Назад: Интервью Карлоса Кастанеды, Взятое Сэмом Кином для журнала "PSYCHOLOGY TODAY"

Дальше: Заметки с лекции Карлоса Кастанеды в книжном магазине "Феникс"(1993)

Неуловимые тайны:
Интервью Грасиела Корвалан с Карлосом Кастанедой (1980–1981)

Карлос Кастанеда известен всему миру, он автор семи бестселлеров, в которых он рассказывает о Тольтекской магии. Некоторые считают, что он является главным катализатором основного направления в метафизике, которое появилось в последнее десятилетие. Грасиела Корвалан является профессором испанского языка в Вебстерском колледже в Сент-Луисе, штат Миссури. В настоящее время Грасиела работает над книгой, которая состоит из серии интервью с мистическими мыслителями Америки. Однажды она написала письмо Карлосу Кастанеде с просьбой дать ей интервью. Одним вечером Карлос позвонил ей и сказал, что принимает ее просьбу. Он также объяснил, что у него есть друг, который собирает для него почту, пока он путешествует. Когда он возвращается, то обычно достает из кипы писем два письма, на которые отвечает, ее письмо оказалось как раз одним из них. Он обзяснил также, что он обрадовался возможности дать ей интервью, потому что она не имела отношения к официальной прессе. Он назначил Грасиеле встречу в Калифорнии на территории колледжа УКЛА. Он попросил также, чтобы интервью было сначала опубликовано на испанском языке, впервые Грасиела опубликовала его в Аргентинском журнале "Mutantian".

Начало интервью:

Около часу дня я и мой друг приехали в колледж УКЛА. До этого мы были в пути около двух часов. Следуя указаниям Кастанеды, мы подъехали к будке охранника, около автомобильной стоянки рядом с колледжем. Было около пятнадцати минут четвертого. Мы нашли более или менее тенистое место и остановились там.

Примерно в четыре часа я оглянулась и увидела, что он идет по направлению к машине. Кастанеда был одет в синие джинсы и розовую куртку с открытым воротом. После взаимных приветствий, я спросила его, можно ли мне во время нашей беседы использовать магнитофон. У нас был магнитофон в машине, мы взяли его на тот случай, если он нам разрешит. — Нет, лучше не надо, — сказал он, пожав плечами. Мы подошли к машине, чтобы взять с собой наши блокноты и книги.

Так как мы были очень заняты нашими бумагами, то мы попросили его вести машину. Он хорошо знал эту дорогу. — Вон там очень красивые берега реки, — сказал он, показав рукой куда-то в сторону.

С самого начала Кастанеда задал тон и тему нашей беседы. Также оказалось, что все вопросы, которые я с таким усердием готовила, оказались мне не нужны. В ходе нашего телефонного разговора он предупредил меня, что хотел бы поговорить с нами о том проекте, в котором он принимает участие, и о серьезности и важности его исследований. Мы разговаривали на испанском, которым он владеет очень живо и с большим чувством юмора. Кастанеда настоящий мастер искусства разговора. Мы разговаривали с ним семь часов, и за это время ни его энтузиазм, ни наше внимание ничуть не ослабли. Часто он начинал употреблять типичные аргентинские выражения, что можно было расценить как дружеский жест по отношению к нам, ведь мы были аргентинцами.

В этот вечер Кастанеда старался вести разговор на уровне, который трудно назвать интеллектуальным в общем смысле этого слова. Хотя он очевидно много читает и знаком с разными течениями современной мысли, он ни разу не привел никаких сравнений с другими традициями прошлого и настоящего. Он передает нам "учение тольтеков" посредством конкретных образов, которые теряют свое значение, если пытаться трактовать их умозрительно. Таким образом Кастанеда не только послушен своим учителям, но и полностью верен тому пути, который он выбрал, он не хочет загрязнять свое учение какими либо чуждыми идеями.

Он спросил нас о причинах, которые вызвали у нас интерес к нему. Он уже знал о моих планах и проекте книги, которая должна была содержать в себе интервью. Помимо всех этих деловых соображений, мы считали, что его книги, которые повлияли так сильно на нас и на многих других, имеют большое значение. Нас очень интересовало, что же было источником его учения.

Тем временем, мы приехали на берег реки и расположились в тени деревьев. — Дон Хуан дал мне все, — начал говорить он, — Когда я встретил его, меня не интересовало ничего, кроме антропологии, но встреча с ним изменила меня. И то, что произошло со мной я не променяю ни на что.

Дон Хуан присутствовал с нами. Мы чувствовали это каждый раз, когда Кастанеда упоминал или вспоминал его. Он сказал нам, что дон Хуан учил его, что существует целостная совершенная энергия, которая позволяет отдавать себя всего каждый настоящий момент. — Отдавать себя всего в каждый момент — это его принцип, его правило, — сказал он. — То, что представляет собой дон Хуан, нельзя объяснить или понять, "это просто есть".

В книге "Второе кольцо силы" Кастанеда дает одну особую характеристику дона Хуана и дона Хенаро. — Никто из нас не обладает тем безраздельным вниманием, каким обладали дон Хуан и дон Хенаро.

Книга "Второе кольцо силы" очень меня заинтересовала, особенно после второго прочтения, и вызвала у меня много вопросов, но также я слышала и много неблагоприятных отзывов о ней. У меня тоже возникли некоторые сомнения. Я сказала ему, что мне больше нравится "Путь в Икстлан", хотя я и не знаю почему. Кастанеда выслушал меня и ответил на мои слова жестом, который казалось означал: — А что мне делать со вкусами всех остальных людей? — Я попыталась объяснить свою мысль, — Может быть то, что мне нравится именно эта книга, связано с любовью, которую я тогда чувствовала. — Кастанеда скривил лицо. Ему не понравилось слово любовь. Возможно, что для него оно означало романтическую любовь, сентиментальность или даже слабость. Пытаясь как-то оправдать свои слова, я сказала что финальная сцена "Пути в Икстлан" наполнена энергией. — Да, энергия — это подходящее слово, — сказал он на это.

Продолжив разговор об этой книге, я сказала ему, что некоторые сцены мне показались очень гротескными, и я не могла понять этого. Кастанеда согласился со мной. — Да, поведение этих женщин действительно гротескно и ужасно, но это было необходимо, чтобы вступить с ними во взаимодействие. — Кастанеда нуждался в таком шоке.

— Без противника мы ничто, — продолжал он. — Противник должен быть человеком, жизнь — это война, мир — это аномалия. — Говоря о пацифизме, он назвал его "абсурдным", по его мнению человек предназначен для "успехов и сражений".

Не сдержавшись, я сказала ему, что не могу согласиться с тем, что пацифизм абсурден. — Как насчет Ганди, что вы думаете о нем? — спросила я.

— Ганди не пацифист, а один из самых великих воинов, которые когда-либо существовали, и какой воин!

Я поняла, что Кастанеда придает словам особое значение, пацифизм, который он имел в виду, не мог быть пацифизмом слабых, тех, у которых кишка тонка, чтобы быть, и поэтому занимающихся чем-то еще, тех кто ничего не делает, потому что у них нет цели или жизненной энергии, такой пацифизм предполагает полное самооправдание и гедонистическое отношение к жизни. — Да, напичканные наркотиками гедонисты! — сказал он, имея в виду наше общество, в котором так мало ценностей, воли и энергии.

Кастанеда не стал более углубляться в разговор на эти темы, и мы не стали просить его об этом.

Я поняла, что цель воина состоит в том, чтобы освободить себя от человеческой природы, но необычные суждения Кастанеды смутили меня. Тем не менее, мало помалу, я начинала понимать, что человек успехов и сражений, это только начальный уровень. — Нельзя перейти на другую сторону, не потеряв человеческую форму, — говорит Кастанеда:

Меня интересовали некоторые не до конца понятные мне аспекты его книг, и я спросила его о тех пустотах, которые возникают в людях, у которых родились дети.

— Да, есть разница между людьми, у которых есть дети, и теми у кого их нет, — сказал Кастанеда: — Чтобы пройти на цыпочках мимо Орла, человек должен быть полным. Человек, у которого есть пустоты, не может избежать Орла.

Метафору, описывающую Орла, он объяснил нам немного позже. В этот момент я пропустила мимо ушей его слова об Орле, потому что все мое внимание было приковано к другой теме.

— Что вы можете сказать об отношении Доньи Соледад и Ла Горды к своим дочерям? — спросила я его. Я не могла понять, что это значит, забрать у детей то острие, которое они взяли у родителей при рождении.

Кастанеда сказал, что он сам еще не до конца все это понял. Тем не менее, он настаивает на том, что существует определенная разница между людьми у которых есть дети, и теми у кого их нет.

— Дон Хенаро — просто сумасшедший! В отличие от него дон Хуан — это серьезный сумасшедший, который продвигается медленно, но достигает цели. В конце концов оба они достигли цели… — говорит он.

— Как и у дона Хуана, у меня раньше тоже были дыры, мне нужно было следовать пути. У Хенарос была совсем другая ситуация. Хенорос более нервные и быстрые, у них есть та особая острота, которой нет у нас, они очень непостоянны, ничто не может их удержать.

— У тех же, у кого как у меня или Ла Горды есть дети, есть другие качества, которые компенсируют недостатки. Такие люди более устойчивы, и несмотря на то, что их путь очень длинный и трудный, они тоже в конце концов прибывают к цели. Вообще говоря, тот человек у которого были дети, знает как заботиться об окружающих. Это не значит конечно, что человек, у которого не было детей, не знает как заботиться о других, просто есть некоторая разница…

— В общем никто не знает, что он делает, никто не сознает своих действий, и потом он за это расплачивается. И я тоже не знал, что я делаю, — воскликнул Кастанеда, без сожаления говоря о своей личной жизни.

— Когда я родился, то я все взял у своих родителей. Они многое потеряли из за этого. Для них было бы очень хорошо, если бы я вернул им ту остроту, которую я взял у них. Теперь уже мне нужно вернуть ту остроту, которую я потерял, — объясняет он.

Мы спросили его, является ли наличие пустот чем-то непоправимым. — Нет, это можно исправить, в жизни нет ничего бесповоротного. Всегда можно вернуть то, что нам не принадлежит и восстановить то, что нам необходимо, — сказал он.

Идея восстановления целостности связана с продвижением по "Пути знания", на котором недостаточно знать или практиковать одну или большее число техник, а необходима индивидуальная и полная трансформация человека. С этой точки зрения жизнь человека выглядит как всеохватывающий и последовательный образ жизни, подчиненной конкретной и четкой цели.

После небольшой паузы, я спросила его, была ли его книга "Второе кольцо силы" переведена на испанский язык. Кастанеда ответил, что у одного испанского издательства есть права на издание этой книги, но он не уверен, вышла ли эта книга в свет.

— Перевод на испанский сделал мой друг, которого зовут Хуан Товар. Он использовал мои записи на испанском, которые я ему предоставил, те самые записи, относительно которых у многих критиков возникали сомнения.

— Мне кажется, что перевод на португальский очень хорошо выполнен, — сказала я.

— Да, — сказал Кастанеда: — Он сделан на основе французского перевода, действительно, он очень хорошо сделан.

В Аргентине две его первые книги были запрещены. Мне показалось, что причиной послужило упоминание наркотиков. Кастанеда не знает причины запрета.

— Мне кажется, что это работа Матери Церкви, — сказал он.

В самом начале нашей беседы он сказал что-то о тольтекском знании. В книге "Второе кольцо силы" также говорится о тольтеках и о том как "быть тольтеком". — Что это значит — быть тольтеком? — спросила я его.

Кастанеда объяснил, что слово тольтек имеет широкое значение. Можно сказать о ком-то, что он тольтек, так же как о некоторых говорят, что он демократ или философ. Тот контекст, в каком он использует это слово, не имеет ничего общего с его антропологическим значением. С точки зрения антропологии, это слово означает индейскую культуру севера и юга Мексики, которая переживала период упадка в момент покорения и колонизации Америки Испанией.

