Глава 4.
"NORD-экстрим"
"Бортпроводник рассаживает пассажиров в салоне. Доверительным шепотом он говорит трясущейся от страха пожилой пассажирке, ласково провожая ее на первый ряд третьего салона, где достаточно просторно:
- Проходите сюда, бабушка, тут вы ноги и протянете"
Авиационный анекдот
"Выжить в самолете, терпящем аварию, очень нелегко. Но, если использовать новые технологии, у терпящих бедствие появляется шанс. Как мы предполагаем, самолет падает с небес не сразу, а имея в запасе некоторое количество времени. Вот в этот момент и срабатывает новая система спасения пассажиров, а именно: в салоне включается так называемый пенообразователь, пена которого не горит, она не вредна для кожи и имеет отличные эластичные свойства. Пассажиры в это время, как и положено, надевают кислородные маски с полной защитой лица, и погружаются в эту пену. Пена, окисляясь на воздухе (или иным способом) быстро твердеет. При падении авиалайнера именно эта пена снимает часть нагрузок на тело человека путем собственной деформации, а также предохраняет его от огня…"
Из рацпредложения
"- Мамочка дорогая, не бойся! Когда я стану большой тётенькой и вырасту сильной, я обязательно построю железную дорогу до Норильска и мы с тобой никогда, никогда больше не будем летать самолетами!!!"
Из заявления маленькой норильчанки
"Только самолетом можно долететь".
Это так. Такова уж судьба северянина. Крылатая фраза из песни советских времен в других временах порой фраза звучит фатально. Нам все еще говорят, что самолет - самый безопасный вид транспорта. Но не говорят, что этот же вид транспорта более всех других зависит от стихий и человеческих ошибок. С нарастанием на нашей планете истерии климата и ростом нравственной самостоятельности индивидуума, готового плевать на чужие мнения и желания такая зависимость не радует. Проходит время, заглаживая очередные душевные травмы причастных, но неизбежно происходит новая катастрофа и вновь весь кошмар произошедшего не даст нам дышать. Часто ни с кем из погибших мы не были знакомы лично, но, конечно, знали всех их, светлой им памяти… А как же еще может быть в маленьком городе, где каждое встреченное лицо давно отложено в долгосрочной памяти? Мы не раз стояли рядом в очередях, открывали двери в магазин, брали почту на лестничной площадке и гуляли по Ленинскому проспекту. Родные лица - именно так мы чувствуем место своего жития и именно из-за нехватки этих лиц чувствуем себя чужими в Дудинке.
Увы, это про летчиков говорят, что они не погибают, а просто улетают и не возвращаются… Пассажиры лишены даже этой последней романтики - они именно гибнут, семьями, в обнимку, в последние секунды беспомощно прижимаясь друг к другу. Если маленькие детки в такой момент чего-то не понимают, то матери еще отчаянно пытаются обратить последний адреналин в средство спасения - кладут детей на пол, держа их за руки, укутывают в свое мягкое тело… В шоке отцы, они не смогли реализовать себя как воины и защитники, не смогли выполнить важнейшее предначертание в жизни: спасти семью в самый страшный момент бытия.
"Они опять упали", говорим мы. Особенно страшно, когда в авиакатастрофе погибают дети. В такой страшный день хочешь верить, что все дети - ангелы, и сегодня ангелов в небе прибавилось.
Редко это происходит по технической причине, очень редко. Сплошь и рядом с авиакатастрофой соседствует пресловутый человеческий фактор. Как это было в небе над Донецком в памятном августе 2006 года. Мокрые от августовской гонки пилоты сначала просили смены курса, видя впереди лиловый грозовой фронт. Добро им дали, но сам пролет не запретили. И тогда летчики самонадеянно решили потягаться с облаками, экономя горючее, ибо Россия мигрирует сезонно, отпускники магнитом притягиваются к "территориям летней мечты": самый покос идет…
Бабло побеждает разум. Вот и этих премиями победили. И убили.
А мы живем на Севере и летаем самолетами. Боимся, пищим, но летаем. Не верим никому, но обреченно лезем в фюзеляж с запахами стирального порошка. Верим только в поставарийных психологов и в Шойгу. Это спасет, разложит обрубки наших тел по полочкам, выпрямит вмятины на черном ящике с последними матами второго пилота, потому что КВС уже умер от разрыва сердца.
Нам, норильчанам, еще повезло - у нас есть крылья. У жителей маленьких таймырских поселков их уже нет. "Аннушки" давно поставили на прикол, а те, что еще теплятся, идеологии баблокоса никак не соответствуют. Им, крылатым машинам, видите ли, нужна бетонная ВПП и не одна. Для них нужно постараться: лоббировать, а потом разработать и принять нормальный, действенный Воздушный Кодекс, позволяющий частной авиации развиваться, а не спрашивать разрешения на каждое движение элероном у военных и комитетчиков. Надо будет возрождать практику полетов "с подбором", когда экипаж сам принимает решение, где ему можно сесть - только так можно оперативно доставлять грузы и людей по их реальным потребностям.
Но ведь на самолетах уже не полетаешь нахаляву по путоранских оазисам, присаживаясь у заповедных озер и наколачивая осеннего гольца буквально мешками. Тут именно вертолет удобен - и всегда нужен, для нужных людей. Что делать поселкам, которым полёт на вертолете не по карману, не интересует никого. А у самолета полетный час совсем в другую цену. Не в пример вертушкам, "летающим двигателям" Экономии на геликоптере - ноль. Зато чуть поднял стоимость топлива, - все без штанов, а ты богат!
Спросите любого жителя Снежногорска, Хатанги или Игарки - каждый третий житель был в лётном происшествии с участием чертового геликоптера. Каждый второй скорбно ждет своего лётного происшествия, понимая, что недолго осталось ждать… Ничего другого им и не остается. Частная авиация так и не развилась, "благодаря" военному лобби - известно ведь, что российское небо до сих пор принадлежит воякам. Вертолет задушил все альтернативы. Не порхают между поселками небольшие и надежные, экономичные и неприхотливые "честны", "де хэвиленды" и "бич-бонанзы", только и способные создать нормальное конкурентное поле на местных авиалиниях, и, следовательно, - комфорт, оперативность, надежность и безопасность. Но лишь редкие энтузиасты-частники пытаются воевать с Государством. На Севере до сих пор уверенно "порхают" лишь чудовищно дорогие туристически-коммерческие, блатные, и прочие начальственные рейсы.
Вот и у нас в Норильске тоже неустанно внедряют вместо крылатой малой техники, вместо бездарно убитой Полярной Авиации винтокрылы-убийцы. Да, да, именно так. Ибо вертолет если уж падает, то как булыжник, оставляя дуракам сказки про авторотацию, а журавлям, пардон, "аннушкам" в небе, - саму принципиальную надежность несущего крыла. Это когда-то на аэропорте Валёк хотели строить ВПП для приема ЯК-40. Прошли те времена, и теперь все подряд стало невыгодным. Ремонт, затраты… То ли дело, - хлоп вертолетным пузом на ягодную полянку, и все дела. А безопасность, надежность, стоимость полета - все это для вождей лишь барабанные палочки и фонарик на фиолетовом поле. У каждого из них всегда на запасном пути стоит специально обихоженный Белый вертолет.
Как будто норильчанам мало.
У нас итак все еще имеется самый знаменитый в стране "горб" на ВПП, алыкельский, приснопамятный. Про него молчат, как правило, журналисты, рассказывая-показывая телезрителю, как хлопцы в красочных комбедах бодро возюкают какой-то там бетон-мастику по нашей взлетной полосе. Дорогой самообман. Ну, это как крем (тот, что в рекламе про "точность лазера") на лице горбатой старухи, уже потерявшей самоходные свойства.
А летчики порой чуть не седеют в тот самый момент, дорогие мои норильчане, когда вы уже наивно решили, что всей семьей прилетели на заполярную родину и скоро можно будет тянуться к пряжке ремня… Хрен там. Самые жуткие секунды еще впереди.
Интересно, у нас в городе что, поставарийные психологи всегда должны быть наготове?
Есть авиапром в стадии перманентного падения и штопаный (прости господи, чуть не вырвалось) вертолет от него для жителей Северов.
И дело тут не в страхе перед полетом, к этому все давно уже притерпелись, автору вообще повезло, он не страдает аэрофобией. Дело в понимании сути авиационной надежности. Раз уж суждено нам "только самолетом", то применяйте максимально безопасную технику. Надежную принципиально, уже самим конструктивным, техническим решением.
Будто мало нам Анапских рейсов и украинских диспетчеров с украинской же ПВО. Неужели же надо еще и на местных линиях, всегда сложных, высокоширотных, применять принципиально не приспособленную для удобных и безопасных пассажирских перевозок технику? Неужели северяне своим страхом и стойкостью еще не заслужили в умах вождей надежности и понимания у них методологии этой самой летной надежности? Ведь и сами бьются… не взлететь им выше людей. Даже на Белом Вертолете.
Если вы сами не знаете, то рядом с вами всегда есть люди, которые знали погибших. Тесен наш норильский мир.
Весь кошмар регулярно происходящего так и не даст нам дышать.
Вечная им всем память.
Катастрофа
Квест проснулся стремительно, рывком, чуть не захлебываясь адреналином, организм выплеснул "аварийную химию" еще до того момента, как очнувшееся сознание человека сумело начать оценивать происходящее.
Опять тряхнуло, да как!
Ни одна мысль еще не успела родиться в ошарашенной голове!, а сердце уже стучит, как бешеное в ожидании самого страшного. Так всегда бывает, рефлексы срабатывают раньше разума.
Двигатели натужно свистели на высокой ноте, самолет крепко болтало, но совсем не так, как это с вами бывает на экспериментах с парковыми качелями… Совсем не так!
- Это паршиво, - тихо прошептал Дмитрий сам себе.
Фюзеляж кидало из стороны в сторону короткими мощными рывками, так, будто двигатели мирной машины были оснащены соплами управляемого вектора тяги, как на истребителях пятого поколения. Трясущимися руками Квест на удивление быстро нашарил привязные ремни и с трудом соединил их на груди до призрачно-успокоительного щелчка. Тут же переменил решение и передвинул замок на живот: "От удара сердце может остановиться" - такая мысль молнией промелькнула и тут же уступила место следующей, более важной: "Что там у них случилось, вашу мать!"
"У них"… "Да это у н а с случилось!"
Он уже заметил ощутимый крен на нос, самолет шел с отрицательным тангажом. "Падаем, ну, какое же гадство, - моментально понял мужчина, - падаем в тундру; случилось что-то непоправимое и мы, наверное, сейчас умрем".
От тряски и рывков все снаряжение экспедиции сгрудилось в кучу, практически закрыв ему обзор передней части салона. Но он все-таки увидел сквозь мельтешение и вибрацию в глазах бортпроводницу, согнувшуюся в дверном проеме, словно от боли; она что-то истошно кричала мужчине, стоящему на коленях в проходе. Микрофона у нее не было и слова было разобрать невозможно. Заметив выпрямившегося в кресле Квеста, стюардесса и ему что-то крикнула, но тут же упала на пол; большее ее Димка не видел.
