Книга: Озеро. Вас убивает Таймыр
Назад: Глава десятая НЕЗАКОНЧЕННЫЙ УРОК ФИЗИКИ
Дальше: Глава двенадцатая НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Глава одиннадцатая
ВПЕРЕД, К СОКРОВИЩАМ!
Полевое задание, полученное Донцовым от командира Бригады по своей сути было простым и относительно легко выполнимым. Ибо обеспечивалось пусть не самой современной, но достаточно надежной и испытанной годами эксплуатации российской бронетехникой. Сначала хотели закупить новые белорусские машины, да денег не хватило.
Модифицированные БМП-1С, то есть «в северном исполнении», должны были быть проверены в деле. Эти машины уже прошли первичную обкатку на специально подготовленном полигоне, неподалеку от города. Первые три только что полученные обладали повышенными разведывательными возможностями. Для них питерские специалисты обещали доставить за дополнительную плату небольшие радары.
«Северность» исполнения этой техники заключалась, в частности, в пенотефлоновом утеплении отсеков для экипажа и дополнительном автономном обогревателе под любое топливо. А также в увеличенном запасе горючего. Кроме того, на обновленной модели, согласно техническому заданию заказчика, были установлены какие-то новые гусеницы, более прочные и широкие, чем обычные. По замыслу уральских конструкторов: «…чтобы машина не вязла в вашей топкой тундре».
Теперь всем этим трем боевым машинам предстояло совершить пробные марши по лучевым маршрутам, с выходом в намеченные контрольные точки. Всем в разные стороны. Машине Донцова предстояло пройти восточным маршрутом — по северному предгорью Хараелахских гор, пересечь речки Таловая и Икон, а потом выйти к истокам реки Южный Абагалах. Отсюда дальнейший путь БМП лежал по предгорьям на выход к гигантскому каньону, руслу реки Калтамы.
Конечной точкой их маршрута (который хитрый Донцов сам предложил, обосновал, а потом, естественно, сам и напросился) было весьма определенное место этого большого каньона. Остановиться надлежало там, где маленькая речка Негу-Икэн впадает в основной поток Калтамы. По данным аэрофотосъемки, правда очень старой, неподалеку сохранилась группа небольших каменных строений, предположительно постройки сороковых годов. Командиру БМП надлежало выяснить, возможно ли их использовать как будущую базу для опорной точки Бригады и последующего патрулирования в этом районе. Если Донцов одобрит выбранное место, то вертолет, который привезет необходимое для обратной дороги топливо, забросит еще и отделение «бесов» — уже для постоянного обустройства.
Место было стратегически очень удобное, а главное — доступное для гусеничной техники. Еще геологи санно-тракторными поездами ходили в ту сторону. Хороший выход на север — в Пясинские тундры, а также быстрый выход на озеро Аян. Что и было нужно, в первую очередь, Донцову и всем остальным.
Потому что от этой предполагаемой «базы» до точки, определенной сочинскими координатами, которые отфаксовал Квест, было всего километров сорок на восток.
Новинки у давно проверенной в многочисленных локальных войнах техники очень не понравилась Сержанту. Он, судя по всему, не очень-то боялся вышеупомянутых болот, совершенно не собираясь по ним ездить. Гораздо больше его беспокоили скальные обломки речных каньонов. Печальные последствия аварийных выходов этих злосчастных гусениц и сложности их замены снились ему тревожными ночами, о чем он немедленно докладывал поутру Донцову. По телефону. В результате ЗИП, взятый ими в дорогу, — запчасти и приспособления — намного превышал штатный.
ПТУРСов к великому негодованию Сержанта не выдали! Как и штатных выстрелов к башенному орудию. А вот Андрей Донцов был этим счастлив. Но спаренный пулемет ПКТ был снаряжен полностью — на все положенные три тысячи выстрелов.
Донцов вытащил наконец-то из сейфа свой ФАМАС — удивительной формы штурмовую винтовку, а Сержант приготовил все незаконное трофейное вооружение, добытое ими на Аяне, включая «Шмели».
По поводу ФАМАСа Сержант ввернул:
— Барахло! В Иностранном Легионе на вооружении состоит. Я уже все выяснил. Плохие отзывы.
— Сам ты… А у тебя-то что есть! — взорвался Донцов, — обрез ржавый юрского периода?
— Сам увидишь…
Автомат и снайперский «Манлихер-спрингфилд» Майер бесцеремонно забрал себе, а автоматический пистолет «Беретта» милостиво вручил Игорю Лапину. Тот неохотно принял скромный арсенал, обращая больше внимания на радиооснащение машины. Радиостанция Р-113, древняя, как гагаринская ракета, повергала его в состояние «грогги» и поэтому он приспособил к бортовой системе свой проверенный домашний ресивер «Кенвуд».
Вообще, дотошный Сержант, вдобавок охваченный острой ностальгией, знакомился с машиной очень долго и придирчиво. Скрупулезно соотносил всю «комплектовку»: материалы и ЗИП с прилагаемой описью и толстенной книгой — инструкцией по эксплуатации. Наконец и он дал негласное «добро» на старт экспедиции.
Уговорить командира Бригады взять в пробный поход запасным (а по сути основным) водителем внештатника Сержанта не составило никакого труда. Его квалификация механика-водителя БМП первого класса была известна не только горвоенкомату, но и командирам Донцова. Ну а кадровики Бригады давно пытались прибрать перспективного военного врача к своим рукам.
Фарида поехала в пробег по заданию своей редакции, с трудом преодолев многочисленные препоны стремительно нарождающейся бюрократии военной машины Государства Таймыр.
Квест был где-то на югах.
Остальные ехали подпольно. На страх и риск Донцова.
Собственник Лапин был очень доволен тем, что его беременная жена не могла отправиться в эту экспедицию — все же не на пикник едут. Но чтобы «мамочка» не грустила, Игорь придумал ей «важную» роль — быть дежурной по связи. Вообще-то и Донцов искал всякие придумки, чтобы и свою жену оставить в городе, но встретив полные негодования укоризненные взгляды Арины и Фариды, сдался.
Уже перед самым стартом у Донцова состоялся продолжительный разговор с командиром спецназа Бригады Сорокиным, о содержании которого он до поры до времени ничего не рассказывал друзьям. Чтобы не нервничали заранее. А разговор был весьма неожиданным и длинным. Новости были не из приятных. При худшем варианте развития событий были вероятны большие сложности для группы в целом. Но, лучше бы этого не произошло, молился Андрей.
Выехали они ранним теплым утром.
Сержант уверенно занял место механика-водителя, попробовал регулировку высоты сиденья и высунулся из корпуса по пояс. На лбу у него фраерски сидели горнолыжные очки «Каррера». Донцов сел в башню. Свесил ноги вниз, руками взявшись за застопоренную в верхнем положении крышку бронелюка. Фариду посадили на командирское место, украшенное маленькой персональной крутящейся башенкой — «командиркой». Но Игорь Лапин сказал счастливой Фариде, что скоро он ее с этого места выгонит, ибо там находится его радиостанция. Арина уютно устроилась сразу за башней, открыв люк десантного отделения. Всем хотелось полюбоваться окрестностями.
Поначалу ехать было легко и приятно. Через час после выезда из базы бронированная машина миновала разбросанные вдоль гор Талнахские новостройки, участки закладочных работ новых рудников и выехала, наконец, за пределы Большого Норильского Промышленного Района. Следы активной работы геологов пока обильно попадались повсюду. Гусеницы вездеходов и тракторов, колеса кранов и вахтовок пробили в предгорьях сложную паутину дорог. Тут и там встречались запчасти и следы вынужденных остановок. Но пройденные километры постепенно стирали следы человеческой деятельности.
Сначала под гусеницами кончился асфальт, потом его фрагменты, а затем и довольно протяженный участок укатанной тяжелыми «БелАЗами» гравийной дороги. Вот исчезли из вида контуры гигантских башенных копров.
Грохот машинной цивилизации остался позади.
Лишь шум движения.
Арине нравилось слушать, как менялся грохот гусениц этой скоростной боевой машины в зависимости от того, по какому грунту мчалась БМП в данный момент времени. Впрочем, мчалась — слишком громкое слово. Скорее — бодро катила по бездорожью… Хорошо!