— Тольтеками называют тех, кто знает тайну созерцания и сновидения. Тольтеки также представляют собой небольшую группу, которая знает, как поддерживать живой традицию, насчитывающую 3000 лет.

Так как моя работа была связана с изучением мистических идей, меня в частности всегда интересовало происхождение любой традиции, я спросила его,

— Верите ли вы, что тольтекская традиция содержит в себе учение, которое характерно именно для Америки?

— Тольтеки поддерживают живой традицию, которая без сомнения, характерна для Америки. Хотя, возможно, древние американцы и могли что-то вынести за пределы Америки, пересекая Берингов пролив, но это было много тысяч лет назад и теперь это только теория и ничего больше.

В книге "Сказки о силе" дон Хуан рассказывает Кастанеде о "магах", о тех "людях знания", которых во времена конкисты белые люди не смогли уничтожить, потому что не знали о их существовании и не могли заметить все непостижимые идеи их мира.

— Кто принадлежит к нации тольтеков? Работают ли они вместе и где? — спросила я.

Кастанеда сказал, что сейчас он отвечает за группу молодых людей, которые живут в районе Чайпас на юге Мексики. Они все переехали туда, потому что именно там живет женщина, которая их учит.

— Когда вы вернулись? — Я почувствовала, что мне хочется спросить его об этом, когда я вспомнила последний разговор между Кастанедой и сестричками в самом конце книги "Второе кольцо Силы". — Вы вернулись сразу же, как вас просила об этом Горда? — спросила я.

— Нет, я не вернулся сразу же, но я вернулся, — смеясь, ответил он. Я вернулся, чтобы выполнить до конца задание, от которого не могу отказаться. Группа состоит из 14 человек. Хотя основное ядро составляют 8 или 9 человек, все они необходимы для выполнения тех задач, которые возложены на каждого. Если каждый из них будет достаточно безупречен, то можно помочь очень многим людям.

— Восемь — это магическое число, — сказал он. Также он утверждает, что тольтек не может добиться свободы в одиночку, а уходит вместе с основным ядром. Необходимо также, чтобы кто-то остался, для того, чтобы поддерживать традицию живой. Группа не обязательно должна быть большой, но каждый из тех кто в ней состоит, необходим для выполнения главной задачи.

— Ла Горда и я ответственны за достижение цели. Ну, на самом деле ответственен я, но она много мне помогает, — обьяснил Кастанеда:

Позже он рассказал нам о членах своей группы, о которых мы знали из его книг. Он сказал нам, что дон Хуан был индейцем Яки из штата Сонора, Паблито был индейцем племени Михтеко, Нестор был Масатеком (из Масатлана, провинции Синалеа), и Бениньо был из племени Цоцилей. Он особо подчеркнул, что Хосефина была мексиканкой, а не индеанкой, и что один из ее дедушек был французом. Ла Горда, так же как Дон Хенаро и Нестор, была из племени Масатек.

— Когда я впервые встретил Ла Горду, она была необъятной толстухой, которую жизнь довела почти до животного состояния, — сказал он. — Те, кто знаком с ней теперь, не могут даже представить, что она та же, что и раньше.

Мы хотели узнать, на каком языке он разговаривает с людьми из своей группы, и на каком языке они чаще всего разговаривают между собой. Я напомнила ему, что в некоторых его книгах есть ссылки на некоторые индейские языки.

— Мы разговариваем между собой по-испански, — сказал он. — Кроме того Хосефина и женщина-тольтек не индеанки. Я очень плохо говорю по индейски, разве что могу сказать отдельные фразы, вроде приветствий и других выражений. Я знаю слишком мало, чтобы поддерживать разговор. — Я воспользовалась паузой в разговоре и спросила его, доступна ли та задача, которую они выполняют всем людям, или с ней имеют дело только избранные. Уместно ли учение тольтеков, и имеет ли ценность опыт его группы для всего человечества? Кастанеда объяснил нам, что каждый из членов группы выполняет свою особую задачу, как в районе Юкатана, так и в других районах Мексики.

Когда кто-либо выполняет задание, он многому учится, открывает для себя много вещей, применимых к ситуациям повседневной жизни.

— Например, Хенарос играют в музыкальной группе, с которой они гастролируют вдоль границы. Вы понимаете, что они видят очень много людей и с многими общаются. Всегда есть возможность передать знание. Всегда можно помочь одним словом, одним небольшим намеком, каждый, кто честно выполняет свою задачу, делает это. Все люди могут учиться. У каждого есть возможность стать воином.

— Каждый может принять решение стать воином. Единственное, что для этого нужно — это непоколебимо желать этого. Можно сказать, что нужно иметь непоколебимое желание быть свободным. Это не просто. Мы постоянно ищем оправданий и пытаемся избежать свободы. Разуму это удается, но тело чувствует все, тело учится быстро и легко, — сказал он.

— Тольтек не может тратить свою энергию на глупости, — продолжал он. — Я был одним из тех, кто не может жить без друзей. Я даже в кино не мог пойти один. — Дон Хуан однажды сказал ему, что он должен расстаться со всеми кого он знает, и в частности с теми друзьями, с которыми у него теперь не может быть ничего общего. Долгое время он никак не мог согласиться с этим, пока наконец не реализовал это на практике.

— Однажды, вернувшись в Лос-Анджелес, я остановился за квартал до своего дома и позвонил. В этот день, как обычно, в моем доме было полно народу. Я попросил одного из моих друзей набрать в сумку некоторые вещи и принести их мне. Также я сказал им, что остальные вещи — пластинки, книги и другие вещи, они могут взять себе. Конечно мои друзья мне не поверили и взяли все как бы взаймы, — пояснил Кастанеда:

Расставание со своей библиотекой и пластинками — это разрыв со своим прошлым, целым миром идей и эмоций.

— Мои друзья решили, что я сошел с ума и надеялись, что однажды мое безумие окончится и я "вернусь". Через двенадцать лет Кастанеда снова встретился с ними. Он нашел сначала одного из своих старых друзей, и через него вышел на остальных. Они встретились все вместе, чтобы вместе поужинать. Они очень хорошо провели этот день, много сьели и много выпили. — Снова оказаться рядом с ними спустя много лет было способом высказать мою благодарность за их дружбу, которую они мне предлагали раньше, — сказал Кастанеда: — Теперь они все взрослые, у них у всех семьи, дети… Но я должен был обязательно поблагодарить их. Только так я мог кончательно расстаться с ними и закончить эту стадию моей жизни.

Возможно, друзья Кастанеды не поняли того, что он сделал, но то, что он хотел их поблагодарить, было просто замечательно. Кастанеда не притворялся, а искренне поблагодарил их за дружбу и, сделав это, внутренне освободился от своего прошлого.

Затем мы стали говорить про любовь, про то что часто имеют в виду под этим словом. Он рассказал нам несколько анекдотов из жизни своего дедушки-итальянца и о своем отце — "таком типичном Богемце". — О, любовь, любовь! — повторил он несколько раз. Все его комментарии развенчивали те представления о любви, которые обычно так распространены.

— Я дорого заплатил за то, чему научился. Я тоже томился от любви. Дону Хуану пришлось изрядно потрудиться, чтобы дать мне понять, что нужно разорвать некоторые связи. Я расстался со своей девушкой следующим образом. Я пригласил ее пообедать со мной в ресторане. Во время обеда произошло то же, что и всегда, она стала кричать на меня и всячески меня оскорблять. Я воспользовался случаем и под тем предлогом, что мне нужно что-то взять в машине, ушел и не вернулся. Перед тем как уйти, я спросил ее, есть ли у нее деньги, я хотел убедиться, что она сможет расплатиться и вернуться домой на такси. С тех пор я ее не видел, — сказал он.

— Вы можете мне не верить, но тольтеки очень аскетичны, — сказал он.

Не подвергая его слова сомнению, я тем не менее сказала, что если судить об этом по книге "Второе кольцо силы", то это вовсе не очевидно. — Более того, — сказала я. — Я считаю что в ваших книгах многие сцены и взаимоотношения вызывают смущение.

— Как по вашему я могу выразиться яснее? — спросил он меня. — Я не мог сказать, что взаимоотношения между нами были безупречны, потому что никто бы не только не поверил мне, но и не понял бы, что я имею в виду.

Кастанеда считает, что мы живем в "обанкротившемся" обществе. То, о чем мы разговаривали в этот вечер, большинство не понимает. Поэтому Кастанеде приходится прислушиваться к просьбам издателей, которые, в свою очередь стараются следовать вкусам своих читателей.

— Людей интересуют другие вещи, — продолжал Кастанеда: — Однажды, например, я зашел в книжный магазин в Лос-Анджелесе и стал листать журналы, лежащие в углу. Я обнаружил в них большое число фотографий с обнаженными женщинами… и мужчинами. Я даже не знаю что сказать. На одной из фотографий был мужчина, который натягивал провода, стоя на лестнице. На нем был одет защитный шлем и пояс с инструментами, больше на нем ничего не было. Ужас! Такие вещи просто не должны существовать! Женщины прекрасны… но мужчины! У женщин есть соответствующий опыт в такого рода вещах. Такая роль не оставляет ни малейшей возможности к импровизации.

— В первый раз я слышу, что поведение женщин не допускает импровизации, для меня это что-то совсем новое, — сказала я.

Кастанеда объяснил нам, что тольтеки считают секс огромной тратой энергии, которая необходима для других целей. С этой точки зрения становятся понятными его утверждения об аскетических отношениях между членами группы.

— С мирской точки зрения, жизнь которой живет группа и взаимоотношения между ее членами — это что-то неслыханное и неприемлемое. Я тоже никак не мог в это поверить. У меня ушло много времени на то, чтобы все это понять, но в конце концов я согласился с этим, — сказал Кастанеда:

Кастанеда уже говорил нам до этого, что человек, у которого появляются дети, теряет особую остроту. Это происходит потому, что "острота" — это особая сила, которую дети забирают у своих родителей, просто родившись на свет. Эта пустота, которая образуется в человеке, должна быть заполнена или восстановлена. Необходимо восстановить ту силу, которую вы потеряли. Он также дал нам понять, что длительные сексуальные взаимоотношения партнеров приводят к энергетическому истощению. При взаимоотношениях всплывает разница между партнерами, это приводит к тому, что некоторые качества партнера отвергаются. Поэтому, когда рождается ребенок, то каждый партнер инстинктивно выбирает для него то, что ему больше нравится у другого, но нет никакой гарантии, что выбор будет действительно правильным. — С точки зрения рождения ребенка лучше случайность, — считает Кастанеда: Он попытался объяснить нам это еще более подробно, но снова предупредил, что ему самому многое в этом не понятно.

Кастанеда описал нам группу людей, образ жизни которых для любого среднего человека показался бы крайностью. Нас очень интересовало происхождение этого знания. — Какова главная цель тольтеков? Какую цель преследуете лично вы? — Спросили мы его, нам было интересно почувствовать здравый смысл в том, что он говорит.

— Цель состоит в том, чтобы покинуть этот мир, взяв с собой то, чем вы являетесь и не взять с собой ничего большего, чем то, чем вы являетесь. Вопрос не в том, чтобы взять что-либо или оставить что-либо. Дон Хуан полностью покинул этот мир. Он не умер, потому что тольтеки не умирают. — В книге "Второе кольцо силы" Ла Горда обзясняет Кастанеде деление мира на две части "тональ" и "нагуаль". Воин достигает сферы второго внимания в тот момент, когда он "сметает все с поверхности стола". Второе внимание объединяет два внимания в одно целое, и это единство называется целостностью самого себя. В той же книге Ла Горда говорит Кастанеде — Когда маги учатся "сновидеть", то они сливают воедино оба своих внимания, нет необходимости в том, чтобы отдавать предпочтение одному из них… маги не умирают… Я не говорю, что мы не умрем, мы ничто, мы глупцы, мы простофили, мы ни здесь ни там. У магов же внимания слиты настолько тесно, что возможно они никогда не умрут.