Только сейчас он посмотрел на соседку.
Та сидела в кресле белая, словно меловая статуя под люминесцентной лампой, беззвучно шевелила серыми губами, судорожно прижимая к себе дрожащего ребенка. Девочка тихо выла, а потом закричала, ей было больно и страшно. Но мать, похоже, ничего, кроме воя двигателей, не слышала и хватку не ослабляла.
- Положи ребенка на пол! - крикнул он.
Наташа посмотрела на него безумными глазами, остекленевшими от безусловного страха за маленькую жизнь, и отрицательно качала головой.
- Дура! Что ты делаешь, ты ее не удержишь при ударе! Положи дочку на пол, нагнись сама и держи ее за одежду! - проревел Квест, наклоняясь к ней и пытаясь показать руками, что надо делать.
Наталья лишь промычала в ответ, пытаясь глубоко вздохнуть, но потом что-то осознала, поняла. Ребенок перестал кричать.
Как ни странно, именно этот момент внезапной заботы о других людях помог Квесту выбраться из панического состояния и перестать, наконец, сканировать собственные мысли о неизбежной смерти, проносящихся пулеметными очередями. Мозг частично обрел способность хоть что-то решать. Так. Вот сбоку - люк аварийного выхода. Под ним приклепана тысячу раз виденная табличка с инструкцией. Что же там написано, блядь!? Почему он не прочитал все это заранее! А потому что заранее этот текст никому читать не хочется! Никому не хочется заранее заливать себе в голову страх полета… Людям кажется, что если не читать об опасности, то и сама "опасность" не превратится в настоящий кошмар. Буквы плясали на боковых рывках, сливаясь в короткие красные полосы строк. Да что же там написано, черт возьми!!! Как его открывать? Потянуть рычаг! Куда потянуть? Да где же он, рычаг? Ага, нашел.
Впереди громко матерился упавший мужчина. Что там случилось? Кто-то травмирован?
Да какая теперь разница! Но Квест все же выпрямился, задрал голову, посмотрел. Руководительница экспедиции, поднявшись с кресла, безжалостно расшвыривала в стороны предметы снаряжения, отчаянно что-то искала. Двое женщин с усилиями и воплями тянули ее вниз, пытаясь усадить на место. Кошмар…
"Вся эта возня уже не имеет никакого значения. Это всего лишь пустая суета, - скептически оценивал происходящее Димка Квест в каком-то фоновом режиме. - Сейчас для всех нас важно одно: воткнётся падающий самолет в землю, как шило, или сможет приземлиться на грунт хоть сколько-то мягко. Только это имеет значение - умение и везение пилотов".
Заметив, что Наташа уже бросила свою куртку на пол, положила кроху и нагнулась к ней, содрогаясь в воющем плаче, он неожиданно погладил ее вспотевшей ладонью по голове и предложил:
- Я помогу тебе держать ребенка. Не бойся, мы выкарабкаемся!
Нужно было сообщить ей еще что-то, во что в этой ужасной ситуации можно поверить.
- Все не так страшно, ты, главное, не теряйся после приземления!
"Приземления? - отметил Квест про себя, - я сказал приземления? Ну-ну".
Он выглянул в иллюминатор. Самолет упрямо продолжал падение, земля была уже недалеко. Или это все-таки снижение? Какая сейчас у них высота полета? Сколько о с т а л о с ь? Да как тут разберешь! Семьсот метров? Пятьсот? Фюзеляж перестал рыскать, уже выбрав мишень на земле. Боковые ускорения больше не отрывали руки и ноги, не бросали тело в сторону. Мириады озер и речек наползали на стекло иллюминатора с носа. Черные, мрачные, бездонные, как могилы.
"Стоп! А может… Думай трезво!"
Димка разжал онемевшую руку, намертво вцепившуюся в переднее кресло.
"Турболет", выжимая из своих потрохов последние жизненные ресурсы, отнюдь не падал в тундру отвесно, как можно было подумать от страха. Пилоты явно рассчитывали посадить самолет на брюхо. Вот это теперь и есть самое главное событие в жизни! Квест глубоко вздохнул, сухо сглотнул не появившуюся слюну.
- Наташа, подними глаза на меня! Глаза подними! Мы не падаем, они стараются нас посадить, слышишь! Не сдавайся, держи дочку, - произнес он громко, увидев, наконец-то, более или менее осмысленный взгляд спутницы.
Та всхлипнула, с тоской кивнула ему головой и опять наклонилась к Аленке.
Ох! Тело бросило вперёд и в сторону.
Раздался оглушительный хлопок, и громкость надрывного визга двигателей снизилась наполовину. Откуда-то сбоку появился высокий свист, словно воздух на большой скорости проходил через страшный духовой инструмент. Сюрреалистический звук заставил Димку сморщиться. Дернуло еще сильней. Громко верещал какой-то зуммер. "Скорее всего, загорелся один из двигателей", - подумал Квест о том, чего не мог знать.
Самолет полого заваливался в продолжительный вираж. Загремели и задребезжали все пластиковые детали обшивки - проклятье, как же тут все хрупко сделано! Чувствуя, как холодный пот буквально заливает его лицо, он протянул руку, взял брошенный на сиденье пиджак и вытерся.
"Надо бы надеть обувь". Он нагнулся; ботинки прижало какой-то коробкой к обшивке фюзеляжа. Дмитрий стал торопливо елозить ногами, стараясь попасть носками прямо в фирменные красные лейбаки на стельках. Нагнувшись еще раз, он увидел, как дрожат его ноги и ужаснулся еще и этому. "А я успею поднять голову, или вот так и войду в землю с ботинками на носочках? Больно будет, или сразу? А как же ребенок, она же его выпустит при ударе, точно выпустит, не справится с инерцией…"
Наконец, он справился с этой задачей и резко дёрнулся к иллюминатору. Внизу проплыла излучина какой-то большой реки. Метров двести высоты им оставалось жить без крови и боли, не больше.
- Скорей бы уже нам упасть, Дима, - со спокойствием, страшным своей обреченностью, произнесла Наташа и посмотрела на Квеста глазами, полными слез.
- Не паникуй ты, все будет нормально! - разозлился он. - Держим Аленку вместе.
И тут же еще раз наврал, показав пальцем вперёд:
- Смотри! Пилоты держатся молодцом, я видел!
Тут дверь в кабину пилотов рывком распахнулась, в ней показалось взъерошенная голова летчика, он выкрикнул что-то и демонстративно подогнул голову, приказывая всем выполнять команды в режиме "делай, как я". Закрывать дверь он уже не стал.
- Ну, все, - как-то спокойно выдохнул Димка, явно з а к л ю ч и т е л ь н о, потом схватил Аленку за джинсы, переплетая свои руки с Наташиными.
Шли секунды.
Удар!
Самолет рухнул так же, как ненароком выпавшее из рук яйцо шлепается на пол, во всяком случае, именно это Димке вспомнилось. Но первый удар "Турболета" о землю показался даже мягким. Потом их снова подняло в воздух, фюзеляж с ужасающим скрежетом подпрыгнул и заскрежетал - теперь белоснежный пассажирский самолет летел по тундре, снося прочь все, что вырастало на пути апокалипсического движения, как ножом, оставляя на земле части конструкции.
Когда оторвалось крыло, их всех так впечатало в борт, что от пронизывающей боли Квест едва не потерял сознание.
Руки рвануло, словно пассатижами, но пальцев Димка не разжал; просто не смог бы, - они словно окаменели, сведенные судорогой последней команды. Прижатый к обшивке, одним глазом он увидел в иллюминаторах напротив что-то невообразимое - высокую земляную стену, проносящуюся мимо.
Затем хвост самолета, где они сидели, оторвался прямо перед ними, как в американском кино. Над головой образовалась огромная трещина, всего в метре от их сидений. Трещина разрасталась на глазах, в нее начали вываливаться какие-то предметы. Люди это или вещи, разобрать было невозможно. Но хвост не отделился полностью, а волочился за фюзеляжем, как привязанная к заднему бамперу консервная банка за машиной. В проходе хвостовой части самолета мотались какие-то тряпки и чье-то тело…
Раздался еще один хлопок, точнее - взрыв!
В первые секунды после него охваченный паникой пассажирский салон самолета представлял собой мешанину предметов. Пристяжные ремни Квеста и соседки выдержали, не расстегнулись, людей швырнуло в сторону…
Наконец, все, что осталось от мёртвого самолета, остановилось, но не замерло неподвижно, постепенно окутываясь пламенем и дымом неизбежного пожара, что можно было ожидать. Фюзеляж впереди начал куда-то проваливаться, резко заваливаясь на нос.
В салон хлынула вода! А они даже не почувствовали, как же она холодна.
Квест с трудом разжал руки, выпрямился и торопливо расстегнул ремень. Сразу встать не получалось, ноги просто не хотели слышать команды. Но он смог пересилить себя, встал и неожиданно легко откинул крышку аварийного выхода. После этого поспешно обернулся к огромной зияющей дыре, где раньше находились задние сиденья, и, закрепившись за последнее, удержал и Наталью, сумевшую извлечь Аленку от сползания в воду.
"Турболет" погружался в озеро или реку.
У них еще оставался шанс выжить, надо было только сохранить хладнокровие. Каждый мускул Димки был напряжен до предела. Не было времени ни предаваться ужасу, ни впадать в предсмертную ярость, хотя у него уже не оставалось никаких сомнений: самолет утонет.
Мозг скомандовал: нужно выбираться наружу! Только тебе! Спасись любой ценой! Он думал об этом непрерывно, еще до того, как самолет упал. Все проще простого - плюнь на всех и спасайся сам! Так велит инстинкт. Но мужчина не поддался.
Квест подхватил Наталью, уже скользившую по проходу к зияющей дыре, и держал её, не отпуская, пока она сама не зацепилась ногой за сиденье. Почувствовав, что хвостовая часть всё еще держится на воде, Донцов откинул женщину в кресло и освободил Аленку, прижавшуюся к матери, от жесткого маминого хвата за лодыжку.
- Да не за ногу, ты за пояс ее держи! - орал Квест. - Другой рукой!
Удивительно, но какой-то механический гул все еще продолжал рвать воздух, последние агрегаты крылатой машины продолжали свою, уже напрасную, работу.
- С вами все в порядке?Ничего не сломано? - крикнул он.
Женщина находилась в шоке и смотрела на него невидящим взглядом, явно не понимая, что случилось. Дочка воткнулась головой в живот Натальи и мелко дрожала. Квест решительно врезал ладонью Наташе по щеке, потом еще раз. Ойкнула. Глаза приобрели осмысленное выражение, она кивнула и неожиданно негромко сказала:
- Дима, у тебя вся голова в крови.