А вот это место она явно помнила! В дальней студенческой молодости бородатые и немножко ненормальные друзья-туристы как-то взяли ее с собой на ежегодный туристический слет. В программе были песни под гитару, различные дурацкие упражнения с подушками на бревнах и толстыми канатами, которыми обвязывали команды, заставляя несчастных играть в футбол. Разводили костры и ставили тяжелые брезентовые палатки на скорость.
А соревнования байдарочников! Кажется, вот именно на этих перекатах реки, белеющих сейчас сбоку, и перевернулся тогдашний ее друг, поджарый паренек, своей самоуверенностью чем-то похожий на вечного мальчишку Сергея Майера. Но какой-то, в отличие от последнего, лениво-женственный.
С прыщавым белобрысиком она рассталась после того, как этот горе-байдарочник решил в маленькой палатке несколько расширить романтические горизонты их отношений. В ее программу это не входило. Теперь ей нравился совсем другой тип мужчин.
Дорога шла к самому срезу склона, постепенно набирая высоту. Когда-то на этих склонах были тщательно вырезаны бульдозерами тропы-террасы, по которым могла уверенно ездить даже такая крупногабаритная техника, как автокраны. Завозили буровые вышки и балки для геологов и строителей. Тогда норильчане только осваивали гигантские рудные тела Талнаха. Сейчас многие из этих горных дорог полностью осыпались, но кое-где еще можно было проскочить — на гусеничной технике.
Но еще довольно долго навстречу попадались стоящие на обочине автомобили отдыхающих горожан. В основном это были вездесущие «Нивы». Особенно в дизельном исполнении. Некоторые из ошалелых отдыхающих, азартно собирающих в емкие ведра бесчисленные россыпи грибов и ягод даже успевали наспех сфотографировать бронированное чудо в пятнистой серо-зелено-коричнево-маскировочной окраске, невесть откуда взявшееся здесь. Но дальше пошли такие непроходимые, в основном из-за множества ручьев, места, что казалось просто невероятным, как очередная «Нива» сюда забралась. На руках несли, что ли?
Все ниже от уровня проложенного маршрута опускались невысокие столовые Хараелахские хребты, все дальше раздвигался прозрачный синий горизонт Норильской долины. Такие милые сердцу трубы, дымящие вдали…
Машина, по мере уменьшения крутизны склона, набирала скорость, постепенно все больше и больше подворачивая на восток.
Арина посмотрела на Фариду. В черном гортексовском облегающем костюме та было похожа на ведьму-милитаристку с картин Валеджо. Демоническая валькирия. Ощутила легкий укол здоровой женской ревности — на секунду, не больше. Делить нечего. У них были совершенно разные точки приложения знаменитых женских сил.
Но сидела Фарида красиво, чего уж там… Это ее Сержантик любимый посадил так — одна нога в люке, другая поверх брони. Боком Фарида изящно прилегла на башню, а правую руку небрежно закинула на такой эротический ствол БМП. Ярко красные ногти на зеленой краске короткого ствола пушки… Правда, Сержант этого слова не любил и заставлял всех называть смертоносную трубу уважительно — орудие «Гром».
Лапин сидел рядом с Ариной, в левом отделении для размещения пехоты — «десанте». Точнее, в открытом люке. Как заверил всех Сержант — Игорь сидел профессионально. Одна нога в люке, другая — на броне. Как и Фарида.
Она, кстати, поинтересовалась в чем сермяжная правда такой позиции на броне. Сергей Майер официально разъяснил, что именно с такой позиции легко нырять вниз — при внезапном обстреле с дороги, и так же легко спрыгивать с брони при внезапном подрыве на мине. Армейская кама-сутра.
Фарида искренне понадеялась, что внезапно прорезавшийся талант сидения Игорю не пригодится, тем более, что тот и сам не догадывался, насколько правильно изготовился к внезапной схватке в горных условиях.
Пару раз они видели вдали силуэты одиноких «КАМАЗов». Скорее всего — вездеходы браконьеров. Те, как правило, сразу срывались с облюбованного места и бодро улепетывали в направлении города. Еще бы нет! Такая бронепушечная техника могла состоять только на вооружении Бригады или пограничников, а пресечение браконьерства входило в перечень повседневных задач обеих силовых структур. Лапин ради собственного интереса перехватывал переговоры напуганных водителей и охотно пересказывал их маты Донцову.
— Они очень сексуально настроены!
За речкой Таловой вездеходная тропа почти пропала из вида и начиналась настоящая целина плато. Следующий этап пути. Точнее, сначала им предстояло преодолеть череду долинок — лайд, как их здесь называют. Машина неутомимо направлялась к точке предполагаемой базы Бригады, обходя гигантское плато с северо-запада. Отсюда начинались уже совершенно дикие места.
Пару раз они видели не так уж далеко от маршрута небольшие стада северных оленей. Иногда совсем рядом. Их за последние годы расплодилось совершенно немыслимое количество. Власти разрешили беспошлинный и безлицензионный отстрел в надежде хоть как-то приостановить бесконтрольное размножение животных. Это помогало мало. Экологи, свои и приезжие, говорили о надвигающейся экологической катастрофе и возможных вспышках забытых ныне болезней.
Каждый раз, завидев оленей, Сержант нервничал, даже бросал штурвал и в азарте хватался за оснащенный оптикой «Манлихер». Фарида напоминала ему о предстоящих массовых заболеваниях оленей. Донцов хохотал. Кричал Сержанту:
— Серега, изобрази ящура!
И все-таки придется властям тратиться на вертолеты и заброску крупных партий промысловиков.
А невзрачные по осени песцы порой буквально в последний момент выныривали из под гусениц машины!
Вскоре БМП начала плавно нырять, примерно так, как это проделывает легкий прогулочный катерок при подходе к Евпатории в небольшой шторм. Сержант крикнул Донцову, чтобы тот срочно залез в башню или забирался в «десант». А то получит по башке…
— Сейчас прилетит!
— Только попробуй! — рявкнул Донцов. И тут же длинная суставчатая антенна — многометровая зеленая шпага — гибко изогнулась на очередном выходе машины из глубокого нырка и с треском влипла ему в шлем. Арина ойкнула, а Андрей пулей юркнул вниз, зарекаясь впредь прислушиваться к советам бывалого друга.
Второй — правый — «десант» не был приспособлен для нахождения в нем бойцов. Уральцы установили в нем дополнительные баки для горючего, а также автономный многотопливный отопитель. Плюс расширенный ЗИП. Лишь возле самого края отсека, у бронедвери, являющейся одновременно еще и топливным баком, было предусмотрено одно боевое место для стрелка-наблюдателя. Кроме стандартной закрывающейся бойницы с отверстием для крепления автомата и триплексом для наблюдения, это место было оборудовано выдвижным пятиметровым телескопом.
Арина небольшой участок пути попробовала посидеть и там, но ей это не понравилось. Уж больно укачивает. И она переселилась обратно к Лапину, хотя ей очень хотелось залезть в боевую башню, поближе к мужу, но… — место в башне было только одно. А единичный философ Лапин решил, что настало время попить горячего цейлонского чайку из термоса. Спустился вниз и прикрыл все верхние бронелюки, так как из под гусениц обильным дождем на сидевших полетели ошметки грязи. Начался глинистый участок дороги.
Шума гусениц и двигателя почти не было слышно — какой-то сплошной шелест. Но Арина понимала, что это — всего-навсего своеобразный слуховой контраст. Наверняка грохот от летящей БПМ стоял приличный! Недаром на всех членах экипажа были надеты знаменитые черные танковые шлемы, во встроенных наушниках которых изредка через ТПУ переругивались Донцов с Сержантом. Только так было возможно максимально продуктивно использовать ненормативную лексику при дамах.
Незаметно в «десантах» стало теплее, а после и вовсе жарковато. Арину немного разморило, а потом и укачало всерьез. Последнее, что она еще помнила — неподвижные облака пылинок в лучиках солнца, пробивающихся сквозь бортовые бойницы и размеренно покачивающееся зелено-серое лицо Игоря. Сержант эту проблему предусмотрел и вовремя остановил машину, не дожидаясь тяжелых последствий. Все медленно выбрались в тишину горной равнины.
