Первая весна
Погуляли.., девочка Варя не слушается меня совершенно. То есть абсолютно. Игнорирует напрочь. Не слышит и не слушается. Причем как-то даже напоказ, что ли.., когда вдвоем гуляем, слушается через раз, как только с кем-то все, сушите весла. Как там кричала бабка? «Бобик, Бобик, Бобик, ко мне, ко мне, ко мне!»
Вот именно. Варя, Варя, Варя…
Борзометр зашкалило так, что не перешкалить. Бить, что ли, ребенка? Или себя бить.., одинаково по силе противодействия…
Как корова на выпасе, ей-богу. В хорошем, буквальном смысле. К тому же еще все оттаяло — запахи кругом, всякие интересные огрызки, фантики, кости. Носом в землю и пошла по своей программе. Если на поводке — не сдвинешь, если в свободном полете — хоть заорись. И жрет с земли, если успеваю просечь — плюнь! — плюет. Если нет — жадно сжирает, а начинаю подходить — убегает. Ко мне, правда, идет, не боится, я ее хвалю за подход, но больше напоминает цирк, чем общение хозяина с собакой.., кто кого опередит.
Утешаю себя тем, что для нас это первая весна… У меня — первая весна с собакой.
У нас грязь, тепло, на газонах помойка, никакого эстетического удовольствия. Ну разве что тепло, от этого полегче.
Конечно, не утешать себя надо, а за волосья оттаскать: собака просто запущена.
Это как история про радио.., длинная, дурацкая история про радио, где я работала. Рассказать, что ли? Жизнь моя тогда была крайне неустойчива, а с меня требовали жажды карьерного роста. Причем не роста, а именно жажды, огня и задора. А когда человек не знает, хватит ли у него денег доехать до дома и не вышвырнут ли его завтра из квартиры, с работы, не до задора ему. Так и с Варькой.., не до упорных тренировок мне… Собакой занимаюсь по мере сил, что и дает свои плачевные всходы… Уделяю ей, конечно, время, но.., но…
Ребенок одичал (или оборзел) и исполняет свои беспризорные танцы.
Погуляли…
Завтра с утра приедет очередная партия ветеринаров. Смотреть наши уши. Глаголов приличных, обозначающих, как они меня достали, просто уже нет. Суета вокруг дивана. Наверное, надо уже принять решение, да? С этими дружу, а эти — пошли лесом! Так ведь интеллигентная девочка, ссориться не хочется ни с кем, и рычать на людей тоже. Послушаю, что завтра скажут. Бакпосевщики хреновы…
Еще одна пыточная капля на мое истерзанное темя плохого собаковода.
21 марта
Приспособилась ничего не варить, а заливать крупы кипятком. Нужно дать настояться часа два и можно есть. Вчера так готовила гречку, позавчера рис, сегодня утром овсянку. Очень приятное впечатление. Что говорит наука по этому поводу?
А науке некогда говорить, она трапезничает. А на самом деле это все очень полезно, грубая клетчатка улучшает работу кишечника.
Я молодец?
Здравствуйте, дорогой.
Благодарю вас за письмо, слова которого, как и сам факт получения, доставили мне большое удовольствие.
Надеюсь, вы и в будущем не утеряете благостного расположения духа и будете — пусть изредка — баловать меня своим вниманием.
Вы пишите о лете, о том, что оно почти наступило. Читаю эти строки с легкой ностальгией, ведь у нас снег! По ночам по-прежнему доходит до минус 10, а днем, хоть и солнечно, но ветрено и не слишком уютно в вязанных шапочках.
Вы пишите о лете, о встречах с друзьями и мыслях обо мне. Я тоже думаю о вас, а также о том, где провести лето, когда оно все-таки наступит. Не съездить ли куда-нибудь, не посмотреть ли те места, которые люблю или еще только хочу полюбить, а может, напротив, не ездить никуда, а окопаться в снятой на лето дачке и медитировать, сидя под яблоней в чужом саду.
Вы пишите о лете, шашлыках и алкогольных именинах сердца. Пусть так! Пусть хотя бы у вас на душе будет благостно и вдохновенно, а я порадуюсь вашей радости.
