Книга: ОАЗИС. Вторжение на Таймыр
Назад: Глава 1.
Дальше: Глава 3.

Глава 2.

 

"ЗАДВЕРЬЕ"

 

"Еще до начала работы необходимо создать атмосферу ожидания начала исследований, их предвкушения; сформировать у ребят ощущение, что предстоящая работа - главное, зачем они приехали в экспедицию. Известны случаи, когда отсутствие такой установки в начале порождали атмосферу "тусовочности", разгильдяйства.
С феноменологической точки зрения экспедиция делится на три функциональных этапа, каждый из которых представляет собой отдельный этап в эволюции сознания, позиций, рефлексии деятельности ее участников, обособлен в их субъективном внутреннем времени. В процессе экспедиции происходит эволюция позиций восприятия: созерцание - восприятие - деятельность - рефлексия - понимание. Первый этап - вхождение в ситуацию, созерцание и восприятие. Ведущие позиции - "созерцатель", Все приехали на новое место. Оно еще незнакомо, непонятно. Смысл этого этапа - в пространственном и смысловом понимании места, где что можно и как. При этом происходит активный процесс отрешения от прошлой жизни, которая давит своими стереотипами, определяю по-прежнему наши поступки на этом этапе; мы остаемся несвободными по отношению к ним. На этом этапе невозможно еще включиться в работу в новой действительности, его нужно прожить, успокоиться, осознать новые реалии Активизируется ориентировочный рефлекс - в детском возрасте наиболее сильный. Где я? Что вокруг меня? Скорее попробовать забраться на склон, ступить в прибой…"
А.В.Леонтович, "К вопросу о принципах проектирования юношеской исследовательской экспедиции"

 

Каждому возрасту - свои приключения. Это касается и тех непосед, кои склонны проводить большую часть свободного времени на природе, как мы с вами.
Проходит вместе с синяками юношеское время городского экстрима, заканчивается период робких "маршрутов выходного дня" и далее человек проверяет себя уже серьезней - в изнурительных категорийных походах. Постепенно приходит опыт и понимание организации жизни и питания в тундре и тайге… и мы открываем для себя прелести ходовой охоты или рыбалки нахлыстом. С усталостью наступает эра коллективных пригородных пикников с сослуживцами, но это занятие быстро надоедает. Мы взрослеем и, осознав в полной мере собственные физические и финансовые возможности, осваиваем различные виды транспорта, позволяющего забраться подальше от цивилизации - какое-то время наслаждаемся удаленностью и одиночеством. И накопленным опытом.
Но наступает такой момент, когда и этого становится мало, и "человек неугомонный" открывает для себя радость целевых поисков. Раньше это называлось краеведением.
Сейчас принято говорить "локальная история" - новомодное течение, расширяющее рамки унылых музейных стендов родной провинции. Локальной истории интересно все - факты и слухи, легенды и былины, непознанное и непонятное. Бытовые краски прошлых экспедиций знаменитых людей и сложные перипетии переселения народов. Лагеря, стройки, умершие города и поселки, великие проекты и ошибки в них… Кто-то не может удержаться в бескорыстных рамках и становится черным археологом. Кто-то быстро набирает первый сенсационный материал и на этом успокаивается в лучах местечковой славы, возвращаясь к пикникам. Другие обустраиваются на собственных удаленных базах и принимают туристов, обратив увлечение в прибыльное дело. Некоторые же так всю жизнь и не успокаиваются, стараясь поднимать пласт за пластом.
Надо сказать, что все перечисленные выше категории искателей - люди опытные, тертые полевики, имеющие за спиной огромную школу практической жизни в суровой среде. Собственно, именно это и позволяет им заниматься любимым делом, не тратя драгоценное время на обучение и адаптацию.
А как разнообразно это занятие! Никогда не знаешь, куда тебя занесет завтра. Позвонят вам друзья, дав команду "готовсь", или прочитаешь редкий материал, - тут разные бывают провокации и мотиваторы: достаешь вожделенную карту или рисованные кроки, и в путь! Время торопит, но тревожный рюкзак стоит наготове. Поле действий самое непредсказуемое. И зачастую за порогом вас ждет совсем не то, что привычно тертому туристу, рыбаку или суровому путешественнику. Тут расстояние и физические трудности не имеет значения и отчетной ценности. Порой совершенно не надо забираться к черту на рога, чаще наоборот - неожиданно выясняется, что артефакт или спорный объект находится не на Южном полюсе, а относительно рядом с городом, поселком или местом частого посещения. Чуть ли не на виду у всех. Просто другие ничего не знают про эту Тайну.

