В течение недель и месяцев. пока город оправлялся от последствий урагана «Сэнди» – шторма, разрушившего некоторые районы Нью-Йорка, – он был поделен надвое: одна часть понесла от урагана ужасающий урон, а другая едва заметила его присутствие.

Мне повезло: я живу в Верхнем Вест-Сайде Манхэттена, который почти не был задет. Дети несколько дней не ходили в школу, но у нас не пропадало электричество и квартира не пострадала. В ночь шторма мы загрузили в свой автомобиль баллоны с газом – просто на всякий случай.

Словом, получив несколько электронных писем о попытках собрать и доставить гуманитарную помощь пострадавшим, мы были готовы помочь. К тому времени, когда мы приехали в Центр еврейской общины, холл его был завален одеждой, едой, игрушками, туалетными принадлежностями, одеялами, фонариками и другими предметами первой необходимости, упакованными в черные мусорные мешки. Повсюду были люди, которые сортировали мешки и грузили вещи в машины. Здесь же был человек, руководивший процессом: он посылал людей в центры распределения в особенно пострадавших районах. Отсюда уже выехали сто машин с гуманитарной помощью, а к концу дня и еще около сотни.

Изабелла и София составили мне компанию в миссии по доставке продовольствия и вещей. Волонтерам понадобилось около минуты, чтобы наполнить мешками наш минивэн и указать путь на Стейтен-Айленд.

Вскоре мне позвонил координатор и отговорил туда ехать. Он сказал, что распределительные центры там забиты до отказа, и посоветовал ехать в другой округ – Фар-Рокавей. Спустя несколько часов, проведенных в дороге, мы выяснили, что в местном распределительном центре уже яблоку некуда упасть. И тогда мы отправились к церкви, которая, по слухам, тоже действовала как распределительный центр. И снова нам дали от ворот поворот – церковь была переполнена. Тогда мы нашли третий, еще больший по размеру центр – но с тем же результатом.

Медленно проезжая по Фар-Рокавей в поисках распределительных центров, мы наблюдали такую разруху, какой никогда еще не видели. Целые кварталы были разрушены, здесь сохранились только парадные ступени, ведущие к обугленным руинам. Улицы, покрытые песком, останками кораблей и лодками, которые оставила здесь отступившая вода. Груды древесных обломков, мебели, игрушек, кусков стен громоздились у обочин в ожидании городских санитарных служб.

Я просто не мог поверить, что у людей в этих районах есть все необходимое. Но тем не менее мы сидели в машине, набитой предметами гуманитарной помощи, которые не принимал ни один распределительный центр. И тогда я осознал, в чем была проблема: все эти координационные работы были в некотором роде бессмысленны. Я приехал в нужное место с нужными вещами. И что же? Организаторы встали у меня на пути. Я не могу как следует объяснить, что за сдвиг произошел в моем сознании, но я вдруг перестал быть исполнителем и взял на себя задачи руководителя. Я прекратил действовать по указке и начал делать то, что, по моему мнению, было необходимо.

Слишком часто кто-то или мы сами навешиваем на себя ярлык винтика в большом механизме. Мы ожидаем указаний от руководства, вместо того чтобы самостоятельно решить, что предпринять. Многие из нас по инерции стремятся быть эффективными и плывут по течению, не останавливаясь и не оценивая, помогают ли их действия достичь поставленных целей. Порою в погоне за продуктивностью мы теряем ее.

Пока мы искали способ помочь пострадавшим, мне пришлось скорректировать план действий, поскольку старый не продвигал меня к цели. Я понял, что иногда нужно противостоять желанию быть продуктивным, перестать следовать намеченным курсом и сосредоточиться на результате, делая все необходимое, чтобы его получить.

А еще я узнал, что, взяв на себя инициативу, можно неожиданно получить кое-что ценное. Двигаясь по случайным улицам, мы видели, как люди выгребают мусор из своих домов. Здесь мы познакомились с Майком и Келли. Их только что отремонтированный подвал залило до потолка, как бассейн, – два автомобиля были затоплены и безнадежно испорчены. После того как от песка и пыли их сын пережил три приступа астмы, они отправили его к бабушке в Уэстчестер.

Они сказали, что вещи, которые мы везем, действительно им пригодятся. Равно как и их соседям. Мы вместе перетаскали все к порогу их дома – и Майк обещал раздать часть соседям.

Майк и Келли описали ночь, когда начался ураган, и тот оглушительный удар, который раздался, когда поток воды прорвался через стену подвала. Келли рассказала моим детям об океане и заливе, о том, как вода шла с двух сторон и топила все вокруг. Она поведала о том, как они с соседями делили оставшуюся еду и помогали друг другу наводить порядок. А еще угостила моих дочерей таким количеством конфет, оставшихся после Хэллоуина, какое я едва мог одобрить.

Слушая о том, с какой храбростью Майк и Келли пережили катастрофу, я подумал о коллапсе, случившемся в распределительных центрах, как о благословении. Да, без указаний со стороны координатора я бы так и не приехал в Фар-Рокавей на минивэне, полном гуманитарной помощи. Но если бы все шло по плану, мы с детьми передали бы вещи безликой бюрократической машине, не встретили бы Майка и Келли и не услышали бы их историю. А они не познакомились бы с нами и не смогли бы поведать нам о том, что пережили.

Нет, ураган не разделил город на две части. Нью-Йорк – это восемь миллионов человек, и стихийное бедствие тем или иным образом затронуло каждого из нас. Чтобы почувствовать воодушевление и восстановить привычный ход жизни, крайне важно было попасть в мрачные районы, заваленные обломками, побывать в затопленных домах и услышать истории очевидцев.

Да, пища, одежда и теплые одеяла необходимы для выживания. Но так же важны человеческое общение, поддержка, чувство единства, которые возникают, когда одни люди непосредственно делятся чем-то с другими. Именно это мы теряем, отдаляясь друг от друга в крупных организациях и поддерживая общение через высокотехнологичные средства связи – когда в виртуальном мире мы взаимодействуем больше, чем в реальном. Это не значит, что нужно отказаться от организаций как таковых – в конце концов, они состоят из реальных людей. Но чем больше мы действуем как подчиненные, стремясь исключительно к тому, чтобы как можно эффективнее выполнить задачу, тем больше мы теряем свою человечность.

Делиться с соседями вещами и историями – малоэффективно. Не исключено, что у Майка и Келли на пороге скопятся вещи, которые они не смогут использовать и не смогут раздать. Возможно, они вообще не те люди, которым больше всего требуется помощь.

Но поездка в Фар-Рокавей помогла мне увидеть пользу неэффективного подхода. Не лучше ли сделать так, чтобы один сосед предлагал другому взять со своего крыльца все необходимое, вместо того чтобы подавать заявку в распределительный центр? Должен признать, у меня была мысль: не оставят ли Майк и Келли все вещи себе? Это как раз тот сорт недоверия, который исходит из бездушной бюрократии и ведет к ней же.

Они действительно могли бы ни с кем не делиться. Но я сомневаюсь, что они так поступят. Майк и Келли – хорошие люди. Это было видно по тому, как они встретили меня и моих детей. Едва мы подъехали к их дому, Келли предложила нам бутилированной воды из своих скромных запасов. Они из тех, кто возьмет самое необходимое и поделится тем, чем может поделиться.

Поздно вечером, возвращаясь домой, мы чувствовали себя превосходно. Не только потому, что помогли людям, которые в этом нуждались. И не только потому, что взяли на себя инициативу, которой могли гордиться. Но еще потому, что познакомились и нашли общий язык с Майком и Келли.

Как оказалось, это обратная сторона малой эффективности.