми желаниями: быть с ним каждую минуту и отделить себя от него, эмоционально и физически, чтобы боль была меньше.

Любовь к Стивену не позволяла избрать второй путь, а первый был невозможен. Как только солнце вставало над горизонтом, Стивен был на ногах. Еще до того, как Эмма успевала полностью проснуться, он уходил из дома и обычно не возвращался до десяти, половины одиннадцатого вечера. К этому времени он был совершенно измучен и опустошен. Он не прикасался к Эмме, и у нее появилось горькое чувство, что они отдаляются друг от друга.

Как-то утром в конце июня Эмма спустилась в столовую, надев одно из новых бесчисленных платьев — на этот раз это было желтое батистовое платье, — и застала там Люси, замешкавшуюся с завтраком.

Как обычно, Люси была в черном, и сейчас под глазами у нее были темные багровые пятна.

Вначале Эмме показалось, что это синяки, и она вспыхнула от гнева. Но, подойдя поближе, она поняла, что это от утомления.

Наполнив свою тарелку у буфета и налив себе кофе, она села рядом с Люси и расстелила на коленях салфетку. Жена Макона не взглянула на нее ни разу.

— Люси?

Маленькая женщина, похожая на куклу, вздрогнула, обнаружив, что не одна. На губах у нее появилась смущенная улыбка.

— О, Эмма, привет. Хорошо себя чувствуешь?

Смешно, учитывая ее собственное состояние, но Люси всегда заботливо справлялась о здоровье Эммы.

Эмма кивнула.

— Ты выглядишь очень усталой, — осторожно заметила она, сделав глоток кофе. — Хорошо спала?

Люси подняла свои светлые безупречные брови в явном изумлении.

— Почему ты спрашиваешь?

Эмма прочистила горло.

— Ну, в вечер бала был тот неприятный инцидент, когда Макон ударил тебя. Я просто хотела узнать, если…

Люси прервала Эмму покачиванием головы и отрицательным взмахом руки.

— Он такой не все время, — сказала она. — Он просто выпил больше обычного в тот вечер.

— Не следует извинять его поведение, — осмелилась сказать Эмма. Она научилась откровенности от Хлои, и эта черта не всегда нравилась другим. — С его стороны было дурно ударить тебя.

Люси грустно, рассеянно вздохнула.

— Я знаю, — произнесла она тихим несчастным голосом, начисто лишенным надежды.

Эмма подняла вилку и поковыряла яичницу. Она спускалась с волчьим аппетитом, но сейчас он пропал.

— Давно вы женаты с Маконом? — спросила она, стараясь поддержать легкий разговор.

Люси наморщила хорошенький лобик, вычисляя.

— Мы поженились за год до того, как умер отец Макона и Стивен приехал к нам. Это было, мне кажется, лет семнадцать назад. Родные Натаниела погибли, когда мы были женаты всего несколько месяцев, — я была ему вместо матери.

Хотя Эмму несколько поразили несвязные воспоминания Люси, она заставила себя улыбнуться.

— Я знала, что Макон старше Стивена, — сказала она, — но не представляла, что между ними такая разница.

— О, да. Хорошо, что, когда Стивен приехал в Фэрхевен, он был уже большой. Если бы он был маленьким и беспомощным, каким был Натаниел, я совершенно уверена, что Макон убил бы его.

Сообщив свое мнение безмятежным голосом, Люси улыбнулась и добавила еще сахару в чай.

Эмма поперхнулась куском жареной колбасы, который пыталась проглотить, и прижала салфетку ко рту. Ей вдруг стало невыносима мысль провести еще один ужасный длинный день в этом доме, ничего не делая, только ожидая. Придя в себя, она спросила:

— Ты хорошо знала Мэри Макколл?

При упоминании имени предполагаемой жертвы Стивена Люси поджала губы, однако сразу же на них вновь появилась слегка истеричная, ослепительно яркая улыбка.

— Конечно, не очень хорошо, — весело сказала она, облокотившись локтями на стол и держа чашку двумя руками. — Мэри была намного моложе. Она была подругой Дирка и Стивена.

— У нее осталась семья? Друзья?

— Ее отец, Джессуп. Но он умер два года назад от сердечной болезни. — Ее лобик снова сморщился, когда она глубоко задумалась. — О, есть еще ее тетка, Астория. — Люси сделала гримаску. — Высушенная старая зануда. Она, наверное, не выходила из дому последние двадцать лет.