Сегодня суббота. Которую всегда так жду, но так отчаянно скучаю, что даже сквозняк кажется развлечением. Я буду бесконечно пить кофе, курить сигареты, читать Стругацких, мучительно борясь с завистью к их наиболее выигрышным оборотам, умиляться безмятежности своей собаки, которая умеет быть счастливой просто от лакомства, купленного по случаю субботы, буду ходить из угла в угол, изредка заглядывая в форум и, не найдя чего-нибудь мало-мальски интересного, со вздохом выключать компьютер, изнывать от скуки и одиночества, больше всего мечтая о том, чтобы никому не пришло в голову набрать мой номер или — не приведи Господь — заявиться в гости. Я охраняю свое одиночество, хотя оно меня тяготит.
Мне не хватает общения, но я уже так одичала, что пустая болтовня — кого-то, не меня — раздражает. Нет, мне не придет в голову включить телевизор; я не хочу превращаться в помойку чьих-то образов и сама — в ходячий телевизор. Я буду ждать вечера, стоя у окна, ища в небе предвестников спасительных сумерек. Вечером пойдем гулять, а потом лягу спать, повторяя, если буду в силах, сочиненную остроумную молитву на тему, что все равно мне везет и завтра все станет иначе.
А пока до вечера далеко, придумаю себе дело или буду лениво выбирать — кого взять с собой в Прагу: шведа или финна, настолько инородных моему сердцу, что различия между ними укладываются ровно в разницу написания их имен, и может быть, потом придумаю я, в Прагу достоин поехать тот парень с соседней улицы, никогда не видевший меня в глаза, который пишет мне восторженные письма.
По весне меня часто одолевает «цыганщина» — ветер странствий и та, почти неслышная мелодия поиска философского камня. Мне хочется уйти из дома налегке, взять только скрипку, собаку и фикус — для уюта. Потому что в глубине души я очень домашняя, тихая и светлая девочка, мечтающая о незатейливом счастье.., но уже все заранее знающая.
Сегодня суббота. Ваше письмо. Благодарю вас за маленькое подаренное развлечение.
Просто весна
Вчера днем я почувствовала непреодолимое желание подмести улицу.
Дворник почистил аллейку перед домом избирательно. Одну половину дорожки подмел, в кучку мусор сгреб и… все. Уже неделю где-то курит бамбук.
Вторая, бОльшая половина дорожки являла собой удручающее зрелище: метров двести ровным широким слоем сухие какашки — сезонная коллекция. Пешеходы брезгливо протоптали сбоку масенькую тропиночку, а «подснежники» лежали себе, ни на что ни намекая, не плача, не боясь и не прося. Вчера по зову сердца я пошла подметать это безобразие. В конце концов, мы тоже какали. Взяла домашний веничек, собачку на рулеточку, беретик на голову, сигареты в карман, вышла на улицу, встала в позу «зю» и три часа ширкала по асфальту.
Собака в это время маялась, ходила, лежала на уже чистых местах, охраняла дорожку от прохожих, иногда садилась в самую грязь или валялась на влажной земле. Хозяйственный раж закончился мини трудовым десантом, ходила по лужайке и собирала стекла, бумажки, бутылки, пакеты… Набрала два больших мешка для мусора, снесла в помойку.
Зато сегодня весь день маюсь. Собака лежит в грязном коридоре, положив голову на лапы. А у меня нет сил сделать уборку. Одно утешает — подхожу к окну, а там большая, чистая, широкая аллея. Сразу налетели всякие велосипедисты, мамаши с колясками, свой брат собачник. А мы сидим тут, как две принцессы в грязной башне, смотрим на все глазами героев Советского Союза, у которых при совершении подвига оторвало руки и ноги.
Помог чужой опыт
А уши мы вылечили все-таки! Спасибо, K-9! Три месяца мытарств и похождений по Айболитам закончились благодаря маленькому пузыречку, который посоветовала подруга по несчастью — Юля с бордосиной. А то мы и уколы научились в уши ставить, и делать какую-то настойку из фурацилина с водкой (рекомендация врача №2. А всего их было шесть — и врачей, и рекомендаций. Я не знаю, как они трудные случаи лечат? Если банальный отит собирает такие палитры способов врачевания!).
Варвара стала «диванной собакой». Ура!
Вот и все, прошла наша последняя выставка! Правда, заводчики пока не знают, что она последняя, надеются, что после вязки и щенков, мы снова вернемся в Большой спорт, но они не отгадали правильный ответ. Мы с Варварой спим и видим завершить выставочную карьеру. Не идет нам! Не куражные мы, не горит в груди огонь соревнований. Энергии выкачивается море, а в активе — розеточка, кубок, еще одна ступенька к чемпионству. А смысл?