Стоял почти полдень и солнце уже достаточно хорошо прогрело горный воздух. Двигатель был заглушён, в атмосфере воцарилась звенящая тишина. Казалось, лишь тонкие струи раскаленного воздуха, отрываясь от уставшего, горячего двигателя тихо гудят, поднимаются вверх, протыкая синий тундровый эфир.
После короткого отдыха (…ах, как было приятно поваляться на прогретой земле после многочасовой изнурительной тряски), раздались робкие призывы отобедать, да поосновательнее и пожирнее. Так хочет стая. Но безжалостные Сержант и Донцов решительно заявили, что группе именно сейчас предстоит экстремальное форсирование водной преграды. Перед этим смертельным трюком (по мнению большинства экипажа) Майер завел машину на пару подходящих для осмотра днища параллельных гребней-холмиков, после чего и снизу, и из «десанта» проверил плотность единственного отверстия в бронированном днище БМП — лючка зимнего пускового подогревателя.
Убедившись, что все нормально, командиры загнали экипаж внутрь, а БПМ, быстро набирая скорость, помчалась вдоль речки к пологому берегу довольно большого горного озерца. За несколько десятков метров до входа в воду Сержант поднял сложенный на остром носу машины волноотражательный щиток. БМП с громким плеском и целым взрывом брызг рухнула в прозрачную воду! Весь экипаж, как корабельные крысы, в панике полезли как можно выше, чуть ли ни на антенну башни.
Но машина не подвела, прекратила погружение ровно настолько, чтобы из воды, как оказалось, выступало лишь сантиметров десять корпуса. И башня с гордо поднятым, как у несгибаемого «Варяга», орудием.
Пофыркав, техника медленно поплыла на середину водоема, перемалывая воду гусеницами. Волноотражательный щиток гневно бодал ледяную воду, гнал перед собой маленькую волну-цунами. Вообразить, что тринадцатитонная бронированная машина не только не тонет, но еще и весьма уверенно плывет по воде, смог бы только сумасшедший или отъявленный элэсдэшник, что одно и то же.
Загнав БМП на самую середину встревоженного озера, Сержант спокойно заглушил двигатель и выбрался на броню.
— А теперь давайте снедать! — весело сказал механик-водитель.
— Прямо здесь? — изумилась Фарида.
— А чем плохо? Пока колбаску будете резать — вода успокоится. Вон она какая чистая. А после еды можно и порыбачить немножко. Здесь наверняка хариус должен водиться.
— Вы с ума сошли!
— Никуда мы не сошли!
Женщины не поверили в серьезность рыболовных намерений, и напрасно. Через несколько минут, достав складные спиннинги, мужики, как дети, увлеченно крутили катушки, методично забрасывали и выдергивали из воды пятнышки «мушек». Тихо бубнили себе под нос положенные рыбацкие заклинания. И, что самое удивительное, действительно поймали семь серебристых хариусов с роскошными верхними плавниками!
Несмотря на почти полное отсутствие ветра, что совершенно не пристало для погоды этих мест, маленькие волны незаметно, но упрямо прижимали машину к травянистому берегу. Лапин предлагал идти дальше — самые красивые стоянки были впереди. Однако сагитировать группу ему не удалось.
Выкатив БМП на сушу, Сержант отвел ее чуть подальше от кромки воды, открыл ребристый люк на носу и принялся с Донцовым пристально осматривать двигатель и систему подачи топлива. Игорь тем временем сразу и успешно установил связь со штабом Бригады. Небольшое количество растительности мешало скромному уединению участников похода для отправления насущных потребностей. Спасала броня машины.
Тем временем Игорь определил, что намечается маленький дождь. «Группа быстрого реагирования» поставила тент и развела костер. Дежурный занялся приготовлением еды на вечер. Дров не хватало, но рядом нашли корявую сухую лиственницу, которую быстро свалили двуручной пилой.
А подруги, чудом не попавшие в наряд, просто сидели на подушках, вытащенных из левого «десанта», и мирно судачили обо всем понемногу.
В предгорных просторах Путоранских отрогов можно встретить кого и что угодно. Природа тундры разнообразна, вопреки мнению дилетантов.
Одинокий полярный волк — профессиональный охотник на северного оленя — размеренным шагом пересекает широкую лайду. Кажется, зверь даже и не глядит по сторонам, но ничего не ускользнет от его хищного внимания.
А вот и сами олени, рогатые низкорослые красавцы. В последние годы стало совершенно непонятно: то ли они еще домашние, то ли уже дикие — столько их расплодилось на этих землях после развала совхозов и прекращения массовых заготовок деликатесного оленьего мяса для комбината. Заелись норильчане…
Сытые по осени, но всегда непредсказуемые, а потому опасные мишки. Не кадьяксие, конечно, но встретившему их для полного шока хватает…
А вот и след хитрой росомахи, постоянно крадущейся за кем-то. Пролетит в небе орел-канюк или красавец орлан-белохвост. Лемминги, эти смешные, полосатые и пушистые мышки Крайнего Севера, так и снуют под ногами. Крохотные пищухи переговариваются морзянкой среди камней. Самонадеянные сойки-кукши важно сидят на вершинах деревьев, охраняют свою территорию.
Немало и следов человека. Крайний Север страны обживался людьми долгие века и многие поколения разных племен и народов оставили так или иначе свои отпечатки.
Случайный путник, охотник или турист, неожиданно для себя посреди чиста поля вдруг натыкается на следы непонятных наземных разработок, исчезнувших, так и не родившись, построек — то ли охотничьих баз, то ли браконьерских схронов. Попадаются места временных стоянок вечных бродяг — геологов. Могильники скота и брошенная черт знает когда техника. Частенько путь пересекает накатанная вездеходная тропа, коричневыми полосами вьющаяся среди ягельного покрова тундры. Совершенно случайно можно найти целый ящик или контейнер с чем угодно, свалившийся с кузова машины в зимнюю метель на освоенной газовиками трассе.
Радостно встретит тебя небольшой рукотворный знак — символ человеческой цивилизации — репер, а то и целый триангуляционный пункт, добела потрепанный ледяными ветрами и морозами. А иной раз и поцарапанный когтями голодных медведей. Метили территорию…
Следов человека много.
В том числе и битые самолеты.
И лагеря.
Лагерей в этих краях тоже было предостаточно, и точного расположения лагерных пунктов, похоже, не знали никогда. В сталинские времена, страшные еще и тем, что слишком часто делали негласно, широко практиковались никак не зафиксированные в официальных документах и на топографических картах местности короткие и неожиданные базы экспедиций, посланных непонятно куда и неясно зачем.
Иногда забывчивый охотник, увлекшийся столь азартным собиранием грибов или ягод, спокойно вешает любимый ствол спасительного ружья на сук ближайшего дерева, да и забывает про него. А потом никогда уже не сможет найти, как не старается. Особенно часты стали подобные случаи в последние годы — после того, как в оружейную моду вошли камуфлированные охотничьи ружья в стиле милитари.
А порой в тундре случалось найти и вовсе экзотические экспонаты техногенного происхождения. Везли на вертолетной подвеске новенький автобус на Снежногорск, да и сбросили над тундрой! Более дикой сцены придумать трудно! Идет себе человек по лесу и вдруг — видит посреди буйных зарослей тонких северных осин абсолютно целый оранжевый «ЛиАЗ», прочно угнездившийся даже не на полянке, а прямо среди деревьев! Вот и думай, что хочешь…
А один раз Сержант с Донцовым совершенно случайно нашли в прибрежной рощице заповедного горного озера (они добирались туда вертолетом, по случаю) тщательно спрятанный и совершенно новый мотоцикл «Иж-Юпитер». Скорее всего — украденный, как сказал Донцов, работавший тогда еще ментом. Все бы ничего, но до ближайшего населенного пункта от места удивительной находки было не менее двухсот километров, сплошь через горные хребты.
Старых дорог и следов техники мало. Вопреки распространенному мифу о том, что след вездехода в тундре не зарастает сотню лет, через несколько годков уже почти ничего не видно. Природа Севера не так тупа, как думают некоторые.
