1
Выйдя из лифта в отделанный мрамором холл компании «Roberts & Smith Co.», Валенсия мелкой походкой подошла к обширному полукруглому столу приемной:
– Доброе утро.
– Доброе, чем могу помочь? – сухо ответила секретарша, с первого взгляда оценившая ничтожность посетительницы – на ней было простенькое платьице нищей студентки, волосы стянуты на затылке в узел, никакой косметики на лице, а на ногах дешевые кроссовки, в каких ходят только курьеры. Да она и оказалась курьером – секретарши уровня процветающей нью-йоркской компании «Roberts & Smith Co.» не ошибаются.
– Я за пакетом для доктора Адамса, компания «Братья Адамс».
– Секунду… – оттолкнувшись каблуком от коврового пола, секретарша отъехала в своем кресле к боковому стеллажу с письмами и пакетами и стала быстро перебирать их тонкими пальцами с модным маникюром в серебристую крапинку.
А посетительница оглядела ее стол – четыре белых телефона (один из которых уже журчит деловым звонком), телефонный коммутатор, компьютер «Мас» последней модели, широкий, в полстола календарь-блокнот с четкими столбиками записей, стаканы с остро отточенными цветными карандашами и авторучками. А в тылу, за спиной – мраморный простенок с золотыми буквами «Roberts & Smith Co». Ничего лишнего, но все по «фирме».
– Извини, ничего нет. – Секретарша стремительно вернулась к столу и взяла телефонную трубку: – «Робертс энд Смит», доброе утро. Соединяю. – И, щелкнув рычажком коммутатора, снова посмотрела на посетительницу: – Для Адамса ничего нет.
– Неужели? Вы уверены? – удивилась та и, достав из холщовой сумки потертый блокнот, открыла его. – Это же «Робертс энд Смит», верно? Мистер Адамс из компании «Братья Адамс» послал меня за пакетом от мистера Гарри Купера…
– Извини, у нас нет никакого Купера.
– Правда? А я ехала из Лонг-Айленда… – чуть не до слез огорчилась курьерша и кивнула на телефоны: – Можно я позвоню мистеру Адамсу?
– Конечно, – сжалилась секретарша и подвинула ей один из телефонов.
– Спасибо, я быстро. – Неловким пальцем курьерша спешно набрала десятизначный номер. – Алло! Доброе утро. Можно доктора Адамса?
Но в трубке был только стандартный голос автоответчика: «К сожалению, сейчас мы не можем ответить на ваш звонок…»
– Черт! – огорчилась курьерша и положила трубку. – Извините, – сказала она секретарше. – Спасибо. Большое спасибо…
И, совершенно расстроенная, направилась к лифту.
А секретарша, тут же забыв о ней, сняла трубку с очередного приглушенно журчащего телефона:
– «Робертс энд Смит», доброе утро…
«Динь» – пропел подъехавший лифт, над его дверью загорелось табло с числом «32», и огорченная курьерша вошла в кабину, нажала кнопку «31».
Через секунду, выйдя из лифта в залитый светом и отделанный под сталь холл компании «Industrial Management Co.», она той же скромной и почти шаркающей походкой подошла к обширному прямоугольному столу приемной:
– Доброе утро.
– Доброе, чем могу помочь? – ответила чернокожая секретарша.
– Я за пакетом для доктора Адамса, компания «Братья Адамс».
– Секунду… – оттолкнувшись каблуком от паркетного пола, секретарша отъехала в своем кресле к дальнему концу стола с невысоким стеллажом для писем и пакетов.
А посетительница бегло оглядела этот стол – тоже четыре телефона, компьютер «Мас», стаканы с остро отточенными карандашами. А за спиной строгий стальной простенок с золотыми буквами «Industrial Management Co».
– Как ты сказала: для доктора Адамса? – спросила секретарша, перебирая конверты и пакеты.
– Да, пакет для Стива Адамса, компания «Братья Адамс»…
– К сожалению, ничего нет.
