Комментарии Шива и Бешара имеют смысл. Наш холодный, как льды в Арктике, гений, чья невозмутимая, безжалостная нервная система позволяет ему отделить чувство от мысли с той же непринужденностью, с какой он развязывает шнурок, в решающий момент способен обречь нас на смерть. Иногда буквально.

У Билла Гейтса (не то чтоб мы решили и ему навесить ярлык психопата, но в бизнесе он, безусловно, относится к тем, чей канал сочувствия явно приглушен) недавно взяли интервью на телевидении.

«Вы – это миллиарднодолларовая многонациональная корпорация, – начала ведущая. – Зачем вам сокрушать мелкие компании – каких-нибудь двух друзей, начинающих свое дело на коленке в гараже? Почему именно вы должны все время выигрывать 10:0?»

Гейтс посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

«Я воспринимаю это как комплимент», – сказал он.

Но арктическая холодность мозга психопата, его нейронный круиз-контроль не просто не оказывает никакого действия на сочувствие. У расположенной горизонтально мозжечковой миндалины есть и другие преимущества – особенно, когда дело доходит до другого компонента из SPICE: уверенности. Помните, не все психопаты за решеткой, а только те, кого поймали.

Еще много их пребывает на своих рабочих местах, отлично проявляя себя в таких чрезвычайно рискованных сферах деятельности, как суды, крупный бизнес, вооруженные силы и СМИ, по одной простой причине: они совершенно уверены в том, что будут процветать в среде, которая людям с менее упругой психикой показалась бы условиями невыносимого напряжения.

Нейрохирургию обычно считают одной из самых рискованных форм операционного вмешательства, которому может подвергнуться человек. Действуя в неблагоприятных условиях глубин мозга, нейрохирург должен стремиться к абсолютной точности и может позволить себе погрешность, не бóльшую, чем у пули снайпера. Малодушным здесь не место. Так кто же эти люди, которые сумели «укротить» такую профессию, которые стоят на страже отдаленных границ между сознанием, «я» и душой?

Подсказку дает Эндрю Томпсон, нейрохирург с 22-летним стажем, сам хоть и не проживающий в «центре города» психопатии, но неизменно получающий высокие оценки за беспощадную уверенность в своих силах: «Я солгал бы самым бесстыдным образом, сказав, что не получал удовольствия от сложных задач. Хирургия – спорт кровавый, и постоянно перестраховываться – не в моем характере…»

Но нельзя позволить страху парализовать тебя, если что-то пошло не так. В разгар сражения панике нет места. Нужно бороться за 100 %-ную концентрацию, независимо ни от каких случайностей. Нужно быть безжалостным и предельно уверенным в себе, чтобы выполнить работу… Мозг – это экстерриториальные воды современной медицины, а нейрохирурги – пиратствующие в них корсары двадцать первого столетия.

Комментарии Томпсона могут шокировать тех, кому предстоит операция. Но не должны. Подобного рода чувства весьма распространены среди тех, кто занимается коммерческой стороной этой профессии, – как выяснил Стэнли Рахман из Гарварда, в восьмидесятых годах проводивший ряд исследований.

Исследования Рахмана теперь считаются классикой, не в последнюю очередь из-за выбора участников: это были ни много ни мало – специалисты по обезвреживанию неразорвавшихся бомб, или саперы. Рахман хотел знать, каких качеств требует такая профессия? Что, во всяком случае, отличает искусного сапера от просто хорошего?

Исследование Рахмана раскрыло кое-что очень интересное.

Начав с группы опытных саперов – с десятилетним или большим стажем, – он обнаружил фундаментальное различие между теми, кто был награжден за работу, и теми, кто не был. К тому же различие это, казалось, основывалось на общей физиологии. Рахман заметил, что на заданиях, требующих максимального внимания, то есть на самых рискованных, пульс у тех, кто не имел наград, оставался устойчивым.

Удивительное открытие.

Но еще более удивительное происходило с пульсом тех, у кого награды имелись. Он не только не оставался устойчивым, но и фактически замедлялся. Причину – зависимость сердечно-сосудистой деятельности от определенного типа личностной переменной – выявили более подробные исследования. Причем факторов оказалось два. Рахман обнаружил, что некоторые, явно применяя закон средних чисел, могут замедлять ток крови в венах.

Но определяющим признаком, имевшим первостепенное значение, была уверенность.

Уверенность, конечно, выручает нас во всех сферах деятельности. Чтобы это понять, не нужны ни таймер, ни хитросплетения плавких предохранителей. Ни скальпель, ни черепная пила. На поле для гольфа, во время собеседования при приеме на работу, в торговом зале или на танцполе – вера в собственные способности не в меньшей степени, чем сами способности, может повлиять на исход дела. Достаточно спросить об этом у жертв одного из лучших аферистов в мире.

Роберт Хенди-Фригард, звезда первой величины, Ганнибал Лектер среди мошенников. Сила его убеждения такова, что для вящей надежности его перевели в одиночную камеру, во избежание сговора с заключенными и тюремным персоналом, попавшими под его чары.

Почти десять лет торговцу машинами, а на самом деле талантливому аферисту, удавалось убеждать своих жертв, что он сотрудник MI5, проводящий тайную кампанию против IRA. И если они хотят, может и их принять на работу в Британскую секретную службу. Тем временем деньги, которые должны были идти «на защиту государственной безопасности», утекали с их счетов в банке.

«Самый искусный лгун, с которым я когда-либо сталкивался за 25 лет работы в полиции, – так детектив Скотланд-Ярда Роберт Брэндон описывал Хенди-Фригарда. – Вначале он дьявольски обаятелен, внимательно и проникновенно слушает, находит любую слабость, любую уязвимость в характере, а затем принимается безжалостно ее эксплуатировать. Получив же контроль над жертвами, идет на все, чтобы забрать их деньги, а самих втоптать в грязь».

Еще сильнее впечатляет факт, что некоторые из этих жертв, среди которых был даже детский психолог, были высоко образованы. Сам же Хенди-Фригард бросил школу в 14 лет.

Так как же он это делал? Одна из его жертв дает подсказку.

«Его уверенность была несокрушима, – вспоминает она. – А манера держаться – донельзя заразительной».

Эндрю Уэст, представлявший версию обвинения, дает еще одну.

«Я изо всех сил пытался понять, – сказал он в конце судебного разбирательства. – Но он очень убедителен. И даже давая показания, казался очень убедительным».

Что лишь подтверждает ироническое высказывание другого афериста-психопата, с которым я говорил: «Роль в пьесе можно дать любому. Но сможете ли вы ее сыграть?»