А уж бродяги-золотоискатели здесь были во все времена. Они редко ставили стационарные долговременные избушки. Слишком опасно. А если и ставили, то ходили к ним каждый раз другой дорогой, чтобы не натаптывать предательски выделяющуюся белой пушицей тропу. Такие избы и не найдешь! Даже если совсем рядом проходить будешь. Чаще обходились недолговечными хибарами, рассчитанными на один, максимум — пару рабочих сезонов. Вот шурфы оставались надолго. Но всегда существовали и профессиональные охотники за искателями сокровищ. В тундре и в горах можно наткнуться и на человеческие кости…
Во все времена количество непонятых этим суетным миром романтиков не меняется. Они были и будут всегда. Эти люди уходили и уходят как можно дальше от себе подобных, занимаясь странными, только им нужными и понятными делами. Это вечные отшельники. Непонятые никем пленники собственного воображения. А так как все они предпочитают бежать от цивилизации исключительно в одиночку, то финал их странной и короткой жизни практически всегда предсказуем и трагичен. В тундре, вдали от городов и поселков, редкий человек может выжить один достаточно долго.
А гордые промысловики-добытчики, куперовские Следопыты местных полярных прерий! Для них принципов хваленой православной коммунальности не существует в любом виде. Всегда только сами!
Человек неопытный, впервые получивший в руки подробную карту Таймыра, двух- или даже пятикилометровку, изданную в генштабах, с изумлением обнаружит в самых неожиданных и труднодоступных местах плато Путорана еле различимые значки одиноких изб, махоньких былых поселков в два-три домика. Даже часовни! И никаких транспортных артерий поблизости! Кто жил здесь? Чем занимался среди бескрайних просторов? Как завершил свою жизнь? Зачем им все это?
А все просто. В мире всегда существовали те, кто решил уйти от людей подальше… Они появляются в городах и поселках раз в несколько лет, они не знают, что такое чипсы, видеомагнитофоны и кабельное телевидение. И что совсем удивительно, они совершенно не страдают от этого! Загадочное племя, живущее ближе всех нас к Космосу…
Одним словом, много удивительного можно встретить в Таймырских предгорьях.
Но наибольшая редкость все же — это сам человек.
А если человек, то весьма странный.
В последнее время чрезвычайно расплодились спонтанные экспедиции групп новоявленных сектантов-уфологов, по образу жизни больше похожих на почти позабытые нынешним поколением коммуны хиппи.
Но далеко от города «эзотерики» пока не забирались. Лиха беда начало.
Серьезные же охотники, настоящие промысловики, всегда базировались основательно, а их угодья были известны и помечены на картах. Крайняя редкость — изобретатели-самодельщики со своими забавными машинами на пневматиках низкого давления, типа того «лунохода», что сопровождал группу в первой экспедиции на Аян. Эти забирались куда угодно, но их почему-то становилось все меньше и меньше.
В последнее время, после отделения Таймырской Республики как от России, так и от ее зачастую непонятных законов, в небе над Путоранами стали появляться первые ласточки новой ступени технического прогресса в освоении Таймыра — частные винтовые самолеты «Цессна», привезенные из Британской Колумбии, что в Канаде. Власти Таймыра смотрели на это спокойно. Просто как на новое средство передвижения. Но пока это была полная экзотика.
Суровый Государственный Закон постоянно вмешивался в дикую жизнь северной природы. Следы Закона тоже были видны. Вернее, последствия его применения. Беглые солдатики с засекреченных «точек» и зэки всех времен и режимов, обреченные на самый жестокий и, может, несправедливый приговор преступники. Север не отпускает никого. Все их истлевшие кости лежат здесь, в этих суровых предгорьях, нганасанских тундрах, перелесках эвенкийской тайги.
В бескрайних просторах Таймырских тундр и горных массивов пропадали пропадом, исчезали самолеты и вертолеты, вездеходы и машины с грузом для вахтовиков, сбившиеся с зимников, моторные лодки рыбаков и охотников — этих целая флотилия наберется за все годы! По каким причинам? Поломки и аварии. Порой — преступления, а порой — абсолютно мистические происшествия! В этих краях через день поверишь во все, что угодно! Что-то находилось, что-то расследовалось. А часть этих пропаж, Бог знает какая, просто списывалась по акту.
Безутешные жены и дети сутками обивали пороги кабинетов суровых начальников и председателей профсоюзных комитетов. Частенько они пытались организовывать собственные поиски мероприятия. Донцову приходилось участвовать в нескольких таких. И лишь один раз им удалось найти пропавшего.
Ведь одиночки-охотники во все времена предпочитали одеваться сплошь в защитную маскировочную одежду — не то дичь спугнешь! Разве увидишь облаченное в такую одежду тело, неподвижно лежащее и умирающее на этой суровой бесплодной земле с таким трудом «выбитого» поискового вертолета, летящего на приличной скорости, пусть даже на возможно малой высоте.
Наибольшие шансы на спасение в таких случаях были у современных туристов-категорийщиков. Те одевались в современные комбинезоны и куртки-анораки из гортексов-полартеков. В одежды ярких, хорошо опознаваемых с высоты цветов, а потому хорошо заметных с вертолета. Такие же рюкзаки и палатки. Им плевать на дичь и охотинспекторов. У них другой интерес. Не от кого прятаться. Правильная эстетика у туризма.
Но быстрой полярной осенью, когда северная растительность стремительно краснеет, даже яркий малиновый пластик дорогих легких курток теряется среди такой же яркой растительности. И тогда от этих смелых людей через какое-то время остаются лишь красивые лоскутки ткани, растерзанные и растасканные многочисленными и всегда голодными хищниками.
А вот следы жизнеобитания местных, коренных народов Севера меньше всего чужеродны природе. В оставленных ими стоянках нет ржавого металла и не гниющего, а потому почти вечного пластика. Лишь незаметные, быстро зарастающие молодой травкой ямки от кольев.
Очень редко, почти невозможно, встретить в лесу родовое погребальное дерево, где в аккуратных оленьих свертках или в серых деревянных ящичках покоятся священные кости предков. А уж тем более трудно обнаружить тщательно спрятанных и охраняемых языческих божков, которым потомки до сих пор приносят кровавые жертвы.
В любом случае, встречи с людьми в далеких неосвоенных землях всегда неожиданны и непредсказуемы. И почти всегда есть немалый шанс, что ты им в чем-то помешал. Не ждут они тебя.
Поэтому, когда с башни БМП дальше всех видевший Донцов первым обнаружил одинокую крошечную хижину с короткой дымящейся трубой, стоящую на окраине небольшого лиственничного леска, то сразу же сообщил об этом Сержанту по внутренней связи. Машина поехала помедленнее, недоверчиво поводя по сторонам башней, как бы осматриваясь, недовольно фыркая двигателем и слегка загребая левой гусеницей, выходя на нужный пеленг.
Хижина. Невзрачная. Малозаметная. Типичный балок. Такие крытые лоскутной толью дощатые хибары не редкость в окрестностях Норильска. Все грузы, как правило, приходилось тащить на своих плечах, а потому материалы для строительства подбирались простые, компактные, относительно легкие в переноске. Но здесь, на самом севере плато, вдали от крупных рек и рыбных озер, в стороне от вездеходных троп, одинокая постройка удивляла и настораживала. Ну что здесь можно делать человеку? И места эти не лучшие из известных охотничьих угодий. Правда, хариус водится вдосталь в местных водоемах. И все же… Черт его знает. Может, какой беглый человечек годами скрывается от правосудия именно здесь, в диких краях?
На всякий случай по ТПУ прозвучала команда для всех членов экипажа. Спуститься вниз, спрятаться за броню.
Но опасения, похоже, были излишними.
Хозяин хибары уже давно заприметил шумно двигающуюся бронетехнику, прятаться, вроде, и не собирался. Напротив, он уверенно сидел на обрубке дерева, невозмутимо продолжая обрабатывать маленьким топором черенок какого-то инструмента. По-хозяйски сидел, напоказ.
