Часть четвертая

Погода наладилась. Амон провел в сквере пятнадцать минут и не замерз, хотя был в одном свитере.

Он сидел на лавке и читал газету. Вообще-то он давным-давно перестал узнавать новости из печатной прессы, ее, как и многое, заменил Интернет. В данный момент Амон тоже мог войти в него с телефона и найти любую информацию, но он приобрел газету не столько для того, чтобы ее читать, сколько для маскировки. Он прикрывался ею, как какой-нибудь шпион из старых приключенческих фильмов.

Наконец, тот, кого Амон поджидал, появился. Он шел по аллее, что-то бормоча себе под нос. Раньше за Сашкой такого не наблюдалось. На первый взгляд он чудным не казался. Сейчас же – да. Совершенно определенно.

В сквер Саша пришел не просто так. Он высаживал в нем цветы. Бригада озеленителей трудилась на клумбе перед памятником знаменитому советскому писателю. Когда Сашка проходил мимо лавки, которую занимал Амон, тот резко встал и преградил ему путь.

– Ты??? – задохнулся Саша. – Прочь, прочь уйди!

– Саш, давай поговорим.

– Убийца! – выкрикнул тот. Амон опасливо огляделся – услышал кто-нибудь этот вопль или нет. Вроде все спокойно. Даже сидящая на соседней лавке молодая мамаша не кинулась вон из сквера, прижимая ребенка к груди.

– Если ты не заткнешься, я тебя застрелю, – рыкнул Амон. – У меня пистолет в заднем кармане джинсов.

Саша так и застыл с открытым ртом.

– И ту женщину убью, которая с коляской! – не дал ему опомниться Амон. – Погибнет из-за тебя… Понял?

– Что ты хочешь? – выдавил из себя Саша.

– Я же сказал – поговорить!

– Хорошо, давай.

– Сядем, – Амон указал на лавку.

Они опустились на нее. Саша бросил взгляд на своих коллег-озеленителей.

– Долго тебя не задержу, – успокоил его Амон. – У меня разговор на пять минут.

– Когда мы закончим, ты меня убьешь?

– Саша! – Амон схватил его за плечи и развернул к себе. – Я тебе причинял вред хоть раз?

– Да! Ты убил моего брата.

– ТЕБЕ лично?

Саша съежился. Опустив подбородок на грудь, он стал шевелить губами. Опять сам с собой разговаривал!

– Отвечай, – прикрикнул на него Амон.

– Мне – нет.

– Тогда тебе нечего бояться.

– Костя также думал. Но ты ему горло перерезал.

– Это не я.

– Конечно ты. Больше некому.

– Саш, мобилизуй все свои умственные ресурсы, хорошо? А главное, включи память.

– Она у меня функционирует без перебоев.

– Тогда воспроизведи день, когда погиб Слава. Вернее, ночь.

Саша начал мотать головой. Она раскачивалась, как маятник, и амплитуда движения все увеличивалась. Амон решил это прекратить.

– Смирно сиди! А то чашечку коленную прострелю!

Слепнев замер.

– Теперь давай рассказывай, что конкретно ты видел.

Саша что-то забормотал на своем «птичьем» языке. Понять его было крайне сложно. На это была способна лишь Ольга Алексеевна. Но Амон научился хотя бы улавливать суть. Послушав Слепнева, он перевел:

– Сначала ты видел, как я ругал Славу. А через какое-то время, как я его сталкивал, так? То есть ты уверен, что оба раза это был я?

Саша снова принялся говорить. Теперь разобрать, о чем он, стало еще труднее.

– Постой! – оборвал его Амон. – Ты говоришь, что мы стояли на обрыве, ругались и я ткнул Славу кулаком в грудь, хотя тот находился на самом краю? Или я что-то путаю?

– Ткнул! Да! – выдал Саша адекватный ответ. – Ударил!

– Почему ты решил, что это я? Лица же было не видно. Сам говоришь, что я спиной к тебе стоял.

– Я узнал тебя!

– По каким признакам?

– По куртке.

Амон понял, о чем идет речь. Отец привез ему когда-то из Канады невероятную по советским временам куртку. Она была не просто фирменная, модная, добротная и яркая, на ней боксер Мухаммед Али поставил свой автограф. Амону все пацаны в школе завидовали. Хотя некоторые ставили под сомнение факт подлинности звездной подписи. Но Боровику было на это плевать. Он знал – отец его не обманывал, и именно Али написал маркером на спине свое имя и свою фамилию. Чтобы автограф не поплыл, куртку стирали не целиком. Замывали «проблемные» места. В итоге она потеряла свой презентабельный вид, и Амон стал надевать ее, только если отправлялся куда-то за город.

Как в тот раз…

– То есть ты увидел, как кто-то в куртке с автографом Мухаммеда Али толкнул Славу с обрыва?

