Наутро он проснулся в одиночестве. На экране терминала светился поспешный текст: "Васенька я ушла целую я".

— Это и без тебя ясно, — пробормотал Скидан.

Он не особенно огорчился, что она сбежала, так и не признавшись в тайных мыслях. Наверняка их ценность равна нулю, миражи ее — какая-нибудь развратная дрянь, как и она сама. Дураки любят напускать вокруг себя туману, чтобы не казаться дураками — истина известная. Короче, надо воспользоваться одиночеством и навестись разведчика. Да хорошо бы уйти от него с пистолетом.

Скидан наспех подкрепился и сел к терминалу.

Первая связь — Виктор Первый. С пациентом все нормально, можно навещать хоть сейчас, терминал у него работает.

Вторая связь — капитан Краснов.

— А-а, хозяин! Что, в гости собрался? И не боишься? Ну, давай, приходи. Только — один. а то ведь — сам знаешь…

Назвал Скидана хозяином. Принял местное обращение или по-лагерному? Все еще не верит — это понятно. Но — веселый. Почему?

На бегу до лечебни Скидан думал о том, до какой степени усложнилась его жизнь по сравнению с прежними временами. ТОГДА и ТАМ не требовалось так ломать голову над каждым своим и чужим словом. То есть, были, конечно, и такие моменты, но для душевного равновесия достаточно было верить. А теперь он ДУМАЕТ. И о чём же? О том, что верить и веровать — не такие уж разные понятия. А вот думать и верить — это совсем, совсем разное. И ежели только верить, но не думать…

Прибежал. Не запыхался. И курить не хочется. Восстановилась железа. Ай да Скидан, ай да Васька!

— Что ты скажешь о вчерашнем митинге? — Виктор встретил его в вестибюле.

— Слабо староверам, — Скидан сыграл скептика. И тут же забросил удочку: — А что этот Макс Нарук?

— Вот именно, Макс Нарук, — подхватил Виктор. — Он ренегат! Единственный из староверов, кто изменил делу. И главное — ничего не объясняет. Сегодня уже виделись по работе. Я ему: "Что ж ты? Объяснись." Прошел сквозь меня, вот!

Они дошли до двери Краснова.

— Один пойдешь?

Скидан кивнул:

— Потом обменяемся подробнее.

— Контроль не нужен?

— По терминалу? Нет, спасибо. Если что, сам вызову. Будешь у себя?

Виктор кивнул, подражая Скидану.

Вот бы с кем мы в лагере сработались, подумал Скидан,

Краснов открыл без прежней опаски. Но встретил в той же свободной позе, правая рука за спиной. Одни глаза — как спаренный прицел.

Скидан усмехнулся и шагнул прямо на него. Странно: без оружия он совсем перестал бояться.

Они заперлись и сели на прежние места.

— Продолжим допрос? — сказал Краснов.

— Кто кого допрашивает? — сказал Скидан.

Краснов не ответил. Он молча похлопывал пистолетом по бедру и разглядывал Скидана с каким — то задумчивым выражением.

— Виктор видел у тебя пистолет, — сказал Скидан.

— И что же? Небось, у вас там у всех переполох?

— Так и не поверил?! — Скидан вдруг разозлился и не стал этого скрывать. — Вот ты мне не веришь, а он даже не знает, что это у тебя за штука. Представляешь, что из этого может получиться?

— А мне плевать.

— Тебе плевать, а людей перепугаешь.

— Смотри, какой сердобольный!..

Скидан заскрежетал зубами, руки сами легли на подлокотники. Ствол пистолета вскинулся навстречу, как голова змеи.

— Сидеть, начальник! — Голос тихий и бесцветный. И вдруг — смех! И мрачное лицо Краснова стало красивым. — А ведь я тебе поверю! Черт с тобой, черт со мной! Пошли на улицу, поболтаем. Покатаешь меня…

Краснов невесомо поднялся к пульту.

— Погоди! Убери пистолет! Я сказал Виктору…

— Он все знает.

— Все?!

— Не бойся, начальник! Я тебя не выдал. Я оставил тебя врачом. Он знает только про меня. И про пистолет.

— Ну и что?