Варвара для меня и так самая красивая собака, самая-пресамая на земле! «Нет, нет, — спорю я с невидимыми оппонентами, — я все понимаю. Выставки — это не только нервы, эффектные стойки и это… как его… забываю все время слово — не в активном лексиконе оно… честолюбие, во! Выставки — это еще и смотр содержания собаки, ее класса, породности: ухоженная шерсть, белые зубы «в комплекте», тренированное тело. А также проверка психики и воспитания — ведь только гармонично развитая собака, красивая и здоровая во всех смыслах может быть признана лучшей в группе и стать чемпионом».
Это все мы с Варварой понимаем, поэтому и ходили «демонстрироваться» почти год. А Варвара так и все полтора. Оттрубили, как миленькие! Но быстро дотумкали: кроме слова «надо», есть еще другие слова: «нравится или не нравится». Нам не нравилось. Мы не загорелись, не вдохновились и решили дать дорогу молодым, резвым и куражным. А нам и отсюда хорошо видно!
Выставились в последний раз, получили своего «Юного Чемпиона России», отправили через Клуб родословную в Москву на обмен (будет у нас теперь экспортная, блатная, с регалиями, на английском языке. Мало ли, вдруг мы на Берег Слоновой Кости эмигрировать надумаем… Там тепло и бананов много, а Варвара бананы очень уважает!). Дома розеточки пришпилили булавками к стенке — красота. Дипломы в папочку собрали и на полку положили. А кубок я потом подарила начальнику на день рождения. С деньгами был перебой, а надо было что-то подарить.
Посовещались с Варварой: что нам, кубка жалко? Да и кубок нестыдный — хоть и малюсенькая, но все же «золотая чаша» на постаменте.
Стремитесь, говорю, дорогой шеф, быть лучшим представителем своей менеджерской породы.
Весна. Заговор. Куртка
Предыстория, вкратце, такова. Я возглавляю Клуб интернациональной дружбы имени меня. Пишу в дальние страны разные письма — любовные и не очень. С любовью иногда бывает напряженка — тогда эксплуатирую образ моей собачки: пишу о ней и о нашем житье-бытье.
Сегодня моим друзьям ушло письмо следующего содержания:
«Варваре в выходные было жарко. Валялась на линолеуме, дышала… Пила по полведра… В результате вышли раньше обычного. В выходные ленились, жарились на балконе — было очень тепло, чуть ли не 30. Вечером пошла гулять в майке, на которую сверху, можно сказать — на голое тело, надела зимний пуховик. Не успела еще достать легкие куртки.
Гулять стало затруднительно и противно — везде люди, люди, люди… Густонаселенный район в период тепла. Дети шарятся до ночи, велосипедисты, парочки с собачками. Конечно, без поводков… Прогуливаются, мать их. Поэтому ходим на рулетке, ищем малопроходимые места, почти не находим их… Не прогулка, а маразм. Ночью почему-то фонари не горят. Экономят, что ли? Выжидаем малолюдья и идем. В темноте. Но уж лучше в темноте, чем как на демонстрации.
Вот, за что не люблю теплое время года. То ли дело зимой — ни людей, ни зверей. Одно радует — надо все меньше одежд надевать».
Пишите письма — источник информации!
Про гулянья под Луной
Про мальчика рассказывала, помните? Про того, который «с соседней улицы и письма пишет». Серьезно, писал человек мне письма. Вроде как поклонник. Фотографию мою увидел в газете и проникся (я фотографу потом премию выписала — за вклад в искусство). Проникся, значит, и написал мне письмо, мол, давайте, дорогая Галя, дружить домами и семьями, а если семьи у вас нет, то давайте ее создадим и будем дружить между собой. А то, говорит, вы какое-то безобразие написали в газете к 8 Марта. Да почитайте сами! И вырезку приложил, как будто я в маразме и не помню, что написала месяц назад! Но вырезку все-таки просмотрела.
«Заголовок: Этот стон у нас песней зовется.
Текст: В какой-то момент ты начинаешь не любить праздники. Вот что прикажете делать неомуженной женщине 8 марта? Самой себе дарить цветочки? И накрыв ужин — с салфеточками, свечечками и фамильным серебром, — всплакнуть, что жизнь не задалась?
Да ничего подобного. Не одинокая — самостоятельная! Не ищу — а выбираю! Не жалуюсь — а язвлю! А мужчина, когда он, наконец, заведется в доме, — за все ответит! За всех. Если, конечно, не случится любовь. Себе дарить цветы и духи — в любом случае.
Подпись: Галина Исакова».
