Декабрь
Зверей жалко!
14 декабря. Прочитала жуткую в своих подробностях статью про лошадей и про конный завод, который из-за отсутствия финансирования вынужден продавать лошадей на мясо. «Кто съест жеребых мамок?» называлась статья. На чьем новогоднем столе окажутся котлеты и «мясо» тех, кого просто обрекли на голодную смерть, заколотив двери конюшен.
С этого дня я не ем мяса. Рыбу и курицу — пока буду. Прощай, колбаса.
Я люблю животных больше, чем их мясо. И своим спросом я больше не поддержу убийства.
Меха я давно не ношу, а любовь к шубам и их «коллекционированию» считаю варварством и дикостью.
В лапти, конечно, не переобуюсь, но постараюсь, чтобы «двойной морали» в моей жизни становилось меньше.
P.S. С тех пор прошло почти 10 месяцев. Мяса не ем.
Лыко не в строку
Грустно читать на форуме столько постов, убеждающих убить Билла, то бишь нервную соседку, и столько бравады про свою территорию, на которой творю, что хочу. И слонов развожу, и на расческе играю.
Рада, что одномоментно здесь собралось столько сильных, смелых и абсолютно уверенных в себе людей.
А что, уважение к окружающим уже отменили?
Если ваша собака лает среди ночи, почему я должна это «понимать» и уж тем паче любить ее, как родную?
Почему ваши проблемы должны стать моими?
Вы мешаете. Разве это так трудно понять? Мешаете постоянно и нагло. И даже не виноватитесь. И не делаете попыток найти компромисс, уверенные, что мое терпение бесконечно, а кишка тонка.
Я не пойду к вам разбираться, выяснять и качать права. Мне мои нервы дороже. И не хочу, чтобы потом какой-нибудь «муж» прижал в темном уголочке и «поговорил». Конечно, страшно. А еще больше — противно. Не все получают удовольствие от открытых конфликтов. И ходить к вам, просить, кланяться и вникать в ваши трудности, меня не тянет. У меня своих трудностей по горло.
Вы пришли ко мне и сказали, что станете, как в голову ударит, петь и гавкать? Нет?
Ну так и я не обязана перед вами отчитываться о своих противодействиях.
Вы орете — я стучу молотком. Действие равно противодействию.
Не помогает? Пишу заявление.
Сначала, может, попытаюсь как-то дать вам знать, что вы бесите меня неимоверно. Записку, например, напишу. Или при встрече виновато улыбнусь и попрошу «сделать потише». Может быть. А может, и нет. Может, буду в лицо улыбаться («Мы все воспитанные люди», пока война не объявлена), а за глаза буду точить зуб.
А потом напишу заявление. Лучше — анонимное. Потому что «муж». Да и вообще, вас банда, а я одна. Да, вы сильнее, поэтому борюсь, как могу. Кто сказал, подло? Как умею.
Зайдите ко мне хоть раз, сделайте книксен, представьте свою собаку, ребенка, улыбнитесь, извинитесь, послушайте рассказ о моей жизни, о том, что плачу за эту долбанную съемную квартиру половину своей зарплаты, о том, что работаю много и трудно, а жизнь не сложилась, и единственное чего хочу, приволакиваясь ночью домой, — это тишины и покоя. Или наоборот, в своем одиночестве я так проросла этим покоем, что ваша вечерняя активность, протекающая у меня над головой, вызывает раздражение. Может быть, я оплакиваю свою неудавшуюся жизнь, а вы режете, режете ножом по живому.
С соседями надо дружить. Если они способны на дружбу и понимают, что многоквартирный дом — это не конкурс молодых исполнителей, а общежитие, где ходят, не топая, в полсилы, и гавкают по возможности тише, потому что люди разные, и терпение у них разное, и доходы разные, и жизнь у них разная. Будьте великодушны к слабым. Особенно, если вы сильный, и у вас есть свой дом, тепло семьи и лучшая в мире собака.
И снова декабрь
Вчера с Варварой пошли гулять в дальние края.
Варвара у меня девочка умная: видит, как я собираю рюкзак, сразу понимает, что будет не просто прогулка, а прогулка с нагрузкой — в гости, например. Или в лес. Или — счастье! — на машине.