 

Мониторинг: свои

 

Астапов решительно вздохнул и включил воспроизведение. Запись пошла с паузы - на зрителей пялилось нелепо застывшее лицо какого-то толстяка на фоне полуразобранного вертолета. Техника дурацкое выражение лица лицо бедолаги посреди какой-то фразы. Может быть, он проговаривал что-то неласковое типа "подите вы к лешему".
- Это что за клоун такой? Финн?
- Финн, товарищ полковник, зовут Юха Харью, - заметив, с каким удивлением на него посмотрел шеф, поддакнул оперативник. - Сам чуть не подавился, когда услышал… Тот самый "эколог повышенной мобильности", я вам позавчера докладывал. Заводной, бойкий, нудный. Прочитал за три дня две скандальные лекции в городском Центре культуры, собрал целую стопку писем от населения.
- Камера в очках?
Лейтенант кивнул.
- Ясно… Ты с паузы снимешь, или мы будем весь вечер смотреть на этот портрет?
Изображение дрогнуло и ожило картинкой солнечного дня. В нижнем углу экрана замигали цифры - дата, часы, минуты и секунды. Скрытая камера снимавшего переместилась вместе с головой шпиона-оператора: в кадр попали две женщины и мужик гитлеровского вида. Камера взяла его лицо крупным планом - опасное лицо у фрица, бывалое и слишком уж спокойное. Глаза холодные. Как сказала бы жена Донцова, "маньячные". Такие глаза бывают у командиров групп спецназа и воров в законе.
- Это ты снимал во время интервью или потом к ним подходил?- поинтересовался Донцов.
Оперативник успел кивнуть на первую часть фразы. Он стоял сбоку от Андрея, и лишь изредка смотрел на старый плазменный монитор, показывая шефу, что держит в памяти каждый кадр. Напрасно… он не помнил, как вскоре выяснилось.
- Фарида Гафарова крепко нам помогла. Закрышевала своей телекомпанией качественно. И кофе мы попили, и побеседовали… Так что, время для сбора впечатлений у меня было.
- Давай короче. Только ход событий, анализ сам проведешь, у меня времени нет.
- Понял, - коротко бросил Астапов, откашлялся и продолжил.
- Итак, женщины. Вот стоят канадка Софи Пайе и шведка Рита Энквист. Ученый-биолог и… как это называется, я и сам не знаю. В общем, эта шведка занимается всякой мистикой, говорят, большой специалист по духам и тарелочкам.
- Понял, дальше.
- Так. Второй мужчина - немец Юрген Крауф, миллионер, владелец оружейной фабрики и сети охотничьих магазинов прямой продажи. Видный охотник с мировым именем, член World Safari Club.
- Кредитная карточка группы, - усмехнулся Донцов.
- Так точно. Но еще и ударная сила, как я думаю.
Время шло, кадры сменялись беззвучно.
На мониторе мелькнула телевизионная звезда Норильска Фарида Гафарова с синеньким микрофоном в руке, какой-то толстый авиатор в белой рубашке, запестрела тщательно заснятая груда экспедиционного барахла. В следующем кадре камера запечатлела уже Сержанта с Лапиным, сидящим вне зоны основной съемки и втихушку поедающих бутерброды. Особенно выделялся колоритный Майер. На нем была линялая тельняшка, шорты и потрепанные тапочки. Нагло белели голые ноги с узловатыми коленками - сразу видно, что в отпуск на материк в этом году он не ездил. Лоб Игоря Лапина закрывали огромные солнцезащитные очки. Оба смотрят на подошедшего с подозрением. Лапин чуть воровато, словно кто-то застукал негодных мальчишек за курением в туалете. Сержант с вызовом, с готовностью дать в рог. В руках обоих зеленели початые бутылки с пивом.
Донцов хмыкнул.
- Ну просто орлы. Оздоровительная группа героев тыла. А смотрит-то как! Щас ширинку расстегнет и всем покажет, какая у него морковка.
Камера приблизилась к друзьям.
- А это еще что такое? - возмущенно заорал Донцов.
- Что вы имеете в виду, товарищ полковник…- начал было Астапов, но тут же осекся.- Да, вот тут промашка вышла…
В зеркальном стекле игоревых очков отразились очки снимающего, и из-под них вдруг вывалился черный шнурок оптоволоконного кабеля, что тянулся от ушка очков до воротника оперативника.
Морды радостно загыгыкали. Лапин тут же показал язык с куском бутерброда, а Сержант чуть привстал и картинно отдал честь. По нарочито выраженной артикуляции Андрей угадал фразу: "Служу Советскому Союзу!".
- Ну, что за лажа, Астапов… - поморщился Андрей, представляя в красках, сколько и чего он наслушается зимними вечерами на товарищеских посиделках.
- Так старое же оборудование, товарищ полковник! Я вам еще год назад докладывал, что "бесшнуровка" нужна. Крепления уже совсем не держат, - пробормотал тот весьма энергично, но тихо, чтобы не рассердить.