Точно, мое. Читаю письмо дальше: «Давайте что-нибудь придумаем, чтобы прошел ваш феминизм, сквозь дырки которого пробивается серая тоска одинокой тетки». Подпись: Алекс-шоу.
Думаю: надо же, прыткий какой! «Дырки», ишь! Одиночество он мое усмотрел, спасатель Малибу.
Но сердечко забилось, затрепыхалось. Вдруг это ОНО и есть? Судьба на крыльях ночи (зачеркнуто) любви.
Сказано — сделано. Отвечаю: яволь, давайте встретимся и посмотрим — нет ли противопоказаний к применению.
Пишет: «С удовольствием. Когда?»
Молнирую: «Сегодня. Вечером. В 23 часа. На аллее у «Дирижабля». На мне будут: красный китайский старый пуховик, горнолыжные штаны и шапочка «Прощай, молодость». Рядом — собака. Большая. Не бойтесь».
Хоть и хорохорилась, но глазки все-таки накрасила, ботиночки, поплевав, протерла, а Варваре велела с комментариями не встревать.
Пошли на свидание.
Идем, гадаем: какой он? Высокий? Светленький? В длинном небрежно не застегнутом пальто? Наверняка поигрывающий брелком от машины, которая непременно у обочины — ждет сигнала. А машина такая черная, низкая, быстрая…
Глазами по сторонам стреляем, но умеренно, марку держим и делаем вид, что всецело заняты обычным вечерним гулянием с собакой, а свидание — так, между делом.
Стоит у деревца нечто. Пардон. Некто. Невысоконький, темненький, в очках, в кожаной курточке, с большим букетом цветов в безумном розовом гофре.
М-да. Точно — шоу. Алекс-шоу.
— Спасибо, — говорю, — за цветы, но мне с собакой неудобно, вы несите их, пожалуйста, сами.
И то правда. Все, как обещано: холодная апрельская ночь, ветер, китайский пуховик, штаны, шапочка, собака. Ну какие цветы, ну куда мне с ними? Да еще это тошнотворное гофре?
Но человек старался, надо человека подбодрить. Завязываю милую беседу. Мальчик охотно на беседу откликается, и напряжение первых минут спадает.
Пойдемте, — говорю, — устрою вам блиц-вояж по ближайшим пустырям. По кафешкам каждый дурак ходить может, а я покажу вам лучшие помойки и автостоянки района. И люки открытые, вдруг когда пригодятся.
Наверное, не так он представлял себе избавление от феминизма и излечение от одиночества. Но виду не показал, улыбнулся, не очень искренне демонстрируя энтузиазм, и мы пошли.
В пути он периодически пытался поиграть с Варварой, пинал ей камешки, устраивал «футбол» и «догонялки». Варвара на такое поведение смотрела с интересом, зато я оценила и даже простила гофре. Потому что видела: человек уделяет внимание моей собаке, через которую лежит самый короткий путь к моему сердцу.
Погуляли мы неплохо, расстались, можно сказать, друзьями, хотя и не перешли на «ты». Но договорились встретиться завтра.
Он позвонил в 8 утра. «Вставай, — громко пропел он мне в ухо, — новый день наступил!»
Я посмотрела на трубку: с ума, что ли, мужик сошел? Какой еще новый день в 8 утра? Что вообще за вольности?
Не случилось у нас дружбы. Этот день стал и последним. Много в нем было шоу, а машины не было. И квартиры не было. Зато были жена и дочь. Правда, на грани развода, но такого гофре мне уж точно не хотелось. Я продолжала ему «выкать», а он в сердцах сказал, что я воображала и витаю в облаках. Принца жду.
А я ответила, что вся человеческая мудрость заключается в двух словах: ждать и надеяться.
Май
А вот кому не про собаку!
Как я уезжала из Праги
Прага — город чудесный, особенно, когда из него уезжаешь.
Хозяйка пансиона, бывшая русская подданная Раиса Пална, заверила: такси от крыльца до аэропорта стоит 350—400 крон. Я девушка доверчивая, в последний пражский день потратила все, оставила ровно 400 крон.
Сажусь в такси, отъезжаем. Говорю: «Нам ведь хватит 400 крон?». Небрежно так спрашиваю, разговора ради. Таксист шипит чего-то по-чешски с общим смыслом, что 400 крон нам хватит доехать только до ближайшего светофора. Я делаю глаза: как так?! Да быть не может! Да у меня и нет больше, вот смотрите! И трясу у него перед носом своим потертым кошельком, в котором 4 купюрки ровненькими рядами.