И вдруг фоном стала тишина. Все механические звуки исчезли. В глубине уходящего в воду салона кто-то истошно кричал в ледяной воде, пытаясь освободиться от привязных ремней, и отчаянно бил руками, взбивая вокруг себя кровавую пену. Головы уже не было видно, а потом на мечущиеся руки упал какой-то баул. Кончено. Вода, постоянно поднимаясь, была уже у пояса, и он знал, что через минуту и их часть фюзеляжа окажется под водой.
- Все,бляха, приехали… - Квест набрал в грудь как можно больше воздуха и дурным голосом заорал:
- Выбираемся наружу! Пошли, быстро, быстро!
- Мы уже не погибнем, доченька моя, не погибнем, мы спасемся, - молитвенно шептала Наташа хриплым голосом, медленно пробираясь к аварийному выходу.
"Спасемся, если поторопимся", - мрачно заметил Димка.
Не ожидая от них большей оперативности в действиях, Квест резким толчком выкинул обеих наружу, а затем, повернувшись спиной для последнего взгляда на тонущий самолет, и сам рухнул в холодную черную воду. Опора под ногами исчезла внезапно и, не успев что-либо сообразить, мужчина с головой погрузился в воду. Колено рвануло болью. Отчаянно работая ногами, он вылетел на поверхность, отшвырнул от себя какой-то тюк, но увидев, что предмет не тонет, обхватил его рукой и поплыл к берегу. Поток наполненного сильным дождем ручья уносил его на стремнину. Прямо перед глазами выросли вздрагивающие ветки зацепившегося за дно дерева. Квест тут же врезался в него. Ногу резануло уже в другом месте. Цепляясь за переплетенные сколькие ветви, он оттолкнулся, а потом и поднырнул под препятствие. А где женщины? Вынырнув, он услышал впереди вскрик девчонки, какие-то громкие слова матери и сразу успокоился.
"А мне наконец-то по настоящему повезло" - мелькнула мысль. Метрах в пяти от себя он увидел в воде оранжевое пятно порванного спасжилета, а в пятнадцати - кромку берега. Наташа уже подгребала к крутому песчаному откосу, как-то немыслимо умело закинув ребенка за спину.
Слева, совсем рядом, что-то торчало из воды. Квест, оценив ситуацию и поняв, что тело еще терпит температуру, подплыл туда. Торчавший предмет был разбитым кокпитом, он неуклонно погружался и вскоре должен был полностью скрыться под водой. Нырнуть глубоко сил уже не было, но, опустив голову в воду, Квест прямо в сумраке перед собой увидел, что оба пилота так и остались сидеть за штурвалами. У летчиков страшно открыты глаза и рты, а тела были раздавлены разрушительным ударом о какое-то препятствие.
Квест, вынырнул, оглянулся и увидел, как торчащий из воды серебристый сигарообразный обломок вдруг дернулся вверх в последнем порыве и затем окончательно погрузился в мерзлую воду. Почувствовав, что ноги начинает дергать подступающей судорогой, Димка быстро развернулся к берегу. Женщины уже выбрались. Аленка сидела возле небольшого куста, а Наталья стояла и протягивала ему руку.
Стало тихо.
Безнадёжно тихо.
Увы и увы, на безлюдном берегу не мелькали огоньки машин МЧС и скорой помощи… Не доносился сверху нарастающий шум спасительного вертолета. А казалось, весь мир кинется помогать… Сладкий миф, МЧС-галлюцинации. Не скоро будут, если вообще будут.
С огромным трудом он поднялся из воды, держась за руку помощницы. Квеста шатало от усталости, боли и, судя по всему, потери крови через порез на ноге. Оглядев поверхность реки (все-таки река, не озеро), он не увидел частей фюзеляжам или плавающих в воде тел; помощь уже никому, кроме них, не нужна.
- Ну как дела?- глупо спросил он. Ничего умнее в голову не пришло. Сейчас, может быть, именно такие слова и нужны, тупые, банальные, обыденные. Чем тупее, тем лучше. Куда же еще больше мозги грузить, слетит процессор и все.
- Никто больше не спасся,Димочка, - ответила она, и слезы покатились из глаз.
- Мы спаслись, Наташа… Только мы, - честно ответил Квест.
Ого! Когда это он пиджак успел надеть? Похлопав по карманам, он хмыкнул и достал плоскую фляжку в коричневой коже, отвинтил и тут же жадно присосался к горлышку.
- Давай, глотни, - приказал Димка строго и протянул коньяк женщине.
---
…Когда он кое-как притащил в убогий временный лагерь два рюкзака - итог второй ходки, - женщины уже основательно распалили костер и даже успели обсохнуть. А сам он все еще был мокрый, не до просушки, ходить приходилось далеко и тяжело. Последние сотни метров пути упавшего "Турболета", вдоль которых и был рассыпан частично вывалившийся из фюзеляжа багаж, пролегал по дну огромного оврага с осыпающимися глинистыми бортами и топким дном.
Надо бы немного отдохнуть и оглядеться. Хочется переодеться в сухое и теплое… Нога, все еще перетянутая жгутом, после небольшого перерыва ужасно ныла в колене, а к горлу подступала едкая тошнота. Есть не хотелось. Хорошо, что уже в первом из добытых баулов нашелся новенький алюминиевый чайник, теперь можно было рассчитывать на горячее питье.
- Дима, может быть, я вам чем-то помогу, - неуверенно предложила Наташа. - Дочка сейчас заснет и мне можно будет отойти недалеко.
- Нет уж, - мягко отрезал Квест, снимая ботинки и растирая замерзшие пальцы ног, - Разбирай вещички, теплое и съестное сортируй отдельно, в сторону от не самого сейчас важного. Это ж тундра, здесь ребенка одного оставлять нельзя. Я чайку попью и еще пару раз схожу, на ночь нам надо устроиться капитально.
Принял от неё кружку с крепким кофе. Отличная девушка, подумал Димка, делая первый глоток настолько жадно, что заболело в горле. Заслуживает, по меньшей мере, медали! Он в который раз оглядел пасмурные окрестности. Темнеет, а фонаря у них всё ещё нет. Больше двух раз ему сходить не получится… Да и нога, похоже, не позволит. И коленная чашечка повреждена, ушиб серьезный. "А смогу ли я завтра вообще ходить?"
- Тогда хоть куртку надень.
Найденная большая "альфовская" парка американских ВВС пришлась почти в пору. После пары кружек Квест почти согрелся, но вместе с тем и предательски расслабился. Костер, наступившее безветрие, тепло куртки… А что! Спасаемся! Руки от горячей кружки не оторвать клещами, шевелиться не хотелось… Постепенно дрожь от переохлаждения отступала.
- Я не думал, что когда-нибудь будет возможно такое, но горячим кофе ты спасла мне жизнь, - попытался пошутить он.
- Еще бы ночлег какой-нибудь организовать…
- Вскрой вон тот серый гермомешок, - посоветовал он Наташе, пытаясь заставить себя подняться. - Похоже, там палатка, мне показалось, что стойки прощупываются. Поставим её вместе, тогда нам и дождь не страшен будет.
- А есть ли необходимость вообще куда-то ходить сегодня? Может быть, остальное на завтра оставим? - не столько спрашивала, сколько предлагала женщина.
- Если пойдет крепкий дождь, то ручей в овраге многое унесет в реку. Да и…
Квест замолк, задумчиво глядя мимо Натальи на поросшие густым кустарником береговые откосы реки.
- Что? - она дотронулась до его руки.
- Понимаешь, нам бы надо найти какое-нибудь оружие. Я видел, как стюардесса запирала кейс в ящик хвостового отсека.
Уроженка Хатанги не стала, подобно урбанизированной городской жительнице с материка делать круглые глаза и вопрошать, зачем это смертоносное оружие потребно в столь милой и чудной тундре, лишь понятливо кивнула.
- А разве пилоты его не забрали в кабину?
- Наверное… должны были забрать, не знаю порядка, - рассеянно проблеял Квест и умолк, обдумывая что-то другое. - Может, там тесно, а может, так у этого экипажа было принято. В каждой избушке свои игрушки. Кстати, Наталья, ты стрелять умеешь? - спросил Квест, ни сколько не сомневаясь в положительном ответе.
И ошибся.
- Вообще не умею, - резко качнула головой та.
Увидев недоумение на лице мужчины, Наташа даже разозлилась:
- А что это вы на меня смотрите, как на предательницу? По вашему, если человек живет в Хатанге, то он обязан с рождения уметь стрелять навскидку и сооружать иглу зубочисткой? Мы простые поселковые жители, не промысловики, в дикой тундре бываем не чаще норильчан. У меня молодая соседка работает продавцом в магазине, так ни разу в тундру, по-моему, не выходила. Да, оружия у соседей и у моих знакомых много. У мужа было какое-то ружье, но я к нему ни допуска, ни интереса не имела. Я и вспоминать все это не хочу! Вас что-то смущает?
Не обращая никакого внимания на столь внезапный переход на "вы", Димка лишь махнул рукой и грустно констатировал:
- Да нет, я не по этой причине… Понятно. В общем, ты… не амазонка?
- Вот еще! - Наташа фыркнула, размазывая маленькое черное пятнышко на щеке в натуральную серую полосу спецназовской раскраски.
- И слава богу, - неожиданно объявил ей Димка, кисло улыбаясь. - Будем выбираться, придерживаясь доктрины "два сапога пара".
- То есть, и… и ты, что ли, ни фига не Клинт Иствуд?
- Да не в малейшей степени! Я примерно так же близок к оружию, как и ты. Ну, стрелять-то мне, кончено, приходилось, но мастером оружейного дела меня никак нельзя назвать. Белый воротничок, так сказать, потомственный горожанин. Так что не горюй.
И не герой… Наверное, так оно и было. Квест давно уже вышел из того возраста, когда человек полон романтических иллюзий и хочет быть пиратом. Мир, в котором он жил, весьма отличался от того, что он видел в детстве и представлял себе в мечтах юности.
- Резюмируем. Насколько я вижу расклад, - после недолгой примирительной паузы констатировал он, - бойскаутов среди нас не наблюдается… Так, здравый смысл и обязательство перед средой. Тем более нам следует поторопиться!
Как Квест ни старался, но последний огромный кейс он принес только через два часа, волоча по земле еще и длинный, как банан, рюкзак. Нога совсем опухла и категорически отказалась слушаться. Мужчина злился на себя, какое-то время старался сохранять автономность, но не смог в темноте самостоятельно дойти до криво установленной палатки и издалека крикнул Наташе, прося помощи. "Что ж я слабенький такой, а? Сержант иди Дончак даже в такой патовой ситуации не сдались бы настолько, что бы бабу в помощь звать". А палатку надо снимать, это не установка.