- Что ты головой мотаешь? Какое, в задницу, тебе надобно крепление? У тебя что, обыкновенной нитки прочной не нашлось? Промашка у него… Остальные-то не заметили? - поинтересовался Донцов зловеще.
- Нет. Майер подсказал, помог поправить.
- Ох… Все, про это хватит. Ладно, на лица главных героев мы посмотрели, досье я прочитаю. Когда, говоришь, интервью Фариды будет? В субботу? Посмотрим. Давай дальше, - потребовал Андрей, быстро глянув на часы.
Экран потемнел. Астапов включил перемотку, одновременно рассказывая.
- Стартовали они тринадцатого, сейчас почему-то все эту дату полюбили… Долго собирались, через что у группы вышел день передержки сверх графика. Как они грузили вездеходы, да… Это, товарищ полковник, отдельный разговор, то еще было зрелище. "Шерпы" не лезут, наши их тянут, иностранцы не столько помогают, сколько советуют из-за спины, бортоператор на них орет. Матом нельзя, все кроют междометиями, хуже матов получается.
Андрей кивнул, всё как обычно. Это нормально.
- Долетели они без приключений. Летчики сели там, где и планировали - на самом юге Аяна, почти в устье Гулями. Марат позже пролетал на Ми-2 в том районе, сейчас будет съемка с воздуха.
Оперативник снова включил камеру. В углу экрана опять забегали электронные цифры, уже вечерние. "Вот, - отметил Донцов, - это уже нормальная съемка, все нормально видно, без наших шпионских штучек". Каменистые массивы плато мелькали внизу, вертолет шел на малой высоте. Потом горы резко вздыбились, но пилот подниматься выше не стал - далее полет проходил вдоль склона, по ущелью. Неожиданно видеоряд изменился. Изображение стало нервно скачущим, словно ктото тряс оператора за воротник.
- Это ветерок упал с горы, свежий, целый поток, - словоохотливо пояснил Астапов. - Так. Уже подлетает.
Донцов посмотрел на экран, где вертолет заваливался в глубокий вираж, резко отклоняясь влево.
- Стоп! Верни назад. Бараны?
Лейтенант включил перемотку. Тень от вертолета по-дурацки полетела задом наперед, заплясали горные отроги, промелькнул глубокий распадок. Стоп. Точно! На крутом склоне горы группа испуганных ревом снежных путоранских баранов пришла в движение, убегая от грохота внезапно вылетевшего геликоптера. Сверкнули белые "салфетки" на задницах.
- А! Глянь! Красавцы! Потом этот кусок вырежи-ка в отдельный файл, я как-нибудь заберу для коллекции… Мотай дальше.
Астапов снова перемотал запись вперед. Камера скользнула мимо какой-то зазубренной вершинки, блеснул узкой лентой водопадик, и почти тут же внизу показалось огромное зеркало озера Аян.
- Сейчас будет Гулями, - предупредил оперативник.
Камера пару раз метнулась, выискивая объект, а потом резко обрушилась вниз, к воде, где почти у самого берегового среза (по крайней мере, так Донцову показалось - из-за габаритов "коровы") стоял огромный белый вертолетище, совершенно чуждый своим видом девственной природе округи. Группа копошилась, уже начав выгрузку, первый "шерп" стоял неподалеку.
- Ну, вот, в общем-то, и все,- резюмировал Астапов. - Ниже Марат не спускался, типа, просто мимо пролетал.
Донцов кивнул, встал. Проходя к подоконнику за сигаретами, ободряюще похлопал подчиненного по плечу.
- Молодец, в целом нормально. А когда вертолет улетел?
- Марат назад возвращался через два часа, и они еще стояли, видать, еще не полностью выгрузились.
- Или рыбу ловили, - резонно предположил Донцов.
Он хорошо представлял, как редко экипажу такой здоровенной машины, каким является Ми-26Т, заказываемый, в основном, на перевозку пассажиров или крупногабаритных грузов по стабильным "цивильным" маршрутам, удается выбраться на такой вот водоем. Да еще с вольным временем…
Понимающе кивнув, Астапов горестно вздохнул.
- Живут же люди…
- Ты это к чему?- буркнул Донцов, перебирая на столе принесенные лейтенантом фотографии. - На рыбалку не просись, не отпущу.
- Товарищ полковник!
Донцов смолчал. Наконец он оторвался от бумаг, предварительно сунув несколько фото в свою папку и пояснил:
- Не канючь, Олег. За меня тут останешься. Приеду - отпущу на пару суток. Следи за ситуаций, докладывай оперативно. На что надо обратить особое внимание, я тебе уже сказал. А мне надо на денек-другой слетать на Фокино, там опять инцидент произошел, люди напуганы, кто-то по дрезинам стреляет. Помнишь майские случаи?
Астапов нарочито горестно вздохнул и принялся собирать со стола шефа документы и отсоединять шнуры. Но закончить доклад, как положено, он не забыл.
- По данным РЛС Лонтокойского Камня, они взлетели через шесть часов, борт пошел сразу на Валек, никуда не отворачивал.
- Вот и славненько.
Пока все идет ординарно. Пока.

