Десять дней спустя на Шестидесятую Милю приехали Харпер и Ледью. Силы еще не полностью вернулись к Харнишу, однако он уже настолько оправился, что немедля осуществил свое намерение: уступил третью часть своих прав на «Поселок Элам Харниш» в обмен на пай в их клондайкском поселке. Новые партнеры Харниша были полны радужных надежд, и Харпер, нагрузив плот съестными припасами, пустился вниз по течению, чтобы открыть небольшую факторию в устье Клондайка.

— Почему бы тебе не пошарить на Индейской реке? — сказал Харнишу на прощание Харпер. — Там пропасть ручьев и оврагов, и золото, небось, прямо под ногами валяется. Вот увидишь: когда откроется золотое дно, Индейская река в стороне не останется.

— И лосей там полным-полно, — добавил Ледью. — Боб Гендерсон забрался туда еще три года назад. Клянется, что скоро там такое откроется, что и во сне не снилось. Кормится свежей лосятиной и, как одержимый, землю роет.

Харниш решил «махнуть», как он выразился, на Индейскую реку, но ему не удалось уговорить Элию отправиться туда вместе. Перенесенный голод подорвал мужество Элии, и одна мысль о возможной нехватке пищи приводила его в ужас.

— Я просто не в силах расстаться с едой, — объяснил он. — Знаю, что это глупость, но ничего с собой поделать не могу. Тогда только и отвалюсь, когда чувствую, что еще кусок — и я лопну. Думаю вернуться в Серкл, буду сидеть там у кладовки с жратвой, пока не вылечусь.

Харниш переждал еще несколько дней, набираясь сил и потихоньку снаряжаясь в дорогу. Он решил идти налегке — так, чтобы его ноша не превышала семидесяти пяти фунтов, а остальную поклажу, по примеру индейцев, погрузить на собак по тридцать фунтов на каждую. Продовольствия он захватил очень немного, положившись на рассказ Ледью, что Боб Гендерсон питается лосятиной. Когда на Шестидесятой Миле остановилась баржа с лесопилкой Джона Кернса, шедшая с озера Линдерман, Харниш погрузил на нее свое снаряжение и пять собак, вручил Элии заявку на участок под поселок, чтобы он ее зарегистрировал, и в тот же день высадился в устье Индейской реки.

В сорока милях вверх по течению, на Кварцевом ручье, который он узнал по описаниям, и на Австралийском ручье, на тридцать миль дальше, Харниш нашел следы разработок Боба Гендерсона. Но дни шли за днями, а его самого нигде не было видно. Лосей действительно здесь водилось много, и не только Харниш, но и собаки вволю полакомились свежим мясом. В поверхностном слое наносов он находил золото, правда, немного, зато в земле и гравии по руслам ручьев было вдоволь золотого песку, и Харниш ничуть не сомневался, что где-то здесь должно открыться месторождение. Часто он всматривался в горный кряж, тянувшийся на север, и спрашивал себя, не там ли оно? Наконец он поднялся по ручью Доминион до его истоков, пересек водораздел и спустился по притоку Клондайка, впоследствии названному ручьем Ханкер. Если бы Харниш прошел немного дальше по водоразделу, то застал бы Боба Гендерсона на его участке, который он назвал «Золотое дно», за промывкой золота, впервые найденного на Клондайке в таком изобилии. Но Харниш продолжал путь по ручью Ханкер, по Клондайку и по Юкону, до летнего рыбачьего лагеря индейцев.

Здесь он остановился на один день у Кармака, женатого на индианке и жившего вместе со своим зятем индейцем по имени Скукум Джим; потом купил лодку, погрузил своих собак и поплыл вниз по Юкону до Сороковой Мили. Август уже был на исходе, дни становились короче, приближалась зима. Харниш все еще твердо верил, что счастье ждет его в среднем течении; он хотел собрать партию из четырех-пяти старателей, а если это не выйдет, найти хотя бы одного спутника и, поднявшись водой по Юкону до того, как река станет, зимой вести разведку. Но никто из старателей на Сороковой Миле не разделял надежд Харниша. К тому же они на месте находили золото и вполне этим довольствовались.