— А ты не забыл, что он — старовер? Не боись, он — свой в доску. — Краснов набрал код: — Витя! Дашь свою курточку? Мы с на… мы с твоим коллегой погулять хотим.

Виктор просиял. Он молча закивал и замахал двумя руками: идите, мол, сюда.

— Идем, — сказал Краснов и выключил терминал. Он выщелкнул из пистолета обойму и сунул ее в карман. — Если Виктор спросит, скажешь, я еще не вспомнил, думаю. Отвернись-ка.

Он куда-то спрятал пистолет, и они покинули келью.

Одевали Краснова в теплое. Спускались в вестибюль. Выходили на улицу. Искали свободную машину. Все время Скидан видел, какого напряжения стоит разведчику его доверие.

Может быть, участие Виктора в прогулке облегчило бы положение, но он совершенно искренне сокрушился, что не может: весь день расписан до темноты.

— Куда едем? — Скидан поднял машину на рабочую высоту.

— Ух ты! — Краснов схватился за ремень, которым был пристегнут к сиденью. — Погоди. Давай повисим, я привыкну. На "Дугласе" за линию фронта летал, так не волновался. Это же черт-те что… Та-а-ак. — он осторожно отпустил ремень и с усилием уложил руки на колени. — Подвигай туда-сюда.

Скидан огляделся. Площадка была свободна, лишь несколько машин стояли в безопасном отдалении. Он подлетел правым боком к ближайшей, слегка ее толкнул, сдвинулся назад, развернулся, подлетел и следующей и, объявив: "А вот это экстренная мера", перепрыгнул через нее. Затем на рабочей высоте погонял машину по площадке, пока руки Краснова не перестали подпрыгивать к ремню.

— Ну, привык? Куда едем?

Скидан проникся к бывшему разведчику дружелюбием и ждал того же. Ответ Краснова дал на это надежду. В мальчишеской улыбке сверкнули ровные вставные зубы, неотличимые от настоящих, и подобревший бас прогудел если не до конца дружески, то уж точно с доверием:

— Давай, начальник, просто покатаемся. Покажи мне город.

Скидан погнал машину у самого борта дороги, нарочно медленно, чтобы дать Краснову привыкнуть и осмотреться. Разведчик поглядывал по сторонам довольно спокойно.

— Не удивляешься? — спросил Скидан.

— Я все это видел в кино. Просто убеждаюсь.

— Но домища-то какие! — Скидан с удивлением вдруг почувствовал себя хозяином всего этого, желающим поразить гостя. — В Москве нет!..

— А почем ты знаешь? Ты там был?

Скидан не ответил. Он ведь говорил о ТОЙ Москве, которую видели оба. А какая она сейчас, представить было невозможно. Вдруг в этом мире ее и не было?..

Через пару километров пассажир пробасил:

— Ты что, обиделся?

Скидан мотнул головой, слишком внимательно глядя на дорогу. Оказывается, он и в самом деле обиделся. За Магадан? Или за себя? За что?

— Ты не обижайся, — продолжал Краснов. — Я во все это поверил давно. Я бы и без тебя вышел, да ты немного испугал. Ну, думаю, гады — и тут нашли… Но ведь ты за мной по пещере пришел? Иначе ведь сюда не доберешься? А, начальник?

— Какой я тебе начальник? — рявкнул Скидан. — Что, имени не знаешь?

— Не могу по имени, — признался, помолчав, разведчик. — Старое сидит… Ладно, я тебя буду по новой фамилии. Скидан. Идет?

Скидан кивнул.

— Так как же ты меня нашел? По следам?

— Нужен ты мне, — буркнул Скидан. — Я раньше тебя сюда пришел.

— А-а, так это ты из автомата?.. Ползу по пещере, сил уже никаких, темно, и вдруг слышу — далеко впереди — из ППШ лупят. Тут ведь не спутаешь, ППШ есть ППШ. Ну, думаю, все. Там беглые зеки дерутся с "вохрой", надо успеть. Спешил, конечно, ползком, нога — как бревно, засыпал раза два… Короче, вылез уже на звезды, перележал это дело до утра. Смотрю — гильзы, следы, костерок был. Убитых нет — и то ладно. Пополз туда, где поезд ходит. Дальше не знаю. Проснулся у Виктора Первого. А ты как же, из бокового хода?