Резко холодало. Любому местному жителю хорошо известно одно из самых неприятных свойств природы Таймыра - любовь к погодным сюрпризам. Поэтому костер они набили, что называется, под завязку. Громко щелкал мелкий сушняк, кругом коптилась и парила мокрая одежда, закипал второй (или уже третий?) чайник. В нескольких футах в темной воде, почти рядом с берегом покачивалось что-то темное и безжизненное. Человек? Нет, опять какой-то баул. Или ящик. Квест подал Наташе длинный кривой шест, что бы она подхватила находку. Он уже предположил, что это такое, на посадке видел в хвостовой части подобный металлический контейнер.
С трудом извлеченный из воды, он был плотно закрыт, но Димка оторвал крышку и ощутил кое-как шевелящимися пальцами мягкую резину. При ближайшем рассмотрении эта "резина" оказалась надувным спасательным плотом ярко-оранжевого цвета. Квест, чуть помедлив, дернул за рычаг, и плот с противным шипением стал надуваться прямо на берегу.
Немного подумали, а потом Наташа протащила его метров пять по берегу и спустила на воду, привязав к кустам.
В последнем кейсе, красивые замки которого были безжалостно взломаны допотопным туристическим топориком, было два ствола: крупнокалиберный карабин CZ и гладкоствольный бокфлинт. "Beretta Trident", прочитал Квест, но информации ему это не добавило, он не разбирался в оружии. Не имея сил и желания возиться и изучать найденное, Дмитрий загнал в двустволку два толстых, как бочонки и красных, как помидор, патрона с картечью и устало скомандовал:
- Вот теперь точно все. На сегодня. Ложимся спать, сил нет.
- А палатку переставить?
- Да ну ее к бесу… Тащи сюда. Развернем, подстелим под себя и ей же укроемся сверху. Так даже теплей будет.
Аленку положили по середине, в самое тепло. Головы к кустарнику, ноги в сторону все еще жарко мерцающего костра. Там, где предстояло лечь Наташе, выложили невысокую стенку из баулов; со своей же стороны Димка возводить баррикады отказался, мотивируя решение необходимым ему для спокойствия обзором. Положил рядом "беретту", закутался поплотней и притих, постепенно отогреваясь и старательно пытаясь унять надоедливую мелкую дрожь. "Погибших помянуть надо будет"… Перед самым сном он вдруг вспомнил и, наконец решившись, тихо сообщил Наталье о самом плохом.
- Плохо то, что мои друзья не будут меня искать… Они не знают про этот рейс. Очень плохо, Наташа.
- А спасатели? Они-то будут, все же пассажирский самолет пропал, - не то что бы возразила, но попыталась смягчить ситуацию женщина.
- Не-е… Спасатели, МЧС… Все так, но мои бы нашли нас гарантированно и быстро.
- Почему же не будут искать, в таком случае? - шепотом спросила Наташа.
- Я на самолет сел подпольно. Купил себе, идиот, катастрофу! Должен был лететь… ну, точнее планировал, - поправился Димка, - в Игарку, а тут кое-что в делах проявилось, и я подсел на этот борт. Меня просто нет в списке пассажиров.
С этими словами он тяжело повернулся на бок, натягивая на голову край палатки.
Наташа промолчала. А что тут скажешь? Все и так ясно: дела хуже некуда.
Мониторинг: чужие
Человек высунулся из-за гранитного камня быстро и неожиданно, всего на секунду, как хакасский степной суслик. И, тем не менее успел увидеть всё, что ему было нужно отметить. Кучно стреляет, гадёныш… Интересно, это белобрысый чёртушка у них так резво садит или немчура? Поди, немец. Немцы всегда были хорошими стрелками, тут не поспоришь. В стрельбе ведь что главное? Спокойствие и дисциплина.
Место у Смотрителя было оборудовано бесхитростно, но эффективно, чувствовалось, что человек заранее готовился. Песочек подсыпан, камни покрыты тонким хворостом горного кустарника, плиты поставлены внахлест, так что ветер не продувает по бокам, да и защита от возможного обстрела получается отличная. Подумав, человек вытащил из старенького брезентового рюкзака такой же старый термос салатного цвета с треснувшей пластмассовой крышкой, еще тех лет штуковина, - в те времена такие термосы называли в народе "китайскими" гордо, и был такой сосуд предметом шика, а не отстоя. Правда, люди говорят, что сейчас китайцы опять исправились и вроде даже начали выпускать вполне практичные вещи. Заказать, что ли, "новый китайский"?
Через несколько минут Смотритель понял, что требуемой цели своей пальбой достиг (в чем он не сомневался ни на минуту), показал им, чьи в лесу шишки; группа пришлых начала убираться восвояси. Теперь их можно было валить, как баранов, будь на то желание или приказ.
Ни того, ни другого у Смотрителя не было.
Хотя из баловства можно опять пугануть, добавить им дрожи в коленках и скорости в пятках. Опа-на! Гляди-ка, не так-то все просто! Один из пришельцев остался наверху и даже прикрывает спускающихся. Сообразили, олухи.
Огневого столкновения наблюдатель не боялся. Ничего они ему сделать не смогут, ничего… При необходимости, конечно, и удрать можно, бегство изобразить, уж как захочется. Они подумают, что он на плато отойдет, а там цель преследовать только на вертолете можно - хрен ты быстро найдешь тайный подъем наверх! Но мужчина был в годах и не думал переть на высоту. Хватит и этой, он что вам, баран снежный, по кручам скакать? Это пусть молодые дурни скачут, у них кровь еще не загустела, играет, глупой силы вдосталь. А в таком возрасте уже поберечься надо, умом да опытностью жизненной воевать. А не ногами.
Немногим далее по старой оленье тропе в расщелине был расположен ха-ароший схрон, где Смотритель редко, но все же останавливался в своих путешествиях. Убежище было доброе, древнее, продуманно организованное и грамотно укрытое. А кто его выбрал да обиходил изначально - неведомо. Там всегда и дровишки есть, и припас какой никакой, и войлока лист припасён, что бы под спинку подстелить. Хотя сам он более любил сукно. Он и сейчас был одет в просторную суконную куртку. Суконная одежда самая лучшая, и греет мило, и сохнет быстро, да еще и дождик отталкивает. Раньше смеялись над такой справой, а сейчас одумались. Две недели как охотники-богатеи к нему прилетали, так они все в сукне, заграничном, правда. Понравилось Смотрителю, поинтересовался. Как сказали они ему, сколько такая курточка стоит, так он и рот открыл, хоть смейся… Приезжие удивлялись на его жизнь, то и дело приговаривали словечко "экстрим". Опять просил расшифровать. И какой тут "экстрим", скажите? Жизнь, как жизнь, она тут с допотопных времен не меняется.
Группа уже спустилась вниз, и теперь прикрытие осуществлялось с нижней точки.
Из-за "жандарма" выскочил последний смельчак и, пугливо оглядываясь, зайцем помчался к своим. Ну точно, клоуны! Мужик все-таки решил немного похулиганить, а заодно и поторопить события, демонстративно высунул руку из-за серого камня, помахал ей приветливо, мол, не боись, шпана, не трону, валите с Богом… Нечего время терять. Он отлично знал, что из оптики пришельцы все отлично разглядят.
А ведь все ж пришли сюда, ироды! Вот сволота, пронюхали как-то. Кто из наших колонулся? Но кто-то навел, не иначе… Ну да разберутся, Закирка на это мастер.
До последнего момента мужчина рассчитывал, что незваные пришельцы покатят мимо. Они долго волохались, часто останавливались, любопыты… Но, когда они свернули в эту сторону, он все уже понял и соответствующим образом подготовился. И не ошибся, все сделал, как задумал, и все получилось. Вездеходов не было видно, да и не очень-то и интересно - как пришли чудики, так и свалят восвояси. Хотя вряд ли они покатят назад своим ходом, по первоначальным прикидкам всяко выходило, что горожане вызовут вертолет.
Можно докладывать. Смотритель достал из застиранного рюкзака носимую радиостанцию "йесу", уверенно сориентировал выносную антенну на север, на скрытый репитер, установленный за Аяном, где жил еще один из Наблюдателей. Пару минут мужичок потренькал зуммером, дожидаясь внимания, повопрошал оператора открытым текстом. Скремблеры-шифраторы, предусмотрительно установленные на рациях, позволяли ему не бояться случайного прослушивания. Наконец оператор ответил:
- На связи.
- Это Смотритель-3. Нужно переговорить с Пантелеймоном.
- Секунду, - в эфире тихо зашипела пауза, после которой оператор сообщил, - Первый занят, будете говорить с Закиром Алмазовичем.
- Ну давай хоть Закирку, голубь… - Смотритель показушно сморщился, хоть этого никто и не видел.
Оператору такая фривольность не нравилась, о чем Смотритель отлично знал, но плевать он хотел на оператора, пусть утрется, сынок глаженый. Полевых агентов надо уважать, тем более Смотрителей.
Через минуту в эфире раздался тихий и вежливый голос начальника службы безопасности:
- Слушаю вас, Герман Яковлевич.
- Докладываю я, - бодро выпалил тот голосом елейный таким, но несколько ехидным. - Они действительно появились тут, как я вас и предупреждал, и потому вынужден был их немножко шугануть от грота. Все сделано по уговору, значится… Всех сфотографировал, материалы отдам курьеру.
- Так… - медленно протянул Закир и непонятно было, доволен он, или нет, - А может, это все-таки случайные бездельничающие туристы?
- Нет уж, любезный Закир Алмазович, мои глазоньки не обманешь, они именно знак в пещере искали, не путайте меня сомненьями тяжкими, - с кривой улыбкой сообщил докладывающий. - Вы меня послушайте, я наверняка говорю. Это, как мой племяш говорит, не синички нахохлились, это хохлы насинячились.
- Что они сейчас делают?
- Удочки сматывают, мешки пакуют, поди уже и вертолет вызвали.
- Вы, Герман Яковлевич, сообщите мне сразу после взлета, куда вертолет направится. Сразу же, в течение получаса. И еще. Если после них хоть кто-то появится, кто бы ни был, сразу доложите. Это очень важно, - теперь уже совсем другим тоном, властно и грубовато приказал Закир.
- Сделаем без задержки, ситуацию понимаем.
И опять на секунды тишина воцарилась в эфире, лишь щекотало ухо легкое шипенье несущей частоты.
- Все ясно, спасибо за работу, - подвел черту Закир, - И не забудьте, уважаемый Герман Яковлевич, сообщить оператору список всего необходимого, прежде чем курьер к вам вылетит. Всего доброго. До связи.
И тут же пошел сброс.
Не стал ждать ответа, душегуб, цербер пантелеймоновский… А как стелет-то, сука! На "вы" называет, "Герман Яковлевич"… Вот же имечко! А все родной батюшка расстарался, подарил сынуле проблему на всю жизнь. Сколько раз ему за этого "германа" в детстве нос плющили, и не упомнишь. А в суровые времена несколько раз чуть не сажали в лагеря за германское имечко. Миловал Бог. Для приезжих туристов Смотритель никогда Германом не назывался. Когда кликался Ерофеем, когда Федотом, а когда и вовсе Еремееем. Им так нравится, городским. Им нравится, когда самый настоящий отшельник, невесть как живущий в путоранских горах выглядит древним чучелом, говорит, как крепостной чушкан и несет всякую блажь. Сфотографировать можно, потом рассказывать-показывать на "немытую Россию". Что бы ствол с трещиной в ложе, да лодка обшарпанная, удивление от вида спутникового телефона и скривившаяся от предложенного стакана с виски рожа. Что же, пусть так думают, это и увидят, бараны ряженые. А имени всё едино никто не запомнит.