Таксист по тормозам: «Просиме панова, вернемся в пансион, вы у своей комарАдки попросите денег». Объясняю, что идея дрянь. Чех «не разумеет» и бормочет, что «получицца плэхэ, раз у пановы нет крон»… Заплакали блюдца — не лучше ли вернуться. Дискуссия продолжается, стороны увлечены подбором аргументов, время уходит, счетчик щелкает, а мы кружим по трем улицам поселка, несколько раз проезжая мимо пансиона, где в окне маячит изумленное лицо Раисы Палны. Принимаю отчаянное решение: все-таки выехать из понравившегося таксисту района и двинуть в аэропорт, а там снять с карточки деньги, если остались; если не остались, писать записку Раисе Палне, чтоб отдала алчному чеху. Последнюю рубашку чтоб сняла, и отдала. И вот — едем. Налитая тяжелыми думами, не вникала в пейзажи, последнее «прощай» Чехии не прошептала, а сидела, как бабка, страдающая геморроем, и ерзала… Чех, как назло, стоял у всех светофоров, ехал строго по правилам. В общем, вел себя непринужденно, периодически выдавая руладу на чешском языке с нравоучительной, думается мне, моралью.
Прикатились.
Я готова была выскочить из машины метров за 500, схватить чемоданы и переть их волоком, как бурлаки на Волге, лишь бы не слышать, как адская машинка считает мои деньги. Чех же напротив сбавил скорость и мееееееееедленно полз в сторону парковки. В результате всех мытарств, натикало ровнехонько 390 крон. 10 сдачи. Из вредности дождалась, пока чех наколупает эти 10 крон, а потом царственно их же дала ему на чай. С сопроводительным спичем на классическом русском языке. Ах, никогда не забуду эту минуту триумфа! «Милый мой, — сказала я ему, — задумайтесь на минуту: зачем мне ЭТИ ДЕНЬГИ?! Через 5 часов я буду в России! Благодарю вас за роскошную поездку и всего вам самого наилучшего». Подхватив свои бебехи, удалилась, не оглядываясь, но думаю, там, на обочине, чех стоял и плакал.
Потом правда я вспоминала эти 10 крон, ибо бренчащей мелочи хватило только на гаденькую минералку с померанцем, а так, глядишь, купила бы чистой родниковой. Ну да что поделать, люблю размах. Даже если потом приходится спать на сквозняке в проходных комнатах, сиротливо занавешенных потертыми гобеленами.
Так о размахе. Часть вторая.
Пру в самолет три сумки ручной клади. Потому как в багаж не взяли. Одну взяли, а остальные три не взяли. Корячусь в салоне, запихиваю под кресло. Рядом стоит стюард-чех и брезгливо наблюдает. После того, как сумы утрамбованы, а я, распаренная, как пористый нос после бани, плюхаюсь в кресло, — этот милый человек подходит и просит сумки убрать наверх. Мол, вы сидите у аварийного люка, и рядом с креслом могут стоять только ваши ноги, да и то нежелательно.
Дарю стюарду взгляд василиска, вздыхаю, встаю раком и с усилием вытаскиваю сумки из-под кресла. Вы думаете, эта сука в ботах помогла мне запихнуть их наверх? Как же. Стоял, ждал. Проснулся только, когда сумка чуть не шарахнула его по голове. Ладно, запихнули. Села я, попила водички, обмахиваюсь буклетом, смотрю в окно на виды аэропорта.
Подходит опять: вашу маленькую дамскую сумку, ту, что на грудях болтается, тоже надо запихнуть наверх. И тянет ручонку!
Тут у меня от переизбытка впечатлений перемкнуло, и я начала верещать: «НЕ ОТДАМ! Там золото-брильянты! Все, что нажито непосильным трудом! Там у меня еда! Там маменькины иконы! Старинные книги!»
Верещала не так чтоб громко, но противно. Наиболее убедительным мне показался пассаж про золото, и я его повторила. Для закрепления. Чех не мигал. И даже, по-моему, не дышал. Информацию переварил и совершенно на полном серьезе спрашивает: «А как вы прошли таможню, если у вас золото и иконы?» Тут заинтересовались пассажиры ближайших кресел. Маленький театрик нашел своего зрителя.