— Наверно, — Скидану были неинтересны подробности своего прихода в Лабирию. Ему всегда было стыдно все это вспоминать и хотелось какого-нибудь хулиганства. Он стиснул зубы и щелкнул переключателем. Вентилятор под полом взвыл, машина пошла вверх. Краснов схватился за ремень:

— Ты куда, нача… Скидан?

— Отходит вагон. Сверху интересно посмотреть.

Под ними был вокзал. Тот самый, где Светлана прошлой осенью так выгодно обменяла ватник на местную куртку.

— Та самая дорога! — вскричал Краснов

На север с самолетной скоростью удалялся вагон.

— Ух, как шпарит! — восхитился Краснов.

У Скидана засосало внутри. Сейчас бы следом, да приземлиться у входа в тоннель, да шагнуть в прошлое… Нет туда пути.

— Эй, хозяева! — Откуда-то сзади раздался озабоченный голос и тут же замигал и закрякал в кабине автоответчик "Скорой помощи". Выплыла и зависла рядом белая машина, обвязанная накрест ярко-красными полосами.

— О, "подарок"! — Скидан засмеялся облегченно. Он был рад и этой машине, и тому, что так легко называет ее местным прозвищем.

— Что случилось? — голос снаружи.

— Простите, "беленькие", — быстро покаялся Скидан. — Мы вагоном любовались.

— Ладно, — успокоились в "подарке". — Повнимательнее при спуске. Здравствуйте.

"Скорая" умчалась.

— Как в кино, — сказал Краснов. — Третья программа.

"Ну, вот и отвлеклись, — подумал Скидан. — Можно ехать дальше."

Он осторожно опустил машину и выключил поддув.

— Поучи меня этой штуковиной управлять, — сказал Краснов.

Скидан прикинул: сегодня Светланы на автодроме не будет. Он сказал:

— Поехали учиться.

И они помчались в Городок.

Скидан опасался, как бы разведчик не возобновил воспоминания, поэтому заговорил первым:

— Ну что, поверил, что здесь нет НКВД?

— А знаешь, что меня сильнее всего убедило? — Краснов засмеялся. — Ни за что не догадаешься.

— Часы?

— Вот черт, угадал!

— Да у меня было то же самое, — Скидан засмеялся тоже.

— Я подумал, — продолжал Краснов, — по другому времени даже наши вожди не стали бы жить. Это ж надо все часы переделать! А им-то не до этого. Им бы друг с другом разобраться.

— А чего им разбираться?

— Не притворяйся, — сказал разведчик. — Все ты понимаешь. Им, людоедам, надо сейчас смотреть, кого еще придушить. Они без крови уже не могут.

— А Сталин?

— Пастырь лютого стада еще лютее пасомых. Слышал такое выражение?

Скидан мотнул головой:

— А чем лично тебя обидел Сталин?

— Он ЛИЧНО никого не обидел, — голос Краснова стал тусклым, как на допросе. — Просто при нем не стало советской власти, вот и все.

— Это как же?

— Да ты что, в самом деле?.. А впрочем, — Краснов прояснился, — чего это я? Ты ведь на международных конгрессах не бывал…

— А ты?.. — Скидан был поражен. — До войны успел?

— Зачем? — Краснов ухмыльнулся. — Мы в Маутхаузене, в Бухенвальде… Там народ грамотный собирался. Там мне растолковали, чем вождь от фюрера отличается.

— Ну и чем же?

— А ничем, парень! Как и дуче, как и каудильо — один х…

Краснов говорил медленно и веско. Это почему-то вызывало у Скидана плакатный образ пролетария, сбивающего молотом цепи с Земного шара.

— Там, где все решает один, — мерно долбил кузнец, — там советской власти нет и быть не может. Диктатура одного ничем не лучше царского режима. Только похитрее. Чтобы любой дурак сам себе умным казался…

Во встречной машине мелькнуло женское лицо с округленными глазами и ртом. Светка! Вот кого сейчас только не хватало Скидану! Вот уж без кого ему было никак! Вот уж кто позарез необходим!..