Или — просто в дальние края, с толком, расстановкой, термосом и неограниченным количеством времени на нюханье, игры, гулянье и курение бамбука на свежем воздухе. И, может, будем встречаться с другими людьми и собаками. Что тоже хорошо и радостно.
Стоит Варвара в коридоре, от предвкушения лапами переступает, глазами сверкает, хвостом крутит — ура! мама собирает ТОТ-САМЫЙ-РЮКЗАК!
Мама, к тому времени, отмахавшая 7 км пешедралом с работы (в рамках проекта «Движение — самый дешевый способ похудения»), была энергична, бодра и полна радужных надежд пробежаться еще несколько километров — до подруги (за пищей для ума) и обратно. По вечернему пейзажу и с огоньком в двух сердцах — Варварнном и моем.
«Туда» дошли хорошо. Правда, дядька какой-то на нас рявкнул так, что Варвара подпрыгнула от неожиданности… Шли себе, никому не мешали, на поводке, радовались обществу друг друга. А дядька — ферт плюгавый — подкрался сзади незаметно и рявкнул из классического репертуара про «развели!».
Но мы дядьке в след язык показали и пошли своей дорогой, быстро забыв про инцидент.
В гостях посидели тоже хорошо. Варвара не обращала внимание на кошку, кошка — на Варвару, зато мы с хозяйкой пристально следили за тем, как они друг друга игнорируют.
Варвара топталась плохо вытертыми лапами по ковролину, оставляя красивый узор больших лап. Я порывалась немедля хозяйский ковер чистить и мыть, хозяйка оттаскивала меня от ведра и усаживала пить чай, Варвара бегала между кухней и комнатой, добавляя новые пятна к уже созданному узору, а кошка флегматично наблюдала за всей этой суетой со спинки кресла.
И было нам всем хорошо… Однако время неумолимо подходило к полуночи, мне надо было возвращаться домой «кровь из носу»: ждала звонка. (В Париж! По делу! Срочно!)
Мы свернули прощания и рванули с Варварой домой. За 40 минут, ночью, в гололедицу, по глухим тропам предстояло преодолеть 4 километра…
И мы почесали!
Бедная Варвара сначала еще отвлекалась на понюхивания ландшафта, но потом, поняв, что торпеда на горизонте — суть то, что еще недавно было мамой, бежала догонять. Я, сберегая дыхание, бросала ей краткое: «Быстро!» и походкой бывалого спортивного ходуна, виляя попой, уносилась вперед.
Мимо нас проносились дома, люди, собаки и такие интересные деревья, стволы которых полны интересных запахов.
Через 30 минут я выдохнула: «Уффффффффффф-фффф! мы сделали это, малышка! Мы дома!»
Малышка тяжело дышала и, пробурчав только: «Хороша прогулочка!», рухнула на свою лежанку. Минут через пять, собрав разъезжающиеся ноги, она доковыляла до кухни, выпила ведро воды, потом, обтерев губы рукавом и подарив мне еще один «добрый» взгляд, демонстративно ушла спать.
«Чтоб я еще хоть раз порадовалась, когда ты берешь рюкзак!» — сонным голосом пробормотала она.
Но я уже не слышала. В ожидании звонка, я из последних сил отдыхала в Интернете.
Из грязелечебницы 2006—2007 год
Я историю про унитазы пока не дописала, поэтому другую расскажу.
Сильно похоже на историю Udjin'a.
Дело такое:
У меня был востарь (восточно-европейская овчарка), зверюга, — так он КАМАЗ за колесо укусил.
Думаете, успокоился, когда по носу шоркнуло?
Фигу.
И вылезло из него такое непотребство в 9 годков только…
Клептоманить перестал и на КАМАЗы переключился.
Не вышла у меня каменная ваза — к КАМАЗам социализировать.
До конца его жизни так и бегали от него КАМАЗы.
Хотя легковушки всякие пропускал безразлично вместе с велосипедистами и прочими мокиками…
Востарь был путевый.
Сурьезный такой, в полном соответствии со стандартом по характеру.
Спугнулся КАМАЗа, першего на него, и решил его убить.
Устранить, так сказать, раздражитель. Не вышло спугнуть по первой.
Кобл был настырный и продолжил убивание.
Поскольку вступить в бой с КАМАЗом — я таки чуть поболе, чем востарь, вешу, да и условные превалируют над безусловными — ему боле не удалось. Но злобу к КАМАЗам пес не скрывал.