Согласно Кастанеде, точка зрения, что мы свободны — это иллюзия и абсурд. Он постарался объяснить нам, что наше обычное восприятие нас обманывает и дает нам увидеть только часть того, что происходит на самом деле.

— Обычное восприятие не позволяет нам видеть правду. Должно быть что-то большее, чем просто гулять по Земле, есть и размножаться, — сказал Кастанеда: —Что означает все то, что нас сейчас окружает? — спросил он нас. Я поняла его слова, как намек на всеобщую бесчувственность и скуку повседневной жизни. Наши обычные ощущения представляют собой некоторое соглашение, к которому мы приходим в ходе длительного процесса обучения, который заставляет нас поверить, что обычное восприятие — это единственная правда.

— Искусство мага состоит в том, чтобы научиться обнаруживать и разрушать эти стереотипы восприятия, — сказал он.

Кастанеда считает, что Эдмунд Гуссерль был первым западным ученым, который понял, что существует возможность "откладывания суждений". В своей книге "Идеи чистой феноменологии и феноменологической философии" (1913) Гуссерль изучает вопросы "феноменологической редукции". Феноменологический метод дает представление о тех элементах, которые поддерживают наше обычное восприятие.

Кастанеда считает, что феноменология дала ему хорошее теоретическое и методологическое обрамление для восприятия учения дона Хуана. В феноменологии, акт познания зависит не от восприятия, а от намерения воспринимающего. Восприятие всегда меняется в зависимости от истории или от приобретенных знаний субъекта и всегда входит в определенное русло. "К самим предметам!" — так звучит главное правило феноменологического метода.

— Задача дона Хуана по отношению ко мне, состояла в том, чтобы мало-помалу разрушить мои предрассудки восприятия, достигнув тем самым полного разрыва. — Феноменология откладывает в сторону "суждения" и ограничивает все простым актом намерения. — Так, например, я создаю такой объект как дом. Влияние феноменологии при этом минимально. "Намерение" — это то, что трансформирует мое отношение в нечто совершенно конкретное и исключительное.

Кастанеда считает, что феноменология, бесспорно, имеет малую методологическую ценность. Гуссерль не смог превзойти уровень теории, и как следствие этого мало соприкасался с людьми в своей повседневной жизни.

Кастанеда считает, что в настоящее время большинство людей на Западе являются людьми политики. "Человек политики" представляет собой нашу цивилизацию в миниатюре. — Учение дона Хуана открывает дверь для более интересного человека, человека, который все еще живет в магическом мире вселенной.

Размышляя позже над его определением "человека политики", я вспомнила книгу Эдуарда Шпрангера "Формы жизни", в которой он говорит, что жизнь "человека политики" состоит из взаимоотношений, основанных на силе и соперничестве. Человек политики — это человек власти, чья сила держит под своим контролем столько конкретной реальности, сколько живых существ ее населяет.

С другой стороны мир дона Хуана — это магический мир, населенный сущностями и силами.

— Вызывает восхищение то, — сказал Кастанеда: — Что хотя с точки зрения повседневного мира дон Хуан был сумасшедшим, никто не мог этого заметить. Дон Хуан выглядел всегда очень по мирски… в течении часа, в течении месяца, в течении 60 лет. Никто не мог застать его врасплох! Дон Хуан был безупречен, потому что он знал, что все преходяще, и что в конце концов все проходит, и остается только красота. Дон Хуан и дон Хенаро очень любили красоту.

Восприятие и концепции реальности и времени, которые были у дона Хуана несомненно сильно отличались от наших обычных представлений. Дон Хуан безупречен, но это не мешает ему говорить, что с "этой стороны" все очень мимолетно.

Кастанеда описывает вселенную разделенной на две части: правую и левую стороны. Правая относится к тоналю, левая к нагуалю.

В "Сказках о силе" дон Хуан пространно объясняет Кастанеде существование двух половин "пузыря восприятия". Он говорит, что долг учителя состоит в том, чтобы тщательно очистить правую сторону "пузыря", а затем перевести "все, что там осталось" на другую сторону. Другая сторона, которая остается свободной, может быть заполнена тем, что маги называют волей. Все это очень трудно объяснить, потому что слова теряют свою адекватность, когда мы сталкиваемся с этими понятиями. Левая часть вселенной предполагает отсутствие слов, а без слов мы не можем думать, остаются только действия. — В другом мире действует тело, — говорит Кастанеда: — Телу не нужны слова, чтобы понимать.

В магической вселенной Дона Хуана обитают сущности, которых называют "союзники", или "теневые существа", которых можно захватывать. Можно придумать много объяснений этому явлению, Кастанеда считает, что это связано со строением человека. Важно понять, что возможен целый диапазон объяснений, которые могут обосновать существование этих "теневых существ". Потом я спросила его, что такое познание при помощи тела, о котором он писал в своих книгах. — Для вас тело — это инструмент познания?

— Да, конечно! Тело многое знает, — ответил Кастанеда: Он рассказал нам, что часть ноги, от колена до лодыжки, содержит в себе особый центр памяти. Можно также научиться использовать свое тело для того чтобы захватывать союзников.

— Учение дона Хуана превращает тело в электронный "сканнер", — сказал он, пытаясь найти подходящее слово на испанском, чтобы сравнить тело с электронным телескопом. Тело может воспринимать реальность на разных уровнях, которые в свою очередь открывают нам другие формы материального мира. Очевидно, что в представлении Кастанеды, тело обладает возможностями восприятия и движения, которые для нас являются необычными. Стоя перед нами, он показал рукой на свою ногу и лодыжку, и рассказал нам о возможностях этой части тела и о том, сколь мало мы имеем об этом представления.

— В Тольтекской традиции ученик старается развить в себе эти способности, дон Хуан начинал свою работу именно с этого, — сказал он.

Размышляя над его словами, я стала проводить параллели между Тантрической Йогой и "чакрами", которые необходимо пробуждать путем специальных ритуалов. В книге Мигуэля Серрано "Герметический Центр" можно прочитать, что чакры — это центры сознания. В той же книге, Карл Юнг упоминает рассказ Серрано о его беседе с вождем племени Пуэбло, по имени Оквиан Биано (Горное озеро). Он сказал, что по его мнению белые люди всегда чем-то взволнованы, всегда чего-то ищут, чего-то хотят. Оквиан Биано считал белых сумасшедшими, потому что только сумасшедшие люди могут считать, что они думают головой. Эти слова индейского вождя сильно удивили Мигуэля, и он спросил его, чем Оквиан думает сам. Он сказал, что думает сердцем.

Путь воина очень длинный и требует от него полной самоотдачи. У воина четкие цели и чистые побуждения.

— Какова ваша цель? — спросила я.

— Похоже, что цель состоит в переходе на другую сторону, на левую половину вселенной. Нужно попытаться приблизиться к Орлу и постараться избежать его, не позволив ему поглотить нас. Цель состоит в том, чтобы прокрасться на цыпочках с левой стороны Орла.

— Знаете ли вы, — продолжал он, пытаясь обзяснить нам образ Орла, — Что есть сущность, которую тольтеки называют Орлом. Видящие смогли увидеть его как огромный черный предмет, уходящий в бесконечность, который пересечен линиями света. У него черные крылья и светящаяся грудь, поэтому его назвали Орлом.

— Также они увидели огромный нечеловеческий глаз Орла. Орел не испытывает жалости, все живое представлено в Орле. Эта сущность содержит в себе всю красоту, которую может создать человек, и все то безобразное, что по правде говоря, не относится к человеку. Орел невероятно массивен, черен и объемен по сравнению с той небольшой частью, которая присутствует в человеческом существе. То в Орле, чему соответствует человек, слишком ничтожно по сравнению со всем остальным.

— Орел притягивает всю жизненную силу, которая готова исчезнуть, потому что он питается этой энергией, — сказал он. Орел подобен огромному магниту, который собирает все частицы света, которые представляют собой жизненную энергию всего, что умирает.

В то время, когда Кастанеда рассказывал об Орле, он имитировал пальцами голову Орла, который с невероятным аппетитом клюет пространство прямо перед собой. — Я всего лишь повторяю вам то, что рассказали мне дон Хуан и другие маги и ведьмы! — воскликнул он. — Они используют метафору, которая для меня непостижима.

— Кто такой хозяин человека? Что это такое, что имеет над нами власть? — спросил он нас. Я перестала говорить и стала внимательно его слушать, потому что мы стали говорить на тему, по которой мы могли задавать вопросы.

— Наш хозяин не может быть человеком, — сказал он. Похоже, что тольтеки называют хозяина человека "человеческим шаблоном". — Все на этой земле — растения, животные и люди, имеют свой шаблон. "Человеческий шаблон" одинаков для всех людей, мой и ваш шаблоны одинаковы, — продолжал объяснять он. — Но у каждого он проявляется и действует по разному в зависимости от развития человека.

Хотя это и расходится со словами Кастанеды, мы интерпретировали человеческий шаблон, как нечто, что объединяет жизненные силы. Возможно именно "человеческая форма" и есть то, что не дает увидеть шаблон. Кажется, что пока не потеряна человеческая форма, мы есть, и это препятствует каким либо изменениям.

В книге "Второе кольцо силы" Ла Горда рассказывает Кастанеде о "человеческой форме" и "человеческом шаблоне". В этой книге человеческий шаблон описывается как светящаяся сущность и Кастанеда вспоминает, что дон Хуан говорил о ней, как об "источнике и происхождении человека". Ла Горда вспоминает, как Дон Хуан объяснял ей, что "даже не будучи магом, человек, который накопил достаточно личной силы, может увидеть шаблон, и то, что он при этом видит, он называет богом". Это не совсем правильно, потому что на самом деле "Бог — это человеческий шаблон".

Много раз в течении этого вечера мы возвращались к теме человеческой формы и шаблона. С разных сторон изучая этот вопрос, мы все больше понимали, что "человеческая форма" похожа на тяжелый панцирь, покрывающий человека.

— Человеческая форма выглядит как полотенце, которое закрывает человека с головы до ног. За этим полотенцем находится нечто похожее на яркую свечу, которая постоянно расходуется. Когда она сгорает полностью, то человек умирает. Затем появляется Орел и пожирает человека, — сказал Кастанеда:

— Видящими называют тех, кто может видеть человека как светящееся яйцо. Внутри этой светящейся сферы находится что-то наподобие свечи. Если видящий видит, что свеча небольшого размера, значит жизнь человека близка к своему концу, даже если он выглядит очень сильным, — добавил он.

До этого Кастанеда уже говорил нам, что тольтеки не умирают, потому что для того чтобы стать тольтеком, нужно потерять человеческую форму. Только теперь мы поняли, о чем идет речь. Если тольтек потерял человеческую форму, то Орлу становится нечего есть. Кастанеда не разрешил наших вопросов относительно того, относятся ли "человеческий шаблон" и образ Орла к одной и той же сущности, или это разные вещи. Через несколько часов, когда мы уже сидели в кафе на углу бульвара Вествуд и какой-то еще улицы, название которой я не запомнила и ели гамбургеры, Кастанеда рассказал нам о своем личном опыте потери человеческой формы. Он не испытывал таких сильных ощущений как Ла Горда (В книге "Второе кольцо силы" Ла Горда рассказывает, что когда она потеряла человеческую форму, то она стала все время видеть перед собой глаз. Этот глаз она видела все время и он почти свел ее с ума. Постепенно она привыкла к нему, пока он в конце концов не стал частью ее самой. — Однажды я стала существом без какой-либо формы, и я больше никогда не видела этот глаз, он стал частью меня.)

