Голодный, грязный, измученный многими часами беспрерывной ходьбы Джеффри Мак Брайд буквально вывалился из густого горного леса, упал на задницу и прокатился по небольшому земляному склону, поднимая клубы пыли. Наконец-то, наконец-то! Он оказался на дороге. Слава Приории! Он думал, что этот долбанный лес никогда не закончится.

Хотя он пытался засечь время на армейских часах, обхвативших его левое запястье, Мак Брайд слабо представлял сколько прошло часов с момента, когда он пошатываясь вышел из Звездного дома. Все, что произошло там, неумолимо ускользало из его памяти. Как сон, который ты видишь прямо перед пробуждением, незаметно растворяется в утренних заботах. Он уже совсем не помнил, что говорили ему старцы. Едва мог припомнить, как поднимался к каменному дому, открывал дверь, шел по ступеням на второй этаж. А все, что происходило в комнате Великого Магистра, теперь превратилось в едва уловимый мираж. Он помнил хлопок выстрела и звук падающего тела. А следующим воспоминанием был порыв ветра, который ударил ему в лицо, разметав поседевшие волосы, когда он выбрался на открытое каменистое плато. Он мог вспомнить, что горы, показались ему чужими и враждебными, и что ему было чертовски холодно. Уже гораздо более четко отпечаталось в его сознании то, как он спускался по крутым ступеням. Ноги слушались его плохо, и пару раз он оступился и только чудом избежал падения. Как он направился к старикам. И как один из них, не поднимая головы, сказал: «Прогони сомнение из своего сердца, служитель Ордена Великой Звезды! Ты сделал то, что повелело тебе сердце, вдохновленное Приорией. И только время сможет показать, был ли ты прав или допустил ошибку».

Теперь он был далеко. Далеко от трех сморщенных стариков, от молчаливых Хранителей с луками и мечами, от небольшого каменного дома, словно подсвеченного изнутри, и, главное, отлежавшего на деревянном полу с простреленной головой Петра Строганова.

Он достал из рюкзака фляжку с водой, которую он набирал в многочисленных ручьях, попадавшихся ему на пути. Сделал несколько глотков, отдышался. Потом осмотрелся по сторонам, пытаясь сориентироваться. И он узнал местность. Фактически, он вышел из леса почти в том же самом месте, где и свернул с дороги день назад. А это значило, что совсем неподалеку, в небольшом овраге, притаившийся от посторонних глаз за густым кустарником, укрытый ветками и камнями, его дожидается готовый к долгой дороге внедорожник. Мак Брайд повернул направо и зашагал по дороге. По пути ему никто не встретился. И он мог только порадоваться этому.

Спустя всего пять минут он добрался до заветного оврага. И, слава чудесному народу Тибета, Джип стоял именно там, где он его оставил. И даже бак был по-прежнему наполовину заполнен бензином. Мак Брайд бросил опостылевший рюкзак на заднее сиденье, с непередаваемым удовольствием плюхнулся за руль и вставил ключ в замок зажигания.

– Ну, давай, родной! – проговорил он и повернул ключ.

Двигатель затарахтел, потом кашлянул и замолчал. Мак Брайд совершенно спокойно выключил зажигание, подождал полминуты и повторил попытку. Двигатель заработал, но потом снова заглох.

– Твою мать! – не выдержал мужчина. Снова выключил зажигание, снова подождал.

Когда он повернул ключ в третий раз, двигатель послушно зарычал и больше не пытался шалить.

Джеффри очень внимательно, чтобы не застрять, вывел джип из оврага на дорогу.

– Ну вот и славно, – пробурчал он себе под нос. Автомобиль покатился по дороге. Водитель взглянул на часы и удовлетворенно кивнул. К вечеру он будет в Лхасе.