– Вы уверены? – удивилась курьерша и, достав из рюкзачка потертый блокнот, открыла его. – Это же «Индастрел Менеджмент Компани», так? Мистер Адамс из компании «Братья Адамс» послал меня сюда за пакетом от мистера Купера…
– Извини, дорогая, но у нас нет никакого Купера.
– Правда? А я ехала из Лонг-Айленда… – снова чуть не до слез огорчилась курьерша и кивнула на телефоны. – Можно я позвоню?
– Конечно. – Секретарша подвинула ей один из телефонов.
– Спасибо, я быстро. – Курьерша набрала десятизначный номер. – Алло! Доброе утро. Можно доктора Адамса?
Но в трубке был тот же автоответчик: «К сожалению, мы не можем…»
– Черт! – огорчилась курьерша и положила трубку. – Извините. Спасибо. Большое спасибо… – И направилась к лифту.
«Динь» – пропел подъехавший лифт, над его дверью загорелось табло «31», и курьерша вошла в кабину, нажала кнопку «30».
Через секунду, выйдя из лифта в грохочущий музыкой и расписанный нотами холл компании «Jazz & Country Music Production Ltd.», она подошла к столу приемной:
– Доброе утро! Пакет для доктора Адамса, компания «Братья Адамс»…
– Что? Повтори… – дергаясь в такт музыке, не расслышал ее молодой секретарь.
…Спустя три часа, ровно в 13.03, Валенсия вышла из небоскреба на углу 46-й улицы и Пятой авеню. И, оказавшись в потоке прохожих на солнечной стороне улицы, устало закрыла глаза. Да, она устала так, словно перетащила на себе тонну груза. Три часа непрерывной актерской работы – это, оказывается, изнурительный труд. Надо бы присесть в ближайшем кафе, выпить холодного апельсинового сока. Но нельзя – сейчас ланч-тайм, в это кафе могут зайти секретарши, у которых она только что была. И значит – вперед, нужно отойти от 46-й хотя бы на несколько кварталов.
Валенсия выпрямилась и как-то разом преобразилась. Куда подевались эти скромно согнутые плечи курьерши, этот огорченный взгляд, эта приниженная и почти шаркающая походка? Освободив стянутые на затылке волосы и растрепав их по плечам, она снова стала стройной красоткой с гордо поднятой головой и тем вызывающим взглядом, каким умеют смотреть на мир девушки, знающие себе цену. Именно этим победным взглядом она окинула всю Пятую авеню – и густой поток клерков, высыпавших сюда в обеденный перерыв потрепаться и перекусить, и иностранцев, спешащих из одного дорогого магазина в другой с бумажными сумками «Lord & Taylor», «Saks Fifth Avenue» и «Victoria Secrets», и курьеров с рюкзачками, летящих по тротуарам на роликовых коньках.
Да, три недели назад на том побережье, в Калифорнии, она получила удар под дых. Там, во Фримонте и Сан-Хосе, она впервые в жизни начала ощущать к мужчине какое-то особое, почти материнское чувство, и вдруг он сам, сознательно и добровольно, подложил ее полковнику Брауну только для того, чтобы получить финансирование на свои наноцацки! Нет, к Реберу у нее нет претензий. Ребер гениальный прохвост – под научное открытие Марка получил миллионы от Пентагона и часть этих денег положил себе в карман, а на вторую часть содержал лабораторию Марка и развлекался с его женой. Причем «щедро» платил ей за каждую ночь, зная, что эти деньги лягут на его же счет! Учиться нужно у таких пройдох! К тому же и она получала кое-что от Ребера – сотню, как минимум, вкусных оргазмов, путешествия по самым знаменитым курортам и дорогие подарки. Нет, Ребер не был жадным, просто их адюльтер был сугубо деловой сделкой для них обоих, и в этом бизнесе он сделал ее как ребенка. А вот Марк…
Одно хорошо – резко, одним крутым поворотом судьбы она избавилась от преследования. Пусть эти испанцы – кто бы они ни были, мафиози, ФБР или московское ФСБ – ищут ее в Калифорнии. Пусть они допрашивают Марка и Ребера – она исчезла из их жизни, растворилась в Америке, как свист в воздухе.