Свернуть было некуда, разве что увеличить скорость. Он вдавил до упора педаль скорости и заглянул в зеркало заднего вида. Желтой Светкиной машины сзади не было. Что ж, хорошо. Может быть, не заме…

Тень накрыла ветровое стекло, серый вихрь промчался над самой головой, и перед глазами Скидана замаячило желтенькое блестящее авто, которое мчалось, и снижалось, и мигало всеми фонарями, приглашая всмотреться.

Скидану нечего было всматриваться. Он тормозил и совсем некстати и невпопад думал, что за такое лихое вождение детки ее любят. А теперь и Краснов, конечно, будет любить…

— Что за хулиган? — Не без восхищения воскликнул пассажир.

— Сейчас узнаешь…

Светка тормозила, махала руками и скалилась, рыжая, кудлатая стерва.

Машины осели у борта. Светлана подбежала — ах, как она, шельма, подбежала! — и влезла к ним.

— Привет!

Она всмотрелась в Краснова. Краснов давно уже всматривался в нее.

— Светлана?..

— Гос-споди… Парашютно-десантные войска…

— Так точно.

— Александр Васильевич… Госс-споди…

— Так точно.

— Вася, что ж ты?.. Александр Васильевич, значит, и вы следом… А Кешка?

— Он меня расстрелять хотел, когда вы убежали, — начал Краснов.

Так он все знал! Скидану сделалось жарко. Но ведь молчал! Силен…

— Всю ночь бесился, — продолжал Краснов. — А утром вывел меня, загнал в пещеру и сказал: "Иди туда, там духи их едят. И тебя съедят. Буду десять раз считать, потом стрельну. Не попаду — живого съедят. Назад не ходи: дверь закрою, подопру и на заимку уйду. Пропадайте все."

— Вот мы все вместе и пропали, — она так и таращилась на героя-разведчика, так бы и проглотила. — Где же он вас нашел? Ко мне ехали?

— К вам, — разведчик поглядел на Скидана. — Не прогоните?

— Вот, Вася, нас и трое! — она радостно засмеялась.

"Гм", — подумал Скидан.

— Так где же вы встретились?

Вопрос был уже к обоим. Капитаны переглянулись.

— Я долго лечился, — сказал Краснов. — Там он меня и нашел.

— У Виктора Первого, — пояснил Скидан.

— У Виктора?! Тесен мир! Ну, о нем поговорим. Кормить вас надо! Поехали домой! За мной, господа охвицера!

Одарила Краснова счастливым взглядом, взъерошила волосы Скидану и побежала — ах, как побежала! — к своей желтой машине. Лихо развернулась, нацелилась во встречный поток машин.

— Ладно, — сказал Скидан, — вождению потом поучишься.

Дома Светка выпрыгнула из себя. Она стала такой, как в тот неприятный вечер, когда презирала Кешку, издевалась над любовником и угощала шоколадом первого попавшегося зека. Она стала даже лучше. Она была богата, здорова, счастлива и прекрасна, она никого не презирала и ни над кем не издевалась — она одаряла собственной радостью двух Красновых — бывшего и настоящего, двух видных мужчин, которых любила, конечно, одинаково, как она любила, разумеется, всех на свете, кто был не одного с ней пола.

Она говорила им: "Мальчики". Она включила им 9-ю программу. Она кормила их, нельзя вкуснее. Она согревала их и пыталась сделать из них кого-то одного, только ей представимого. Она задавала им вопросы.

Она спросила, хорош ли получился чифир.

— Это не чифир, — ответил Краснов, — Это довольно крепкий чай.

— Так я ведь дала ему покипеть…

— Чифир надо долго варить на слабом огне, — объяснил Скидан.

— Хорошо, — сказала она. Сбегала на кухню, скоро вернулась и попросила Краснова рассказать, как он провел эти месяцы в Лабирии.

— Я не знал, что я в Лабирии, — ответил разведчик. — Точнее — не верил. Я думал, что я в тюремной больнице. Я даже старался вести себя так, чтобы подольше поприпухать…

— Что-что? — Светлана не поняла.

— Сачкануть, — перевел с лагерного языка Скидан.

— Задержаться в больнице, — объяснил Краснов.

— Чем же вы занимались?

— Читал в основном. Да смотрел кино.

— Элевизор, — поправил Скидан.