Он и перед этой группой вылез на белый свет - чисто оборванец, исподники старые напялил, руки вымазал, морду идиотскую склеил! Сам себе нравился в этой роли, сам упивался театральными способности. И поверили, куда бы делись - бери их тёпленькими.
Теперь будем других караулить. Дед Гера знал, что неизбежно появятся очередные искатели. Может быть, в следующий раз в эфире пройдет команда гостей вальнуть. Лично он так бы и сделал. Уж больно у того тихони ножик знатный был.
А имя… Немцы всегда Смотрителю нравились, даже во время войны. Правильно живет народец. Он иногда подумывал, а не течет ли и в его крови чего немецкого?
И тогда злость на отца проходила.
Лоток
Иностранцы по-детски восторгались, суетились, торопились сфотографировать, несмотря на сильную вибрацию фюзеляжа, найденную винтажную деревяху и даже не щупали артефакт - они его м а ц а л и.
И лишь Игорь молчал. Вот так встреча! Глядя на остатки ветхого деревянного предмета, найденного на берегу ручья Ритой и теперь лежащие на полу салона вертолёта, Лапин под тяжелый гул двигателей молча слушал залихватские рассказы Сержанта - постоянный хриплый крик сквозь шумы вертолета сопровождаемый экспрессивной жестикуляцией - и вспоминал свою первую встречу с подобной штуковиной…
Дело было так.
Дверь-створку гаража опять закрыло порывом юго-западного ветра, Лапин опять ее приоткрыл, но в этот раз подпер понадежней. Не разозлился, хорошая у него нервная система. Стойкая. Только благодаря этому он сумел выдержать все напасти и тяготы, начала "гаражной жизни". Копил, копил… и купил вот, твою мать… Большой гараж, на две машины, как и планировалось. Все им всегда планировалось. Даже старательно прикрываемые шутливым контекстом пассажи жены "о дураке в семье". Ладно… Выдержим. Ибо немного ему осталось. В отличие от соседа с правого бокса, который только собирался сучить рукава. А пока сосед мечтал, с удовольствием глядя на работу Игоря:
- Через неделю и я начну! -убеждая себя в энергонасыщенности предстоящих действий, бормотал сосед. - Я уж свой гараж обустрою… Пол зафигачу деревянный, сверху кину транспортёрную ленту, ребята с аглофабрики подкинут. А где "ласточка" будет стоять, стены хочу утеплить и гипсокартоном обшить, но это позже… Потолок, наверное, подвесной - самый дешёвый, или вообще пока делать не буду. Эх… Печка от старого "Икаруса" на солярке имеется. Да! Еще надо бы сделать занавесы брезентовые. Инструментом пока не занимался… Слышь, Игорь! Я у знакомого тут увидел - что бы поднимать машину, у него подкатной гидравлический домкрат и подставки, регулируемые по высоте. Над ямой, думаю, будет достаточно. Еще в сервисе подсмотрел классную штуку, две лампы дневного света по бокам ямы, чуть ниже пола… Что отвернулся-то? Не интересно?
- Очень, - с металлическими нотками в голосе обозначил раздражение Лапин, - на бумагу записать хочется.
- Да ладно тебе, - уныло сказал сосед, понимаю, что перегрев может случиться даже с Лапиным, - Ну, все. Пойду-ка я до дому. Пока…
И ушел в долгий путь к остановке автобуса.
А Лапин спустился к ручью. Ему нужна была емкость - краску смешивать. Ручей, как ручей. Страшный. Загаженный за много лет промышленным мусором. Вроде бы, как Игорь слышал от отца, раньше он назывался Проточный, на нем папан стрелял куропаток. В то, что тут могли порхать по сугробам пушистые белые курицы, как-то не верилось. Разве во времена Урванцева… Если так пойдет дальше, Старый город превратится в Старую свалку. Изменить картину сама природа не сможет. Ветер в трубах, вот такая грустная песня Промышленного Севера.
На другой стороне ручья, ближе к Мехзаводу лежал на боку древний разрушенный балок. Даже из коренных норильчан мало кто знает этимологию этого слова. Древние оленеводы так исказили первоначальное название старинных жилых саней на полозьях, на которых русскими первопроходцами осваивалась сухопутная часть Заполярья. "Волокуша", "волок", так называлось легендарное жилище. Именно "балки" сменили традиционные для аборигенов чумы, оказались удобнее. Позже слово начали использовать геологи и строители, производя балки фабричного изготовления, используя их на объектах производства работ, стройках да промыслах. Со временем "балками" стали называть и стационарные объекты, и вообще всякое тундровое жилище, не дотягивающее до гордого звания "дом". Надо признать, что наряду с реальным удобством таких жилищ, "балки" нанесли и определенный вред культуре обустройства жизни на Севере, напрочь отучив людей строить капитальные долговременные постройки. Случилось это не сейчас. Когда-то срубов их хватало на территории. В содружестве с бараками они стояли и грели своим теплом всех сидевших, освобожденных, охраняющих. В общем, всех, создавших этот город. И кипела жизнь на Проточном ручье…
Лапину нужно было нечто плоское, с невысокими бортами, типа тазика. Расталкивая ногой в резиновом сапоге залежи многолетнего мусора, он с трудом заставлял себя не отвлекаться на неожиданные находки. Лоток он увидел случайно, зацепив и перевернув толстой лагой пару старинных дверей снесенных бараков. Увидел, и удивился - и не поймешь, что это такое. Простая крепкая конструкция серого от времени дерева с монолитным днищем и угловатым дном.
- Мылись они так, что ли? От ведь жили люди… И металла ведь хватало.
Он еще раз удивился и потащил лоток по склону, наверх, к гаражу. Пойдет. Само то. А лоток еще больше удивился, увидев человека. Последний раз он видел человека очень давно, при обстоятельствах странных и страшных, под глухие вскрики и топот ног в тяжелых сапогах. Был осенний холод и пар над водой, блеск ножа с клинком их "быстрореза", кровь на телогрейках и торопливое перешептывание-сговор…
Ох уж, эта "платина на Медвежке"… Один из излюбленных рассказов мальчишек всех норильских поколений: упоминать, как родители говорили (или даже сам отец участвовал в этом) о страшном, но романтическом, насквозь незаконном занятии. Якобы, где-то на Медвежьем ручье еще в 50-е - 60-е годы авантюрные смельчаки занимались старательством и намывали приличное количество россыпухи. И теперь удачливые живут в Сочи и прочих вечнохороших краях. В рассказах непременно присутствовали "кагэбэшники", иногда ЗК, и всегда - упоминания "никому не говори". Одно время по городу ходили разговоры о таинственных смертях неких дробильщиков в карьерах. Причиной, естественно, была зловещая платина Медвежки, россыпные горки-конуса которой сами собой формировались в определенной зоне возле дробилки.
А ведь под легендой есть серьезная база. В самом начале освоения Норильского района считалось, что россыпной платины тут нет и быть не может. Потом все довольно резко изменилось. В 1933 году геологом Шабраком в долине Угольного ручья, в наносах была обнаружена самая что ни на есть россыпная платина, представленная довольно крупными самородками диаметром в 2-3 и более мм. Далее сплошная тайна, так как факту не придали значения. Вновь тему подняли лишь в 1938 году. Толчком послужил скандальный случай обнаружения на мертвом теле одного из ЗК Норильлага мешочка с платиновым песком. На совещании с молодыми специалистами в 1940 году начальник Приискового Управления Савва заявил, что: "В 1938 году было обнаружено, что по ручью есть платина… Нашлись "жучки", которые начали копать, и пошел крик, что обнаружили богатое платиновое месторождение". О россыпной платине сразу же доложили директору Завенягину. Можно только представить, как он удивился! Не могло такого быть! А было. Еще в 1923 году в Пробирной лаборатории Геолкома выяснили, что в руде платины навалом. И тут же по всей Сибири поползли слухи, Урванцев платину нашел, скоро целое месторождение разрабатывать начнут! Потому при наборе в первую артель поисковиков выстроилась целая очередь из монстров "золотого дела". Корсары желтого металла. Тертые-перетертые мужики, повидавшие Алдан и Лену, Индигирку и Колыму. Они-то отлично знали, что в кварцевых жилах могут попадаться и самородки. Это была "золотая экспедиция". Напрасно Урванцев убеждал всех, что платиноиды в норильских рудах содержатся лишь в рассеянном состоянии или в виде твердых растворов. Не извлечешь их "запросто так"! Ничего не помогало. И только тогда, когда большинство приехавших старателей лично убедились, что все действительно не так просто, наступило спокойствие. На время. Время же показало, что золотоискатели все-таки "дожали вопрос".
Никто теперь не узнает, сколько из них позже сели в норильские лагеря. Никто не узнает, как тут создавались подпольные зэковские артели-банды, промышлявшие россыпную платину на пригородных ручьях. Наверняка, была и схема сбыта намытого, специально организованные побеги, курьеры-смертники, а может, и целый "коридор"…
Вот такими лотками и мыли. Иногда дно сукном застилали. Сукно под это дело добывали! Где именно мыли? Да никто точно не скажет. Везде, по всей долине Угольного ручья, например. Далее до Норильска-2. Когда в 1938 году уже комбинатовские структуры намыли первые 38 кг, то настало самое время преподнести достойный подарок Вождю, вся страна подарки слала к 60-летию Сталина. Практически сосланному сюда Завенягину сделать это было критически важно. Изготовили специальный, подарочный ящик, упаковали в него платину и повезли в Кремль. Но злая аура платиноидов никак не отпускала металл с Таймыра. Самолет, на котором перевозили этот сверхценный груз, потерпел аварию и рухнул неподалеку, в Енисей. Ящик, естественно, тоже утонул…
А сколько и как намыли зэки? Какие трагедии разыгрывались на хорошо знакомой нам, жителям Норильска, местности? Вот тебе и Старый город… Мозолистая тема.
Поворачивая на автобусе в сторону НПОПАТ, подумайте об этом, поглядите на руины и свалки по склонам измененного рельефа другими глазами.
В свете гаражного освещения Лапин осмотрел находку повнимательней.
Крепкая еще штукенция, послужит, как миленькая, заживет новой жизнью. Он положил ее рядом с яркими банками краски, купленными в магазине отделочных товаров, и усмехнулся, сравнив цвета предметов столь разных эпох.
Скоро спектр гаражной "мебели" обогатится. К моменту окончания покраски стеллажей под запчасти и агрегаты этот древний "тазик" будет сиять всеми цветами радуги.