И выглядел он красочно! Как уволенный за разгильдяйство матрос с мятежной «Авроры». Молодой невысокий парнишка лет двадцати-двадцати пяти в черной флотской тельняшке с многочисленными заплатками, с закатанными по плечи рукавами. Крепкие мускулистые руки работящего человека. Тонкая, но уже не раз перебитая в боях переносица. Поджатые губы. Короткая стрижка ежиком, а в синих открытых глазах космическое спокойствие и самоуверенность. Длинный охотничий нож с резной ручкой из оленьего рога в самодельных ножнах плотно прилип к широкому кожаному ремню с флотской же, гнутой по-дембельски, пряжкой.
Рядом сидела старая сибирская лайка довольно приличных размеров, лишенная, казалось, всяких реакций, присущих нормальной собаке при появлении чужих людей. Во всяком случае, при подходе столь необычной для этих мест техники (да и техники вообще, которая вряд ли появлялась в этом диком урмане), собака даже не встала. Однако чуть подобралась и внимательно следила за происходящим.
Сержант остановил машину, окончательно вылез из люка. Медленно спустился на землю и дружелюбно поприветствовал аборигена:
— Бог в помощь!
— И вам удачи вдоволь, — ответствовал крепыш.
Вышли все, потихоньку стали знакомиться. Хозяин с мужчинами поздоровался за руку, кивнул женщинам.
Аборигена звали Костей. Вполне подходящее морское имя. И он здесь просто жил.
Гости по очереди прошли с милостивого разрешения хозяина в хижину, чтобы умыться с дороги. Заодно мельком осмотрели нехитрый быт отшельника. Минутный совет, и решили остановиться для обеда на улице, за длинным дощатым столом.
Только тогда важная лайка, которую звали странновато — Миска, по очереди основательно обнюхала пришельцев, по древней собачьей традиции отметилась у гусеницы БМП и опять отошла в сторонку.
Константин вытащил из хижины приличных размеров старую чугунную сковороду. Ох, и хорошая была сковорода! Сейчас такую можно найти только в музеях. Это вам не тефлон. Экспонатом старинной кухонной утвари завладели женщины, которым поручили жарить молодую парную оленину — по части пропитания хозяин не бедствовал.
За неспешным разговором, сопровождающимся чаепитием, постепенно прояснился основной вопрос, вполне естественным образом мучивший гостей — что же Константин тут делает? Ответ был очень прост, короток и убийственно удивителен! Костя караулил снежного человека.
Когда в мясном дыму рассеялся туман первого изумления, все стали осторожно расспрашивать, что да как. Носителей подобных увлечений нужно расспрашивать с оглядкой. Необычный бзик тянет за собой необычный характер. Сами такие. Но осторожность была излишней. Хозяин и сам все охотно рассказывал.
Этим делом он занимается давно. Поиски вел в разных местах России и Таймыра. Первичную информацию в изобилии собрал в красноярском техникуме, где когда-то пробовал учиться сельскому хозяйству и где традиционно получали образование истинные аборигены Крайнего Севера — эвенки, долгане, энцы и нганасаны.
— В группе один из десяти были уверены, что встречали его. Еще у двоих-троих его видели или слышали родственники и знакомые. А все остальные просто уверены, что он есть. Устойчивая легенда. А значит, есть и весомая причина для ее появления.
У Константина была даже рукотворная карта предполагаемых путей сезонной миграции снежного человека, которого он называл просто — Мужик.
Перед поселением здесь он провел год по соседству, на севере полуострова Ямал, где, по его словам, «добился кое-каких результатов». Но наибольшие надежды возлагал именно на этот район Путоран. Потому что в прошлом году уже видел Мужика. Причем, именно на этом месте и именно в это время года!
К предстоящей встрече с Мужиком Костя теперь был полностью, как он считал, готов. Так как имел старенький фотоаппарат «Зенит-ТТЛ», надежный, как разделочная доска, и уже немолодую вертикалку «ИЖ-27Е» двенадцатого калибра.
За свою, в общем-то недолгую, жизнь Костя много где побывал и что испытал. Охотился на белку в глухой алтайской тайге, поработал недолго на лесосплаве, совался на золотой прииск. Даже пожил среди нелюдимых сибирских староверов. От них-то и услышал в первый раз о реальности существования снежного человека на необъятных просторах континентальной Азии. Жившие испокон веку в тайге староверы в этом ничуть не сомневались и сумели заразить своей уверенностью его, молодого, податливого на красивые авантюры парня.
Жены и детей у Кости в результате столь необычной жизни так и не случилось. Но зато он прочитал все книги, затрагивающие эту тему (благо, тема разрабатывалась плотно), и в данном вопросе разбирался досконально. Прожив столько времени в одиночку и в абсолютно диких условиях, он стал совершенно самостоятелен, никого и ничего не боялся. Но голову ему не повело. И речь у него была соответственная. Речь разумного человека, бесконечно уверенного в своей правоте.
— Он когда идет по своей тропе и причем в хорошем на строении, то есть когда не голоден и не болен, то и не злится ни на кого и обязательно свистит… Я так думаю — от радости жизни. Громко так свистит, протяжно… — Костя облизнулся, подобрал нижнюю губу и жутковато изобразил подобающий глухой посвист.
Все невольно оглянулись. Женщины вздрогнули и подвинулись к костру. Как-то темнее стало вокруг…
— Поначалу такой свист немного пугает… — продолжал хозяин, — а уже потом… Знаете, находишь в нем какую-то веселость, первобытную удаль, что ли… Ну, куражится Мужик. Нормально это. В такой момент он ведь не охотится и не обращает внимания ни на что живое. Я это на своей собаке проверил. Да… Думается мне, что поговорка: «Не свисти — денег не будет» произошла от встреч людей с Мужиком… Ну, поначалу, не денег, а имущества вообще. Придет на свист — не найдет подруги и разобьет все к чертям, разграбит… От сибирских староверов, наверное…
Константин важно передохнул, аккуратно вытер ложку громадным платком и заговорил снова:
— Когда Мужик идет в твою сторону, загодя понять можно. Всем телом напряжение чувствуешь. И все живое в округе замирает. А идет он быстро, скорость раза в два, а то и в три больше человеческой. Если молодой ельник у него на пути или кустарник невысокий, то его хорошо видать, издалека. Роста в нем метра три минимум, а то и больше — идет так, что только по пояс спрятан среди зарослей. Если взрослый… Да я детей и не видел. Даже следов молодняка. Их, видать, поздно в самостоятельное плавание отпускают, держат в специальных местах.
— А собака твоя? — спросил Игорь.
— Ого! Миска, как Мужика увидела, буквально с ума сошла! Обычно спокойная, сдержанная. А тут… Лает до хрипоты, пена белая из пасти валит, но близко подскочить боится! На людей и зверей лайки так не реагируют… А Мужик на нее даже и не посмотрел! Только тогда, когда Миска подобралась к нему уж слишком близко, Мужик на ходу оторвал вершинку молодой елки и бросил в ее сторону. Не глядя… И попал ведь по башке! Вот ведь ловкий какой… Хоть и снежный, а все же человек! А на Ямале он как-то раз ко мне в окно избушки заглядывал… Но искусственного света сильно боится. Только я со свечой к стеклу подошел — он так и отпрянул.
— А здесь? — Фарида указала рукой на балок.
— И здесь он к моей избе подходил. Правда, мы с собакой в это время на охоту ходили. Но ничего нам не поломал, не попортил. В отличии от медведя. Вот те, действительно, уроды! Видно, не злой на меня. Пока…
— А ты откуда знаешь, что к избушке именно Мужик подходил? Как определил? — спросил самый интересующийся вопросами безопасности Сержант.
Вместо ответа Костя неспешно встал, сходил в дом и вернулся уже с аккуратно свернутой квадратиком тряпицей. Медленно, бережно развернул хлопчатую ткань. Взору собравшихся предстали короткие пряди бело-серой свалявшейся шерсти, чуть похожей на мех ламы с воротника дрянной турецкой дубленки.
— С косяка двери собрал… Его волосики! Хотите, на собаке проверим? Да я и раньше их на деревьях находил. Мужик-то весь мохнатый, сплошь по телу вот такая шерстка белая…
Собаку пугать не стали. Поверили и так.
О конечной жизненной цели во всех этих поисках его тактично выспрашивать не стали. Может, просто сфотографировать хочет, а может, и голову добыть… Все равно правды Константин никогда не расскажет. Никому. А может, он не ведает ее и сам. Молодой парень в тельняшке как-то не представлялся в образе очередного чокнутого исследователя загадочного йети, упорно доказывающего свою правоту в белых кабинетах главных редакторов научно-популярных журналов.