— Да верю, верю, — Краснов усмехнулся.

— А что вы читали?

— Ну, как в тюремной больнице… Попросил Свод законов, его и читал. Не надеялся, что и его-то дадут. А то набрал бы чего-нибудь художественного.

— Вы здесь ничего художественного не прочитаете, — Светлана вздохнула. — Не выпускают.

— Почему?

— А тебе, что же, Виктор Первый ничего не рассказывал? — Теперь не поверил Скидан.

— Я ему не доверял. Чересчур заботливый. Таких врачей в тюрьме не бывает.

— И больше ни с кем дела не имели?

О, Светка бьет сразу в точку! Чтобы у такого мужика…

— Есть там одна особа, — сказал Краснов медленно, — но и с ней — то же самое. Им всем в душу хочется, а у меня там… не прибрано.

Все же Краснов, даже при Светке, не очень-то доверял бывшему однофамильцу. Обдумывал каждое слово… Оставить бы их вдвоем, она б его быстро… Дальше Скидан подумал, что оставлять их вдвоем все равно придется — не избежать. Хоть бери ее за руку — да обратно в тоннель. Так и жрет глазами доблестного. Сейчас о фронте спросит.

— Александр Васильевич, а обратно вам не хочется?

— Куда, в больницу? Или в Советский Союз?

— На Родину.

— Хочется, конечно. И в немецком легере хотелось, и в советском, и теперь хочется. А вам — разве нет?

— Нет! — она ответила твердо и мгновенно. — Ни за что. Я не люблю, когда меня унижают.

— А кто любит? — Скидан едва скрыл возмущение.

— Никто, Васенька, не любит. Но терпят — многие. А большинство — просто не понимают…

Спорить с женщиной Скидану не нравилось, и он промолчал. Зато Краснов вдруг заявил:

— Вы, Света, правы. Терпят почему-то многие. И я бы терпел, если бы вернулся. Можете презирать.

— Вы вернетесь?

Он долго не отвечал. Она сходила на кухню, принесла моченой брусники и повторила:

— Так что, Саша, вы вернетесь?

Он медленно покачал головой.

— Нет. Здесь тихо, я здесь останусь…

— Он правильно боится, — сказал Скидан. — Ты в его шкуре не была.

— Ты, Васенька, тоже не был!

— Я уже ничего не боюсь, — так же тихо и медленно, будто самому себе, сказал Краснов. — Я сломался. Одни щепки торчат… Я вам скажу, какой я был. Шесть раз за два года мы прыгали к ним в тыл. Это называется разведывательно-диверсионная группа. Рейды по коммуникациям. Только бегом, чтобы не догнали. И своих успевали из петель вынимать, и полицаев вешали… Что смотришь, начальник? Вешал, своими руками! И часовых резал. И слады рвал. И самолет сбил на взлете. Если б столько натворил на передовой, не знал бы, куда награды вешать. А так — нормальная работа. Плевали мы на побрякушки, была бы на месте голова… Потом, в 43-м году, после Курской дуги, предлагали инструктором в разведшколу: "Хватит, капитан, пиши рапорт и будешь готовить суперменов." Я им сказал: "Мои боевые товарищи будут здесь хватать "языков" и ордена, а я должен сохнуть на тыловых харчах? Дудки! Своей охотой — ни за что, только под конвоем." Вот бог и наказал… Седьмой заброс был на костры. А костры оказались немецкими. Я уцелел, кажется, один. Ранили еще в воздухе. Приземлился без памяти, сломал ногу. Вот эту же самую. Из-за нее меня и Кешка взял… Кешка твой меня и доломал… Это ничего, что я на "ты"? Ну и ладно. Так вот, Скидан, даже ты меня тогда не сломал. Подумаешь, гадом больше — служба у вас такая, полканья… А когда Кешка свою берданку навел, тут я и сдох. Это ж вся страна против меня!..

— Не вся! — Светка вскинулась, очень красивая, щеки горят. — Я тебе говорила!.. Ты забыл?

— Я этого никогда не забуду. Только я тогда уже сломался. Опоздала. Я от Кешки в жизни бы не побежал. Я б у него отобрал берданку, я автоматы отбирал… Но ведь — свой! Народ! Надо было или зверем становиться или ломаться… Нет, ребята, я туда не вернусь. Я здесь умру от тоски, но так мне лучше.