— Она жила в том же доме, что и Мэри? — настаивала Эмма, чувствуя, как в ней поднимается волнение.

Люси кивнула и удивленно посмотрела на невестку.

— Почему тебя так интересует Астория Макколл? Ведь она так же скучна, как холодные помои.

— Я хочу поговорить с ней об убийстве Мэри, — сказала Эмма, отставляя нетронутую еду и отодвигая стул.

— Я еду в город, — объявила она, — и хотела бы, чтобы ты поехала со мной, если можешь.

Люси все еще выглядела ошеломленной, но отложила свою салфетку и встала. Она сжала руки трогательным гибким движением.

— Ну, мне кажется, что я могла бы… — Она посмотрела на свое черное платье и нервно пригладила блестящие сатиновые юбки, коснулась своего шиньона. — Ты думаешь, я хорошо выгляжу? Астория, может, и не выходит, но она ужасная сплетница.

Эмма успокаивающе улыбнулась невестке.

— Ты самая красивая женщина в орлеанском обществе, — сказала она, думая, что ее слова были бы чистой правдой, если бы только Люси одевалась в более подходящие цвета и выезжала бы почаще. — Если Астория что-то и скажет о тебе, наверняка это будет только из ревности.

Через двадцать минут Эмма и Люси сидели в одном из экипажей Фэрфаксов и катили мимо цветущих магнолий. Через полчаса они подъехали к подъезду кирпичного дома, который, должно быть, когда-то был элегантным, но сейчас стены потрескались, а сад зарос.

Эмма вздрогнула, посмотрев на него.

— Убийство произошло здесь? — спросила она очень тихо.

Люси выглянула из окна кареты и сделала знак молчать, надевая перчатки.

— Да, но тогда это было величественное место. Подходящее для приема гостей.

— Когда-то у семьи были деньги, — заметила Эмма приглушенным голосом, так как кучер открыл дверь и помог ей выйти. — Что произошло?

Люси вздохнула, присоединяясь к Эмме на неровной дорожке, в трещинах которой пробивалась трава. Металлическая ограда местами проржавела насквозь, калитка, когда ее открывал кучер, скрипела.

— Старый Джессуп так и не оправился после смерти Мэри. Он обожал маленькую плутовку. По словам Макона, он стал беззаботным и в один прекрасный день деньги просто пропали. — Люси всплеснула маленькими ручками в перчатках, подчеркивая последнее слово.

— Астория никогда не была замужем? — спросила Эмма, жалея эту разбитую семью и не желая ворошить пепел, представившись миссис Стивен Фэрфакс.

Когда они полаялись по ступенькам и подошли к входной двери, Люси повернула звонок.

Эмма раскрыла веер с ручкой из слоновой кости, который ей подарил Сайрус, и стала обмахивать лицо. Она подумала, что никогда не привыкнет к изнуряющей жаре Нового Орлеана.

Маленькая черная женщина с крупными белыми зубами и в платке, завязанном поверх множества тонких косичек, открыла дверь. Она вгляделась в Люси, потом в Эмму, как будто не была уверена в своем зрении.

— Да, мэм?

— Пожалуйста, скажи мисс Макколл, что миссис Макон Фэрфакс и миссис Стивен Фэрфакс приехали нанести ей визит, — сказала Люси деловым тоном, который противоречил ее странностям. — И, будь добра, не оставляй нас стоять здесь под полуденным солнцем.

Женщина поспешила прочь, а Люси обернулась к Эмме и призналась:

— С цветными надо быть твердой. После того как им так долго говорили что делать, им не всегда можно доверять решать за себя.

Эмма сдержала резкое выражение — сейчас не время противоречить непредсказуемой Люси.

Через минуту вернулась горничная, чтобы провести их. Она испуганно смотрела большими глазами на Люси и Эмму и, казалось, почти сжималась от страха.

Их провели через темный, но хорошо сохранившийся зал в комнату направо. Здесь тяжелые бархатные портьеры не впускали в комнату солнечный свет и пахло плесенью. Эмме пришлось сощуриться, чтобы разглядеть стулья, столы и женщину, сидевшую в качалке около камина, украшенного слоновой костью.

— Привет, Астория, — тепло сказала Люси, словно в их визите не было ничего необычного.

