Глава шестьдесят четвертая

Остаток дня проходит в сплошной суматохе. Церемония вручения призов и денег, журналисты и туристы… Бесчисленные поздравления, и пожатия рук, и столько голосов, что я просто не могу уже их слышать. Кто-то занимается моей раной: «Ох, ну и ну, Пак Конноли, да как же лошадь могла такое проделать? Тебе повезло, что разрез неглубокий…» И все ласкают Дав. Это тянется час за часом, а я не могу сбежать, чтобы заняться делами поважнее.

Когда наконец заходит солнце, я узнаю, что для Корра пришлось устроить прибежище в одной из пещер на берегу, потому что он не в силах вернуться в конюшню Малверна. Я наконец умудряюсь удрать от толпы и пробираюсь вниз по тропе на склоне утеса. В сумерках я вижу Шона Кендрика, сидящего у камней, закрыв глаза, и мне хочется подбежать к нему, но меня опережает вездесущий Джордж Холли, который будит Шона и уговаривает его уйти. Даже издали я вижу, что лицо Шона искажено болью — он потерял все. Холли рассеянно кивает мне, желая, чтобы я ушла, — но только после того, как встречаюсь взглядом с Шоном, я наконец веду Дав домой.

По дороге меня догоняет Финн, он некоторое время подпрыгивает, как воробей, стараясь попасть со мной в ногу. Руки он засунул в карманы куртки. Некоторое время мы шагаем молча, и слышны только звуки наших шагов по дороге, да еще Дав время от времени поддает копытом камешек. В сумерках все вокруг нас становится как будто меньше.

— Ты хмуришься, — говорит наконец Финн.

Я знаю, что он прав; я и сама ощущаю морщинку между бровями.

— Я просто подсчитываю, вот и все.

Впрочем, особой радости в этом нет. Цифры получаются все время одни и те же: денег достаточно, чтобы сохранить наш дом, но не хватит на то, чтобы Шон выкупил Корра, даже если Малверн согласится его продать.

Финн говорит:

— Тебе положено сегодня праздновать! Гэйб говорил, что приготовит нам дома настоящий пир!

Даже после такого длинного дня Финн не в силах сдержать бьющую из него энергию. Он похож на жеребенка в ветреный день.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы в моих словах не слышно было горечи и язвительности, потому что Финн тут вообще ни при чем, но все-таки мой голос звучит не слишком любезно:

— Я не могу праздновать, когда Шон Кендрик сидит там на берегу с погубленным конем, и все это из-за меня!

— Да с чего ты взяла, что он теперь нужен Шону Кендрику?

Но мне не нужно ничего объяснять. Я знаю, что Шон не мыслит себя без Корра. Дело не в бегах, они всегда были тут ни при чем.

Финн оглядывается на меня и видит ответ на моем лице.

— Ну ладно, хорошо, — говорит он. — А почему он не может себе позволить купить этого коня?

Оттого, что все это произносится вслух, становится еще хуже.

Я объясняю:

Шон должен был выиграть, чтобы у него хватило денег на выкуп. Сейчас у него нет такой суммы.

Долгое время опять слышится только шлепанье подошв, постукивание копыт Дав, шум ветра в ушах. Я гадаю, удалось ли Холли увести Шона с пляжа. И будет ли Шон ночевать рядом с Корром. Он ведь всегда такой практичный и рассудительный, но только не в том, что касается красного жеребца.

— А разве мы не можем дать ему денег? — спрашивает наконец Финн.

Я тяжело сглатываю.

— Я не так много выиграла, чтобы хватило и на дом, и на Корра.

Финн роется в кармане.

— Мы можем добавить вот это.

Когда я вижу толстую пачку банкнот в его руке, я останавливаюсь так резко, что Дав тычется носом в мое плечо. Я испуганно спрашиваю:

— Финн!.. Финн Конноли, где ты это взял?!

Я прекрасно вижу, как Финн старается удержать улыбку. От этого у него получается та самая лягушачья гримаса, хотя он и не думает о ней сейчас. Я не в силах оторвать взгляд от пачки денег в его руке, почти такой же толстой, как мой выигрыш.

Финн важно сообщает:

— Сорок пять к одному.

Я далеко не сразу соображаю, почему мне кажутся знакомыми эти числа… ну да, они были написаны мелом на доске в лавке Грэттонов. И тут вдруг я понимаю, куда пропали последние монетки, лежавшие в жестянке из-под печенья.

— Ты что, решил поставить…

Я не в силах договорить.

Финн снова трогается с места, и в его походке появляется некоторая важность. Он говорит:

— Дори-Мод сказала, на тебя стоит поставить.