— А мы рады, Саша, — Светка сказала слишком поспешно, будто только этого и ждала. — Мы бы тебя туда и не отпустили. Да ведь, Васенька?

Скидан неопределенно покивал. Сейчас он, кажется, не хотел бы здесь умереть. Да и раньше вроде не было этого в мыслях. А что хочет и чего не хочет хозяин Краснов, так это его личное дело и вполне сообразуется с лабирийским Законом о свободе выбора: никого и ни к чему нельзя принуждать.

— Ну, и как тебе здешний Свод законов? — спросил Скидан.

— А можно жить. Уважают человека. Доверяют человеку. А что еще человеку нужно?

— Ах, Вася, как он точно сказал! Да ведь? Уважают и доверяют — больше и в самом деле ни-че-го не нужно!

— Интересно, — сказал Краснов, — как у них это все так сложилось? И кто они? Я до войны читал "Человека-невидимку". Может, они все — невидимки? Они видят друг друга, свои дома, вещи, а мы их не замечаем, ходим сквозь них.

— А они — свозь нас, — поддержал Скидан. — И эту бруснику мы с тобой не видим, и Виктор Первый тебя не лечил…

— Да нет, — Краснов поморщился. — Мы же к ним пришли. Сквозь что-то. Сквозь невидимость. И стали — как они. Может, и они могут так же к нам, ТУДА…

— А может, и не могут, — Скидан не скрывал иронии. — Может, и мы уже не сможем. Придем туда — они живые, а мы — тени…

— Как же они рожают, если они тени? — Светлана пожала плечами.

— Кто о чем, — Скидан отмахнулся. — Тут люди наукой занимаются, а она своими родами. Иди вон, чифир помешай.

— Ну, это ладно, — Краснов махнул рукой. — Черт с ним, не по нашей части. Но как у них с другими странами? Что вокруг? О Советском Союзе они и не слышали, это я выяснял. Но почему? Его что — совсем не было?

— Этого никто не знает, — Светлана вернулась из кухни. — У них, Сашенька, нет истории. Слово "история" у них неприличное. А кто пытается что-то искать, тот называется — "старовер".

— Это знаю, — Краснов оживился. — Виктор говорил. Интересно бы узнать побольше. Как это так — без истории?

— Я тоже с этого начинала. И в староверы сразу же записалась. А теперь гляжу — с этим делом все просто.

— Ты что имеешь в виду? — Скидан почувствовал, что за этими словами есть какая-то связь между ночным разговором, стычкой на Пятаке и, главное, Светкиными миражами. Но она опять уклонилась. Она сказала:

— Саша, ты хотел узнать о староверстве? Скоро узнаешь. — Посмотрела на часы. — Минут через двадцать, по местному… Вася, я ведь сегодня видела этого Нарука.

— Обаяла?

— Ничего подобного. Он отказался разговаривать.

— Не может быть, — уверенно сказал Скидан. Краснов, не понимая, наблюдал за ними по очереди. — Он, Вася, мне только сообщил, что на все вопросы разом ответит сегодня на вечевании. И просил передать Такэси, что ничего лишнего не скажет, пусть, мол, не беспокоится. Знаешь, производит впечатление порядочного человека.

— Они тут все производят, — проворчал Скидан. — Как они только на Остров Скорби попадают, вот ты мне что объясни.

Она встала.

— Это вопрос по твоей специальности. И по прежней, и по теперешней. Съездишь в заграницу — может, там разберешься… Вы, мальчики, вот что: берите свой чифир — он, по-нашему, уже с полчаса варится — и допивайте. А я буду искать Такэси, Ивана и Гансика.

Она открутила повыше одноногое кресло и уселась к терминалу.

Скидан принес серебряный чайник с недоваренным чифиром и хотел от чистого сердца выпить с соперником, но увидел, что тот заснул в своем кресле. Скидану стало его жалко, он вы выключил верхний свет, включил настенную панельку с зеленым экранами убавил громкость терминала. Светке сказал: "Ты потише. Заснул твой подкидыш." И выпил весь чифир сам.