Подходит стюардесса: «Господа-товарищи, пане и панове, об чем вой?» Чех ей пшикает про иконы и брильянты, и теперь уже стюардесса с вожделением смотрит на мою задрипанную черную сумку с ремешком, скрепленным булавкой. Я блею на англо-русском в том смысле, чтоб не забирали последнее, ибо сумка для женщины — оплот всего сущего. А может, меня тошнит в полете? И тошниться я желаю только в свою сумку? А может, фотографии пятерых малюток, на которых я привыкла смотреть каждые две минуты? А может, корка черного хлеба, которую буду грызть, уезжая из этой жестокой страны?
Подходит третья стюардесса.
Вникает в суть дела и мне жестами объясняет, что сие — аварийный выход, что за стропы моей сумки могут зацепиться эвакуирующиеся пассажиры, подразумевая, видимо, что мне в эвакуации отказано, и буду сидеть, глядя на пролезающих через меня желающих спастись. Вопрос о золоте тактично не поднимается.
В конце концов, мне предлагают пересесть на другое место, где сумке будет разрешено висеть под сердцем. Я доверчиво смотрю на затеявшего свару чеха и ангельским голосом предлагаю ему в таком случае перенести все мои недавно утрамбованные вещи с верхней полки. А может, у меня там целый альбом с малютками, какое его дело. Пассажиры ржут, чех сатанеет, но клиент всегда прав, даже если он с приветом. Сговорились на том, что я остаюсь, сумку у меня забирают ровно на время взлета, а потом торжественно, с оркестром и фейерверками, возвращают.
При взлете несколько раз, для тупых, повторили, что мобильные телефоны надо отключить, иначе создаются помехи в радиосвязи. Мой телефон лежал в экспроприированной сумке и отключен не был. Помехи, которые он создал, помогли нам долететь на час быстрее, чем было заявлено в расписании.
А тут о-па! Сюрприз! В России, в Екатеринбурге, в зале прилета уже дежурили тетки в форме… Думаю, то были происки чеха. Сначала подозревала, что тетки хотят изъять волшебный телефон, ускоряющий самолеты, но их интересовала сумка в целом. Не так чтоб навязчиво, но дотошно пару раз просветили ее рентгеном, золота, увы, не нашли, отчего расстроились сами и расстроили меня. Иконы я успела утопить в туалете.
Сейчас, спустя три часа после полета, понимаю, что вела себя подозрительно. В зале прилета несанкционированно поперлась курить в туалет; выжидая пока пройдет толпа. Затесалась в последние ряды и оказалась в стайке словаков, которые никак не могли заполнить какие-то пограничные бумажки, отчего дергались. Судорожно вспоминала, куда убрала рубли и чем буду расплачиваться в такси, из-за этого поминутно вставала на цыпочки, высматривая через стекло свою багажную сумку, а когда добралась до нее, шуровала в ее переполненных недрах. Искомое не находилось, и я озабоченно сводила брови у переносицы. Атмосфера накалялась, поэтому сочла необходимым поскорее покинуть гостеприимный аэропорт.
… А рубли нашлись. Дома — при подробном обыске. Они хранились в мешке с сувенирами, а мешок — в коробке с футболками, а коробка — в пакете из продуктового магазина, который вместе с абсентом был завернут в полотенце, и для пущей сохранности — в куртку. Все это покоилось в ручной клади, в рюкзаке, а отнюдь не в багажной сумке. Так что на цыпочки можно было не вставать.
Книжку вот прочитала…
Жил в Москве богатый старый человек. И было у него не то пять, не то десять, не то пятнадцать дальних родственников. Наследнички, ни в чем ни уха, ни рыла! Одна мужем из провинции обзавелась, а тот бочком, бочком да и к кормушке, другая дурой всю жизнь была, сопли в детском саду сорок лет вытирала, третья упрямая и норовистая, своей дорогой шла, четвертый — безопасный сумасшедший. Под глазами — круги, в глазах — страсть. Страсть редкая — собачья. Собачьим приютом заведовал. Пятый — прихвостень, хоть верный помощник и голова светлая, шестой четырех своих бестолковых дочек мечтал поднять, седьмой все не мог квартиру свою крохотную в Питере поменять, думал у деда денег занять, но без отдачи… Восьмой… Девятый…
Долго старик голову ломал — страниц тридцать. Но придумал потом и делами распорядился. А умер в одночасье.
В завещании было две строчки. Всем — по чашке из семейного сервиза, а все имущество, движимое и недвижимое, он завещал своему племяннику Козлову Александру Ивановичу — на содержание собачьего приюта.
Людмила Улицкая «Второе лицо».
Есть все-таки справедливость на свете!
