Книга: Спокойное достоинство безмолвия
Назад: ВСЕ ПО ЕЕ ЖЕЛАНИЮ
Дальше: СОКРЫТАЯ СУТЬ ВЕЩЕЙ

ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ ДВИГАТЬСЯ ИЗЯЩНО

Когда Аури проснулась на шестой день, ее имя развернулось в сердце, как цветок.
И Лисик тоже это почувствовал: стоило его увлажнить, он буквально полыхнул светом. Это был растущий день. День созидания.
От этого она рассмеялась, еще не успев встать с постели. Этот день наступил слишком поздно, но не все ли ей равно? Ее мыло вышло душистым, как никогда. К тому же есть особое достоинство в том, чтобы делать всякое дело в свое время.
Однако эта мысль несколько ее отрезвила. Ведь визит-то его ждать не будет! Он скоро придет. Уже завтра! А у нее так и нет ничего хорошего, чем можно было бы поделиться. Нет у нее идеального подарка.
Из Мантии можно выйти тремя путями… Но нет.
Она умыла лицо, и руки, и ноги. Расчесала волосы, пока они не окутали ее золотистым облаком. Попила, надела свое любимое платье. Рассиживаться некогда. День будет хлопотный.
Прежде всего — разложить по местам свое новое, идеальное мыло. У нее было семь кусочков. Один — у тазика, в Мантии, где безопасно. Одним она вчера мылась в Перезвонах. Четыре самых больших она отнесла в Пекарню, пусть допекаются. А самый маленький, самый душистый уложила на дно своего кедрового сундучка, чтобы ей больше никогда-никогда не пришлось обходиться без мыла. Уж этот-то урок она заучила твердо! Да-да!
Аури помедлила, не вынимая руки из кедрового сундучка. А может, его порадует кусочек поцелуйного мыла, а? Хорошее ведь мыло. Он небось такого и не видывал…
Ну уж нет! Аури покраснела, не успев даже додумать мысль до конца. Это уж чересчур, совсем неприлично. А потом, это мыло не для него. Тайны да, тайны ему годятся, но в нем слишком уж много дуба. И ивы тоже. А селас — совсем, совсем не его.
Аури закрыла крышку своего душистого кедрового сундучка, но, вставая на ноги, почувствовала, как комната сделалась слишком яркой и покачнулась. Пошатываясь, она сделала пару шагов и села на постель, чтобы не упасть. Она почувствовала, как в ней подымается страх. Глаза встревоженно заметались по комнате. Неужели это?..
Да нет. Все проще. Живот снова сделался как пустой барабан. Она забыла позаботиться о себе.
И потому, когда голова перестала кружиться, пришлось пойти в Клад. Однако Аури из прихоти, для компании, прихватила с собой дерзкое Средоточие. А то ведь оно Подсветья-то толком почти и не видело! Оно, конечно, было тяжелое, но, по правде сказать, это было самое меньшее, чем Аури могла отплатить ему за всю его помощь.
Особых сокровищ в Кладе не нашлось, кроме сковородок. Впрочем, было там и кое-что еще. Аури достала жестяной котелок, наполнила его свежей водой. Зажгла спиртовку своей предпоследней спичкой. Потом залезла на стойку и потянулась обеими руками, чтобы достать свою банку. Сухие горошины катались внутри, дурашливо побрякивая о стекло.
Аури откинула крышку с зажимом и высыпала горошины в свою крохотную ладошку так, что получилась горсть с верхом. Ладошка у нее была невелика. Горошин оказалось не так уж много, однако же это была половина того, что у нее имелось. Аури наклонила ладонь над котелком, и горошины поплюхались в греющуюся воду. Аури поколебалась, потом пожала плечами и ссыпала в котелок и вторую половину тоже.
Она поставила пустую банку на стойку и огляделась. В мерцесвете спиртовки и зеленовато-голубом сиянии Лисика пустота полок сделалась особенно очевидна. Аури вздохнула и выкинула это из головы. Сегодня у нее будет супчик. Завтра в гости придет он. Ну, а там…
Ну, а там она сделает все, что может. Это был единственный способ. Не хотеть ничего для себя. Тогда ты становишься маленькой. И тебе ничто не грозит. Это означало, что ты можешь ходить по миру неприметно, не опрокидывая всякую встречную тележку с яблоками. И если вести себя бережно, если стать неотъемлемой частью вещей, ты сможешь помогать. Чинить то, что треснуло. Выправлять то, что перекошено. И полагаться на то, что мир, в свою очередь, предоставит тебе возможность поесть. Это единственный способ двигаться изящно. Все прочее — тщеславие и гордыня.