Мисс Макколл была представительной дамой, одетой, как Люси, в черное, кроме белого чепца, почти полностью закрывавшего ее волосы. Даже в сумрачном свете Эмма разглядела синие выпуклые вены под прозрачной белой кожей на крупных руках, отягощенных драгоценностями.

— Люсиль, — несколько неохотно приветствовала Астория свою гостью. Глаза женщины обратились к Эмме. — Кто это?

— О, это Эмма, — ответила Люси, сгоняя большую серо-белую кошку с потертого бархатного кресла в стиле королевы Анны, чтобы самой опуститься в него. — Жена Стивена, Следуя за Люси, Эмма тоже села в соседнее кресло. Ей стало неловко под пристальным взглядом Астории.

— Жена Стивена? — повторила она. — Им следовало повесить этого негодяя-убийцу после того, как он задушил нашу Мэри. Только вчера сказала это его адвокату.

Внезапное головокружение заставило Эмму вцепиться в подлокотники кресла. Прежде чем она смогла вскочить на защиту Стивена, Люси успокоила ее легким прикосновением руки.

— Суда еще не было, Астория, — вежливо заверила Люси женщину, которая когда-то, возможно, была ее подругой. — Стивен невиновен, пока не доказана его вина, запомни.

— Невиновен! — вскричала Астория. — Если бы ты видела, как рыдала Мэри в тот вечер, после того как он отшвырнул ее…

— Вы видели его? — тихо вмешалась Эмма, — Он входил в дом?

Астория пристально посмотрела на Эмму, явно оценивая ее.

— Я не видела его, но знаю, что он был здесь. У них с Мэри была любовная ссора. Он, должно быть, вошел следом за ней…

Эмма была вынуждена снова прервать хозяйку, на этот раз не так тихо.

— Вы видели кого-нибудь еще, мисс Макколл?

Астория откинулась на спинку кресла, и серо-белая кошка прыгнула ей на колени, напугав Эмму и Люси.

— Нет.

— Вы совершенно уверены? Ведь у вас большой дом, — настаивала Эмма. — Мне кажется, что один или даже несколько человек могли бы незаметно войти в дом.

Астория кивнула.

— Это правда. Но это Стивен Фэрфакс вошел и прошел прямо в комнату Мэри.

— Как вы можете быть уверены в этом?

— Я слышала, как она выкрикивала его имя, — ответила мисс Макколл голосом, охрипшим от чувств. — Сначала я подумала, что мне приснился страшный сон. Но когда я поняла, что это происходит на самом деле, он уже ушел, оставив бедняжку Мэри лежать на полу в середине комнаты — мертвой.

— Но вам могло присниться, что она кричала его имя, — убеждала Эмма. Она понимала, что говорит немного неразумно, но не могла ничего с собой поделать.

— Это был он, — настаивала Астория. — О, от этих Фэрфаксов всегда были одни неприятности. Я говорила Мэри, чтобы она покончила с ними, но она не слушалась. Любила их улыбки и богатые подарки.

Понимая, что ничего не узнает от Астории, Эмма обратила свое внимание на горничную.

— Где та женщина, которая открывала нам дверь? Как ее зовут?

— У тебя много вопросов, дорогая, — пожурила ее Люси, снова похлопав по руке Эммы, на этот раз сильнее. — Это была Мейзи Ли, которая долго жила здесь, да, Астория?

Астория враждебно смотрела на Эмму, отвечая:

— Она пришла к нам перед «происшедшей размолвкой».

Эмму словно заставили почувствовать ответственность за Гражданскую войну, и она замкнулась в себе, пока Люси и Астория болтали о прежних балах и котильонах. Не в состоянии выносить больше эту болтовню, Эмма вмешалась:

— Мейзи Ли живет с вами в этом доме?

Астория наклонилась вперед, разглядывая Эмму с угрожающим видом, но, наконец, ответила:

— Она живет у доков с мужем. Он грузит и разгружает корабли. — Она снова фыркнула. — Он ужасно наглый и вздорный. Если бы я была на вашем месте, миссис Стивен Фэрфакс, я бы не стала вмешиваться в его домашние дела.

— Если бы я могла поговорить с Мейзи Ли здесь, — проговорила Эмма и, прежде чем кто-либо успел сказать «да» или «нет», она уже направлялась в прихожую.

— Эмма! — удивленно и сердито воскликнула Люси.