«Он не знает, как делаются сенсации. И хорошо. Потому что он также не знает, как ему жить после этого…» — подумала опытная журналистка Фарида Гафарова.
Через час тронулись дальше. Путь подходил все ближе и ближе к отрогам гор Ондодоми. Это был, пожалуй, самый сложный за все время участок маршрута. Многочисленные каменные осыпи, осыпи курумника, резкие подъемы и сложные спуски. Несколько раз Сержанту, после долгих поисков приемлемой дороги, приходилось объезжать совершенно неприступные участки, частенько делая лишний крюк. Но к радости механика, гусеницы машины с честью выдерживали нагрузку непростой дороги. Уральцы не подвели заказчиков. Но плеваться через левое плечо он не переставал.
В каньон выехали уже поздним вечером. Красные скалы, темные от причудливых теней провалы боковых ущелий широкого каньона делали пейзаж похожим на кадры культового фильма «Золото Маккены».
Теперь ехать было легко. Машина резво бежала по правому, галечному берегу реки Калтамы, повторяя ее немногочисленные изгибы. Впрочем, не все. Пару раз Сержант спрямлял путь, загоняя БМП прямо в стремнину и тогда прозрачная пенная вода реки весело омывала броню башни.
Когда до предполагаемого места будущей базы, указанного командиром Бригады, оставалось всего километров десять, Сержант перевел машину на совсем малый ход, стараясь максимально уменьшить шум двигателя. Бурное на широких перекатах встречное течение реки немножко помогало — глушило звуки движения машины.
Сверились по карте Донцова.
Вот и последний мыс, а на нем безлесный холм. Такие обычно прозывают лысой горой. Вот за этим ведьминым пристанищем и должны находиться те самые загадочные строения, ранее виденные спецами Бригады только на картах аэрофотосъемки.
Сержант подогнал машину к срезу гребня — так, чтобы за макушку не высовывалась даже башня. Лапин в это же время на ходу спрыгнул из левого десантного люка с «Манлихером» в руках, чуть поднялся и лег на вершинке, настроил оптику. После этого Сержант остановил БМП, заглушил двигатель, пересел в правый «десант» и поднял перископ. Сначала чуть-чуть, а потом выгнал трубу на все пять метров. Медленно принялся осматривать местность.
Перед его взором простиралась довольно широкая и вытянутая на восток долина реки Калтамы, русло которой распадалось на множество протоков, образующих небольшие живописные острова. Правда, их наверняка затапливало во время паводков. Там, где маленькая река Негу-Икэн впадала в основной каньон Калтамы, окружающие горы были пологими и относительно невысокими, с широкими лесистыми подошвами. А вот справа над долиной нависали тысячники. Вдали ущелье реки уходило на юг и скрывалось в тумане складчатых горных отрогов.
На правом берегу реки, сразу же за устьем Негу-Икэн, виднелись две постройки. Длинный одноэтажный дом, похожий на барак. Рядом стояло строение поменьше. Судя по наличию длинной черной трубы — котельная. Остатки невысокого дощатого забора. До них было всего километра два.
Через мощную оптику перископа отчетливо были заметны все детали. Потрескавшиеся остатки оконных рам, пустые дверные проемы. С уверенностью можно было сказать, что место это нежилое. Если бы не одно «но»…
Рядом с упавшим куском забора еле тлел недавно затушенный костер!
И все. Людей видно не было.
Сержант вылез из люка и подполз к Игорю, не отрывающемуся от оптического прицела винтовки. Тот тоже заметил еще дымящее кострище и не обнаружил вокруг ни одной живой души:
— Может, охотник какой останавливался…
— Охотник… Как бы не за нами.
— Не нагнетай раньше времени, — поморщился Лапин.
— Засаду нужно ждать всегда. Пойдем Донцову говорить.
Все вместе посоветовались и решили понаблюдать за округой еще с полчасика. Для этого согнали весь экипаж на землю и, определив для каждого хорошо замаскированные позиции, приступили к круговому наблюдению, по схеме. Игорь включил радиостанцию и установил режим сканирования сразу в двух диапазонах. Но эфир был совершенно чист.
— Андрей, наблюдение ничего не даст, — резюмировал Сержант, — надо подъезжать к этой халабуде на броне. Если кто-то там и есть, то он себя выдаст… — и добавил, чуть сомневаясь: — Гранатометов у них, надеюсь, нет.
Наконец, перестраховавшись еще минут десять, медленно двинулись к постройкам. Донцов сидел в закрытой башне и постоянно держал в прицеле пулемета подозрительные строения. Все люки БМП были закрыты. Игорю Донцов приказал развернуть командирскую башню налево и не спускать глаз с этого сектора. Фарида сидела возле перископа — в зону ее ответственности входил тыл и правая сторона.
И вот они уже рядом. Первым на землю спустился Сержант с румынским автоматом в руках под бдительным сопровождением ствола башни. Лапин спрыгнул на землю, держа в руке ФАМАС Донцова. Фарида еле выглядывала из башенки, больше «Беретту» показывала.
Никого…
Костер был затушен несколько часов назад, но гасили его небрежно, вот он и разгорелся вновь под стекающим с гор ветерком. Нехорошо это, дисциплины у людей нет, хоть бы пописали.
Женщин оставили внутри, а сами медленно обошли все постройки. Что это могло быть за сооружение, с ходу не определили. Но ясно одно — лагерная архитектура. Хотя в конце сороковых других и не было. Или партийный стиль, или гулаговский. Но не геологи.
— А может, на такие вот «аэродромы» и садились ребятки типа Пилота? — задумчиво спросил Донцов.
— А «взлетка» куда делась? — возразил Сержант.
— Ты представляешь себе, какая техника была в те времена! Какая им была взлетка нужна… Двести метров от силы. Вон там, на бережку чуть подровнять галечник — и садись…
В воздухе чувствовалось напряжение.
— А железо «полосы» потом в другое место перекинули…
— Тут что угодно предполагать можно.
Донцов еще раз внимательно осмотрелся. Серый камень прочного ленточного фундамента, почерневшие, хорошо проморенные стены из лиственницы, пустые глазницы видевших многое окон. Жутковатые остатки примитивной отопительной системы — обломки водогрейного котла в центре барака. Так и не понадобившиеся никому впоследствии старинные пружинные кровати. Но больше всего Донцова, впрочем, как и всех, потряс местный сортир!
— Досок у них не нашлось, что ли?
Неизвестный строитель, таланту которого могли бы позавидовать древние создатели знаменитых деревянных северных городищ, построенных без единого гвоздя, вывел настоящий маленький сруб! На это проектанты не пожалели целого леска некогда растущих поблизости лиственниц. Если учесть, что правильно употребленная в строительстве лиственница — материал практически вечный, стоять этому сортиру больше, чем Соловкам.
Но в нем была еще одна особенность: давно построенный, но не пользованный…
— Здесь никто никогда не жил, — сделал неизбежный вывод Донцов. «Или мы себя сами «накручиваем»?»
Уж больно тихо тут. Даже реки не слышно…
И птиц нет.
На первый взгляд все эти сооружения вполне еще можно было отреставрировать и приспособить под предстоящие нужды Бригады. Само же место ребятам активно не нравилось. Мрачное какое-то… Пейзаж плохой. Тяжелый… Но подробно все это хозяйство будет тщательно осмотрено ими на обратном пути. Ибо до конечной цели маршрута оставалось всего сорок километров по ровному каньону.
— Ребята! Посмотрите!
К ним опрометью бежали смертельно напуганные Фарида с Ариной, вылезшие-таки из машины… Эх, бедные женщины! Уж найдут, так найдут! В дрожащей руке Фариды лежал клок белой свалявшейся шерстки! Точь-в-точь такой, как показывал Константин…
— И тоже — на косяке двери… — прошептала Арина…
— Господи…
— Трахома! — прозвучал непривычно дрогнувший голос Сержанта.
— Свежая!
— Все в машину! Быстро! Лапин, живей! — выдохнул Донцов.