Может, принести завтра медовые соты, чтобы разделить их с ним? Ах, как это было бы чудесно! А то жизнь-то у него совсем несладкая. Что правда, то правда.
Она размышляла над этим, пока пузыри бурлящей воды заставляли ее горошины плясать в котелке. Аури рассеянно поглаживала по щеке дерзкое Средоточие. Наконец, после долгих размышлений, она решила, что да, соты, пожалуй, сгодятся, если ничего другого не подвернется.
Она немного помешала супчик и добавила соли. Жалко все-таки, что масло полно ножей. Сюда бы чуток маслица, вот бы вкуснятина вышла! Да, чуток маслица был бы тут очень кстати.
* * *
Съев свой чудесный супчик, Аури вернулась в Мантию. Вдвоем со Средоточием через Прыги или Венерет идти было бы сложно. Поэтому она выбрала длинный кружной путь и пошла вместо этого через Сборник.
С теплым животом, да еще и с гостем, Аури не торопилась, идя через плотно подогнанные каменные тоннели. Она дошла уже почти до самого Сомненника, с тяжелым Средоточием в руках, как вдруг ощутила под ногами мягкое шурхотение и остановилась.
Посмотрев себе под ноги, Аури увидела на полу россыпь листьев. Нет, ну откуда тут взяться листьям, а? Ветра в Сборнике нет. Воды тоже. Аури огляделась, но не увидела ни единого пятнышка птичьего помета. Принюхалась — но мускусом и мочой тоже не пахло.

 

 

Однако ничего угрожающего тут не было. Ничего сбитого и спутанного. Никакой неровности, никакой неправильности. Но нельзя сказать, чтобы тут ничего не было. Тут была половинка чего. Тайна!
Исполнясь любопытства, Аури мягко положила Средоточие на пол и подняла листик. Листик выглядел знакомым. Она пошарила вокруг и нашла целую горсть таких листьев, рассеянную возле открытого дверного проема. Аури подобрала их, и, когда они перессорились у нее в руке, она все поняла.
Взбудораженная, она отнесла Средоточие обратно в Мантию. Перед уходом она поцеловала его в щечку и устроила его поудобнее на каменном выступе — дырой вниз, разумеется. Потом кинулась в Порт и схватила серебряную мисочку. И приложила принесенный с собой шурхотливый листик к переплетенным листьям, выгравированным вдоль края. Листик был тот же самый.
Аури покачала головой. Непонятно, что это сулит. Но, как бы то ни было, есть только один способ это проверить. Аури взяла серебряную мисочку, опрометью кинулась обратно в Сборник, а оттуда — в дверной проем, где она нашла россыпь листьев. Через каменный завал. Мимо упавшей балки.
Она не знала, бывала ли она прежде в этом месте Сборника. Однако искать путь все равно было проще простого. Там и сям один-два листика лежали на полу, точно хлебные крошки.
И вот наконец Аури очутилась на дне узкой шахты, ведущей вертикально вверх. Старинная печная труба давно минувших дней? Потайной ход? Колодец?
Тоннель был узкий и крутой, но Аури была совсем тоненькая. И даже с серебряной мисочкой в руках она вскарабкалась по нему проворно, как белка. Наверху обнаружилась доска, уже наполовину сдвинутая с места. Аури без труда отодвинула ее в сторону и выбралась в подвальное помещение.
Комната была пыльная и заброшенная, со множеством полок. По углам были свалены бочки. На полках громоздились узлы, бочонки и ящики. Сквозь запах пыли Аури уловила нотку улицы, пота и травы. Оглядевшись, она увидела под потолком окошко, а на полу под ним — битое стекло.
Место было опрятное, не считая россыпи листьев, занесенных сюда какой-то забытой бурей. Тут стояли мешки зерна и ячменной муки. Зимние яблоки. Провощенные тугие упаковки фиг и фиников.
Аури обошла комнату, держа руки за спиной. Она ступала легко, как танцовщица на барабане. Бочонки с патокой. Банки земляничного варенья. Несколько кабачков вывалились из своего мешка у самой двери. Аури шуганула их на место и потуже затянула мешок.