Игорь снял с верхней полки гаражного электрощита жесткую металлическую щетку и, удобно положив лоток на пол, провел рукой по дну. Ну, точно! Старая грязь еще осталась. Какие-то твердые серые комочки, утопленные в потрескавшуюся древесину. Это никуда не годится, так только испортишь дорогую краску. Отколупывай потом куски с металла…
Он присел, аккуратно нажимая щеткой, несколько раз провел ей по плоской неровной поверхности лотка. Щетина из тонкой упругой проволоки послушно выгрызла некоторые особо крупные вкрапления и смахнула их на пол гаража. Через день, когда Лапин выкатывал свою "девятку", новая резина вдавила платиновые комочки в грязь перед гаражом, и лишь один, наиболее крупный, вклеился глубоко в резину. Затем наступила длинная и тяжелая полярная зима, неизбежная, как смерть и НДС. Через полгода Игорь выкинул колесо, поврежденное на крепком морозе зацепом о бордюр. И все. И никакого пафоса. Одно воспоминание осталось.
Сколько же раз он возвращался к нему в последующие годы…
А уж легенды о золоте всегда стояли в Норильске особым строем.
С легкой, а то и не очень, завистью, до сих пор ходят по городу разговоры о неких удачливых золотоискателях-рудознатцах, что и сейчас намывают приличное состояние "диким" (то есть незаконным) старательством. Аргументом служили фрагменты задушевных бесед и рассказы "знакомых геологов-соседей". Байки рассказывают рыбаки и охотники, туристы и эсктремалы. "Друг отошел от лагеря порыбачить со спиннингом и пропал. Вернулся к нам он только через день и тут же рассказал, как случайно вышел на какой-то ручеек, где увидел нескольких мрачных людей, явно мывших золото. Увидев наблюдателя, таинственные "старатели" молча его схватили, сняли рюкзак и насильно влили в горло бутылку водки. Очнулся товарищ в другом месте с рюкзаком рядом и запиской, где было указано, как ему выйти к ближайшему знакомому ориентиру. Поэтому место "золотого помыва" напуганный страдалец не помнил категорически".
Сложно поверить, но все это есть и было.
Первые упоминания о случайных находках рассыпного золота упоминают долину Микчанды и реку Аякли, где в верховьях и сейчас можно найти остатки старательских изб. Находили фрагменты примитивных драг на реке Муксун и в восточной оконечности озера Хета. Наиболее же часто в обывательских разговорах фигурирует "ламская" речка Никита-Юрях, что впадает в озеро Капчук. С этим слухом успешно соперничают только разговоры о найденных на острове Большевик золотых самородках, где они "валяются на земле прямо возле взлетной полосы". Для многих это будет неожиданностью, но старательский, точней кладоискательский бизнес в современной России достаточно развит, существует и налаженная индустрия производства и продажи отличного импортного и отечественного снаряжения для такого промысла. Компактные промывочные лотки производят в Японии и Корее, нержавеющие со специально рассчитанными концентрическими канавками. Есть даже носимые микро-драги. В рассказах об удачных попытках золотоискательства диаметрально сочетаются категорическое исключение самой возможности этого со стороны специалистов и "хитрое подмигивание, да тайные карты"…
В итоге, когда несколько лет назад Майер предложил Игорю попробовать, тот даже не сомневался. Всего они совершили две честные попытки и хулиганские пробы "по совместительству с рыбалкой" быстро показали друзьям, что дело это серьезное и совмещать его с рыбалкой или пикником никак нельзя.
Даже Донцов примкнул к ним в том первом походе, более из профессионального интереса решивший выяснить для себя и для службы - а можно намыть-то? Как оказалось, можно. Да, веселые были деньки… Вот только прикидочная стоимость тощего холщового мешочка, куда легко уместился весь "золотой запас", отнюдь не ювелирного вида песочек, с колоссальным трудом собранный друзьями на диких ручьях, никак не перевешивал всех затрат на экспедицию. Джек Лондон и Бред Гарт были правы в основополагающем: главное в этом деле - жила! Главное - место. Удачная находка места. То есть фарт.
Готовились они всю зиму, лотки конструировали, интернет измучили, книги читали. В итоге лоток получился настолько страшным, что даже старатель-чечако понял, - с таким прибором удачи не будет. В итоге лоток психанувший Сержант просто купил фирменный стальной лоток "Estwing" 16-16 Gold Pan, с радиальными желобками для удерживания золотинок, с отверстием для переноски на поясном ремне, со специальными трехступенчатыми порожками. Купил по совету магаданского старателя, "золотого барса". Весило это чудо чуть ли не с килограмм. Еще Серый почти повёлся на приобретение мини-шлюза для промывки золотоносных песков, но вовремя удержался, хотя самые компактные алюминиевые шлюзовые боксы для индивидуальных старателей примерно в десять раз эффективней лотков. Думали они и о металлоискателе - самородки изымать из природы, размечтались…
Поначалу всё было напрасно. Золота в "стопудовом" месте просто не было. Они по очереди сплёвывали, отодвигали лоток подальше и отдыхали на поросших мхом камнях. Дело не шло. Трезво рассудить - закономерно. Подними такую затею нахрапом! Хорошо бы предсказателя, "лоцмана", того, кто знает… Откуда знает? Это тонкая материя. Уж баек-то они наслушались… Старатель, добравшись до очередного ручья, убивал глухаря и промывал его зоб. Если в нем находил золото, - можно мыть! Или ворона. Пристанет как репей к группе. С утра орет, да не просто так, еще и обзываться приспособится, крыть сверху "ду-р-р-аком" каждого! И так продолжается, пока наиболее нервный не влепит по ней заряд дроби… Глядь, а из развороченного нутра самородки проблескивают! Восемнадцать штук! Где взяла? Ясное дело, не ходила с лотком, склевала где-то на косе…
А было на этой речке "рыжье"… Исторически проверено, по нескольким источникам. Лапин представлял себе, как, хитро поблескивая в глубине речных смывов, золотые песчинки вздрагивают от хохота под слоем легкого кварцевого песка, насмехаясь над старателями-самозванцами.
Вообще-то, золото есть почти везде. Уже и на подмосковных речках наблюдается "золотая лихорадка", а золотой песок, говорят, можно купить на Арбате. Поэтому, даже подмосковный старатель может намыть грамма четыре золота в месяц. Но что такое четыре грамма и какая адская пахота стоит за ними! Все по Маяковскому, за грамм - тонны руды. Точнее - песка, глины и гальки. Опытный сибирский старатель, работая по десять часов в день, пропускает через лоток шестьсот кило песка. Игорь исправно набирал содержимое ручья в лоток, выбрасывал крупные камни, а затем начиналась тщательная и аккуратная работа. Много раз подряд наполнить лоток водой, встряхнуть, чтобы песок всплыл, и осторожно слить. С каждым сливом уходит часть песка, но наиболее тяжелые частицы меньше поднимаются при встряхивании, быстрее оседают, поэтому они остаются в лотке. Это шлих. Чем дольше моешь, тем темнее шлих. В шлихе может оказаться какое-то количество знаков - частиц весом меньше миллиграмма, глазом не увидишь. Вот уж если с песчинку размером! Это будет уже весовое золото, по коему вздыхали герои Куваева в его "Территория" и читатели этой книги… Сержант с Лапиным тоже.
Андрей же нагло и, в общем-то, противоправно более осуществлял банальное крышевание, чем тряс лотком, успокаивая сам себя тем, что никакого такого "бизнеса" он не допустит. Пусть уж лучше друзья роются под таким надзором…
Игорь ухмыльнулся. Будь он проклят, если за ними тогда кто-то не следил!
Вроде бы, явно никого не заметили, не услышали. Но успели ощутить и оценить острое чувство опасности, призрак вероятной слежки, тайный взгляд, холодящий твой затылок, беззащитно обращенный к вершинам. Постоянная алертность, настороженный слух, бездымные слабые костры, укрытые в кустах и тихие разговоры. Сплошной адреналин. И вкус этого адреналина не только помогал им ускоренно понять быт и психологию всех старых и новых старателей, но еще и заставлял безоговорочно верить всем слухам по этой теме. Верить истово, во всяком случае, пока они находились в чистом поле… Город быстро все сглаживал.
Город любит скептицизм и ехидство.
- …Через полторы недели он кое-как вернулся в город с пустым желудком и двумя ранениями. Самое интересное, что джип потом так и не нашли, напрасно вездеходы гоняли в ущелье. А кто и как его утащил - загадка. Естественно, господа, никаких следов старательского лагеря обнаружено не было, - услышал Лапин окончание последнего рассказа Майера.
Иностранцы тихо перешептывались, переваривая невероятные приключения со стрельбой, с кровью и прочими страстями нормального вестерна.
- Игорь, ну а вы пробовали мыть золото? - ничуть не смущаясь полной бестактности вопроса, наивно поинтересовался Юха, немного разгорячённый после пересказов Сержантом наиболее ярких "золотых легенд".
"Они еще ничего не поняли… Осторожней, Игорь, они и юмора не поймут, они все еще в цивилизации и все еще в Европе". Именно это сказали другу сержантовы глаза в ответ на поднятый взгляд Лапина.
- Конечно же нет, уважаемый господин Харью, - рассеянно отозвался Лапин на русском, оценивая подушечками пальцев степень износа и толщину стенки лотка. - Но если вы будете расспрашивать людей об этом слишком много, то, боюсь, ваше участие в нашей экспедиции закончится раньше времени.
И он взглянул на финна нарочито холодными и безжизненными глазками, поджав губы и расфокусировав взгляд. Финн тут же поджался и постарался спрятаться за мешок, поняв всё без уточняющего перевода.
Игорь мрачно кивнул Сержанту: "Точно, не поняли". Тот пожал плечами.
Чуть позже Рита возбужденно шептала Софи на ухо:
- И что я тебе говорила вчера, подруга? Это вам всем только кажется, что Серж, этот главный ковбой с лицом брачного афериста и есть единственный в караване главный мачо… Этот тихоня мистер Лапин - настоящий головорез! Я лично не верю его мирному облику ни на унцию! Он воплощение того, что вы, англосаксы, называете "Still water run deep".
Хитрая Софи, как обычно, не торопилась высказать ожидаемое собеседницей категорическое мнение, она качала головой и задумчиво посматривала на спящего Игоря, мужчина мирно сопел в три дырки, привалившись спиной к рюкзаку.
- Ты видела, какие у них сабли на ремнях? Зачем их постоянно демонстрировать?
- Ножи серьёзные. У Сержа американский "Ка-Бар", а у Игоря "хвост бобра", это уже наш тип ножа, канадский, - со знанием дела прокомментировала Софи. - Вообще-то и у меня на поясе не курительная трубка… Что тут такого, мы ведь не в городе. Выше Гудзонова залива все… демонстрируют. А ваши деревенские финны, да и вообще скандинавы? Дорогая моя Рита, ты просто забыла своих северных предков!