И все же… Если у вас в кармане было почти двести тысяч долларов, муж-профессор без пяти минут лауреат Нобелевской премии и любовник-миллиардер, и вдруг вы остались почти ни с чем – какие-то несчастные двадцать тысяч баксов (даже «Тойоту» пришлось бросить в Калифорнии, потому что при ее покупке Марку выдали title на его имя) – как вы будете чувствовать себя? Перелет в Нью-Йорк, гостиница на западе Манхэттена (не в Бруклин же ей ехать, в конце концов!), кое-какая теплая одежда на первое время (в Калифорнии теплое было ни к чему) – и вот уже от двадцати тысяч осталось только семнадцать. А когда на западе 73-й улицы нашла крошечную студию за 2300 баксов в месяц, и пришлось сразу отдать арендную плату за первый и два последних месяца, то – о, ужас! – осталось только десять! От страха сердце защемило! Конечно, с точки зрения простого обывателя, и отель на западе Манхэттена, и, тем паче, студия за 2300 в месяц – это было безумием и расточительством. И будь Валенсия заурядной простушкой, впервые попавшей в Нью-Йорк, она бы забилась в какую-нибудь дешевую квартирку в Квинсе или Бруклине – и что? Пошла бы продавщицей в «Macy’s» или официанткой в «Pizza-Hot»? На восемь долларов в час? Нет уж, извините! Валенсия не привыкла сдаваться и – учтите – ей было уже двадцать пять! А в двадцать пять любая одинокая женщина, даже простушка, считает, что всё, это последний рубеж, пан или пропал, сейчас или никогда!
Да, Валенсия пошла на смертельный риск, но… победила их всех – и клерков, зарабатывающих десять, ну, максимум пятнадцать долларов в час, и тех лощеных и откалиброванных секретарш, которые получают – смешно сказать – аж двадцатку! А она, Валенсия, за три часа работы и двадцать два телефонных звонка сняла четыре тысячи четыреста долларов! А сколько еще не пройденных ею офисных небоскребов на одной только Пятой авеню!
Вы, конечно, спросите: как? Как можно двадцатью телефонными звонками сделать четыре тысячи баксов? Ладно, вам, как своим читателям, я, так и быть, скажу. Только имейте в виду – это не очень кошерно. В списке телефонных компаний Нью-Йорка она нашла самую маленькую, обслуживающую только Северный Квинс телефонную компанию «Optimum International Telephone Calls, Inc.», затем сняла в этом Северном Квинсе дешевую крохотную студию и зарегистрировала в «Optimum International», что каждый звонок на ее номер стоит двести долларов. А потом, как вы видели, стала обходить самые богатые компании на Пятой авеню и оттуда звонить самой себе. Вот и всё! За эти звонки «Optimum International Calls» брала деньги с этих компаний и переводила на ее счет. Никто до этого не додумался, кроме самых первых русских эмигрантов сорок лет назад, но те умники зарвались, начисляли себе по тысяче и даже две тысячи долларов за звонок, и их, конечно, вычислили и накрыли. Однако с тех пор прошла уйма времени, а все новое – это, как известно, хорошо забытое старое (только не инструкторами «Розария № А08», которые для своих агентов коллекционируют все аварийные способы выживания на Западе). Конечно, и Валенсия могла назначить тысячу долларов за звонок, но зачем подставляться? Для большой компании, которая каждый день говорит по телефону со всем миром, двести долларов – ерунда, если в бухгалтерии этой компании даже обратят внимание на эту сумму, они не станут тратить время на расследование. А Валенсия не собирается заниматься этим постоянно, ее цель за месяц собрать тысяч сто и тут же съехать с квинсовской квартиры, чтобы и концов не оставлять.
Победно усмехнувшись и поправив на плече ремешок холщового рюкзачка, она двинулась вниз по Пятой авеню.