Наконец она наклонилась, чтобы получше рассмотреть нижнюю полку. Одинокий лист залетел и устроился на глиняном горшочке. Двигаясь аккуратно, Аури подняла листик, взяла горшочек и поставила на его место серебряную мисочку. И положила листик обратно в мисочку.
Она позволила себе окинуть комнату голодным взглядом, и не более того. Потом Аури направилась обратно, туда, откуда пришла. И, лишь вернувшись в знакомую тьму Сборника, она вздохнула свободно. И с нетерпением смахнула пыль со своего нового сокровища. Если верить картинке, в горшочке были оливки. Оливки чудесные!
* * *
Оливки отправились в Клад. Они выглядели немного одинокими у себя на полке. Однако одиночество все-таки гораздо лучше, чем ничего, кроме гулкой пустоты, соли и масла, полного ножей. Намного, намного лучше!
Потом Аури проверила, как дела в Порту. Льдисто-голубая бутылочка была немного не в своей тарелке. Она примостилась на самой нижней, самой левой полке у восточной стены. Аури мягко коснулась ее, изо всех сил стараясь подбодрить. А он любит бутылки. Может, это как раз подобающий дар?
Аури взяла бутылочку, покрутила в руках. Да нет. Не эта бутылочка. Суровая. Гравированная. Названная в честь кого-то другого.
А может, другую какую-нибудь бутылку? Да, это казалось почти правильным. Не совсем, но почти.
Она подумала про туалетный столик в Засвалке. Вчера он выглядел ровным и правильным. Но тогда она была вся растерзанная. Не в лучшей форме. Может, там есть какая-нибудь бутылочка, перепутавшаяся с остальными. Что-нибудь неправильное, потерянное или неуместное.
Ну, а даже если и нет, по крайней мере, будет с чего начать. И вот Аури взяла в руки теплое, приятное, увесистое Средоточие. И пошла кружным путем, тем, который чуточку дольше, чтобы показать ему Тамбур, и Вперед, и Просветное — оно ведь их еще не видело! — прежде, чем направиться в Подводы.
Она немного передохнула в Колечке, своей новой, идеально круглой гостиной. Средоточие королем восседало на бархатном кресле, а Аури удобно развалилась на томной кушетке, давая рукам отдых от такой сладкой боли — таскать Средоточие.
Но она была слишком занята, некогда было нежиться. Поэтому Аури снова взяла тяжелую шестерню и стала медленно подниматься по безымянной лестнице, не торопясь, чтобы Средоточие вволю насладилось странной и лукавой застенчивостью этого места. И поскольку оба они были вежливые, оба не обратили внимания на стеснительную дверь на лестничной площадке.
Вот и Засвалка. Аури пролезла сквозь стену и увидела, что комната точь-в-точь такая, какой она ее запомнила. Не идеально верная, как Колечко. Однако же ничего вызывающе искаженного тут не было. Ничего кривого, потерянного или кричаще неправильного. Теперь, когда туалетный столик был выправлен, Засвалка выглядела вполне довольной и могла спокойно предаться долгому и теплому зимнему сну.
Но все равно, не зря же она шла в такую даль! Поэтому Аури отворила платяной шкаф и заглянула внутрь. Потрогала ночной горшок. В чулан она тоже заглянула, вежливо кивнула стоявшим там метле и ведру.
И окинула взглядом туалетный столик. Там было несколько хорошеньких бутылочек. Одна особенно бросилась ей в глаза. Такая маленькая, светленькая. Сверкающая, как опал. Идеальная, с хитрой защелкой. Аури не нужно было ее открывать, чтобы увидеть, что внутри у нее дыхание. Драгоценная вещица.
Она подняла повыше Средоточие и попыталась посмотреть сквозь круглое отверстие в самом центре него, всего такого центричного. Она надеялась углядеть что-то, чего не заметила прежде. Что-нибудь отпавшее или заплутавшееся. Ниточку какую-нибудь, за которую можно потянуть и что-то вытащить. Но нет. Как ни гляди, прямо или искоса, а с туалетным столиком все было хорошо, и он действительно был в порядке.
Бутылочка, сверкающая потаенным дыханием — это был бы царский подарок. Но нет. Взять ее было бы так же глупо и жестоко, как выдрать зуб ради того, чтобы выточить из него бусину и повесить на нитку.
