Прежде чем перейти к основному повествованию, следует разобраться в используемых терминах и понятиях. Итак, для того чтобы стать собственником актива, его необходимо выкупить у предыдущего владельца. В зависимости от того, каким образом покупается актив и какова будет его судьба в дальнейшем, принято различать такие процессы, как слияние и поглощение. Последнее, в свою очередь, делится на дружественное и враждебное. Отдельно выделяют такой процесс, как корпоративный захват.

Понятие «слияние» имеет четкое юридическое определение. Слияние – это процесс объединения двух компаний в одну, в результате чего на базе двух компаний образуется одна новая. Это классический случай. (Например, в результате слияния российской ТНК и британской ВР образовалась новая компания ТНК-ВР). Некоторые считают, что слияние следует рассматривать как частный случай поглощения, который отличается от последнего только процедурой передачи (обмена) собственности. Но на практике стороны сделки предпочитают называть слиянием любой процесс, при котором соблюдается принцип паритетности, как минимум во время переговоров. Действительно, в России очень часто отождествляют понятия дружественного поглощения и слияния. Например, если компания – лидер рынка купила второсортную компанию в регионе для расширения своей клиентской базы, это что: слияние или поглощение? Менеджмент купленной компании заявляет, что произошло слияние, а руководству компании-лидера вообще все равно, как будет названо произошедшее событие, главное, что все остались довольны. И в юридические тонкости никто лезть не собирается.

Похоже, участники рынка М&А просто не любят слово «поглощение», так как оно само по себе уже несет негативный оттенок. А если к нему еще добавить прилагательное «недружественное», то в памяти сразу же всплывают и другие словосочетания: корпоративный скандал, корпоративная война, захват собственности и т. д. Но давайте смотреть правде в глаза: в большинстве случаев происходит как раз враждебное поглощение – установление контроля над активами компании вопреки воле ее акционеров (собственников) и менеджмента. Кстати, понятие враждебного поглощения в западном сообществе и у нас различается. В зарубежных СМИ часто можно прочесть, что компания X отвергла предложение компании Y по недружественному поглощению. То есть на цивилизованных рынках прописаны даже процедуры корпоративной войны, и в том случае, если ее регламент будет нарушен, нападающей компании придется открывать второй фронт и защищаться от нападок государства, которое не преминет выставить колоссальный штраф за нарушение буквы закона. А штрафы там такие, что второй раз отрывать топор войны может и не захотеться.

В нашей же стране законодатель не стал себя утруждать такими «мелочами», и в отечественном правовом поле «недружественное поглощение» – это синоним «корпоративного захвата». Поэтому давайте договоримся, что в книге эти два понятия будут использоваться как синонимы и не стоит искать между ними принципиальной разницы. Хотя от некоторых игроков рынка М&А нам приходилось слышать, что эти два процесса различаются ценой приобретения. Якобы в случае недружественного поглощения владельцы получают хоть какие-то деньги за принадлежащее им имущество, а вот в случае захвата деньги агрессора идут в основном на оплату сторонних услуг (судебные издержки, сбор конфиденциальной информации и т. д.), но никак не в карман к бывшему собственнику.

Перед тем как мы перейдем к рассмотрению реальных примеров захватов российских предприятий, необходимо развенчать некоторые мифы, которые построили сами же бизнесмены. Дело в том, что именно эти мифы послужили почвой для уверенности предпринимателей в своей непричастности к процессам слияний и поглощений.