От кампуса до Харрисон-лэйн пешком минут пятнадцать, и по дороге Марк убивал время и неловкость лекцией о нанотехнологии. Как ни крути, а он, профессор и доктор наук, поздним вечером открыто, на глазах всего Принстона вел к себе студентку. И потому он чуть громче, чем следует, вещал ей напоказ:

– «Санти» – это десять в минус второй степени, то есть сотая часть метра. «Милли» – это десять в минус третьей степени метра. «Микро» – это десять в минус шестой степени метра, а «нано» – это десять в минус девятой степени, или миллиардная часть метра. Дальше идут «пико», «фемто» и «атто», но это уже совершенно исчезающие величины, мы пока имеем дело только с наночастицами, ну и я подбираюсь к пикочастицам. Что я конкретно делаю? Ты знаешь лего? Из лего дети складывают все что угодно – дома, машины, даже роботов. А мы, физики, делаем то же самое с наночастицами. Пытаемся делать. Вот мы с тобой идем. Для того чтобы сделать шаг и не упасть, наш мозг, как компьютер, моделирует каждое движение, верно? Но, слава богу, вес нашего мозга минимум два фунта, а то и три! А теперь представь мозг комара. Он весит нанограмм! И при этом комар летает даже в темноте, на расстоянии находит тело с теплой кровью, выжидает, когда на это тело безопаснее сесть, впивается хоботком, отсасывает кровь и улетает до того, как я махну рукой, чтоб его прихлопнуть! И этот компьютер, его мозг, весит всего нанограмм, а то и меньше! Мы такой компьютер сделаем лет через сто. А вот сделать батарейку весом в нанограмм и с энергетической емкостью больше, чем у летающего комара, – это то, чем я занимаюсь. И когда я это сделаю…

Валенсия слушала его и не слышала. Дыша вечерней прохладой, запахами травы и пахучих лип, растущих вдоль Нассау-стрит, она напряженно вслушивалась в голоса проходящих студенческих компаний и в шелест шин проезжающих мимо машин. И вглядывалась в стеклянные окна и витрины уже закрытых магазинов и открытых кафе, пытаясь найти в них отражение идущих сзади людей. Преследует их кто-нибудь или нет? Этот серый «Ниссан» уже проезжал мимо них или то был «Шевроле»? Почему эта тетка так пристально посмотрела на нее?

На углу Нассау и Пайн-стрит Марк остановился у «Blue Point Grill».

– Это самый вкусный ресторан в нашем районе. Зайдем?

Валенсия пожала плечами. Она хотела есть, но еще не выбрала манеру своего нового общения с этим Марком. Он купил ее, как проститутку, просто заплатил десять тысяч баксов, и теперь она ему кто – служанка, рабыня, любовница? Конечно, ей не впервой получать за это деньги, но раньше, до двадцать девятого июня, это было почти игрой, performance, забавой. А теперь… Кто она? Шпионка, которой в любой момент могут надеть наручники и бросить в тюрьму, вот кто. У нее нет отца-генерала бывшего КГБ, который тут же побежит к своему другу Путину, чтобы тот позвонил Обаме и обменял ее на пару американских шпионов в России. У нее вообще нет никого, а «папа» Хуан и «Камилла» откажутся от нее так же быстро, как трусливый французский курьер сбежал из «Старбакс», не заплатив ей ни цента за жесткий диск с нанохерней этого Марка. Да, если завтра ее бросят в тюрьму, никто – НИКТО!!! – не напишет о ней в газете и не пришлет ей в камеру даже тампон, таблетку аспирина или почтовую марку! Что он говорит, этот Марк? Куда он ее ведет?

– Ты меня слышишь? Я говорю, одна беда – этот «Blue Point Grill» только открылся, у них еще нет лицензии на продажу спиртного. Но они разрешают приносить свое. Поэтому мы в «Liquor Store» купим сейчас что-нибудь…

Она послушно, как на привязи, перешла за ним через дорогу в винный магазин, где Марк купил бутылку белого «Andre Lurton, Chateau De Rochemorin Blanc, 2007» и бутылку «Veuve Cliquot», и так же послушно сопроводила его обратно через Нассау-стрит в «Blue Point Grill». Там его, конечно, знали и встретили как своего: «Сэр, ваш столик в глубине, где потише», «Меню не нужно?», «Свеча уже на столе», «Белое сейчас открою, отличный выбор, профессор!». (Но блудливым взглядом официант смотрит не на бутылку, а на Валенсию и имеет в виду, конечно, ее.) «Вы начнете с краба на горячих помидорах и полдюжины устриц? Дюжину? Я понимаю…» (И снова взгляд на Валенсию – еще бы! для стойкости на таком «станке» нужны три дюжины устриц!) «Вам тилапию на гриле или хрустящие red snapper? У нас сегодня свежайший канадский лосось…»

В длинном и узком, как пенал, зале далеко не шикарного ресторана Валенсия села лицом к окнам на улицу, чтобы видеть, кто войдет следом за ними. Однако никто не вошел ни через десять минут, ни через пятнадцать (хотя, конечно, те, кто ее пасут – если пасут, – могут сидеть в своей машине и на улице). Но по мере того, как уменьшалось белое в бутылке «Andre Lurton» (очень, кстати, хорошее), Валенсия успокаивалась и, уже с аппетитом доедая действительно вкуснейшего и нежного лосося с теплым соусом, обжаренного на гриле с какими-то травами, услышала Марка и даже посмотрела на него. А он ничего, вполне симпатичный мужик. Слегка небритый, но это даже модно и мужественно. Хороший сильный подбородок, крупные жесткие губы, высокий лоб и, когда смотрит на нее, жадные нетерпеливые глаза. Что он говорит? Что-то про своих родителей – отец и мать тоже физики, были в профессуре Принстонского университета, а теперь на пенсии, купили себе апартаменты в Бока-Ратон во Флориде и уехали туда, а ему оставили дом в Принстоне и дачу в Покано…

– Я рад, что нашел тебя! – с каким-то дополнительным смыслом заключил Марк и поднял свой бокал. – Cheers! Будем!