Они уже подлетали к Вальку. Как все быстро происходит!
Это закон. Дорога домой всегда короче, чем из дома.
Хижина на перекрестке: трое на заставе
Она все время что-то говорила, рассказывала. Димка уже давно проснулся и был недоволен этой болтовнёй… "А ведь я до сих пор напуган, это никуда не годится".
Шум тихо шуршавшей листвы и ломающихся веток расшевелил рефлексы, и он машинально протянул руку к холодному ружью, лежавшему рядом, под спальником. Краешком глаза Квест заметил, что Наташа уже возится у дымного костра, поди кофе варит… Хоть это хорошо. Завернув ружье в спальник, чтобы девушке не было слышно предстоящего щелчка, Димка опять поставил его на предохранитель.
А Наталья все рассказывала, зная, что мужчина не спит. О чем она? Изба какая-то старая на берегу… Тропа в кустах… Господи, ну какая в таком хреновом состоянии может быть "тропа"!? Голос не стихал, хотя она часто отвлекалась, успокаивая ребенка, которому не сиделось на месте.
- Легко тебе сказать,пошли, - простонал с нагретой импровизированной постели несчастный Квест.
Наташа подошла, присела и внимательно посмотрела Квесту прямо в глаза.
- Если мы собираемся переселиться в эту хижину засветло, то нужно отправляться прямо сейчас.
- Ты просто потрясающая девушка,- хмуро польстил ей Димка Квест, отлично понимая, что женщина совершенно права, - такие водятся только в русском спецназе. И откуда у тебя только силы берутся?
Та лишь значительно кивнула на чумазую девчушку. Вот откуда. Квест понятливо кивнул и обречённо заворочался. Кряхтя, как старик, он тяжело встал с ложа и, направляясь на оправку к кустам мимо огромного баула, горестно похлопал его по зеленому тулову. Как этого "бегемота" по густому ивняку переть? Тут ишаки нужны, яки, мулы! "Вот ты ишаком и будешь, Димон. Заодно и мулом".
Комар тоже проснулся. Впрочем, тундровые комары почемуто не такие кусачие, как злые и мелкие лесотундровые. Единственная в тварях положительная черта. Зачем их Ной взял на борт? Наскоро сполоснув лицо, Квест отошел немного в сторону и задышал дымом сигареты, чтобы не дышать едким дымом костра. Самообманщик. Чуть позже, уже второй раз подогревая на неостывшем костерке небольшую порцию вчерашнего кофе, Донцов заново вспоминал события прошедшего дня и пытался понять логику предстоящих поступков, старался наметить чёткий план действий. Ничего путного из этого не выходило.
Так. Подведем утренние итоги.
Первое. Наталья увидела не далеко отсюда какую-то избушку, вроде, брошенную, во всяком случае безлюдную. Происхождение и состояние не имеет значения - надо всем табором срочно перебираться туда, под крышу. Второе. Табор, как назло, обладает весьма и весьма небольшой работоспособностью и наполнен исключительно слабосильным личным составом - малая детка, уставшая женщина и "боец с раной". Спецназ, бля.
Через полчаса, поднявшись на взгорье, Квест почти сразу же увидел избушку, стоявшую от них примерно в километре выше по берегу.
По непоколебимым заветам своих многоопытных товарищей, Димка не поспешал. Первым делом он достал найденный в снаряжении бинокль "Лейка" и начал неторопливо, по схеме, по часовой стрелке оглядывать окрестности. И внимательней всего - дальние подступы к этой избе, как и к их временному лагерю. Шум мотора на большом расстоянии не услышишь, а узнать о приближении катера или вертолета спасателей было бы весьма желательно.
Да и вообще любого соседа, как говорил Квесту весь былой опыт полевых встреч, в тундре положено отслеживать. Мало ли что… Хорошо, что им достался мощный бинокль.
В долине реки было пусто.
Никто не потревожил спокойствие огромных тундровых пространств, ближних болот и кустарников, редких купин невысоких деревьев и осыпающихся берегов, изъеденных дождями и солнцем, морозами да крепкими ветрами. Никто не крался к ним вдоль берега по широкой полосе гладкой воды. В том, что представало перед глазами, было нечто вечное, никогда не меняющееся.
Димка опустил бинокль, и уже невооруженным взглядом осмотрел берег влево от себя - к месту катастрофы. И там все спокойно. Мертвецки.
Первый рейс они сделали втроем, почти налегке, но с обоими стволами на плечах. Старая заросшая тропинка обнаружилась почти сразу же, но все равно часть пути им пришлось тащить Аленку на руках, поднимая ее повыше. Пройдя мимо холмика, а потом между двух мертвых деревьев, склонившихся среди нагромождений гладких валунов и обломков скал, закрывавших вход на полянку, они увидели посреди невысоких лиственниц и насупленного ельника чистый молодой березняк. А за ним темную заброшенную избу.
Вот тут, значит…
В пустой и давно потерявшей жилой дух избушке он оставил возмущавшуюся Наташу наедине с дочкой - оглядываться, раскладываться и обживаться. Пригляд за махонькой был основным Димкиным козырем в недолгом споре. Потом командир тяжело вернулся назад за очередной поклажей, отлично понимая, что осилит всего три или четыре ходки. Вроде бы и рядом всё, но большего его нога не выдержит.
Как подумал, так и вышло: на последнем рейсе Димка тяжело плюхнулся на серую скамейку и молча показал Наташе на свою ногу. Прошло всего несколько часов после подъема, а Квест уже понял, что сломался окончательно. Пора завязывать с физнагрузкой, этак себе дороже выйдет! И всем им такая больничная ситуация дороже выйдет, все-таки, он тут единственный мужчина, хоть и не лучшего исполнения. Защитник, мать его, и вождь племени! Надо срочно плюнуть на геройство и просто отдохнуть, даже осмотром местности себя не изводить, хоть и любопытно.
- Там уже немного осталось поклажи, - наконец сказал Квест. - Я вот что предлагаю сделать. Сам хотел, но придётся тебе идти туда. Загрузишься, проверишь место и подплывешь к избе на лодке. Веслами работать можешь?
Получив утвердительный ответ, он продолжил:
- Я уже все в нее погрузил. Честно скажу, я бы и сам поднялся по течению, благо, оно тут слабое, но боюсь, не смогу в такой позиции сидеть, - грустно добавил он.
- Легко! Ты не бойся, я справлюсь, - с готовность вскочила на ноги Наталья, возившаяся с каким-то большим металлическим ящиком.
- Только давай без гонки! - несколько грубовато цыкнул на неё Дмитрий, заранее боявшийся такого поворота сюжета: ему, негодяю, приходится отправлять слабую женщину в одиночное плавание. - Давай без торопыжности, не хватало нам еще одной травмы! И, Наташа… Ты стоянку нашу еще раз осмотри, на всякий случай, может, что-то забыли важное? Хотя… - еще вернемся. Ладно, планерка закончена. Все делаешь спокойно и вдумчиво, поняла меня, солнце?
Она молча закивала головой, торопливо, азартно. Очень уже ей хотелось помочь с в о е м у мужичку…
- А мы тут на бережку тебя с Аленкой подстрахуем, подцепим, если что. Ничего не опасайся, я буду наблюдать. Справишься? Я и не сомневался… Ну, тогда подбери мне какую-нибудь временную палку вместо костыля, что бы я мог наружу выползти.
Когда Наташа ушла по тропе, он взял на плечо уже винтовку, навесил бинокли и кивнул задумчиво смотревшей на его приготовления Аленке:
- Пошли посмотрим на природу, дочка.
И они поковыляли наверх, на кустистый взгорок, практически с одинаковой скоростью - взрослый мужик и малое дитя, почти только что научившееся ходить самостоятельно.
- Ой, что это?
- Просто перешагни через это, детка. Большие зверушки, большие…
Хорошо, что на дворе середина августа, комар уже дохлеет, иначе измучались бы они с ребенком. Все то время, пока Наташа осваивала надувное плавстредство, стараясь не выгребать на стремнину, он с вершинки стерег её штыком и линзой. Димка нервно курил, дымя, как паровоз на комаров, развлекал девочку тупыми разговорами про "гуси-гуси-га-га-га" и поглядывал вниз, на реку, прикидывая возможность, если понадобится, оперативно скатиться к берегу. Но этой жертвы от больного не понадобилось.
Тяжело нагруженный резиновый дредноут мягко воткнулся в песчаный бережок, выполнив свою непростую транспортную задачу. Квест все-таки помог ей перетаскивать вещи к избе, отчего-то безнадежно понимая, что каждый из этих предметов скоро станет для них буквально на вес золота.
---
В этот раз он пробудился от холодного прикосновения.
В избе было тепло, даже жарко. А холод шел было от компресса на ноге, что ему неторопливо ставила женщина. Сняла бессовестно штаны с мужика и возилась с распухшим коленом. Аленка хихикала, показывая на волосатую толстенькую лапу.
- Лежи спокойно, не дергай ногой, - строго предупредила его Наталья, - я сейчас мазилкой тебя мазать буду.
- Не дерну, - смиренно молвил Димка и сквозь тянущую боль показал Аленке распухший язык. Та тоненько захохотала в голос и отложила в сторону какой-то медный ковшик, с которым играла до побудки этого смешного грязного, как бабайка, мужчины. Хорошо, что смеётся. Значит, девочка обошлась без психологических травм.
- Кофею дадите, доктор?
После второй кружки он оказался способен осмотреть избу. И как у нее язык повернулся назвать эту гордую постройку "хижиной"? Древнее сооружение, пусть хоть и маленький, но сруб-пятистенка, самый настоящий. Рубленая стена отделяла единственную комнатенку от просторного тамбура, где в таких избах традиционно хранится всякий хлам и оперативный запас дровишек, иногда и мешок с углем. Большая железная печка, обложенная вкруговую крупными плоскими камнями, уходила в противоположную стену, где за тонкой перегородкой пряталась маленькая банька - зимой это удобно, можно принимать водные процедуры, не выходя из избы, "банный" бок печки был снабжен вваренным водогрейным котлом.
Две широкие металлические кровати с панцирными сетками (это только водой можно доставить, специальным рейсом) вдоль стены и двухъярусные нары, тут места хватит для относительно комфортного проживания трех взрослых человек. Грубые навесные открытые "шкафы", протянувшиеся под потолком, тяжело нависали над головой. Окошка всего два - на реку и во двор, а у баньки собственное окошко - крошечное - в торец избы. Окна "северные", узкие и вытянутые горизонтально, в проемы были крепко вбиты толстые железные штыри, никакой медведь не пролезет и форточки с мутноватыми от времени стеклами не выломает.
На "шкафах" и полках господствовали несколько черных кастрюль и пара стопок с алюминиевой, в пятнах коррозии, посудой. На кованых крюках висели какие-то предметы, назначение некоторых им еще предстоит прояснить практикой. В потолке виднелся лаз на односкатную крышу. "Выбирались наружу, когда избу снегом заметало?". Капитально тут люди жили, надежно. Но на "промысел" почему-то непохоже. Хижина… Ладно, пусть будет хижина. Размер, если честно, соответствует.