— Когда это случилось со мной, то я почувствовал приступ гипервентиляции. Я почувствовал сильное давление, поток энергии прошел сквозь мою голову, грудную клетку, желудок и прошел сквозь ноги, пока не исчез в левой ноге. И все.

— Чтобы успокоить самого себя, я сходил к доктору, но он ничего не нашел. Он только посоветовал при повторении приступа гипервентиляции дышать в бумажный мешок, чтобы уменьшить количество кислорода в крови.

Тольтеки считают, что нужно некоторым образом заплатить Орлу или, иначе говоря, вернуть ему то, что ему принадлежит. Кастанеда уже говорил нам, что человек принадлежит Орлу и что Орел — это источник всей красоты и всего ужаса, который нас окружает. Человек принадлежит Орлу, потому что Орел питается жизнью, той жизненной энергией, которая теряется, когда живое умирает. И он опять повторил жест, изображающий Орла клюющего пространство и сказал, — Вот так! Он пожирает все!

— Единственный способ избежать этой прожорливой смерти — это предпринять некоторые определенные действия, такие как например перепросмотр.

— В чем заключаются эти действия, как лично вы делали перепросмотр? — спросила его я.

— Во первых нужно составить список людей, с которыми вы были знакомы и всех кого вы знали в течении вашей жизни, список всех тех, кто тем или иным образом помогал вам создавать свое эго (центр всего нашего роста, который похож на монстра с 3000 голов). Мы должны также обязательно вспомнить всех тех, с кем вы играли в игру "я им нравлюсь или я им не нравлюсь". Игра, которая заставляет нас чувствовать одно расстройство от нашей жизни. Нужно зализать свои старые раны! — сказал он.

— Перепросмотр должен быть тотальным, от А до Я, он должен начинаться с настоящего момента до раннего детства, до двух или трехлетнего возраста, и даже раньше, если это возможно.

Начиная с того момента как мы родились, наше тело запоминало все. Перепросмотр требует от нашего ума большой тренированности.

— Как вы делали перепросмотр? — спросила я.

— Нужно воссоздать в памяти какое-то событие, представить его прямо перед собой. Затем, при движении головы справа налево, каждый из образов словно сдувается прочь, как будто бы мы сметали его прочь из нашего поля зрения… Дыхание — это магический процесс, — добавил он.

С окончанием перепросмотра заканчиваются также и все наши трюки, игры и чувства. Кажется, что в конце перепросмотра мы начинаем осознавать все наши уловки, и нет больше никакой возможности выпячивать наше эго, потому что нам становятся видны все его претензии. И тогда остается только задача, ясная и простая.

— Перепросмотр может сделать любой человек, но он должен обладать несгибаемой волей. Если вы колеблетесь, то вы пропали, Орел съест вас. В этой работе не должно быть места для сомнений, — сказал Кастанеда:

В книге "Учение дона Хуана" говорится; — Ты должен научиться тому, как достичь трещины между мирами и пройти сквозь нее в другой мир, есть место, в котором два мира тесно соприкасаются друг с другом. Трещина находится там. Она открывается и закрывается как дверь на ветру. Чтобы достичь ее, человек должен задействовать свою волю, развить в себе неукротимое желание, отдать себя всего этой идее, но он должен сделать это сам, без помощи посторонних сил или других людей…

— Я не знаю, как все это объяснить, но выполнение задачи предполагает, что вы должны ко многому себя принуждать, хотя на самом деле никакого принуждения нет, потому что тольтеки — это свободные существа. Задача требует от человека полной самоотдачи, и в то же время это его освобождает. Вы можете это понять? Если это трудно понять, то только потому, что в основе этой идеи лежит парадокс.

— Что касается перепросмотра, — добавил Кастанеда: —То вы всегда можете придать ему несколько пикантный оттенок. Дон Хуан и его товарищи были очень непостоянными людьми. Дон Хуан излечил меня от того, чтобы всегда быть утомительным. В нем не было никакой важности и ничего нормального.

Несмотря на всю серьезность того дела, которым они заняты, они всегда находили время и место для шуток.

Кастанеда рассказал нам очень интересный эпизод, чтобы на конкретном примере показать, как дон Хуан учил его. Раньше он очень много курил, и дон Хуан решил отучить его от этой привычки. — Я курил три пачки в день. Одну за другой! Я не мог обойтись без сигарет. Видите, у меня теперь нет карманов, — сказал он, показывая на куртку. — Я зашил их, чтобы мое тело не могло вспомнить об этой привычке, почувствовав что-либо в кармане. Зашив их, я также избавился от физической привычки держать руки в карманах при ходьбе.

— Однажды дон Хуан сказал мне, что мы должны будем провести несколько дней среди холмов Чихуахуа. Я помню, что он настоятельно советовал мне не забыть взять с собой сигареты. Он также посоветовал взять с собой провизии на два дня. Я купил 2 блока сигарет и обернул каждую пачку алюминиевой фольгой, чтобы защитить их от дождя и животных.

— Хорошо снаряженный в дорогу, с рюкзаком на плечах, я шел вслед за доном Хуаном среди холмов. Я курил сигарету за сигаретой, пытаясь не сбиться с дыхания. Дон Хуан был очень терпелив. Он ждал меня, глядя на то как я курю и пытаюсь не отстать от него среди холмов. У меня не может быть столько терпения, сколько было у него по отношению ко мне! — воскликнул он. — Наконец мы добрались до очень красивого плато, окруженного скалами и крутыми склонами. Дон Хуан предложил мне спуститься вниз. Долгое время я ходил от одной стороны плато к другой. Я явно был неспособен это сделать.

В таком духе все продолжалось несколько дней, пока однажды утром я не проснулся и стал первым делом искать сигареты. Где же были мои замечательные упаковки? Я искал их и никак не мог найти. Потом проснулся дон Хуан. Я хотел знать, что со мной случилось.

Дон Хуан сказал мне, — Не беспокойся, наверное их утащил койот, но он наверняка не успел унести их слишком далеко. Вот смотри, следы койота!

Мы провели весь день идя по следу койота и в поисках сигарет. Потом вдруг дон Хуан сел на землю, и притворяясь очень старым маленьким человеком, стал жаловаться, — На этот раз я действительно заблудился… Я стар… Я больше не могу… — Сказав это, он обхватил голову руками и глубоко вздохнул.

Кастанеда рассказывал нам эту историю имитируя интонации и жесты дона Хуана. Смотреть на него в этот момент, было все равно что смотреть спектакль. Позже он рассказал нам, что дон Хуан часто пользовался своими актерскими способностями.

— Пока мы бродили взад-вперед по холмам, — продолжал рассказывать он. — Прошло десять или двенадцать дней. Я уже и не думал о том чтобы покурить. Мы как черти носились среди холмов. Потом выяснилось, что дон Хуан прекрасно знал дорогу. Мы пришли прямо в город. Так я потерял всякое желание курить, и мне больше не нужно было покупать сигареты. С тех пор прошло пятнадцать лет, — в его голосе промелькнули ностальгические интонации.

— Неделание — это полная противоположность той рутинной деятельности, в которую мы погружены. Привычки, такие, как например, курение — это то, что связывает нас, неделание делает для нас возможным любой путь.

Некоторое время мы молчали. Наконец я нарушила молчание, спросив его о донье Соледад. Я сказала, что она производит очень гротескное впечатление, она действительно похожа на ведьму.

— Донья Соледад — индеанка, — ответил Кастанеда: —Ее трансформация — это действительно нечто невероятное. Она вложила столько силы воли в свою трансформацию, что в конце концов добилась ее. Она развила свою волю так сильно, что из за этого у нее появилось слишком много гордости за себя. Поэтому я не верю, что ей удастся прокрасться на цыпочках мимо Орла.

— С другой стороны, то, что ей удалось сделать с собой, это просто фантастика. Я не знаю, помните ли вы, кем она была раньше… Она была "мамочкой" Паблито. Она всегда стирала, гладила, мыла посуду… предлагала еду всем и каждому.

Рассказывая нам это, Кастанеда имитировал жесты и поведение маленькой старушки. — Видели бы вы ее сейчас, — сказал он. — Донья Соледад — это молодая сильная женщина. Теперь ее нужно бояться!

Перепросмотр доньи Соледад занял семь лет ее жизни. Она жила в пещере и не выходила оттуда, пока не закончила его. Семь лет она занималась только этим. Хотя она не смогла вместе со всеми проскользнуть мимо Орла, тем не менее она уже никогда больше не станет той несчастной старой женщиной, какой она была раньше, — с восхищением сказал Кастанеда:

После паузы, Кастанеда напомнил нам, что с ними теперь нет дона Хенаро и дона Хуана. — С нами осталась женщина-тольтек, под ее руководством мы выполняем разные задачи в разных местах.

Дон Хуан говорил, что женщины более талантливы чем мужчины. Женщины более восприимчивы. Более того, в жизни они устают меньше и более терпеливы чем мужчины. Именно по этой причине дон Хуан отдал меня в руки женщин: сестричек и Ла Горды.

— У женщины, которая учит нас теперь, нет имени (некоторое время спустя после этого интервью, Ла Горда (Мария Тена) позвонила мне, чтобы передать сообщение от Кастанеды. В разговоре она упомянула женщину-тольтека, и сказала что ее зовут донья Флоринда, она очень подвижная и элегантная женщина, ей примерно пятьдесят лет) теперь нас учит женщина-тольтек, именно она теперь ответственна за все. Остальные, Ла Горда и я, ничто по сравнению с ней.

Нам стало интересно, знала ли она о том, что он с нами встретится и знает ли она о других его планах.

— Женщина-тольтек знает все. Это она послала меня в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с вами, — сказал он. — Она знает о всех моих планах, и о том что я собираюсь ехать в Нью-Йорк.

Мы захотели узнать, как она выглядит, мы спросили его, старая она или молодая?

— Женщина-тольтек очень сильная, у нее очень сильные мышцы. Она пожилая, но выглядит словно молодая женщина, которая загримирована, чтобы выглядеть старше своих лет.

Ему было трудно обзяснить нам как она выглядит. Он напомнил нам фильм "Гиганты" с Джеймсом Дином и Элизабет Тейлор.

— Помните этот фильм? — спросил он нас. — В нем Тейлор играет взрослую женщину, хотя на самом деле тогда она была очень молода. Женщина-тольтек производит то же впечатление, молодое тело и грим пожилой женщины на молодом лице. Но ведет она себя как взрослая женщина.

— Знаете ли вы такой журнал, он называется Нэшнл Энквайр, — неожиданно спросил он нас, — У меня в Лос-Анджелесе есть друг, который собирает эти журналы специально для меня, и каждый раз когда я приезжаю в Лос-Анджелес, я их внимательно читаю. Это единственное, что я читаю когда приезжаю сюда. Именно в этой газете я видел фотографии Элизабет Тейлор — теперь она конечно стала очень толстой!

Что этим хотел сказать Кастанеда, говоря что единственное, что он читает — это Нэшнл Энквайр? Трудно представить что газета, в которой речь идет в основном только о сенсациях, может быть для него единственным источником информации.

Это высказывание может в какой-то степени объяснить его отношение к тому огромному количеству новостей, которое характерно для нашей эпохи, и ценностям нашей современной западной культуры, все на уровне Нэшнл Энквайр.

Кастанеда сказал нам, что скоро женщина-тольтек должна будет их покинуть.

— Она сказала, что ее заменят две другие женщины, вообще говоря женщина-тольтек очень строгая, ее требования очень суровы. Хотя ее можно назвать просто неистовой, те двое, что приедут ей на смену будут еще ужасней! Будем надеяться, что она нас покинет не слишком скоро! Никто не может приказать телу перестать бояться, когда оно видит всю сложность поставленной перед ним задачи… Однако нельзя избежать своей судьбы, и я уже пойман ею.