По первой строчке
Сегодня гуляем с Варварой, а дорогу переходит колонна детсадовцев. И по обе стороны перехода встали воспитательницы и держат красные флажки. Машины выстроились вереницей, важные малипупсы идут парами через дорогу, щебечут, за ручки держатся.
И я почему-то заплакала.
Идут пионеры — салют, собаководы!
Мы сейчас салют наблюдали. У нас, ишь, повадились салюты при любом удобном случае давать. Магазин откроют — салют! Ларек закроют — салют! Я с работы пришла — салют!
Варвара сначала салют не заметила, такова уж наша мастифья сущность. На нас только Тунгусский метеорит мог бы впечатление произвести, да и то, если бы рухнул перед носом. В общем, не боится мастифья мать салютов, но так как бабахало долго и упорно, да еще мерцало по всей округе, Варвара оторвалась от нюханья газона, флегматично подняла на меня взгляд и, кривя рот в зевке, спросила: «… Война, что ли?»
Да не, говорю, просто красиво. Ты глянь, какие фигли-мигли прямо перед глазами сыплются. Варвара, убедившись, что, точно, ни противогаза, ни сухпайка, ни ривольверта при мне нет, а парашют мы снова оставили дома, согласно кивнула и честно уставилась в противоположную сторону неба.
…Пришли домой, лапу левую в ведре побулькали, какашку чью-то отмыли, да и ладно. Всех денег не заработаешь, всей грязи не отмоешь. Чай не баре, каждый день мыться!
На ужин было предложено все то же: корм плюс консервы. У нас новый цирковой аттракцион: корм мы из миски виртуозно носом выкидываем, а 50 граммов консервов, не торопясь, вдумчиво и с аппетитом, съедаем. Потом вальяжно потягиваемся, заявляем, что сыты, и идем в комнату, вытирать морду о покрывало.
Так как у меня идет период обожания своей собаки, и финансовое благополучие вновь осенило нас своим крылом, я таки созрела покупать Варе мяса. За неимением физических сил, машины и времени, делаю это в ближайшем супермаркете. Придумала покупать суповой набор. Такие пластины костей с прожилками мяса, жил и прочего. По научному звучит так: «Говядина. Мясокостные кусочки шейной, спинно-реберной, поясничной, крестцовой частей, грудинки». У меня сдвиг по фазе относительно сырого мяса. Видеть его не могу.
Но чего только не сделаешь ради обожаемого зайчика! Купила, в общем, и даю собаке грызть, как лакомство. Сырое. Грызет — аж за ушами трещит.
Иногда покупаю в Зоомагазине телячье копыто, от чего в доме милый, приятный носу, кладбищенский запашок. Ну и пусть. Лишь бы ребенок не скучал. И лишь бы не было войны.
Боевое ранение
Ну что, поздравьте нас. У Варваришны в боку (на шкуре) теперь тоже есть две дырки от чужих зубов.
Только вот боя не было.
Варвара — мирный бронепоезд. Маленьких не ест, больших не боится. Мы все равно больше. В драках замечена не была, тяги к склочничеству не имеет, характер спокойный, если партнер по играм неадекватный, мы просто разворачиваемся и уходим. Доказывать нам ничего никому не надо. С кобелями дружим, с суками приветливы. В общем, тип-топ.
А тут идем себе. Впереди тусуются знакомые нам немецкая овчарка и доберман. С хозяевами. У добермана к Варе роковая страсть, а овчарка… С ней сложнее. Ревнует, что ли?… Как увидит/учует нас — хоть за километр, хоть за два — берет низкий старт и с дикими воплями несется жрать. Но не жрет. Поорет, прогонит с территории и убегает обратно к хозяину. Ну и мы не лезем особо на рожон. Если есть возможность обойти нервную девушку — обходим. Если нет — по команде «рядом», не снижая темпа, проходим. В друзья не набиваемся, разборки не чиним, с укором на такие публичные истерики смотрим и дальше себе чапаем.
Идем, значит, и — нате вам — сладкая парочка впереди. Обойти не можем — с одной стороны стена школы, с другой забор. Поворачиваться и идти обратно тоже уже нет смысла.
Немка в своем репертуаре. Увидела — несется. Вопли, танцы вокруг, наскоки, оскал до ушей — хоть завязочки пришей, хвост в боевом положении — все как надо. Варвара при таком раскладе обычно разворачивается лицом к противнику и при атаках просто старается увернуться, не забывая потихоньку двигаться в сторону «выхода». Я в это время поравнялась с хозяевами, поздоровалась, извинилась за нарушенный интим и сказала, что мы транзитом, сейчас покинем их территорию. Оглядываюсь — мать честная! Немка — жопа с ушами — висит на Варваришне! Еклмн! Контакт третьего рода.