В один прекрасный день к Сороковой Миле причалила лодка, из нее вышли Кармак, его зять Скукум Джим и еще один индеец по имени Култус Чарли и тут же отправились к приисковому инспектору, где и сделали заявку на три участка и еще на один — по праву первой находки — на ручье Бонаиза. Вечером того же дня в салуне Старожил они показали образцы добытого золота. Однако им плохо верили. Старатели, усмехаясь, с сомнением качали головой: их не проведешь, видали они и раньше такие фокусы. Ясное дело, Харпер и Ледью хотят заманить золотоискателей поближе к своему поселку и фактории. И кто этот Кармак? Женился на скво, живет с индейцами. Разве такие находят золото? А что такое ручей Бонанза? Да это просто лосиный выгон у самого устья Клондайка и всегда назывался Заячьим ручьем. Вот если бы заявку сделал Харниш или Боб Гендерсон, их бы образцы чего-нибудь да стоили. Но Кармак, женатый на скво! Скукум Джим! Култус Чарли! Нет уж, увольте.

Даже Харниш, как он ни верил в свое предчувствие, не был убежден, что тут нет обмана. Ведь он сам всего несколько дней назад видел, как Кармак лодырничал в своей индейской семье и даже не помышлял о разведке. Но вечером, уже в двенадцатом часу, сидя на краю койки и расшнуровывая мокасины, он вдруг задумался; потом оделся, взял шапку и пошел обратно в салун. Кармак все, еще был там и по-прежнему хвастал своим золотом перед толпой маловеров. Харниш подошел к нему, вытащил у него из-за пояса мешочек и, высыпав золотой песок в таз, долго разглядывал его. Потом в другой таз отсыпал из своего мешочка несколько унций песку, найденного в окрестностях Серкла и Сороковой Мили, и опять долго изучал и сравнивал содержимое обоих тазов. Наконец он вернул Кармаку его золото, спрятал свое и поднял руку, требуя внимания.

— Слушайте, ребята, что я вам скажу, — начал он. — Это оно и есть — то самое золото. Будьте покойны, так и вышло, как я говорил. Такого золота еще никто не видел в этой стране. Это новое золото. В нем больше серебра. Поглядите, по цвету можно узнать. Кармак правду говорит. Кто хочет идти со мной за этим золотом?

Желающих не оказалось. Призыв Харниша встретили хохотом и насмешками.

— А нет ли у тебя там земли под поселок? — язвительно спросил кто-то.

— Малость есть, — ответил Харниш. — Да еще доля в поселке Харпера и Ледью. И вот увидите, любой из моих участков принесет мне больше, чем вы наскребли даже на Березовом ручье.

— Ну ладно, — примирительно заговорил старатель по кличке Кудрявый Поп. — Мы все знаем тебя, ты малый честный. Но зря ты этим людям веришь. Они же нас морочат. Ну скажи на милость, когда Кармак нашел это золото? Ты же сам говорил, что он торчит на стоянке со своей индейской родней и ловит лососей, а ведь и трех дней не прошло.

— Он правду говорит! — крикнул Кармак. — И я правду говорю, вот как перед богом! Не ходил я на разведку. И в мыслях даже не было. Но только не успел он уехать, в тот же самый день явился Боб Гендерсон на плоту с продовольствием. Он ехал с Шестидесятой Мили и хотел подняться по Индейской реке, переправить продовольствие через водораздел между Кварцевым ручьем и Золотым дном…

— Какое такое Золотое дно? Где это? — спросил Кудрявый Поп.