- Бочка керосина или бензина неподалеку стоит, я не разбираюсь, уголь есть в мешках, старый, валежин хватает, но не напилены, не знаю, как и подступиться, - Наталья торопилась доложить результаты разведки. Поди, всё уже осмотрела…
- Там и сети есть старые, такие, из верёвочек.
- А что в ящиках было? - озабоченно спросил Квест и кивнул на высовывающиеся из-под лавок тяжелые металлические контейнеры.
- Продукты, Дима, они заперли их в железо, что бы Миша не забрал, - гордо и немного ревниво объявила молодая женщина. - Я уже всё разложила, посчитала, там сахар, соль, дрожжи есть, мука ржаная и чай в жестянках, - помедлила. - Еще папиросы, старые… Какие-то железяки, вот они, - и указала рукой на стол. Поняла, что Димке до стола еще и добраться надо и с трудом подняла мешочек из плотной ткани.
- И еще на полках что-то осталось по мелочи, я пока там ничего не разбирала, - отмахнулась хозяйка.
- Папиросы это хорошо, это просто зашибись, - с тоской пробормотал Квест, вспоминая про стремительно пустеющую пачку дорогих сигарет. - Только кашлять придётся.
Он заглянул внутрь пыльной тряпки. Помолчал, не сразу сообразив, что это такое.
В непривычно и непропорционально тяжелом мешочке матово поблескивала россыпь мелких и не очень шариков. Дробь россыпью. Может у рачительного старого хозяина еще и порох где-то под полом зарыт? Этого им еще не хватало - взрывчатки! Надо будет проверить. Димка отложил увесистую дробь в сторону - поди не пригодится, пока и заводских патронов вполне хватает.
- "Валежины" не напиленные, говоришь? - оживился после всех новостей мужчина, решивший, наконец-то, начать хоть какие-то шевеления. - Ну, что же, давай Наташенька, попробуем на них посмотреть для начала… Дай-ка мне "костыль" пожалуйста. Аленка, пойдем гулять!
Девочка послушна протянула ручки.
- Может, ты еще полежишь? - озабоченно предложила хозяйка, торопливо натягивая на девочку плотные штанишки.
- Ох, Ната, да я еще успею полежать, - он только махнул рукой, - скорее всего, сейчас нам будет лучше поторопиться.
Емкость с керосином в обретённом хозяйстве действительно имелась, как и неплохого качества каменный уголь в дырявых выцветших мешках. Это не диковинка в таймырских тундрах - тут и там на поверхности есть выходы угольных пластов, отлично известных аборигенам и опытным промысловикам. Под двухслойным навесом из чёрного толя, придавленного белыми досками, лежал десяток крупных лесин, основательные козлы, ржавый топор-колун. Двуручную пилу Квест заметил еще в тамбуре. Что же, теперь придется придумывать схему, как-то пилить дрова…
Но не этот антураж привлек его главное внимание, а береговая терраса, на которой стояла "хижина". Она, судя по всему, была обжита задолго до последних "капитальных" поселенцев. Когда Квест доковылял до короткой дорожки, ведущей к берегу реки, то увидел почти в центре врытого в землю Божка.
Это был старый тотем, неизвестно каким народом поставленный. Нганасане или долгане когда-то тут жили или же кочевые эвенки торопливо проходили мимо караванами-аргишами, кочуя в сезон на север - Квест определить не мог, знаний не хватало. Ясно, что какой-то древний народ постарался. Лиственница долго стоит, если с нее кору содрать. Вся макушка в трещинах от старости! Высотой в полтора метра, глубокие глаза, нос и рот. Много кольцевых зарубок-прорезей со спины. А лицевая часть бурая от крови, от чего же еще… У подножия - плоский жертвенный камень. Старый тотем, пора бы и сгнить.
Димка второй раз в жизни увидел "садэи" (или "сядэи", как иногда произносят) - Духа Места. Друзья встречали их и раньше, пытались выяснять происхождение и авторство тотемов, но ни старожилы - опытные полевики, ни этнографы, обитатели музейных коридоров ничего вразумительного не сообщали. Никто из группы никогда не решался спилить садэи и увезти на память - жутко! Черт его знает, какие последствия повлечет такая выходка… Посмотришь на него, и все итоги высшего образования и годов атеистического воспитания тут же куда-то девались - сразу и надолго.
Как утверждал Сержант, интересным было то, что, все тотемы были разного времени изготовления, это, якобы, даже не сведущему в археологии человеку сразу должно быть видно. Предпоследний (в чём Майер готов был поклясться) вырезали относительно недавно, максимум лет пять назад. Конечно, можно было допустить, что некий охотник-одиночка от тоски и безделья не поленился и сваял жутковатый символ-новодел, потратив уйму времени, но… Откуда у охотника свободное время? Да и никогда поблизости от тотема не находилось следов обжитых оседлых стоянок, что было бы вполне логично, после такого основательного обустройства.
И самое главное - все тотемы были подобными, хоть и стояли встреченные садэи в разных местах, а то и краях. Напрягая воображение, можно было представить, что неизвестный резчик делал копию, глядя на потрескавшийся и разваливающийся оригинал. А потом устанавливал, крепко вкапывая в землю. Двух садэи, стоящих рядом, никто из них не видел. Не видел и варварски поваленных. Да и кто возьмет на себя смелость выкопать старый? Спору нет, в какую только глушь не забираются смелые и самоуверенные люди, причем для этого не столько вертолет нужен, как определенная безбашенность, серьезная подготовка и уйма времени. Каждый из них мнит себя хозяином тундры! Но ссориться с древним, неоднозначным по валентности к пришельцам языческим Богом - увольте! Да… Это произведение рук человеческих не для камина, конечно. Пусть себе стоит спокойно, именно так думает почти каждый увидевший. Не стоит тревожить. В отрыве от цивилизации мировосприятие человека резко меняется, и меняется отнюдь не в сторону материализма.
Пожалуй, тут было даже красиво.
Небольшой лесной оазис отвоевал себе место под полярным солнцем у голых тундр. Оазис красовался среди крошечных распадков возвышенности у незнакомой реки, где и стояла эта изба. Вид напротив через реку был просто чудесен, - от горизонта до горизонта будоражил воображение бесконечный кругозор великой заполярной степи. Позади, к югу, туманно дыбилась громада северного склона плато Путорана.
Казалось бы, живи себе отшельником и радуйся! Следов читалось много. Но Квест не принадлежал к племени легендарных следопытов - чилкутов или черноногих, - умеющих по изгибу травинки определять имя ступившего. Однако что-то предположить всё же можно. Похоже, что где-то рядом был налажен брод на ту сторону. Вот широкие галечные площадки, вот остатки старой тропы к берегу… еще лежат лаги, старая бочка.
Место было удобное, кем-то тщательно выбранное для каких-то непонятных ныне целей. Что-то тут шевелилось, что-то делалось, но давно это было! По неизвестной реке много плавали. Поперек нее не часто, но переправлялись.
"Хижина на перекрестке".
- Да, не тайга у нас, конечно, - усмехнулся Квест, сидя на классической завалинке и в десятый раз оглядывая угодья. Растительность тутошняя, хоть и вымахала аномально высоко в этом оазисе, всё равно казалась убогой.
- В тайге хорошо, там орехи, - мечтательно произнесла Ната.
- Да не-е-е, и тут неплохо, - зевнув, оппонировал Димка.
И, тем не менее, все окрестное Димке Квесту отчего-то слегка не понравилось. Ситуационно. Без внутренних объяснений.
Странное место.
А что напрягало? Полная неподвижность среды и витающий над ней слабый виртуальный запах неолитической жестокости, его, как оказалось, даже современному урбанизированному мужчине ни с чем нельзя спутать…
При осмотре окрестностей у Димки на секунду возникло такое ощущение, будто волосы у него на затылке встают дыбом. Что-то напугало? Аура. А тут еще и место катастрофы всего в двух шагах ниже по течению…
Поначалу Наталья часто стояла в напряженном ожидании у двери в избу. Замирала со склоненной к плечу головой, как-то скорбно глядела на мелкий дождик, не замечая коварных уколов-укусов местной комариной шпаны, стояла очень тихо, прислушиваясь, не звенит ли на реке старый лодочный мотор, не слышится ли тяжелый рокот вертолетного винта, ломающего вечерний воздух в вихревые потоки, стояла с немым вопросом на губах: "Почему спасателей до сих пор нет? Что случилась, почему нас не ищут?"
С тоской наблюдая это, Квест в такие минуты понимал, что здесь, в этом глухом месте, благодаря титаническим стараниям "робинзонов", превращавшимся в сносное жилье, им предстояло пережить еще немало минут мрачного отчаяния, - это когда катастрофически рушились все их надежды "авось" и ожидание чуда. Но, Бог даст, здесь же им предстоит насладиться и благодатными мгновениями невыразимого счастья и удовлетворения достигнутым, когда усилия в деле выживания, наконец, начнут приносить плоды.
Посмотрев на Наталью, Квест убедился, что с ней, в отличие от него, все нормально. В руке хозяйка хижины сжимала старый топор, и уже успела пару раз азартно, но пока безуспешно тюкнуть по крепкому бревну, - лицо блестело от пота. Тяжело развернувшись к девушке всем телом, он тихо попросил ее:
- Ты это, Наташа… скачи на заставу и принеси мне ружье, будь добра. Я пару раз в воздух выстрелю, так всем нам поспокойней будет. А потом начнем мы придумывать для меня какой-нибудь табурет, что ли… или чурбачок, что бы было удобней пилить. В общем, мы организовываем лесопилку!
Наташа быстро сбегала в избу, протянула ему ствол, посмотрела, как он его заряжает, заткнула уши дочке, пока Квест палил в воздух, и только после этого сообщила:
- А пока ты спал, к нам медвежонок подходил, ха-алёсенький, маленький такой пушистик, вот! Просто прелесть! - ей, как ни удивительно, в чем-то понравилась ситуация. Нравилось смотреть, как этот мужчина, поначалу характеризуемый ей, в основном, определениями "благодушный" и "несколько упитанный" постепенно превращается в нормального полудикого мужичка.
Квест оторопел.
- Но тут ты во сне что-то закричал и спугнул его, - непосредственно закончила рассказ Наташа, показывая на дальние кусты. - Ну и слава богу, потому что за это время мне пришлось скормить этому зверёнышу последние полпачки овсяного печенья. Вот! А еще ты храпишь громко!
Увы, в сердце собеседника никогда не жила страсть к приключениям.
Присев на ватных ногах на длинное бревно, Квест отложил импровизированный костыль в сторону, придвинул поближе ружье и с кривой вымученной улыбкой поинтересовался не без нервного ехидства:
- Скажи-ка, золотце, а маман этого дитяти еще не объявлялась?