Отбились, конечно. Варишна массой давит, если уж совсем припрет. Грудью противника к земле и, пока тот звезды в глазах считает, сваливает. Мы маленьких не бьем!
А мне теперь интересно. Есть у собак какие-то церемонии начала боя? Ну там, в рог дудеть, в барабаны бить? А бой может быть объявлен в одностороннем порядке? Потому что мы ведь все равно будем встречаться с «психической». И к чему быть готовой? Что она увидела — примчалась — вцепилась? Жалко мне ее…
Пьем таблетки
Как ковбои объезжают мустангов видели по телевизору? А теперь представьте эту картинку в замедленной съемке… Человек подходит… Лошадушка смотрит… Отворачивает голову… Со вздохом отходит в другой конец стойбища… Человек за ней… Нависает громадой и пытается переупрямить зверя… Цепляется за шкирку… Седлает… По инерции делаем еще пару кругов по комнате…
И все бы ничего, если бы цель была покататься, а не запихнуть в собаку таблетку или того хуже — сироп.
Зажатая в угол, Варишна демонстрирует невиданную гибкость шеи, способной поворачиваться в любую сторону, кроме моей. Научилась бормотать: «Ах, оставьте…» и не стесняется меня отпихивать.
Страшный сон стоматолога. Зубы разжать невозможно даже клещами. Уважаю свою собачищу! Когда она чего-то не хочет, впихнуть это в нее невозможно. Только уговорами, напором и хитростью. На том стоим.
Интернет-покупки
Все началось с того, что мне до чертиков надоело ходить в продуктовые магазины. Точнее, надоел весь алгоритм: бежать туда после работы, класть в корзину один и тот же набор продуктов, стоять в кассу и, главное, потом тащить домой тяжелые сумки. Вспомнив, что сама же и писала в газете об интернет-магазинах, решила попробовать. В случае неудачи — дорого, например, или неудобно — никто не отнимет у меня права надрываться с сумками до конца своих дней.
Первым зашла на сайт «Звездного». Но не смогла разобраться с навигацией. Или просто не понравилось, не помню…
Больше повезло с «Интенсивником».
Что к чему разобралась быстро и «пошла» по виртуальным отделам, «складывая» в виртуальную корзинку привычный набор: макароны, хлеб, сметану, пельмени, йогурт, фрукты, минералку.
Единственное, что не понравилось — не было картинок или хотя бы дополнительной информации. Указаны какие-нибудь «язычки мясные слоеные», а что это?
И еще не нашла мяса — обычного нормального мяса, вырезки для гуляша.
Но в общем, заказала почти все, что нужно, на радостях добавив к набору банку джина с тоником и килограмм груш. Общая сумма получилась в районе 180 рублей. Зарегистрировалась, указав свое имя и контактный телефон, написала большими цифрами, что привезти все это надо сего дня с 20.00 до 21.00.
Через 3 минуты мне перезвонила администратор и уточнила заказ. Например, не было сметаны 20% жирности, спросила — можно ли заменить на 15%-ную. Разобрались с мясом, добавив к заказу. Спросила, когда мне удобнее — до половины девятого или после. Я соблаговолила после.
Ровно в 20.40 прибыл опрятный дядечка с фирменным пакетом «Интенсивника», в котором (о чудо!) все лежало в аккуратных мешочках, ровными стопочками. Не возникло чувства брезгливости, мол, кто-то чужой «собирал» мой мешок, скидывая в него что попало. Кстати говоря, мясо привезли отличное.
И еще — никакой самодеятельности. Вот вам, уважаемый покупатель, товарный чек, где все расписано. Только после этого отдаю деньги. Ровно столько, сколько посчиталось на сайте и сколько мы обговорили с администратором. Доставка бесплатная, потому что заказ свыше 150 рублей. Никаких «на чай, на водку».
Не скрою, была мысль, что меня «развели» и привозное намного дороже, чем в самом магазине. А иначе — какой смысл всем этим заниматься? Но — никаких накруток. Позже нашла этому объяснение: они могут себе это позволить, так как я заказываю не на 20 рублей, а на 150 и больше.
Более того, дядечка мне спасибо сказал. За то, что ОН мне продукты привез.