– Это был ты! – воскликнул Саша.

– Я или моя куртка? – перекричал его Амон. На сей раз молодая мамаша вздрогнула и обернулась. И привлек ее внимание не Саша.

– Не может быть, – услышал Амон сдавленный шепот. – Я не мог ошибиться…

– Саша, я спал в палатке, когда твой брат сорвался с утеса. А куртка моя висела на веревке, которую мы натянули между деревцами. Ее мог надеть кто угодно.

– Капюшон! На голове убийцы был он… – Саша обвел голову руками. Снизу – вверх. От плеч к макушке. Проиллюстрировал то есть. – А фигура как у тебя… Как тогда у тебя. Не сейчас. Ты толстый!

– Я крепкий, – зачем-то поправил его Амон.

– Я ошибся? – Саша вскочил, но тут же сел. Его руки ходили ходуном. Амон схватил его кисти. Они были ледяными. – Неужели?.. Все эти годы? – Снова рывок. Амон удержал его. – Нет, нет, не может быть! Ты морочишь меня! Боишься. Это письмо, да… Оно тебя напугало? БУ! – И он захохотал.

– Саш, я не убивал Славу, – тихо повторил Амон. – Я любил его почти так же сильно, как тебя.

И тут Сашка его удивил. Он сполз на землю. Уткнулся головой в ноги Амона и зарыдал.

– Убей меня. Я этого заслуживаю! – всхлипнул он. – Я о тебе плохо думал. Я тебя проклинал, посылал на твою голову все кары небесные…

– Перестань, Санька. Успокойся. На нас люди смотрят.

– Застрели их! – сквозь слезы рассмеялся Саша. – У тебя же пушка!

Амон взял Слепнева за подбородок и поднял его лицо. Оно было заплакано, но глаза улыбались.

– Провел меня, да?

– Если ты про пистолет, то да.

– Гад! – Он ввинтил кулак в живот Амона. – А говоришь – не жирный. Вон сала сколько!

Кто бы знал, как Боровик соскучился по Сашке. Вот такому, нормальному. Живому, непосредственному, веселому. По тому, в чьей ауре словно в солнечных лучах купаешься…

Амон достал из кармана платок, протянул его другу со словами:

– Нос вытри.

Саша шумно высморкался.

– И что же нам делать? – прогнусил он, оторвав нос от платка.

– Ты о чем?

– Как мы через столько лет убийцу Славы найдем?

– Наверное, не найдем.

– Вот если бы вы меня тогда послушали…

– Прости, мы были не правы.

– Я по тебе так скучал… – Саша обнял Амона. – Как у тебя дела?

– Потихоньку. А у тебя?

– Голова сильно болит. Сплю плохо. Слышу голоса… – Он замер, подняв указательный палец вверх. – Вот сейчас, например, кто-то шепчет мне в левое ухо: «Смерть ходит рядом с Амоном… Смерть ходит рядом…» – Он посмотрел на Боровика. Взгляд пустой. Ненадолго Сашиной адекватности хватило. – Я это не первый раз слышу. Раньше думал, что фраза означает, что ты убийца и смерть, как подруга, с тобой рука об руку ходит… А теперь не знаю, что и думать.

– Саш, ты давно у врача был?

– Нет, месяц назад.

– У какого?

– У терапевта. Простыл сильно, пошел на прием, чтоб проверить, не воспаление ли.

– Тебе голову обследовать надо. Сделать термограмму. Мне кажется, у тебя опухоль. Надеюсь, доброкачественная. Головные боли и галлюцинации просто так не появляются.

– У меня всегда болела голова! И голоса я слышал. Так что нет у меня никакой опухоли! И вообще… – Саша рассердился. – Вы сговорились все, да? Мама, Валерка, ты еще… Все одно и то же твердите – к врачу, к врачу… Голову проверить! Хватит с меня, слышите? Полжизни в моей голове разобраться пытались. Да только не вышло. Значит, я дурак? Они не смогли, а дурак я? Нет уж… – Он говорил все бессвязнее, пока не закончил свою речь словом: – Отстаньте!

– Пошли пирожные есть, – предложил Амон.

– Эклеры? – облизнулся Саша. Он их обожал. В детстве, если мальчишки закатывали пир, то ели только пирожные. Кто какие, а Сашка эклеры.

– Да! Я тут кондитерскую видел неподалеку.

– Мне работать надо, – тяжко вздохнул Саша, покосившись на озеленителей.

– Да ты все равно уже на час опоздал.

– А ведь точно! Позвоню бригадиру, скажу, что заболел. Как думаешь, он меня не видел?

– Бригадир, это который?

– В рыжей жилетке. Который стоит руки в боки и ничего не делает.

– Он в нашу сторону вроде не поворачивался.

– Тогда делаем ноги, пока не спалились.

И, прикрыв лицо рюкзаком, Саша понесся к выходу.