СЦЕНА III

 

Поверьте, государь, терпел я долго
Стыд горькой бедности. Когда б не крайность,
Вы б жалобы моей не услыхали.

Я верю, верю: благородный рыцарь,
Таков, как вы, отца не обвинит
Без крайности. Таких развратных мало...
Спокойны будьте: вашего отца
Усовещу наедине, без шуму.
Я жду его. Давно мы не видались.
Он был друг деду моему. Я помню,
Когда я был ещё ребёнком, он
Меня сажал на своего коня
И покрывал своим тяжёлым шлемом,
Как будто колоколом.

Это кто?
Не он ли?

Так, он, государь.

Подите ж
В ту комнату. Я кликну вас.

Барон,
Я рад вас видеть бодрым и здоровым.

Я счастлив, государь, что в силах был
По приказанью вашему явиться.

Давно, барон, давно расстались мы.
Вы помните меня?

Я, государь?
Я как теперь вас вижу. О, вы были
Ребёнок резвый. Мне покойный герцог
Говаривал: Филипп (он звал меня
Всегда Филиппом), что ты скажешь? а?
Лет через двадцать, право, ты да я,
Мы будем глупы перед этим малым...
Пред вами, то есть...

Мы теперь знакомство
Возобновим. Вы двор забыли мой.

Стар, государь, я нынче: при дворе
Что делать мне? Вы молоды; вам любы
Турниры, праздники. А я на них
Уж не гожусь. Бог даст войну, так я
Готов, кряхтя, взлезть снова на коня;
Ещё достанет силы старый меч
За вас рукой дрожащей обнажить.

Барон, усердье ваше нам известно;
Вы деду были другом; мой отец
Вас уважал. И я всегда считал
Вас верным, храбрым рыцарем – но сядем.
У вас, барон, есть дети?

Сын один.

Зачем его я при себе не вижу?
Вам двор наскучил, но ему прилично
В его летах и званье быть при нас.

Мой сын не любит шумной, светской жизни;
Он дикого и сумрачного нрава —
Вкруг замка по лесам он вечно бродит,
Как молодой олень.

Нехорошо
Ему дичиться. Мы тотчас приучим
Его к весельям, к балам и турнирам.
Пришлите мне его; назначьте сыну
Приличное по званью содержанье...
Вы хмуритесь, устали вы с дороги,
Быть может?

Государь, я не устал;
Но вы меня смутили. Перед вами
Я б не хотел сознаться, но меня
Вы принуждаете сказать о сыне
То, что желал от вас бы утаить.
Он, государь, к несчастью, недостоин
Ни милостей, ни вашего вниманья.
Он молодость свою проводит в буйстве,
В пороках низких...

Это потому,
Барон, что он один. Уединенье
И праздность губят молодых людей.
Пришлите к нам его: он позабудет
Привычки, зарождённые в глуши.

Простите мне, но, право, государь,
Я согласиться не могу на это...

Но почему ж?

Увольте старика...

Я требую: откройте мне причину
Отказа вашего.

На сына я
Сердит.

За что?

За злое преступленье.

А в чём оно, скажите, состоит?

Увольте, герцог...

Это очень странно,
Или вам стыдно за него?

Да... стыдно...

Но что же сделал он?

Он... он меня
Хотел убить.

Убить! так я суду
Его предам, как чёрного злодея.

Доказывать не стану я, хоть знаю,
Что точно смерти жаждет он моей,
Хоть знаю то, что покушался он
Меня...

Что?

Обокрасть.

 

Барон, вы лжёте.

Как смели вы?..

Ты здесь! ты, ты мне смел!..
Ты мог отцу такое слово молвить!..
Я лгу! и перед нашим государем!..
Мне, мне... иль уж не рыцарь я?

Вы лжец.

И гром ещё не грянул, боже правый!
Так подыми ж, и меч нас рассуди!

 

Благодарю. Вот первый дар отца.

Что видел я? что было предо мною?
Сын принял вызов старого отца!
В какие дни надел я на себя
Цепь герцогов! Молчите: ты, безумец,
И ты, тигрёнок! полно.

Бросьте это;
Отдайте мне перчатку эту

 

Жаль.

Так и впился в неё когтями! – изверг!
Подите: на глаза мои не смейте
Являться до тех пор, пока я сам
Не призову вас.

Вы, старик несчастный,
Не стыдно ль вам...

Простите, государь....
Стоять я не могу... мои колени
Слабеют... душно!.. душно!.. Где ключи?
Ключи, ключи мои!...

Он умер. Боже!
Ужасный век, ужасные сердца!

Отправить