— Мейзи Ли! — позвала Эмма, проходя по направлению к кухне. Как и в Фэрхевене, кухня была отделена от основного здания, и Эмма шла по дорожке, поддерживая свои пышные юбки, когда Люси нагнала ее.

— Господи, что ты делаешь? — требовательно спросила жена Макона.

Эмме пришло в голову, что Люси хочет защитить своего мужа, несмотря на его жестокость по отношению к ней.

— Мне надо поговорить с этой служанкой, — ответила Эмма, не замедляя шаг.

Люси поймала ее за руку, и Эмму поразило, что, несмотря на миниатюрность, Люси удивительно сильна.

— Она побоится говорить с тобой, — сказала Люси так зло, что Эмма остановилась, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

— Почему?

— Потому что ты богата и ты белая. Разве ты не видишь, Эмма, что, если будешь вмешиваться, можешь услышать то, чего не хочешь узнать?

— Ты считаешь, что Стивен виноват, — произнесла она.

Люси глубоко вдохнула и выдохнула.

— Он был с Мэри в тот вечер. На балу произошла ужасная сцена…

— Он никого не убивал, — глухо произнесла Эмма. Потом она отошла от Люси и пошла к кухне.

Хотя из печи лениво поднимался дымок и на столе стояли две миски с опарой, Мейзи Ли нигде не было видно.

Эмма решительно позвала ее.

— Она не придет, — тихо сказала с порога Люси. — Она слишком испугана.

— Я дам тебе денег, Мейзи Ли, — продолжала Эмма, не обращая внимания на невестку. Открыв кошелек, она вытащила щедрые карманные деньги, которые Стивен дал ей накануне. Подняв их, она добавила:

— Ты могла бы купить что-то для своих детей — фрукты, одежду и обувь.

Дверь в кладовку скрипнула, и Мейзи Ли вышла Ее прекрасные глаза занимали пол-лица. Она не отводила взгляда от стодолларовой бумажки, которую держала Эмма.

— Скажи мне, видела ли ты Стивена Фэрфакса здесь в ту ночь, когда Мэри Макколл была убита? — спросила Эмма, держа протянутую руку.

Мейзи Ли с трудом сглотнула. Ее желание получить деньги было велико, она чуть, ли не дрожала, заставляя себя не потянуться за ними. Ее глаза раз испуганно метнулись к Люси, расширились, потом возвратились к Эмме.

— Я сказала тому адвокату, что мистер Фэрфакс привез мисс Мэри домой с бала. Она кричала и плакала очень сильно.

— А мистер Фэрфакс? Что он делал?

— Он пытался помочь ей, сколько я могла видеть. Он повторял: «Не плачь, мисс Мэри. Пожалуйста, не плачь».

Эмма крепко зажмурилась на мгновение, ясно видя эту сцену, как будто стояла возле железной ограды Макколлов в ту самую ночь, глядя, как те двое идут по дорожке.

— Он прошел за Мэри в дом? — потребовала Люси, испугав и Эмму и Мейзи Ли. Мейзи Ли снова сглотнула.

— Нет, мэм. Я не видела.

— Ты видела еще кого-нибудь?

Мейзи Ли покачала головой. Пот увлажнил перед ее тесного ситцевого платья, и она провела испачканными в муке руками по бокам юбки, оставляя белые следы.

— Больше ничего, мэм.

Эмма протянула Мейзи Ли деньги, хотя почувствовала, что женщина не все рассказала ей. Что-то, о чем она боялась говорить.

— Спасибо, мэм, — выпалила она, встряхивая головой.

Эмма стояла не двигаясь, несмотря на жару и духоту в кухне и отчаянную потребностью свежем воздухе.

— Ты любишь своего мужа?-спросила она. Чернокожая женщина удивленно взглянула на нее.

— Любить Джетро? — Она приложила руку к груди, куда она спрятала стодолларовую бумажку, словно пряча ее от его взгляда. — Конечно. Он мой мужчина. У нас дети.

— Я тоже люблю моего Стивена, — звонко произнесла Эмма, — но у нас еще нет детей. Его могут повесить за то, что он не делал, прежде чем у нас будет своя семья.

— Я больше ничего не знаю! — завопила Мейзи Ли, явно на грани своего терпения.