— У меня нет большей свободы, чем моя безупречность, — продолжал он. — Потому что только если я буду безупречен, я смогу изменить свою судьбу и смогу проскользнуть мимо Орла. Если же я не буду безупречен, моя судьба не изменится и Орел поглотит меня.

— Нагваль Хуан Матус — это свободный человек. Он свободен, следуя своей судьбе. Вы понимаете меня? Я не уверен, поняли ли вы то, что я сказал, — произнес он беспокойным тоном.

— Конечно мы поняли, — сказали мы. — Мы видим большое сходство между тем, как мы живем и что мы чувствуем и тем, о чем вы говорили сейчас и в течении всего этого вечера.

— Дон Хуан свободный человек, — продолжал он. — Он ищет свободу, его дух ищет ее. Дон Хуан свободен от тех основных предубеждений восприятия, которые не дают нам смотреть на реальный мир.

Мы заговорили на важную тему, потому что речь шла о возможности разрушить порочный круг привычной деятельности. Дон Хуан заставлял его выполнять многочисленные упражнения, такие как "бег в темноте" и "походка силы", чтобы он мог осознать свои привычки.

Как разорвать порочный круг рутины, как разрушить то восприятие, которое привязывает нас к обычному видению реальности? Привычки повседневной жизни помогают поддерживать это обычное восприятие — это то, что Кастанеда называет "вниманием тоналя" или "первым кольцом силы".

— Разрушить это восприятие нелегко, на это могут уйти годы. Сложности в моем случае возникали из за того, что я был очень упрям, — сказал он, смеясь. — Я был довольно таки нерасположен к тому, чтобы учиться: поэтому дону Хуану пришлось применить наркотики…

— Можно уничтожить рутину и стать сознательным при помощи неделания, — объяснил он. Сказав это, он встал и стал ходить перед нами задом наперед, этой технике его учил дон Хуан — нужно ходить задом наперед при помощи зеркал. Кастанеда рассказал нам, что когда он выполнял эту технику, то он сконструировал специальный обруч, который как корону одевал на голову, и к которому он прикреплял зеркало. Так он мог практиковать это упражнение со свободными руками. Также в качестве неделания можно носить ремень задом наперед или одевать ботинки на неправильную ногу. Все эти техники имеют своей целью сделать человека более сознательным в каждый момент времени. — Уничтожая шаблонное поведение вы доводите до тела новые ощущения. Тело знает многое…

Неожиданно Кастанеда вспомнил игру, в которую молодые тольтеки играли часами, — Это игры неделания, — пояснил он. — Игры, в которых нет установленных правил, а приходится вырабатывать их уже во время игры. Поскольку в такой игре нет четких правил, то поведение игроков непредсказуемо, и им нужно быть очень внимательными. Одна из таких игр состоит в том, что нужно подавать противнику ложные сигналы. Это что-то наподобие игры в перетягивание каната.

В такую игру играют три человека, для этого необходима веревка и две подвески. Один из участников привязывается веревкой и подвешивается на подвесках. Два других игрока должны тянуть за веревку и подавать различные обманные знаки. Все должны быть очень внимательны, если один из игроков тянет веревку, то второй тоже начинает это делать, и тот кто висит посередине пытается перетянуть их обоих.

Техники и игры неделания развивают внимание, можно сказать, что это упражнение на концентрацию, так как они требуют от того кто их выполняет полной сознательности. Кастанеда сказал, что старый мир после этого кажется заключенным в совершенный круг рутинной деятельности.

— Женщина-тольтек помещает нас в разные ситуации обычной жизни, это ее метод обучения. Я считаю, что это самый лучший метод, потому что в этих ситуациях мы осознаем, что мы ничто, это нечто совсем противоположное чувству собственной важности или самолюбованию. В обычной жизни мы внимательно, словно сыщики, наблюдаем за тем, что с нами происходит, что нас оскорбляет. Да, мы ведем себя как сыщики! Мы все время ищем проявлений любви: любят они меня или не любят. Поэтому, так как мы находимся полностью в нашем эго, мы не можем ничего больше делать, кроме как все время укреплять его. Женщина-тольтек говорит, что лучше уж заранее думать, что нас никто не любит.

Кастанеда сказал нам, что дон Хуан называл чувство собственной важности монстром с тремя тысячами голов. Можно отрубить несколько из них, но остальные тут же встанут на его место. Именно оно выделывает все эти фокусы, которыми мы дурачим самих себя и заставляем себя верить, что мы из себя что-то представляем.

Я напомнила ему образ кроликов, пойманных в ловушку, что по моему мнению символизировало выслеживание собственных слабостей. — Да, нужно всегда быть начеку, — сказал он.

Затем Кастанеда рассказал нам, чем он занимался последние три года.

— Одно из заданий было в том, чтобы работать поваром в одном из придорожных кафе. Ла Горда работала там официанткой. Больше года мы жили там, как Джо Кордоба и его жена! Мое полное имя — Джо Луис Кордоба, к вашим услугам, — сказал он с почтительным поклоном. Без всяких сомнений, очень многие люди знают меня под именем Джо Кордобы. — Кастанеда не сказал нам в каком городе они жили, возможно, что они жили в самых разных местах. В самом начале они приехали в какой-то город вместе с Ла Гордой и женщиной-тольтеком, которая помогала им на первых порах. Первое, что они должны были сделать — это найти жилье и работу для Джо Кордобы, его жены и его тещи. — Так мы представлялись всем окружающим, иначе никто бы ничего не понял, — объяснил Кастанеда:

Они долго искали работу, пока наконец не нашли ее в придорожном кафе. — На этой работе нужно было начинать в пять утра, — сказал он.

Кастанеда со смехом сказал нам, что первое, о чем его там спросили: умеет ли он готовить яйца? — Он не сразу понял, что они имеют в виду разные способы приготовления яиц для завтрака. В ресторанах и кафе для водителей грузовиков очень важно уметь "готовить яйца".

Они работали там в течении года. — Теперь я знаю как готовить яйца, — со смехом сказал он. — Любое блюдо, какое только захотите! — Ла Горда работала вместе с ним. Она была очень хорошей официанткой, а также помогала всем девушкам, которые там работали. Когда в конце этого года женщина-тольтек сказала им, — Достаточно, ваше задание здесь выполнено, — то владелец кафе не хотел их отпускать. На самом деле мы там очень много работали. Очень много, с утра до вечера.

В этом году у них была очень знаменательная встреча. В кафе пришла девушка по имени Терри и попросилась на работу официанткой. К тому времени Джо Кордоба уже заслужил полное доверие владельца кафе, отвечал за прием новых людей на работу и следил за порядком. Терри сказала им, что она ищет Карлоса Кастанеду. Карлос не мог понять, как она могла узнать, что они работают именно там. — Эта девушка, Терри, была одна из тех пресловутых хиппи, которые принимают наркотики… и живут кошмарной жизнью, — с грустью в голосе сказал Кастанеда: Он также сказал нам, что она выглядела очень грязной и неряшливой. Хотя Кастанеда так никогда и не сказал Терри, кто он такой, тем не менее Джо Кордоба и его жена много помогали ей в течении тех месяцев, которые она провела вместе с ними. Однажды она прибежала с улицы очень взволнованная, она только что видела Кастанеду в кадиллаке, припаркованном напротив кафе. — Он там, — закричала она нам. — Он в машине, что-то пишет!

— Ты уверена что это он? Как ты можешь быть так уверена в этом? — спросил я ее. Но она продолжала кричать, — Да, это он. Я уверена… — Тогда я предложил ей сходить к машине и спросить его. Нужно было, чтобы она избавилась от своего заблуждения. — Скорее, скорее, — торопил ее я. Она боялась говорить с ним, потому что он выглядел очень толстым и противным. Я придал ей смелости, сказав, — Но ты же прекрасно выглядишь, скорей! — Наконец она вышла, но вскоре вернулась вся в слезах. Похоже, что человек в кадиллаке даже не посмотрел на нее и прогнал ее, сказав ей, чтобы она ему не мешала. — Можете себе представить, как я пытался ее утешить, — сказал Кастанеда: — Эта история причинила мне такую боль, что я уже почти сказал ей кто я. Но Ла Горда пришла мне на помощь и не позволила мне этого сделать. — На самом деле он ничего не мог ей сказать, потому что он выполнял задачу, во время которой он был Джо Кордобой, а не Карлосом Кастанедой. Он не мог не подчиниться.

Кастанеда рассказал нам, что поначалу Терри была плохой официанткой, но в течение нескольких месяцев, они научили ее быть хорошей, опрятной и старательной. Ла Горда дала Терри много советов, и мы много о ней заботилась. Терри даже не могла себе представить, с кем рядом она находилась все это время.

За эти годы они много раз испытывали невероятные лишения, люди часто оскорбляли их и плохо с ними обращались. Много раз он был на грани того, чтобы раскрыть тайну и сказать кто он такой, но… — Кто бы мне поверил! — сказал он. — Кроме того, все решала женщина-тольтек.

— В эти годы были такие моменты, когда нам приходилось спать на земле и есть один раз в день, — сказал он.

Услышав это мы захотели узнать, что едят тольтеки. Кастанеда сказал, что тольтеки едят какое-то одно блюдо, но едят его в течении всего дня. — Тольтеки едят целый день, — небрежно сказал он. (В этих словах Кастанеды можно увидеть желание разрушить тот образ мага, который существует в воображении людей, что маг — это существо, которое владеет особыми силами и не нуждается в том же, что и простые смертные. Тем самым он объединил их с остальным человечеством.)

Кастанеда считает, что очень вредно для здоровья смешивать еду, например есть мясо с помидорами или другими овощами. — Привычка смешивать продукты появилась сравнительно недавно, — сказал он. — Если человек ест один тип еды, то это способствует пищеварению и гораздо полезнее для организма.

— Однажды дон Хуан обвинил меня в том, что я всегда чувствую себя слабым. Вы можете себе представить, как я защищал себя. Тем не менее, потом я понял, что он был прав, и я узнал, как можно изменить это положение вещей. Теперь я чувствую себя хорошо, сильным и здоровым.

Тольтеки спят иначе, чем это делаем мы. Важно понять, что можно спать разными способами. Кастанеда считает, что мы научились ложиться спать и просыпаться в определенное время, потому что от нас этого требует общество. — Так например родители укладывают детей спать, чтобы отделаться от них. — Мы засмеялись, потому что в его замечании была большая доля правды.

— Я сплю и днем и ночью, но если сложить вместе все часы и минуты, то я думаю, что получится не больше пяти часов в день. Чтобы спать таким образом, нужно уметь сразу проваливаться в глубокий сон.

Кастанеда вернулся к рассказу о Джо Кордобе и его жене. Однажды к ним пришла женщина-тольтек и сказала им, что они работают недостаточно много. — Она приказала нам открыть свой бизнес. Мы должны были благоустраивать местность, сажать сады.

— Это задание отнюдь не показалось нам легким. Нам нужно было нанять людей, чтобы они помогали нам работать в течении недели, в то время когда мы работали в кафе. В выходные дни мы занимались исключительно садами. На нашу долю выпал большой успех. Ла Горда очень предприимчива. В этот год мы действительно очень тяжело работали. Всю неделю мы работали в кафе, а в выходные дни ездили на грузовике и подрезали деревья. У женщины-тольтек очень большие требования по отношению к работе.

— Я помню, как однажды мы гостили в доме нашего друга, и вдруг приехали репортеры, которые искали Карлоса Кастанеду. Среди них были репортеры из Нью-Йорк Таймс. Чтобы нас не заметили, я и Ла Горда отправились в сад, сажать деревья. На расстоянии мы хорошо видели, как они входят и выходят из дома. Как раз в этот момент наш друг кричал на нас и всячески нами помыкал, прямо на глазах у репортеров. Казалось, что на Джо Кордобу и его жену можно кричать совершенно безнаказанно. Никто из присутствующих не вступился за нас, да и кто мы были такие? Они видели только каких-то бедных людей, работающих под жарким солнцем.

