Весовой впервые направлялся в пресс-группу ГУВД, и многое его здесь удивило с самого начала. Во-первых, он не обнаружил никаких следов охраны ни в указанной ему подворотне, ни в искомой парадной, ни даже на этаже, через который, наверное, можно было проникнуть в иные службы управления. Все здесь говорило о простоте, граничащей с бедностью.

— Как в монастыре, прости Господи! — перекрестился отставной офицер. — Все, наверное, пора менять: и перекрытия, и сантехнику, а кто это будет делать? На какие средства? Чем все это кончится?

Его удивило еще и то, что навстречу, начиная с улицы, постоянно попадались молодые ребята в форме и без нее, но с соответствующими «внутренним делам» властными, хотя и чересчур уверенными в себе лицами.

«Если это стажеры или недавние выпускники, то почему их так много? — удивлялся Станислав. — А где же мужики? Где спецы моего возраста, ну пусть и помладше, но я их не вижу, — куда же все они подевались?»

В коридоре, где ему предстояло найти нужную дверь, Весовой вновь увидел несколько юношей, энергично шагавших в разные стороны. Он опознал указанный номер, постучался и тотчас услышал знакомый ему голос. Плещеев находился в комнате не один. Здесь уже были Федор Борона и Борис Следов, все они сидели за столом и рассматривали фотографии.

— Здравствуйте, Станислав Егорович! — Шеф «Эгиды-плюс» встал, с обычным рассеянным вниманием осмотрел поверх очков, словно взвесил, вошедшего и протянул руку. — Легко нашли нашу келью?

— Здравствуйте, Сергей Петрович! Я почему-то тоже о келье подумал. Да, вы все очень понятно объяснили. — Весовой поздоровался с остальными мужчинами и с удивлением огляделся. — Как все здесь просто.

— Вы хотите сказать убого? Да, по сравнению с нашими западными коллегами мы просто нищие. Да вы садитесь! — Плещеев указал гостю на стул с другой стороны стола. — Местные работники жалуются, что даже заявление на отпуск не на чем написать, — дефицит, можно сказать, во всем. Да и ничего лучшего в ближайшее время, я думаю, не предвидится.

— Скажите, а что здесь кругом одна молодежь? Постарше-то люди где, в кабинетах сидят или на дела выезжают? — Стас посмотрел на раскрасневшегося Следова и добавил: — Эти ребята, которых я видел, наверное, практиканты, да?

— Нет, уважаемый! Это наши основные сотрудники, а те, кто постарше, давно уже на пенсии или в частном секторе: кто в охранных структурах, кто в фирмах связями с общественностью занимается. Там, по крайней мере, деньги платят! — Сергей Плещеев развел руками и, сверкая очками, осмотрел сидящих. — Я пригласил всех вас для вполне серьезного разговора. Речь пойдет о человеке, которого вы знаете с самого детства, — об Игоре Семеновиче Кумирове. Кстати, вас это нисколько не удивляет?

— Да нет. Что тут может удивлять? Кумир — простите, мы его так с детства зовем, да он вроде никогда и не обижался. Я думаю, ему такое прозвище в какой-то мере даже льстило. — Станислав присел и невольно уставился на фотографии. — Я знаю, что Кумир человек богатый, а значит, у него обязательно должна быть своя ахиллесова пята.

— Мне одна женщина говорила, что у Людоеда тоже бороду видели! — не утерпел Следов. — И на машине он первоклассной подъезжал, и большие деньжища мальчишкам обещал!

— Боренька, борода и у Деда Мороза есть, только он ее после праздника снимает! — улыбнулся Борона. — В этом деле, между прочим, не только мальчишки фигурируют. Ты у нас какой-то монополист!

— Вы выразились по-своему правильно, но я, пожалуй, смогу уточнить: у вашего одноклассника не одна ахиллесова пята. Я бы даже сказал, что только ахиллесова пята у него и могла каким-то чудом остаться безгрешной, а все остальное тело его жизни покрыто язвами пороков. — Плещеев пододвинул к Весовому пачку фотографий. — Вот. Можете ознакомиться. На этих снимках ваш одноклассник запечатлен с наиболее отъявленными преступниками. Я полагаю, что некоторые из этих персонажей вам уже знакомы, кто-то погиб при недавних разборках, кого-то удалось арестовать. И вот представьте себе, что центром всего этого сообщества является ваш друг детства.

— Простите, Сергей Петрович, а вы его рисуете не в чересчур черном цвете? — Стас перебирал фотографии и приходил все в большее изумление. — Сейчас, конечно, очень модно новых русских ругать, да их для того, я полагаю, и отделили этим названием от всего остального народа, чтобы потом, как говорится, стрелочниками обозначить.

— Ай, дядя Стас, вы просто еще не знаете, до чего люди могут быть двуличными! — Следов вновь опередил шефа «Эгиды-плюс». — Был такой случай с одним народным учителем Советского Союза, так он за свою сорокалетнюю практику почти двадцать детей изнасиловал и съел. А семья, которая больше шести лет ребятишек в консервные банки закатывала? Сейчас такое время, что от любого можно ждать…

— Нет, Станислав Егорович, совсем даже не чересчур я очернил вашего друга, — невозмутимо продолжал Плещеев. — Я, знаете ли, вообще считаю за жизненное правило никому ничего конкретного не предъявлять до тех пор, пока у меня не накопится такое досье, с которым уже можно без оглядки и в прокуратуру, и в суд отправляться. Ну так что, перейдем, собственно, к делу? На сегодняшний день у нас имеются все основания подозревать Игоря Семеновича в совершении ряда уголовных преступлений различной степени тяжести. Я полагаю, что вам достаточно известен ныне покойный Мстислав Самонравов? Вы ведь вместе учились?