Эмма долго смотрела на нее, потом отвернулась и пошла за Люси по тропинке вдоль длинного дома Макколлов. Разросшиеся дикие розы цеплялись за их платья.

— Тебе не надо было давать ей деньги, — суетилась Люси, быстро шагая впереди Эммы. — Джетро изобьет ее до бесчувствия за то, что она спрятала их, а потом пропьет все до последнего пенни.

«Она что-то знает, — раздумывала Эмма, игнорируя резкую обличительную речь Люси. — Что-то важное, о чем она боится рассказать».

Экипаж ждал их на улице, и Люси удивила Эмму, цепко схватив ее руку и потащив к нему. Другой рукой она касалась лба, прижимая пальцы к виску.

— У меня-таки началась ужаснейшая головная боль, — пожаловалась она. — Лучше бы нам вообще сюда не приезжать. Мы сидели бы дома, как подобает леди, наслаждались мятным джулепом в бельведере и занимались рукоделием.

Эмма закатила глаза. Но ей нравилась Люси, и она жалела ее. Они вернулись в Фэрхевен. Эмма проводила невестку в ее комнату и приготовила ей порошок от головной боли, размешав его в стакане холодной воды.

Когда она вошла в комнату, Люси в одной сорочке свернулась калачиком на постели, как ребенок. Она с благодарностью приняла стакан и со стоном перевернулась.

— О, голова раскалывается.

— Отдыхай, — нежно сказала Эмма, выскальзывая из комнаты и закрывая за собой дверь.

Эмма вернулась к себе, потому что ей надо было подумать о Мейзи Ли и том странном ощущении, что она говорит намного меньше, чем знает.

Каждый раз, открывая дверь, она надеялась, что Стивен будет в комнате, и иногда так и было, но в этот день ей не повезло. Его одежда была в шкафу, книга, которую он читал, лежала раскрытой на столе у окна, в комнате пахло им. Но она была пуста.

Эмма со вздохом закрыла дверь и подошла к столу, за которым часто сидела в раздумье, глядя на магнолии в саду. Чаще всего, конечно, она думала, какая будет у них со Стивеном жизнь, но вспоминала и о сестрах. Не проходило и дня, чтобы она не молила Бога, чтобы он помог отыскать их.

Увидев письмо на столе, она невольно прижала руку к сердцу. Конверт был из белой веленевой бумаги с еле заметными серыми полосками, обратный адрес — Чикаго, Кэтлин. Письмо от Кэтлин.

Дрожащими пальцами, шепча молитву, Эмма надорвала конверт и вытащила письмо. В спешке она уронила его и, прикусив губу в нетерпении, наклонилась над ним.

Дата и обращение были написаны незнакомым почерком.

Эмма упала в кресло, не в силах удержаться на ногах. На миг комната завертелась, и она закрыла глаза, глубоко вздохнув.

Она все еще неподвижно сидела в кресле, держа письмо и уставившись на удлиняющиеся тени, медленно укутывающие деревья, когда дверь открылась и она услышала голос Стивена.

— Эмма? — Его руки легли ей на плечи, и она прижалась щекой к его руке. — Что случилось? — Стивен сел на стул рядом с ней.

— Она умерла, — прошептала Эмма.

Он осторожно забрал у нее письмо и прочел его, — Мне жаль, — сказал он, и от нежности в его голосе ей захотелось заплакать.

— Поверенный не упомянул Лили или Каролину. Это значит, что мама не знала, где они.

— Это значит, что он не упомянул о них, — спокойно поправил Стивен, касаясь ее подбородка, чтобы повернуть ее лицом к себе.

— Я специально спрашивала о сестрах, — произнесла Эмма. Ее губы дрожали.

— Снова напиши ему. Даже лучше: пошли телеграмму.

Эмма снова уставилась в сгущающиеся сумерки, вспоминая Кэтлин. Хотя ее мать любила выпить, она была веселой и жизнерадостной.

— Может, она умерла в одиночестве?

Стивен посадил ее к себе на колени, прижав ее голову к своему плечу. Эмме так хорошо было в его объятиях, что она наконец разрыдалась — найти этого человека только для того, чтобы потерять его.

Думая, что она плачет о Кэтлин — и, возможно, где-то в глубине души так и было, — Стивен крепко обнял ее и ждал, когда пройдет эмоциональное потрясение. Когда она стала успокаиваться, он отнес ее в спальню, раздел и уложил, как ребенка, укрыв одеялом.