— Так мы и наш друг одурачили репортеров. Тем не менее я не мог одурачить свое тело. В течение трех лет мы выполняли различные задания, чтобы наши тела смогли почувствовать и осознать, что на самом деле мы ничто. По правде говоря страдало не только тело, наше сознание ведь тоже приучено к постоянной реакции на внешние влияния. Тем не менее на воина не влияют внешние воздействия. Лучше всего там, где мы находимся в данный момент. Здесь никто так не думает!

Кастанеда, продолжая описывать нам свои приключения, сказал нам, что его и Ла Горду много раз просто выбрасывали на улицу. — Много раз, когда мы ездили на грузовике по шоссе, нас прижимали к обочине. Ну и какой выбор у нас оставался? Лучше было пропустить их вперед!

Из того что нам рассказал Кастанеда следовало, что их задание состояло в том, чтобы "научиться выживать в неблагоприятных условиях" и "ощутить на себе опыт дискриминации". Про дискриминацию Кастанеда с огромным спокойствием сказал, что ее очень трудно выдержать, но этот опыт очень поучителен.

Цель задания состоит в том, чтобы отделить себя от того эмоционального всплеска, который провоцирует дискриминация. Важно не реагировать, не злиться. Тот кто реагирует — проигрывает. — Никто не обидится на тигра, если он бросится на вас, вы просто отходите в сторону и позволяете ему промахнуться, — говорит он.

— Однажды Ла Горда и я устроились работать в одном доме, она была служанкой, а я лакеем. Вы не представляете себе, чем это все закончилось. Они вышвырнули нас на улицу, ничего не заплатив. Более того! Чтобы защитить себя от нас на тот случай, если мы будем протестовать, они вызвали полицию. Нас ни за что посадили в участок.

В этом году Ла Горда и я, много работали и претерпевали большую нужду. Часто бывает так, что нам бывает нечего есть. Самое ужасное, что мы не можем получить никакой поддержки от других членов нашей группы. Это задание мы должны были выполнять в полном одиночестве, и мы никак не могли от него отказаться. Если бы мы даже могли сказать, кто мы такие на самом деле, никто бы нам не поверил. Задание всегда требует полной самоотдачи. На самом деле я и есть Джо Кордоба, — продолжал Кастанеда: — И это просто великолепно, потому что трудно пасть ниже. Я уже нахожусь на самом дне, так низко, как это только возможно. Это все, что я есть, — Говоря это, он дотронулся до земли.

— Как я уже вам рассказывал, каждый из нас выполняет разные задания. У Хенарос дела идут довольно успешно. Бениньо сейчас находится в Чайпасе и играет в музыкальной группе. Бениньо обладает великолепным даром подражания, он имитирует Тома Джонса и многих других. Паблито такой же как всегда — он очень ленив. Бениньо издает много шума, а Паблито это приветствует. Бениньо работает, а Паблито срывает все аплодисменты.

Теперь мы закончили все наши задания, и готовимся к новым. Нас направляет женщина-тольтек.

История Джо Кордобы и его жены произвела на нас глубокое впечатление. Она сильно отличалась от того, о чем он писал в своих книгах. Нас заинтересовало, напишет ли он что нибудь о Джо Кордобе.

— Я знаю теперь, что Джо Кордоба существовал, — сказала я. — Почему вы не напишете о нем? История Джо Кордобы и его жены потрясла нас больше всего из того, что вы рассказали нам сегодня.

— Я уже отдал издателям свою новую рукопись, — ответил мне Кастанеда: — В ней я рассказываю о том, как меня обучала женщина-тольтек. Иначе и быть не могло. Возможно она будет называться "Сталкинг, или искусство находиться в мире". (Эта книга вышла в 1981 году, под названием Дар Орла.) Там изложено все ее учение. Именно она ответственна за эту рукопись. Только женщина может обучать искусству сталкинга. Женщины прекрасно владеют этим искусством, потому что они живут в мире, который враждебен по отношению к ним, и они должны, так сказать, постоянно держаться начеку в мире мужчин. Поэтому у женщин есть огромный опыт в этом искусстве. Именно женщина-тольтек давала мне принципы сталкинга.

— Тем не менее в этой последней рукописи не рассказывается ничего конкретного о жизни Джо Кордобы и его жены. Я не могу писать об этом опыте, потому что никто не поймет этого и не поверит в это. Я могу только говорить об этом, да и то лишь с очень немногими людьми. Но в этой книге содержится суть моего трехлетнего опыта.

Также Кастанеда сказал нам, что женщина-тольтек очень отличается от дона Хуана. — Она меня не любит, — сказал он. — Но с другой стороны, она любит Ла Горду! Женщину-тольтек трудно о чем-то спрашивать, до того как вы спросите, она уже знает, что ей нужно сказать. Кроме того ее нужно опасаться, потому что если она рассердится, то она может ударить, — сказал он, сопровождая свой рассказ забавными жестами, которыми он хотел показать, как он ее боится.

Мы помолчали некоторое время. Солнце уже садилось. Мне показалось, что я немного замерзла. Было около семи часов вечера.

Кастанеда похоже тоже забеспокоился о времени. — Уже поздно, — сказал он. — Как насчет того чтобы поесть? Я вас приглашаю.

Мы встали и пошли. С иронией взглянув на меня, Кастанеда взял кипу моих блокнотов и книг и помог мне их донести до машины, их явно было лучше оставить в ней, что мы и сделали. Освободившись от нашей ноши, мы прошли несколько кварталов, оживленно разговаривая.

То, чего они достигли, потребовало от них нескольких лет подготовки и практики. Одним из примеров такой практики является сновидение. — Это может показаться глупостью, но на самом деле этого очень трудно добиться, — сказал Кастанеда:

— Задача в том, чтобы научиться сновидеть по своей воле и делать это систематически. Вы начинаете с того, что пытаетесь добиться, чтобы вам приснилась ваша рука в вашем поле зрения. Затем все ваше тело. Вы продолжаете до тех пор, пока вы не сможете увидеть во сне самого себя. Следующий шаг в том, чтобы научиться использовать сны. Если вам удалось добиться контроля над сном, то вы должны научиться действовать в нем.

— Например, вам снится, что вы покидаете свое тело, открываете дверь и выходите на улицу. Улица отвратительна! Что-то покидает вас, вы добиваетесь этого усилием воли.

Кастанеда говорит, что сновидение не занимает много времени. Можно сказать, что сновидение происходит вне нашего времени. Время сновидения очень сжато.

Кастанеда дал нам понять, что сновидение вызывает сильное физическое истощение. — В сновидении мы можем находиться довольно долго, но нашему телу это не нравится, — говорит он. — Мое тело это чувствует. После сновидения я чувствую себя так, словно по мне проехал грузовик!

Касаясь в нашем разговоре темы сновидений, Кастанеда несколько раз сказал нам, что их занятия сновидением имеют и практическую ценность. В книге "Сказки о силе" можно прочитать, что опыт сновидения имеет для магов ту же практическую ценность, что и опыт жизни в бодрствующем состоянии, и критерий отличия сна от реальности для них становится недейственным.

Нас очень заинтересовал этот опыт путешествий вне тела, и мы захотели об этом узнать побольше. Кастанеда объяснил нам, что у каждого из них был свой опыт сновидения. — Например, я и Ла Горда сновидели вместе. Она брала меня во сне за руку, и мы отправлялись вперед.

Также он рассказал нам, что участники его группы предпринимали также и совместные путешествия. Их целью было научиться быть "свидетелями". — "Стать свидетелем", означает то, что вы не можете больше выносить суждения, — говорит Кастанеда: — Можно сказать, что у вас развивается внутреннее зрение, это равнозначно тому, что у вас больше нет предубеждений.

Хосефина обладает большими способностями к путешествиям в теле сновидения. Она всегда старается отвести нас туда, где она побывала и пытается рассказать об удивительных вещах. Ла Горда ей в этом помогает.

— У Хосефины есть великолепная способность отбрасывать в сторону все сомнения. Она просто сумасшедшая! — воскликнул он.

— Хосефина уходит очень далеко, но она не хочет оставаться там одна и поэтому всегда возвращается. Она возвращается и ищет меня, чтобы рассказать о тех удивительных вещах, которые она видела.

Кастанеда говорит, что Хосефина принадлежит к числу тех, кто не может действовать в этом мире. — Здесь она закончила бы свой путь в каком-нибудь соответствующем заведении, — сказал он.

Хосефина не может быть привязана ни к чему конкретному, она эфирное создание, она может покинуть вас в любой момент. Ла Горда и другие, более осторожны в своих "полетах". В частности Ла Горда, обладает тем равновесием и уверенностью, которых иногда ему не хватает.

После некоторой паузы я напомнила ему о том видении огромного купола, который в книге "Второе кольцо силы" описывается как место, где дон Хуан и дон Хенаро будут ждать его.

— У Ла Горды было то же видение, — сказал он. — То, что мы видели, было не земным горизонтом. Мы видели какую-то гладкую и ровную поверхность, на краю которой был огромный купол, который покрывает собой все, и его вершина находится в зените. В зените видно ослепительное сияние. Можно сказать, что это похоже на купол, который излучает янтарный свет.

Мы стали задавать ему вопросы, чтобы побольше узнать об этом куполе, — Что это такое? Где это находится? — спросили мы.

Кастанеда ответил нам, что судя по размерам того, что они видели, это могло оказаться даже планетой. — Там, в зените, словно бушует чудовищный ветер. — сказал он.

Его ответ был кратким, и мы поняли, что Кастанеда не хочет много говорить об этом. Возможно, что он просто не может найти подходящих слов для того, чтобы выразить то, что они видели. Как бы там ни было, очевидно, что эти видения, эти полеты вне тела, сновидения — это постоянная подготовка к тому финальному путешествию, к тому, чтобы прокрасться на цыпочках мимо Орла слева от него, к тому последнему прыжку, который мы называем смертью, к тому, чтобы закончить перепросмотр, к тому, чтобы человек мог сказать "я готов", и взять с собой все то, чем он является и ничего больше, чем то, что он есть.

— Женщина-тольтек считает, что эти мои видения — это мои заблуждения, — сказал он. — Она считает, что таким образом я бессознательно пытаюсь прекратить свои действия, можно сказать, что таким образом я заявляю, что не хочу покидать мир. Женщина-тольтек также считает, что мое отношение к делу мешает Ла Горде совершать более насыщенные и продуктивные сновидения.

Дон Хуан и дон Хенаро были великими сновидящими, они в совершенстве владели этим искусством. — Я удивлен тем, что никто не замечает, что дон Хуан — это выдающийся сновидящий, — неожиданно воскликнул Кастанеда: — То же самое можно сказать и о доне Хенаро. Он мог существовать в своем теле сновидения в повседневной жизни. — (Во всех своих книгах Кастанеда рассказывает о том, как "быть незаметным", как "оставаться незамеченным". Нестор также говорил, что дон Хуан и дон Хенаро всегда оставались незаметными в любой ситуации. Эти двое были непревзойденными мастерами искусства сталкинга. Ла Горда говорит о доне Хенаро, что большую часть времени он существовал в своем теле сновидения.) — Все что они делали, достойно похвалы, — с энтузиазмом продолжал он. — Я восхищаюсь тем самообладанием, контролем и спокойствием, которыми обладал дон Хуан.

Про дона Хуана никогда нельзя было сказать, что он старый и дряхлый человек. Он не был похож на других людей. Здесь в колледже есть один старый профессор, который во времена своей молодости был уже знаменит и находился в расцвете своих физических и интеллектуальных сил. Теперь он дряхлый старик и еле ворочает языком. Про дона Хуана так никогда нельзя было сказать. По сравнению со мной он обладал огромными возможностями.