Убрать агрессию, в основе которой страх, можно через ознакомление с объектом.
Но спокойно стоящий КАМАЗ ему был неинтересен как супротивник.
Обмочить колеса если только.
…Можно через невозможность убиения КАМАЗа в принципе — сделать раздражитель привычным. Вот на это и не поднялась рука.
Выбрал путь-дорожку подале от КАМАЗьих троп…
Вот и все собственно.
Вот и мы с Варварой забавляемся второй день подобным образом. Только вместо КАМАЗа — я.
О том, как мы с Варварой нынче развлекаемся
Придумала вчера попробовать — как Варвара будет реагировать, если я на нее зарычу. Имитируя грозный рык посторонней собаки. Которая, например, не хочет, чтобы на ее кровать лезли «чужие». Или, например, пошла Варвара пить воду на кухню, возвращается, а на ее местечке я сижу, на четвереньках, и рычу — мол, я новая собака, буду здесь жить, а вас тут не стояло!
Ну и рычу. В силу своих умений. А для убедительности пучу глазки, морщу нос. И скалюсь.
Варвара сначала не могла понять, чего такое со мной приключилось, отчего меня так плющит, по-модному говоря.
На всякий случай уши прижала, боюсь-де, да и пожить бы хотелось еще чуток, маманя!
Потом поняла, что работать ее не заставляю, лечить и уши проверять не буду. А значит, такая новая игра.
А игры у Варвары своеобразные. Она считает, что самое ха-ха, это с разбегу атаковать «противника», врезавшись в него медвежьей башкой, и бить лапами… Или схватить игрушку в зубы и мотать головой из стороны в сторону, не взирая на окружающую действительность в виде шкафов, стен и стоящих рядом бренных человеков.
Безопаснее всего с Варварой играть в космонавтском костюме, рассчитанном на перегрузки в 8 g. Можно и в рыцарских доспехах. А лучше — из танка. Тогда есть небольшой, но шанс, что останешься без повреждений. В общем играть с Варварой все равно, что с Боингом — в догонялки на взлетной полосе.
Танк взять негде, поэтому играла с Варварой в чем была: в домашних джинсах и кофточке. На голову надо было бы надеть кастрюлю, но у нее еще в прошлый раз забрало отлетело, поэтому пришлось голову просто закрывать руками.
В общем, рычу теперь в силу естественных причин — врезавшаяся Варвара слегка расквасила мне нос. Зато повесели-ились!
А правильно: нечего на родную собаку рычать, бегать на четвереньках по комнате и занимать чужое насиженное местечко! Иди вон, к кастрюле забрало приваривай! Или на худой конец, картофельное пюре сделай.
Про Сеню. История не слишком затейливая, но ситуация комичная
В октябре, так случилось, бухгалтерия наша офисная напутала чуток и выдала мне одномоментно зарплату за два месяца. Получить такую сумму было приятно. Неприятно стало позднее, когда деньги улетучились. Но вот вчера наступил светлый день вручения мне декабрьского аванса. Сумма не великая — 5 тысяч рублей, но мне и она казалась царским подарком. Сразу выросли крылья, которые и занесли меня в магазин.
Повод был! Требовалось купить утеплитель для балконной двери. Стоил этот утеплитель буквально копейки, отчего на радостях я купила сразу 10 метров и уже пошла к выходу, как вдруг заметила ЕГО!
Он висел себе на стеночке — такой красивый, такой желанный и такой одинокий! Мягкий, нежный, украшенный каким-то увядшим вышитым цветочком, и такой доступный! Протягивал ко мне ручки и молил: возьми меня, ведь ты так обо мне мечтала!
Я подошла, не веря своим глазам, пощупала, даже понюхала, хотя уже знала, что отсюда мы уйдем вдвоем. Я принесу его домой, истомившегося от ожидания, помою в теплой водичке и покажусь ему во всей красе — молодая, обнаженная, привлекательная! Наш дом сразу поймет — пришел тот, кого мы ждали. Уют воцарится в нашем доме и наших сердцах.