Она вздохнула и пошла прочь. Вышла сквозь стену и принялась спускаться по безымянной лестнице. Может, стоит сходить поохотиться в Линн, это такое трубное место, и, наве…
И на тебе! На обратном пути лукавый камень вывернулся у нее из-под ноги. Аури задумчиво спускалась из Засвалки по безымянной лестнице, и тут одна каменная ступенька наклонилась и накренилась. И она вперед! Чуть не упала!
Аури вскрикнула, и среди ее испуга Средоточие рванулось прочь. Оно, вращаясь, вывалилось из ее руки и выплыло из облака ее золотистых волос. Оно было очень тяжелым, но казалось, что оно скорее летит, чем падает. Оно повернулось, кувырнулось и ударилось о седьмую ступеньку так сильно, что камень треснул, снова подскочило в воздух, вращаясь, пало ниц своим медным лицом и разбилось при падении.
О, что за звук оно издало — точно стенание разбитого колокола! Точно песнь умирающей арфы! Оно ударилось о камень — и сияющие осколки разлетелись прочь.
Аури каким-то чудом устояла на ногах. Упасть она не упала, но как же заледенело сердце у нее в груди! Она с размаху села на ступеньки. Она слишком онемела. Сердце стало холодное и белое как мел.
Она еще чувствовала его у себя в руках. Видела следы от его острых граней, вцелованные в ее кожу. Она поднялась на ноги и принялась деревянно спускаться вниз. Шаги ее были неловкими и неровными — бездумные ступеньки все пытались ее уронить, как слабоумный старичок снова и снова рассказывает один и тот же несмешной анекдот.
Она так и знала. Надо было с ним помягче, с миром-то. Она же знала, как все устроено. Она же знала, что, если не будешь ступать легко, как птичка, весь мир развалится и погребет тебя под собой. Словно карточный домик. Словно бутылка о камни. Словно запястье, крепко прижатое рукой с горячим дыханием, воняющим вином и похотью…
Заледеневшая до хрупкости, Аури остановилась на нижней ступеньке. Глаза ее были опущены, солнечные волосы окутывали ее покрывалом. Все было так неправильно, что хуже и не бывает. Она не могла заставить себя посмотреть дальше своих маленьких, перепачканных пылью ножек.
Но ничего другого не оставалось. И Аури подняла глаза и выглянула. Потом вгляделась. Она увидела осколки — и сердце перевернулось у нее в груди. Нет! Оно не разбилось. Оно разломалось. Разломалось оно!
Лицо Аури медленно расплылось в улыбке. Такой широкой, можно было подумать, будто она луну съела. Ну да! Средоточие разломалось, но ничего плохого тут нет. Хлеб ломается. Лед ломается. Голос ломается. Ну да, конечно, оно разломалось. Как же еще некто столь сосредоточенный на себе мог бы выпустить в мир все свои идеальные ответы? Некоторые вещи слишком правильны, чтобы оставаться такими как есть.
Средоточие распалось на три сияющих куска. Три зазубренных осколка, по три зубца на каждом. Оно перестало быть булавкой, вонзенной в сердце вещей. Оно сделалось тремя тройками.
Аури расплылась в улыбке еще шире. Ах! Ах! Ах! Ну да, конечно! Она ведь искала не вещь. Неудивительно, что все ее поиски обернулись ничем. Неудивительно, что все выглядело так неправильно. Это были три вещи. Он принес три, и ей, значит, тоже надо. Три идеальных тройки — вот будет ему подарок!
Аури насупила брови, обернулась и посмотрела назад, на лестницу Шестерня ударилась о седьмую ступеньку Средоточие разбило ее довольно жестоко. Значит, не семь! Еще одно, в чем она ошиблась. Не на седьмой день он придет. Он посетит ее сегодня!
В другое время эта мысль могла бы начисто выбить ее из колеи. Она бы вся вспотела и безнадежно запуталась. Но только не сегодня! Не сейчас, когда перед нею была сама прекрасная истина. Не сейчас, когда ей вдруг все сделалось ясно и очевидно. Три вещи — это же так просто, если знать, что к чему!
Аури была настолько ошеломлена, что ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, где она стоит. Или, скорее, осознать, что лестница наконец-то поняла, где находится. Поняла, что она такое. К чему она относится. У нее появилось имя. Аури находилась в Девятикратно.
Назад: ВСЕ ПО ЕЕ ЖЕЛАНИЮ
Дальше: СОКРЫТАЯ СУТЬ ВЕЩЕЙ