В интервью с Сэмом Кином Кастанеда рассказал, что однажды дон Хуан спросил его, считает ли он себя равным ему. Хотя на самом деле он никогда об этом не задумывался, он снисходительным тоном сказал, — Да. — Дон Хуан с ним не согласился. — Я думаю, что мы не равны, — сказал он. — Потому что я охотник и воин, а ты больше похож на сводника. Я готов в любой момент подвести итог своей жизни. Твой маленький мир печали и нерешительности никогда не будет равен моему (Sam Keen. Voices and visions. стр. 122 (New York: Harper and Row, 1976)).

Все то, о чем нам рассказывал Кастанеда, имеет параллели и в других мистических учениях и традициях. В его собственных книгах упоминаются "Египетская книга мертвых", "Трактат" Витгенштейна, испанские поэты, такие как, Сан Хуан Де Ла Крус и Хуан Рамон Хименес, а также атиноамериканский писатель Сесар Вальехо.

— Да, — сказал он. — В моей машине всегда много книг. — Некоторые из этих книг он читал дону Хуану. — Он любил поэзию. Но ему нравились только первые четыре строчки. Он считал, что то, что следует за ними дальше — это идиотизм. Он говорил также, что дальше стихотворение теряет свою силу, что после первой строфы идет простое повторение.

Мы спросили его, знает ли он йогические техники, или может быть он читал о них, а также, известны ли ему описания других планов реальности, которые предлагают священные книги Индии.

— Все это удивительные вещи, — ответил он. — Более того, у меня были тесные контакты с людьми, занимающимися Хатха-йогой.

— В 1976 году мой друг Клаудио Нараньйо познакомил меня с учителем йоги. Мы посетили его в его "ашраме", здесь в Калифорнии. Мы общались при помощи профессора, который выполнял роль переводчика. В этом разговоре я пытался найти какие-то параллели со своим опытом путешествий вне тела. Тем не менее, он не сказал ничего особенно важного. Там было много церемоний и прочего шоу, но он ничего не сказал. В конце нашего разговора этот человек взял какую-то металлическую чашку с жидкостью, цвет которой мне очень не понравился, и стал брызгать из нее на меня. Пока он не успел уйти, я спросил его, что это значит? Кто-то из тех, кто находился рядом, обзяснил мне, что я должен быть очень счастлив, потому что он дал мне свое благословение. Я настаивал на том, чтобы мне сказали, каково же было содержимое этой чашки. В конце концов мне сказали, что в ней хранятся все секреции учителя, — Все что исходит из него — священно.

— Представьте себе, — сказал он шутливо. — Что на этом наша беседа с мастером йоги подошла к концу.

Год спустя, у Кастанеды была похожая встреча с одним из последователей Гурджиева. Он встретился с ним в Лос-Анджелесе, по просьбе одного из своих друзей. — Было похоже, что этот человек решил копировать Гурджиева во всем, у него была выбрита голова и он носил густые усы, — сказал Кастанеда, пытаясь руками изобразить размер этих самых усов. — Мы пришли к нему, и он очень энергично схватил меня за горло и несколько раз сильно стукнул. Сразу после этого он призвал меня покинуть своего учителя, потому что с ним я лишь зря теряю время. Он сказал, что за восемь или девять классов обучения, он может обучить меня всему, что я должен знать. Можете вы это себе представить? В нескольких классах он мог обучить меня всему.

Кастанеда также сказал, что этот последователь Гурджиева говорил об использовании наркотиков для ускорения учебного процесса. Их встреча длилась не слишком долго. Похоже что друг Кастанеды понял всю смехотворность ситуации и всю глубину своей ошибки. Его друг настаивал на этой встрече, потому что он был убежден, что Кастанеде нужен более серьезный учитель, чем дон Хуан. Когда их встреча закончилась, его друг почувствовал, что ему очень стыдно.

Мы прошли шесть или семь кварталов. Пока мы разговаривали о разных вещах, я вдруг вспомнила, что я читала статью Хуана Товара, в которой он упоминал о возможной экранизации книг Кастанеды.

— Да, — сказал он. — Однажды такая возможность рассматривалась. Он рассказал нам о своей встрече с продюсером Джозефом Левиным, тот произвел на него устрашающее впечатление, так как он сидел на другом конце огромного стола. Величина стола и слова продюсера, которые было довольно трудно понять, потому что он держал во рту огромную сигару, произвели на Кастанеду самое сильное впечатление. — Он сидел за этим столом как на помосте, и я был где-то внизу и казался очень маленьким. Величественное зрелище! Помню, что его пальцы были унизаны большим количеством колец с огромными камнями.

Кастанеда сказал Хуану Товару, что ему вряд ли хотелось бы видеть Энтони Квина в роли дона Хуана. Кажется, что кто-то даже предложил Миа Фэрроу на одну из ролей. Трудно представить себе такое кино. Это ведь не приключения и не этнография. В конце концов проект развалился. Маг дон Хуан Матус сказал мне, что это будет невозможно сделать.

Примерно тогда же его пригласили участвовать в шоу Джонни Карсона и Дика Кэветта. Я не мог принять этого приглашения. Что я мог сказать Джонни Карсону, если бы он спросил бы меня, правда ли что я разговаривал с койотом? Что я мог ему ответить? Да и что было бы потом? Очевидно, все это выглядело бы просто смешно.

— Дон Хуан поручил мне давать миру сведения об этой традиции, — сказал Кастанеда: — Он сам настаивал том, чтобы я давал интервью и проводил конференции для того, чтобы сделать книги более популярными. Потом он велел мне все это прекратить, потому что это требовало слишком большого расхода энергии. Если вы занимаетесь этим, то вам приходится вкладывать в это свою силу.

Кастанеда совершенно ясно дал понять, что доходы от книг дают ему возможность заботиться о расходах всей группы. Кастанеда хочет, чтобы всем им было на что есть.

— Дон Хуан дал мне задание писать обо всем, что рассказывают маги. Моя задача состоит в том, чтобы писать до тех пор, пока они не скажут, — Достаточно, пора остановиться. — Я не знаю какое воздействие оказывают мои книги, потому что меня это не интересует. Раньше весь материал этих книг принадлежал дону Хуану, теперь он принадлежит женщине-тольтеку. Они ответственны за все то, о чем в них идет речь.

Мы поняли, что в этой области Кастанеда действует не самостоятельно. Его цель в том, чтобы быть безупречным в восприятии и передаче этой традиции и учения.

— Я лично, — продолжил говорить он, после небольшой паузы. — Работаю над чем-то вроде журнала, это что-то вроде учебника. Я ответственен за эту работу. Мне хотелось бы найти серьезного издателя, чтобы опубликовать его и участвовать в его распространении среди тех, кто им заинтересуется, а также учебными заведениями.

Он сказал нам, что этот журнал состоит из 18 частей, в которых он обобщил все учение Тольтеков. Для того, чтобы сделать эту работу понятной и создать теоретическое обоснование, он использовал феноменологию Гуссерля.

— На прошлой неделе я был в Нью Йорке, — сказал он. — Я пришел с этим проектом к Саймону и Шустеру, но получил отказ. Похоже, что они испугались. Это такое произведение, что оно вряд ли будет иметь успех.

— Только я один несу ответственность за то, что написано в этих 18 частях, и как видите, я потерпел неудачу. Словно 18 раз я упал и ударился головой. Я согласился с издателями, что это действительно тяжело читать. Дон Хуан, дон Хенаро и остальные, они совсем другие чем я. Они так непостоянны! — (Позже, в телефонном разговоре Кастанеда сказал, что Саймон и Шустер в конце концов решили принять проект журнала, о котором он так беспокоился).

— Я называю эти части журнала элементами, потому что каждая из них показывает, как разрушить элементы обыденности. Наше единственное восприятие может быть нарушено множеством способов.

Чтобы лучше объяснить нам, что он имеет в виду, Кастанеда привел нам пример карты. Если мы хотим куда-то добраться, то нам нужна карта, на которой все четко обозначено. — Мы ничего не сможем найти без карты, — сказал он. — В конце концов получается так, что карта — это единственное на что мы смотрим. Вместо того, чтобы смотреть вокруг мы смотрим на карту, которая находится внутри нас. Основной смысл учения дона Хуана состоит в том, чтобы разбить зеркало саморефлексии и постоянно разрывать те оковы, которые привязывают нас к привычным точкам зрения.

Много раз за этот вечер Кастанеда сказал, что он является "связующим звеном с миром". Знание, о котором он рассказывает в своих книгах, полностью принадлежит тольтекам. Я не могла не отреагировать на эти слова и сказала, что создание понятной и согласованной книги — это огромный труд.

— Нет, — сказал мне Кастанеда: — Моя задача состоит в том, чтобы копировать те страницы, которые приходят ко мне в сновидении.

Кастанеда считает, что нельзя создать что-то из ничего. Чтобы лучше обзяснить нам свою мысль, он рассказал нам историю из жизни своего отца.

— Однажды мой отец решил стать великим писателем. Для этого он решил сделать себе кабинет. Ему нужен был идеальный кабинет. Он продумал все, вплоть до мельчайших подробностей, начиная от украшений на стене и заканчивая лампой на своем столе. Когда комната была готова, он потратил уйму времени на то, чтобы найти подходящий стол. Стол должен был быть определенного размера, из определенной породы дерева, определенного цвета и.т.д. Те же проблемы возникли и при выборе кресла, на котором он хотел сидеть. Потом он стал искать подходящее покрытие для того, чтобы не поцарапать стол. На это покрытие мой отец собирался положить бумагу, на которой он хотел писать свой труд. Потом, сидя в кресле напротив чистого листа бумаги, он не знал, что ему написать. Такой у меня был отец. Он хотел для начала написать совершенную фразу. Конечно, так нельзя ничего написать! Нужно быть инструментом, посредником. Я вижу каждую страницу во сне, и все зависит от того с какой степенью точности я могу их скопировать. Поэтому та страница, которая оказывает большее воздействие или наиболее всех впечатляет, это именно та, которую мне удается скопировать наиболее точно.

Эти комментарии Кастанеды открывают новую теорию познания, интеллектуального и художественного творчества. (Я тут же сразу подумала о Плато и Святом Августине с его образом "внутреннего учителя". Познать — значит открыть и творить — означает копировать. Ни творчество, ни знание не могут быть делом нашей "личной природы".)

За ужином я сказала ему, что читала несколько интервью с ним. Я сказала ему, что мне очень понравилось интервью с Сэмом Кином, которое впервые было опубликовано в журнале Psychology Today". Кастанеде тоже нравится это интервью, и он очень хорошо отзывался о Сэме Кине. — За эти годы, я узнал много людей, с которыми я хотел бы оставаться друзьями, один из них — это теолог Сэм Кин: Тем не менее дон Хуан сказал мне, — Хватит.

Что касается его интервью журналу Тайм, то Кастанеда сказал нам, что сначала к нему приехал мужчина-репортер, чтобы встретиться с ним в Лос-Анджелесе. У него ничего не вышло (тут он использовал аргентинский жаргон) и он уехал. Тогда они прислали одну из тех девушек, которым невозможно отказать, — сказал он с улыбкой. Интервью прошло очень хорошо, и они прекрасно поняли друг друга. У Кастанеды сложилось впечатление, что она поняла о чем идет речь. Тем не менее писала статью не она. Записи, которые она сделала, взял другой репортер, про которого Кастанеда сказал, — Я думаю, что теперь он в Австралии. — Похоже, что этот репортер сделал с этими записями все, что ему заблагорассудилось.

Каждый раз, когда по той или иной причине мы упоминали статью в Тайм, то его досада становилась очевидной. Он сказал дону Хуану, что Тайм — это влиятельный и серьезный журнал. С другой стороны именно дон Хуан настаивал на этом интервью.