Через минуту БМП стремительно неслась по кромке берега, поднимая левой гусеницей длинный завиток воды. Отдышались, очухались. Кто-то хихикнул. Прозвучали первые отклики на происшедшее:
— Во драпанули!
— Да ну его… Жутко тут.
— Что все это значит-то? — спросил всех по ТПУ Лапин.
— На обратном пути разбираться будем, а сейчас смотри-ка ты повнимательней в перископ на правый задний сектор… Глаз не отрывай! И на склоны смотри. Попробуй только прозевай что… — торопливо скомандовал по ТПУ Сержант и добавил:
— И тебе, Андрей, башню назад развернуть не помешало бы… Впереди я и так все прекрасно вижу, да и Фарида посмотрит по сторонам через командирскую башню.
— Понял. Вперед, мазута!
Хрен с ними, с этими мистическими загадками. Скоро конец маршрута.
Добравшись до места, ребята оставили верную БМП на берегу реки, а сами разделились, чтобы обследовать ближайшие распадки. «Москито» был где-то рядом…
В первые несколько часов дальности «мобилок» хватало и они систематически переговаривались друг с другом. Но крошечные аккумуляторы сели слишком быстро, а запасные оказались не лучше. Более мощные, но гораздо более тяжелые и громоздкие радиостанции они решили из машины не брать. Вопрос-то им показался пустяковым — разделиться и хорошенько прочесать окрестности. Все возможные места падения самолета в этом квадрате они уже присмотрели. Ошибиться не должны. Даже траекторию посадки вычисляли.
Выйдя к руслу реки из ближайшего распадка, Игорь понял, что все-таки немножко заблудился. Уж больно однообразны были силуэты горных склонов и перекатов реки.
Сильно отклониться Лапин никак не мог, слишком опытным туристом он был для этого. От родной БМП находился ближе всех. Ничего страшного не произошло. Но уточнить местонахождение следовало.
У него не было таких часов, как у Квеста, которые автоматически бы указывали направление на магнитный полюс земли. А был обыкновенный, еще советский компас «Турист». И он подло врал. Скорее всего, виной тому были залегающие поблизости выходы рудной породы. Тут их немерено. Но общее направление он выбрал правильно и сейчас должен был находиться неподалеку от искомой точки.
Карабкаясь по мелкой опасной осыпи, спадающей к речушке, он изрядно подустал и решил передохнуть на берегу ближайшей излучины.
Река струилась мерно, неторопливо, не то что весной. Рядом нашлись жидкие заросли полузасохшего ивняка, и Игорь решил развести небольшой костер. Для полноценного отдыха требовалось просушить влажные носки и вскипятить в жестяной кружке, постоянно висевшей за поясом, крепкий тундровый чай. Заварить подсохшими листьями брусники.
«Интересно, как идут дела у Сержанта и Донцова», — лениво подумал Лапин. А может, и не нужно было делиться? Побродили бы все вместе, болтаючи, так оно и спокойнее… В БМП остались девчата. Рация у них мощная и антенна что надо… Да вот толку сейчас от этого мало.
Костер вскоре неохотно задымился, а затем заиграл вовсю синими языками пламени. Едкий дым потянулся по долине. Игорь снял тонкую капроновую куртку-анорак и ремень с чехлами под флягу и лопатку. Который раз помянул не злым тихим словом настойчивого Сержанта: кроме ракетницы, к присутствию которой Лапин постепенно привык, он всучил ему еще и тяжеленную кобуру с «Береттой», отобрав ее у Фариды. Лапин взял пистолет только в память о зловещем Мужике. Оружие, вместе с ножом, висело на другом ремне.
Как хорошо сидеть одному на поросшем мягкой травой пологом мысе горной долины! Глазам представляется удивительное зрелище слияния двух быстрых рек. Почему-то вода в них была разного цвета. И шум воды — разный. И его было много.
Но звук шагов медведя Игорь все-таки услышал.
Тот шел к нему не торопясь, прямо от кустов, через ручей. Шел мягко и пружинисто, переваливаясь лоснящимися боками, как громадный ласковый кот, только что досыта наевшийся сырой печенки и теперь желающий поиграть с хозяином. Впечатление одомашненности этого зверя было настолько сильным, что расслабившийся Игорь поначалу поддался ему, не поняв всей опасности.
По осени нормальные медведи не бывают голодными. Слишком уж густо, даже изобильно подрастает в этих местах сладкая северная ягода, а в речках всегда полно рыбы.
Этот медведь тоже не был голоден. Ягоды сегодня он уже объелся. Да и не так далеко отсюда, в неглубокой яме «дозревала» полутуша больного олененка, случайно отставшего от стада. Его медведь позавчера загнал в распадок и убил одним ударом могучей когтистой лапы. Дело было в другом…
Редкое и непривычное по осени отсутствие рыбы в нерестовых ручьях всегда его обижало. Но увы, рыбы в этом небольшом ручье никогда и не водилось. Именно это добавило злости огромному бурому хищнику, шедшему за человеком уже более четырех часов. Сильный зверь ухитрялся передвигаться практически бесшумно и глупый человек ничего не замечал. Впрочем, как и все эти люди.
Медведь был убийцей. Год назад группа городских охотников на вездеходах, а потом и на новомодных импортных снегоходах гоняла его по ущелью целый день. Охотники были подвыпивши и стреляли из своих «биатлонок» и «тигра» хоть и очень много, но из рук вон плохо. Поэтому подранили его всего два раза. В этот день в нем и проснулась смертельная ненависть к человеку. Горе-добытчикам медведь жестоко отомстил. Он даже не торопился зализывать раны. Спрятался неподалеку от небольшой семейки высоких лиственниц. Ночью один из охотников выбрался из кунга вездехода, где весь вечер обмывались итоги охоты, неудачной, но такой насыщенной стрельбой и похвальбой. Как и ожидалось умным зверем-убийцей, несчастный человек отправился по малой нужде именно туда — к лиственницам. Медведь напал быстро и тихо.
Человек даже не сопротивлялся и не кричал, пока хищник волок его за перекушенные ноги — подальше от вездехода. Закричать обреченный охотник попытался уже позже, когда очнулся от болевого и психологического шока. Медведю это не понравилось и он одним ударом мохнатой лапы, которой был способен переломить ствол молодой сосны, полностью снес кричащее лицо.
Тело человека еще подрагивало в конвульсиях, когда хищник уже начал пить теплую, чуть соленую кровь из разодранного горла. Он отволок еду довольно далеко и поедал еще два дня, прерывая таким образом свою неизбежную весеннюю диету.
Медведь слышал, как шумели двигатели снегоходов. Люди бестолково кричали, стреляли в воздух. Но метель скрыла все следы, а городские собаки, которые были у охотников, не захотели выходить из вездехода, даже под ударами прикладов.
Тогда он и пристрастился к человечине.
Своего второго медведь добыл уже летом, просто выкрав его из палатки. Стайка молодых ребят расположилась над обрывом возле красивого водопада. Но именно красоты этого водопада и убили одного из них. За шумом падающей воды люди не слышали ничего, а без этого акустического прикрытия медведь не смог бы тихо пробраться по разбросанному на берегу сушняку к палатке, к эфемерной тканевой преграде, в которой спал самый молодой и самонадеянный из группы человек — он расположил свое профессионально поставленное, но хрупкое полотняное жилище подальше от остальных.
Молодого паренька медведь достал с первого захвата, пропоров тонкую стенку и одновременно всаживая смертельные когти в горло жертве. Голова оторвалась сразу. Потому что медведь понимал, что больше ошибок совершать нельзя. Схватив дергающееся тело за плечо своей огромной пастью, медведь дальше действовал по уже проверенной схеме. В тот раз его даже не искали. Напуганные люди просто сняли свои смешные палатки и в полной панике покинули страшное место.
Потом приезжали охотники — искали его. Но хитрый зверь на время ушел с этих мест.
И вот теперь перед ним на излучине реки сидела третья жертва. У этого не было с собой ни ружья, ни палатки, ни собаки. Совсем один… Легкая добыча!
Медведь стал медленно пробираться в зарослях широким полукругом, пригибаясь как можно ближе к земле. На этот раз он торопиться не будет, можно и поиграть. Все равно помощи человеку ждать неоткуда.