— Да, только в параллельных классах. — Весовой продолжал просматривать фотографии, и на его лице определилось негодование. — Ай-ай-ай, да неужели Игореня в таких делах замешан? Вот елки-палки!

— Так вот, Станислав Егорович, мы располагаем доказательствами того, что бандиты, между прочим убитые в ходе истребления двух известных вам группировок, выполняли заказ Кумирова на ликвидацию его компаньона вместе с семейством. Мы также имеем данные о том, что Игорь Семенович заказывал убийство Эвальда Яновича Волосова, которое, по счастью, не состоялось. — Плещеев передвинул Весовому еще одну пачку фотографий. — Хочу обратить ваше внимание еще на одну криминальную фигуру, теснейшим образом связанную с Кумировым. Это ваша одноклассница Ангелина Германовна Шмель. Да-да, это она на снимках!

— Я эту аферистку уже давно знаю! — Следов стал тыкать пальцем в глянцевое лицо Шмель. — Они с Сучетоковым очень много детей погубили! Мария Азиатская — тоже их рук дело! Для них уже давно ничего святого нет! Они только деньги и собственные радости понимают! Ничего человеческого! Хуже свиней!..

— На Ангелине Германовне, правда, по нашим данным, пока что не висит соучастия в убийствах, но у Мамы, как зовут ее подвластные ей беспризорники, и без того сложился довольно сочный букет: организация детской проституции, торговля детьми… — Сергей Петрович замолчал и стал смотреть фотографии, которые перекладывал Весовой. Борона и Следов обратили на Плещеева внимание, и он продолжил: — Наверное, у вас, Станислав Егорович, возник законный вопрос: зачем я вам обо всем этом рассказываю? Отвечаю: наша организация тесно сотрудничает с государственными правоохранительными структурами и иногда берет на себя ту работу, которую, скажем, неудобно выполнять официальным службам. Конечно, у кого-то может возникнуть мнение, что мы не всегда оказываемся достаточно оперативными и успеваем к месту события, что называется, к шапочному разбору. Подобная позиция, замечу вам, не совсем верна. Я могу предположить, что вы и сами, как человек военный, почувствовали, что иногда мы намеренно не спешим прийти на выручку какому-нибудь злостному маньяку или распоясавшейся бандитской группировке. Сейчас я вам не могу точно сказать, как мы поступим в отношении Шмель и Кумирова, но правоохранительные органы хотели бы видеть этих лиц арестованными и, в соответствии с совершенными преступлениями, осужденными. Конечно, в известной мере наши действия усложняет предвыборная кампания, в которой Игорь Семенович — кандидат, а Ангелина Германовна — его доверенное лицо, — вы же знаете повадки наших СМИ. Впрочем, их тоже можно по-своему понять: для журналистов любой скандал — это хлеб в самом прямом смысле этого слова. А представляете себе, какую шумиху можно развернуть вокруг ареста кандидата в губернаторы Санкт-Петербурга? Но вы уж не подумайте, что это должно нас останавливать.

— Я все это понимаю, но, может быть, имеет смысл мне самому пойти на встречу с Игорем и вызвать его на откровенный разговор? — Станислав продолжал рассматривать фотографии, вновь и вновь перекладывая их с места на место, словно эта игра могла что-то изменить в судьбе его заблудшего одноклассника. — Нас никогда не считали особыми друзьями, но вот в последние годы были вместе на встречах нашего класса: у нас такая традиция с восьмого класса. Я, конечно, замечал за ним некоторые странности, но они же все такие, богатые! Как говорится, чем можно человека проверить: деньгами и властью. Вот Кумир, я так подумал, и не выдержал этого испытания, немножко, на мой взгляд, свихнулся. Он нам на последней встрече такие лекции читал, что на него в другие времена врачи-психиатры точно бы свое внимание обратили. А сейчас-то что? Пропаганда насилия на каждом шагу! Вот и результаты!

— Нет, пока вам ни в коем случае не нужно самому выходить ни на Игоря Семеновича, ни на Ангелину Германовну, — такие откровенные встречи уместны только в телесериалах, но никак не в реальном следственном процессе. — Сергей закурил и положил пачку сигарет на стол. — Закуривайте!.. Боря, ты хотел пойти брата встречать, — тебе, наверное, уже пора, а то опоздаешь.

Да, спасибо. Извините меня. — Следов встал и начал одеваться. — Мы с Олежкой договорились в метро встретиться. Мать его обещала разбудить, а то он спит как сурок: в подвале-то, конечно, только дремал, чтобы крысы нос не отъели. Мне здесь рядом, а потом одна остановка — и мы на месте. Мы вас там будем ждать, ладно?

— Хорошо, Боря, беги. — Шеф «Эгиды-плюс» стряхнул пепел в жестяную банку из-под пива. Когда Борис аккуратно закрыл за собой дверь, он продолжил: — Все дело в том, что у нас появились основания связывать Кумирова с Людоедом Питерским. Нет, это еще не доказано, но круг смыкается. С завтрашнего дня мы решили установить за Игорем Семеновичем постоянное наблюдение. Я хочу поделиться с вами еще кое-какими соображениями…