И вот иду я с новым унитазным сидением (знакомьтесь — Soft Seat, можно просто Сеня) по нашему районному Бродвею. Иду, раскрасневшаяся от предвкушения мягкой посадки. Сеня под мышкой, ибо пакет лень было доставать, несла по-американски: в руках, в обнимку. Сеня завернут в прозрачный «целлофан» и горделиво посматривает на окружающих. Вот и меня домой забрали!
По пути в зоомагазин зашли, купила Варюшке лакомое копыто — немаленькое, пусть грызет девочка, раз праздник в дом пришел!
И тут вспоминаю, что надобны мне утепленные синтепоном штаны. Просто позарез! Уже три года как надобны! Чтобы гулять с Варварой. Потому что надоело гулять, как капуста, в десяти рейтузах-гамашах. Но все руки-ноги не доходят до покупки «нормальной амуниции». И вот сегодня, раз уж выбралась «по магазинам», самое время зайти в какой-нибудь «Спорт-мастер» и купить нормальные теплые штаны или комбинезон. Без затей, без «дольче габаны», без «фирмЫ», но чтоб не продувало в минус двадцать.
А тут местный «Спорт-мастер» как раз на горизонте и возник. Залетела я в него прямой наводкой, шапчонка набекрень, ботиночки на непогоду, пуховик, закаленный в трамвайных боях. Лицо пятничное: землистое с перламутром. Из сумки кусок поролона торчит — утеплитель домой несу. Облик венчает унитазное сидение, с которым, как обнялась, так и не расстаюсь. В правой руке, вместо скипетра, копыто.
— Здрасьте, — говорю, — а это… спортивные штаны с начесом есть?
Слышится стук падающих в обмороке тел.
И понимаю, что как-то слишком громко говорю. И дышу. И ворвалась ураганом зря. И Сеню у входа надо было привязать. И сказать: «Место! Жди!»
Приглушенный свет. Янтарные интерьеры. Запах дорогих духов. Девочки на каблуках, в тончайшего полотна блузочках и юбочках. Нежно-персиковые мальчики. Мерцание витрин.
Тут надо заметить в скобках, что есть у меня одна черта. Характера. Не понятно откуда взявшаяся. Может, из самозащиты. В иных местах начинаю вести себя как поизносившийся Рокфеллер. Из серии «я сегодня без кадиллака, уж простите». Высоко во лбу ломаю заросшую бровь, делаю скучное лицо и томно развожу руками, изображая Елену Соловей в широкополой шляпе.
Подумаешь, с копытом. С унитазным сиденьем. В старых ботинках. Причуда такая!
Но сама понимаю, что надо красиво уходить. Но убегать сразу, как ошпаренный кот от плиты, не позволяет самолюбие.
Говорю: «Покажите мне утепленные штаны! Горнолыжные не надо, у меня есть (бу-га-га), а попроще — с собачкой гулять».
Ошалевшие мальчики бегут за штанами. Приносят. Штаны австрийские — 8 тысяч рублей. Штаны финские, «эти похуже, потоньше — всего за 2,5 тысячи».
Термоноски — за 500 рублей.
Термобелье — за 3 тысячи.
Не сдерживаюсь, спрашиваю:
— Белье у вас спинку, случайно, не чешет? Сказки на ночь не рассказывает?
Мальчик в ошалении… (Клиент непонятен. То ли капризен, то ли самодурен! Да еще сиденье унитазное из рук не выпускает! Да еще это копыто, небрежно положенное на витрину!)
— Шучу, — говорю. — Вольно, молодой человек. Что же, все у вас нравится. Но примерять сегодня не буду, видите, с покупками я, неудобно мне, шофера отпустила… Зайду как-нибудь на неделе. Не провожайте!
Покидаю помещение.
На улице, уткнувшись в мягкий Сенин бок, начинаю хохотать. Сеня опасаясь, что это нервное, неумело утешает. Купим, мол, штаны, чего ты… В крайнем случае, одиннадцатые гамаши.
Домой мы пришли в отличном настроении. Что штаны! Конфет купили!
Оставшееся до прогулки время прилаживали Сеню.
Сеня встал, как влитой, горделиво и уверенно. Правда, не очень любит, когда его используют. Норовит хлопнуть крышкой в самый неподходящий момент. И после момента. И до. Вообще не любит, когда крышку открывают и лезут с откровениями. Потому что иначе не видно вышивки — Туманный Альбион… Белая кожа… Зеленый цветок.