Перейдя ручей, медведь остановился и чуть привстал на задние лапы. Помотал лохматой башкой по сторонам, оценивая поле боя и проверяя — нет ли поблизости кого третьего.
Игорь тоже встал, судорожно расстегнул клапан кобуры. Быстро сглотнул подступивший к горлу комок страха. Хорошо, что все «тяжелое вооружение» висело на отдельном ремне! По-ковбойски Игорю свою «Беретту» выхватить не удалось — практики, как у Сержанта, не было. Но вот оружие уже в руке и готово к стрельбе.
Медведь совершенно не испугался вида блестящего предмета. Такие вещи не могут представлять опасности — не ружья. Это он знал точно из своего кровавого опыта. Но на всякий случай медведь не сразу бросился вперед, мгновенно переходя на длинные прыжки, а угрожающе зарычал и привстал еще выше.
Первые два раза Лапин зачем-то выстрелил в воздух. Наверное, сыграла свою роль привычка, вбитая по молодости свирепыми армейскими сержантами и Уставом караульной службы. «Стой, кто идет? Стрелять буду!» — запоздало пронеслась в голове нелепая мысль, наполненная издевкой над порядком применения оружия, здесь совершенно лишним и даже опасным. Потому что резкие отрывистые выстрелы-хлопки не произвели никакого впечатления на самоуверенного хищника. И тогда зверь, взбив землю лапами, мощными бросками рванулся к обреченной жертве. Практически — уже просто мясу.
Игорь свою ошибку понял сразу, громко выматерился вслух, что делал крайне редко. Следующие четыре пули с коротким интервалом покинули ствол пистолета и ушли в сторону приближающегося медведя.
Судя по всему, только одна из них попала в хищника, и то в плечо. Причем, скользом, так как зверь движения не замедлил, только нервно куснул шкуру — как будто отогнал надоевшего овода.
Несмотря на все сумасшествие происходящего, Лапин успел едким словом «похвалить» себя за столь меткую стрельбу. В магазине «Беретты» еще оставалось восемь патронов. Времени молить пистолет о надежности не было. Но заслуженная оружейная марка не подвела.
Пять пуль Игорь выпустил в грудь хищнику еще до того, как зверь начал подниматься во весь рост для последнего броска. Почему-то все медведи последний удар наносят стоя.
Сила, с которой придуманная для максимального разрушения мягких тканей пуля «Беретты» вонзается в препятствие, огромна! Но налитый тугим осенним жиром огромный зверюга почти выдержал групповой многотонный удар оболоченных пуль. Он лишь развернулся поочередно плечами назад, как бы падая на Игоря.
Последние выстрелы Лапин делал уже машинально, целясь в область сердца, по крайней мере туда, где ему должно быть место. Черт его знает, какова анатомия этого чудовища!
Медведь, натужно зарычав, рухнул прямо перед человеком и согнулся в судороге. Игорь отступил на несколько шагов назад, посмотрел на пистолет. Затвор находился в заднем положении. Все. Патронов больше нет. Куда он засунул запасную обойму, быстро вспомнить не мог. Скорее всего, в один из многочисленных, таких красивых кожаных карманчиков сбруи, которую неосмотрительно сбросил с себя на землю. Расслабился, идиот!
И в этот момент неожиданно оживший гигант, весь в крови, страшный в своей неуязвимости, легко встал с гальки и опять, упрямо зарычав, пошел на Лапина.
Мгновенно выступившая на лбу пленка холодного пота, порожденная страхом и безнадежностью, чуть не залила Игорю глаза. У него оставался лишь нож и ракетница, висевшая на правой ягодице. Он почему-то схватился за нож, легко вытянув его за ручку карельской березы из жестких ножен. Это был обыкновенный финский пуукко-илвес. Рабочий нож «Ярвенпаа» с длиной узкого лезвия в четырнадцать сантиметров меньше всего годился для рукопашной схватки с подобной тварью.
Медведь резко махнул сбоку правой лапой, утыканной когтями, каждый длиной не меньше лезвия ножа, стараясь достать лицо соперника.
Умный зверь уже понял, что легкой победы на этот раз не получилось. Его силы таяли. Что-то непривычное произошло в его разбойничьей жизни. Он неожиданно встретил достойного противника и в первый раз понял, как опасен бывает даже одинокий человек. Медведь присел и коротким загребающим движением лапы взрыхлил землю перед собой.
«Как плохо, что на пуукко нет боевого упора…» — отчаянно успел подумать Игорь перед тем, как взмахнуть блестящим лезвием из кованой стали навстречу смертоносной лапе. В последний момент хватило ума не держать нож жестко. Пуукко, лезвие которого создатели довели до совершенства лазерной заточкой, легко проткнул когтистую лапу, но тут же был выдернут из руки человека.
Посетителям зоопарков, с безопасного расстояния глазеющим на мирных «мишуток» через толстые арматурные прутья специальной клетки, черные пятна подушек милых медвежьих лап кажутся мягкими и нежными. Дети и взрослые любят пощекотать эти трогательные подушечки тонкой веточкой, свернутой газеткой, а то и просто — пальцем. На самом же деле — это толстенный пласт ороговевшей многосантиметровой кожуры, способный не рваться под весом тяжелого зверя на острых изломах каменистых скал. Но острая сталь справилась со своей задачей. Левая лапа медведя с хрустом наделась на лезвие. Когти успели задеть край свитера, разорвав рукав в клочья и чуть не вывернув локтевой сустав.
Медведь ощутил резкую боль в лапе, мгновенно долетевшую до мозга от перерезанного сухожилия, и ударил левой лапой по правой, стараясь вытащить страшный острый предмет. Скорость его движений постепенно снижалась. Дырявая грудь мощно отрыгивала кровь. Но он все еще был смертельно опасен, и знал это.
Взревев, зверь резко рванул лапы в стороны и нож улетел куда-то в кусты. В этот момент медведь раскрылся полностью и взору Игоря предстала совершенно развороченная тяжелыми пулями «Беретты» грудь людоеда. Он отчетливо увидел полуразвалившееся сердце, упрямо продолжающее посылать горячую кровь как в тело живучего хищника, так и наружу. Взращенный дикой жизнью и невзгодами Крайнего Севера, чрезвычайно стойкий на рану организм медведя-убийцы не хотел умирать!
Чудовище отскочило назад и абсолютно по-человечески сунуло разрезанную лапу в пасть. Мгновение передышки.
И только сейчас Игорь подумал про ракетницу.
Потом, много раз вспоминая этот случай, Лапин был бесконечно благодарен упрямому и нудному Сержанту, все-таки заставившему его, Игоря, взять ее тогда с собой.
Ракетницу он выхватил молниеносно! Медведь еще раз мазнул лапой по земле и пошел в последнюю атаку.
Со страшным, как показалось Игорю, грохотом выстрела решилась судьба поединка. Огромный красный шар, настоящая плазма раскаленного термита, влетела в широко раскрытую для последнего крика черную пасть хищника, попав, похоже, прямо в ревущее горло. Живое существо этого вынести не может! Зверь рухнул молча. Даже ни разу не вздрогнул от предсмертных конвульсий. Страшный хищник-людоед проиграл свой последний бой. Он моментально умер от болевого шока.
Игоря затрясло. Стойкий и многоопытный мужик, Игорь Лапин обессилено сел рядом и тихо заплакал. В этих слезах смешался жуткий коктейль из животного страха неизбежной смерти и противное чувство собственной неполноценности перед первобытным зверем. И еще — слабая, но стремительно нарастающая радость победы.
Услышав стрельбу в соседнем ущелье, подруги одновременно бросились к машине. Фарада не задумываясь завела ее (усвоились-таки уроки Сержанта) и, крепко взяв штурвал в руки, уверенно включила передачу ручкой, расположенной как на старой «Волге». Направила БМП в направлении выстрелов. Подъехав к безмолвно сидящему на прежнем месте Лапину, девчата спрыгнули на землю, увидели огромную тушу и все поняли…
И тут скорбную тишину долины нарушили поднявшиеся в небо подряд три выстрела красного цвета из ракетницы Сержанта, так как именно он направился в левый распадок. Все было ясно: Сергей Майер нашел «Москито».