— За ручьем Бонанза, который раньше Заячьим назывался, — ответил Кармак. — Он впадает в приток Клондайка. Я туда и прошел с Клондайка, а возвращался я по водоразделу, а потом вниз по Бонанзе. Вот Боб Гендерсон и говорит: «Поедем со мной, Кармак, застолбим участочек. Мне повезло на Золотом дне. Сорок пять унций уже добыл». Ну, мы и поехали, и я, и Скукум Джим, и Култус Чарли. И все застолбили участки на Золотом дне, Потом мы вернулись на Бонанзу пострелять лосей. По дороге остановились, разложили костер и поели. Потом я завалился спать, а Скукум Джим возьми да и начни копать, — научился, глядя на Гендерсона. Набрал земли под березой, промыл — да и снял золота на доллар с лишним. Разбудил меня. Я тоже берусь за дело. И что же? С первого разу намыл на два с половиной доллара. Ну, я окрестил ручей «Бонанза», застолбил участок и приехал сюда с заявкой.

Кончив свой рассказ, Кармак обвел робким взглядом слушателей, но все лица по-прежнему выражали недоверие — все, кроме лица Харниша, который не спускал глаз с Кармака.

— Сколько Харпер с Ледью посулили тебе за эту липу? — раздался голос из толпы.

— Харпер и Ледью ничего не знают про это, — ответил Кармак. — Я правду говорю, как бог свят. За какой-нибудь час я намыл три унции.

— И вот оно — золото, перед вами, — сказал Харниш. — Говорят вам, такого золота мы еще не намывали. Поглядите на цвет.

— Верно, чуть отливает, — согласился Кудрявый Поп. — Должно быть, Кармак таскал в мошне серебряные доллары вместе с песком. И почему, если Кармак не врет. Боб Гендерсон не прискакал делать заявку?

— Он остался на Золотом дне, — объяснил Кармак. — Мы нашли золото на обратном пути.

В ответ раздался взрыв хохота.

— Кто хочет ехать со мной завтра на эту самую Бонанзу? — спросил Харниш.

Никто не отозвался.

— А кто хочет перевезти туда на лодке тысячу фунтов продовольствия? Деньги плачу вперед.

Кудрявый Поп и другой старатель, Пат Монехен, выразили согласие.

Харниш со свойственной ему решительностью тут же заплатил им вперед, потом условился о покупке продовольствия, нимало не смущаясь тем, что в его мешочке не оставалось ни унции. Он уже взялся было за ручку двери, но вдруг передумал и обернулся.

— Ну что? Еще что-нибудь учуял? — спросил кто-то.

— Малость учуял. Этой зимой на Клондайке за муку будут брать бешеную цену. Кто одолжит мне денег?

Те же люди, которые только что отказались участвовать в его сомнительной затее, тотчас окружили его, протягивая свои мешочки с золотом.

— А сколько тебе муки? — спросил управляющий складом Аляскинской торговой компании.

— Тонны две.

Никто не отдернул руку с мешочком, хотя стены салуна задрожали от оглушительного хохота.

— На что тебе две тонны муки? — спросил управляющий.

— Слушай, сынок, — наставительно ответил Харниш. — Ты здесь недавно и еще не знаешь, какие в этой стране бывают чудеса. Я тебе скажу, зачем мне мука: хочу открыть фабрику квашеной капусты и средства от перхоти.

Нахватав у всех денег, он нанял еще шесть человек и три лодки. Казна его опять опустела, и он по уши залез в долги.

Кудрявый Поп с комическим ужасом поглядел на Харниша и, словно сраженный горем, опустил голову на стойку.

— Боже мой! — простонал он. — Что же ты, несчастный, будешь делать с этой мукой?

— Сейчас я тебе все объясню по порядку. Гляди! — Харниш поднял руку и начал отсчитывать по пальцам. — Первое дело: я нюхом чуял, что выше по течению откроется золото. Второе: Кармак открыл его. Третье: тут и нюха не нужно, один расчет. Если первое и второе верно, цена на муку взлетит до небес. Если я прав в первом и втором, как же я могу отказаться от третьего — от верного дела? Вот увидишь, этой зимой мука будет на вес золота. Помните, ребята, когда счастье улыбнется вам, не зевайте, держитесь за него что есть мочи. На что и счастье, если упускать его? Хватайте его за хвост! Сколько лет я в этой стране — и все ждал, когда счастье привалит. Вот дождался, наконец. Теперь уж не выпущу из рук. Ну, покойной ночи вам, будьте здоровы!