— Интервью было сделано на всякий случай, — сказал он, снова употребив ругательство, свойственное аргентинским портовым грузчикам.

Мы также заговорили о критике и о том, что было написано о нем и его книгах. Я упомянула Ричарда де Милля и других критиков, которые оспаривали достоверность его книг, а также их антропологическую ценность.

— То, чем я занимаюсь, — сказал Кастанеда: — Свободно от любой критики. Моя задача состоит в том, чтобы наилучшим путем представить это знание. То, что обо мне говорят критики, не имеет для меня никакого значения, потому что я больше не являюсь писателем Карлосом Кастанедой. Я не писатель, не мыслитель, не философ, и поэтому меня не достигают их атаки. Теперь, когда я знаю, что я ничто, никто не может от меня ничего добиться, потому что Джо Кордоба — это никто. Во всем этом нет никакой личной гордости.

— Мы живем даже хуже чем мексиканские крестьяне, мы касаемся земли и не можем пасть ниже. Разница между нами и крестьянами состоит в том, что крестьянин надеется, желает разные вещи, и работает для того, чтобы завтра у него было больше чем сейчас. Мы же ничего не имеем, а наоборот, только теряем. Можете ли вы это себе представить? Поэтому критика не может поразить свою мишень.

— Никогда я не чувствовал себя более целостным, чем в те моменты, когда я — это Джо Кордоба! — воскликнул он и широко развел руками. — Джо Кордоба, который целый день готовит гамбургеры, и его глаза полны дыма, вы понимаете меня?

Не все критики высказывали отрицательное мнение, например, Октавио Пас написал очень хорошее предисловие к испанскому изданию книги "Учение дона Хуана…" — Мне это предисловие очень понравилось, — сказал Кастанеда: — Это замечательное предисловие. Октавио Пас — это настоящий джентельмен, может быть последний из тех, что еще остались.

— Ну, возможно, осталось еще два джентельмена, — добавил он, чтобы смягчить свои слова. Второй джентельмен — это его друг, мексиканский историк, имя которого было нам незнакомо. Он рассказал нам несколько анекдотов из его жизни и описал его, как очень интеллектуального и физически сильного человека.

Потом Кастанеда спросил меня, хочу ли я узнать, как он выбирает письма, на которые отвечает, и как он поступил с моим письмом.

Он рассказал нам, что у него есть друг, который получает его письма, собирает их в мешок и держит их там, пока Кастанеда не приедет в Лос-Анджелес. Кастанеда всегда сначала вываливает их в большую коробку и только потом достает оттуда одно письмо, на которое обычно и отвечает. Но он никогда не отвечает письменно, он не оставляет следов.

— Как-то раз я достал из коробки ваше письмо, потом я нашел еще одно. Вы не можете себе представить, с каким трудом я нашел ваш номер телефона! Когда я уже совсем было отчаялся его найти, мне неожиданно помог университет. Я уже было думал, что мне не удастся с вами поговорить.

Я была очень удивлена, узнав с какими неудобствами ему пришлось столкнуться, прежде чем ему удалось со мной встретится. Получалось так, что если уж он взял мое письмо в руки, то он должен был испробовать все возможные варианты. В магической вселенной большое значение имеют знаки.

— Здесь, в Лос-Анджелесе, у меня есть друг, который мне часто пишет. Каждый раз, когда я возвращаюсь в Лос-Анджелес, я читаю все его письма, одно за другим, как дневник. Однажды среди его писем я наткнулся на другое письмо, и не поняв этого, вскрыл его. Хотя я тут же понял свою ошибку, я его прочитал. То, что оно оказалось в этой пачке писем, было для меня знаком.

Письмо связало его с двумя людьми, которые рассказали ему об очень интересном происшествии. Однажды ночью им нужно было выехать на шоссе Сан-Бернардино. Они знали, что попадут на него, если будут ехать прямо по улице. Потом им нужно было повернуть налево и ехать прямо, пока они не оказались бы на шоссе. Так они и сделали, но через 20 минут они поняли, что оказались в каком-то странном месте. Это не было шоссе Сан-Бернардино. Они вышли из машины, чтобы спросить кого-нибудь, но вокруг никого не было. Когда они постучались в один из домов, то услышали в ответ пронзительный вопль.

Кастанеда сказал, что эти два друга вернулись обратно по дороге и доехали до станции техобслуживания, где спросили как им проехать до шоссе. Там им сказали то, что они и так уже знали. Поэтому они повторили ту же последовательность действий и без проблем доехали до шоссе.

Кастанеда встретился с ними. Казалось, что только один из них действительно интересовался разгадкой этого происшествия.

— На Земле есть особые места, сквозь которые можно пройти в нечто совсем иное. — Тут он остановился и пригласил нас посетить одно такое место. — Тут, в ЛосАнджелесе, совсем недалеко есть одно такое место… Если хотите, я могу показать его вам, — сказал он.

— Земля — это живое существо. Эти места — это ворота, через которые она периодически получает энергию из космоса. Это как раз та энергия, которую должен накапливать воин. Может быть, если я буду абсолютно безупречен, то мне удастся приблизиться к Орлу. Может быть!

— Каждые 18 дней на Землю падает волна энергии, попробуйте подсчитать, — предложил он нам. — Следующий раз будет третьего августа. Вы сможете почувствовать это. Эта волна энергии может быть большой или маленькой, это зависит от обстоятельств. Если Земля получает большое количество энергии, то эта энергия вас достигнет, где бы вы не находились. По сравнению с величиной этой силы, Земля очень мала, и поэтому энергия достигает всех ее частей.

Мы все еще оживленно разговаривали, когда к нам подошла официантка и резким тоном спросила нас, собираемся ли мы что-нибудь заказывать. Так как никто не захотел ни кофе, ни десерта, то нам пришлось собираться. Когда официантка ушла, Кастанеда сказал, — Похоже, что нас выгоняют прочь.

Да, нас действительно выгнали и наверное не без причины, ведь было уже совсем поздно. Мы удивлялись тому, что не заметили хода времени. Мы пошли по улице.

Кастанеда сказал, что собирается съездить в Аргентину. — Для меня очень важно снова сзездить в Аргентину, так закончится целый период моей жизни. Я еще не знаю, когда я поеду туда, но я обязательно это сделаю. Теперь у меня есть там дела. В августе закончатся эти три года, посвященные выполнению заданий, и возможно мне удастся туда съездить.

В этот вечер Кастанеда много говорил с нами о Буэнос-Айресе, о его улицах, окрестностях и спортивных клубах. Он с ностальгией вспоминал Флорида-Стрит с ее роскошными магазинами и огромными толпами.

Кастанеда жил в Буэнос-Айресе в детстве. Похоже, что он учился в одной из школ в деловой части города. Эту пору он вспоминает с некоторой грустью, тогда про него говорили, что в ширину он больше чем в высоту, такие слова очень ранят ребенка.

— Я всегда с завистью смотрел на аргентинцев, они такие высокие и статные, — сказал он.

— Вы знаете, что в Буэнос-Айресе вы должны обязательно состоять членом какого-либо клуба, — продолжал Кастанеда: — Я был в клубе Чакарита, в одном из самых худших. — В те времена Кастанеда принадлежал к числу отстающих.

— Ла Горда наверняка поедет вместе со мной. Она хочет путешествовать, она хочет съездить в Париж. Она покупает очень элегантную одежду от Гуччи и хочет поехать в Париж. Я всегда говорю ей, — Ла Горда, почему ты хочешь ехать в Париж? Там же ничего нет. — У нее просто есть некоторая навязчивая идея по поводу Парижа, "город света", вы понимаете.

За этот вечер имя Ла Горды прозвучало много раз. Кастанеда представил ее нам как выдающуюся личность, без сомнения, он испытывает к ней огромное уважение и восхищается ей. Я думаю, что Кастанеда говорил нам о ней, а также приводил разные факты из их жизни, вроде того, как тольтеки спят или едят для того, чтобы у нас не сложилось о них превратное впечатление. Они занимаются очень серьезным делом, ведут аскетический образ жизни, и их невозможно втиснуть в рамки представлений обыденной жизни. Важно освободиться от схем, не заменяя их новыми.

Кастанеда дал нам понять, что кроме Мексики, он совсем немного путешествовал по Латинской Америке. — Я был в Венесуэле, — говорит он. — Как я уже вам говорил, я собираюсь в Аргентину. Так закончится этот период. После этого я смогу оставить ее. По правде говоря, я не знаю, хочу ли я оставлять Аргентину. — Сказал он с улыбкой. — У кого нет вещей, которые его удерживают?

Он несколько раз путешествовал по Европе в связи с бизнесом, связанным с его книгами.

— В 1973 году дон Хуан послал меня в Италию. Моя задача состояла в том, чтобы добиться аудиенции у римского папы. Я не смог добиться частной аудиенции, но смог побывать на одной из встреч, которые проводятся для большого числа людей. Все что мне нужно было сделать на этой аудиенции — это поцеловать руку римского папы.

Это была одна из тех аудиенций по средам, когда папа совершает богослужение на площади Сан Педро. — Они дали мне аудиенцию, но я не смог подойти, — сказал он. — Я даже до двери не добрался, — сказал он.

В этот вечер Кастанеда несколько раз вспоминал свою семью и говорил, что он получил типичное либеральное и откровенно антиклерикальное образование. В книге "Второе кольцо Силы" Кастанеда также говорит о своих антиклерикальных взглядах, которые он получил по наследству. Дон Хуан, который казалось не одобрял его предубеждений и нападок на католическую церковь, говорил ему, — Чтобы победить свою собственную глупость, нужно задействовать наше время и энергию. Это единственное, что имеет значение. Все, что твой дед или отец говорили о церкви, не сделало их счастливее. С другой стороны, если ты будешь безупречным воином, то ты получишь силу, молодость и энергию. Самое главное для тебя — это знать, что выбрать.

Кастанеда не пускается в теоретические рассуждения на эти темы. Рассказав нам о понятиях клерикализма и антиклерикализма, он просто хотел привести пример того, чему его учили. Иначе говоря, он дал понять, как трудно иной раз отказаться от тех представлений, которые сформировались у нас в юности.

"Работа, которую я должен делать, — заверил Кастанеда, — свободна от того, что могут сказать критики, мое задание состоит в том, чтобы представить знание самым наилучшим образом. Ничто из того, что они могут сказать, не имеет для меня значения, поскольку я больше не являюсь писателем "Карлосом Кастанедой", я не писатель, не мыслитель, не философ, следовательно, их нападки не достигают меня. Сейчас я знаю, что я ничто, никто не может У меня ничего отнять, потому что Джо Кордоба ничто, в этом нет никакой личной гордости".

Он продолжал: "Уровень нашей жизни был ниже, чем у мексиканских крестьян, это уже говорит о многом. Мы достигли земли и уже не можем упасть ниже, разница между нами и крестьянами была в том, что крестьянин имеет надежду. Он хочет вещей, работы, чтобы однажды иметь больше, чем у него есть сегодня, мы же, с другой стороны, не имеем ничего. И с каждым мгновением мы будем иметь все меньше и меньше, можете вы себе это представить? Критика не может попасть в цель".

"Никогда я не чувствую себя более наполненным, чем когда я являюсь Джо Кордобой, — горячо воскликнул он, вставая и раскрывая руки в жесте полноты и изобилия. — Джо Кордобой, который жарил гамбургеры целый день, с глазами, слезящимися от дыма, вы меня понимаете?"

Назад: Интервью Карлоса Кастанеды, Взятое Сэмом Кином для журнала "PSYCHOLOGY TODAY"

Дальше: Заметки с лекции Карлоса Кастанеды в книжном магазине "Феникс"(1993)

Неуловимые тайны: Интервью Грасиела Корвалан с Карлосом Кастанедой (1980–1981)

Неуловимые тайны:
Интервью Грасиела Корвалан с Карлосом Кастанедой (1980–1981)