Эмма потянулась за его рукой.

— Ты уходишь, — прозвучал не вопрос, а утверждение.

Он покачал головой.

— Я буду внизу, Эмма. С Гарриком.

Она уже преодолела шок, вызванный известием о смерти Кэтлин, и спросила:

— Вы нашли что-нибудь новое?

Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Найдем, — успокоил он жену.

Эмма хотела рассказать ему, что она разговаривала со служанкой Макколлов Мейзи Ли и что она подозревает, что эта женщина знает что-то существенное, но у нее не было сил. Она на миг крепко сжала руку Стивена и провалилась в беспокойный сон.

На следующее утро, когда Эмма проснулась, Стивен уже уехал.

Чувствуя себя невыразимо одинокой, Эмма встала с постели и механически умылась. Одевшись, она спустилась вниз позавтракать, но обнаружила, что не может есть, и послала одну из служанок за экипажем.

Сначала Эмма остановилась у телеграфа, откуда послала телеграмму поверенному, известившему ее о смерти Кэтлин, в которой спрашивала о сестрах — Лили и Каролине. Клерк сказал, что ответ придет через несколько часов или даже дней. Любой ответ будет немедленно доставлен в Фэрхевен.

Не в состоянии возвратиться домой к томительному ожиданию, Эмма велела кучеру отвезти ее в контору Гаррика Райта. Она хотела, вернее должна была, узнать у адвоката о деле Стивена.

Но Гаррика не было, и его клерк не знал, когда он вернется.

В отчаянии Эмма поспешила домой, где одна из служанок сказала ей, что мистер Стивен ожидает ее в кабинете.

Она поспешила туда, Стивен шагал по комнате. Таким взволнованным она его никогда не видела. Эмма поняла, что в деле возникли новые обстоятельства и они не были приятными.

— Что случилось? — прошептала Эмма, схватившись за спинку стула.

— Мисс Астория Макколл пришла, чтобы засвидетельствовать, что я был в ее доме в ночь убийства. Она заявляет, что слышала, как Мэри выкрикивала мое имя. Эмма была уверена, что потеряет сознание. Она вцепилась двумя руками в стул и ждала, инстинктивно понимая, что это еще не все.

Стивен налил себе виски и отхлебнул, глядя сверкающими глазами на жену.

— По ее словам, она вспомнила это только после вашего с Люси вчерашнего визита к ней.

Эмма с трудом обошла стул и опустилась на него.

— Ты обвиняешь меня?

— Конечно, нет, — грубо ответил он. — Но это привело меня в чувство. Мы совершили ошибку, Эмма. Я хочу, чтобы ты вернулась к Хлое и забыла, что вообще знала меня.

Эмма зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. После минутной борьбы с собой она сказала:

— Ты так не думаешь. Ты просто хочешь защитить меня.

Он долго пристально смотрел на нее, и она увидела глаза чужого человека.

— Я не защищаю тебя, — произнес он. — Я стараюсь избавиться от тебя. Черт возьми, неужели мне надо прямо говорить, что мне не следовало жениться на тебе?

Эмма с достоинством поднялась со стула.

— Вы лжец, Стивен Фэрфакс. И я не покину вас. Ничто, кроме самой смерти, не заставит меня сделать это!

Стивен отвернулся и отошел к окну, уставившись в него.

— Я не люблю тебя, — произнес он.

— Ты лжешь! — снова сказала Эмма, и на этот раз в голосе прозвучали истеричные нотки. — Ты сдался, и считаешь, что можешь уберечь меня, отослав прочь! Ну, я не уеду, слышишь? Не уеду!

Он резко повернулся и пристально посмотрел на нее, и ей стало страшно от его взгляда.

— Если ты не уедешь, тогда уеду я, — прошипел он и бросился вон из комнаты.

Она прошла за ним по коридору, видя в немом изумлении, как единственный мужчина, которого она будет любить столько лет, сколько проживет на свете, бежал по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Немного погодя, набравшись храбрости, Эмма вола в спальню, в которой они были вместе так недолго. Он собирал вещи в соседней комнате.

Эмма села на край кровати, держа в руках маленькую фотографию, на которой она была с Лили и Каролиной, и медленно обводила пальцем контуры овальной рамки, словно вызывала дух своих сестер, как какой-то волшебник из сказки.