 

Загадка Аяна

 

Все повторяется. Немного deja vu и для вас, читатель.
На пустынном южном берегу вытянутого с юга на север Аяна, на овальном большом мысу, прорезанном течением горной рекой Гулями, сидел человек в легком свитере с широким "латышским" вырезом. Он расположился на кряжистом суке высохшего бревна - ствола лиственницы, вынесенного на берег озера весенним разливом и растрескавшегося на солнце и свирепом морозе. От воды тянуло вечерней прохладой. На голове созерцателя, крепко стягивая светлые волнистые волосы, была аккуратно затянута косынка-сандана. Человек курил и, казалось, не замечал окружающих красот озера. А посмотреть было на что.
К вечеру проблески в облаках над скалами плавной синей отмывкой спустились к воде, а волнение на озере стихло. Зеркало древнего Аяна нарушали лишь мощные всплески серьезной рыбы. Иные из них довольно высоко выпрыгивали хвостами вверх и с силой шлепали ими о ледяную воду обеспечивая самое волнующее зрелище для рыбака - концентрические волны от игры охотящегося гольца. Самый клев! Рядом с человеком лежал короткий карабин и мощный черный бинокль.
Опять они на Аяне… Господи, сколько же лет прошло!
Ни палатки, ни костра поблизости не было видно, но слабый запах дыма и глухие голоса указывали на то, что где-то рядом стоит лагерь, расположенный, скорее всего в зарослях невысокого ивняка. Закончив перекур, человек медленно встал, с удовольствием потянул сильные мышцы, не спеша разделся и быстро вошел в ледяную воду озера. Традиция такая, прибыл на место - окунись, поприветствуй воду. Простатита он не боялся, хотя, как медик, хорошо знал, что это за беда. После короткого интенсивного купания тщательно растер тело и оделся, накинув на себя еще и просторную камуфляжную куртку с капюшоном. Вечером у воды холодно, долго игнорировать не получается.
Сержант не знал, что несколько лет назад именно на этом месте точно так же стоял чеченец Гамзат, наблюдавший за приземлением вертолета москвичей гораздо северней - на место памятной стычки. Позже чеченца отсюда забрали бандитской вертушкой и он поехал убивать Майера и его друзей. Крепко тогда досталось. Всем.
Теперь их вертолет сел на этой площадке - самое удобное место в округе для такого монстра, как тяжелый Ми-26. Как философски сказал командир экипажа: "Посадить-то его, родного, можно где угодно, но вот взлететь после…"
Тихо подошел Лапин.
- Хорошее место здесь, и для жизни, и для смерти, - с прелестной мечтательностью дикого философа произнес он. - А люди тут бывают, правда, редко. В кустах чья-то стоянка была. Костер, горка пустых банок под корягой. Старые банки, тонкие. И гильзы стреляные.
Сержант молчал и глядел на озеро. Потом перевел взгляд в сторону горы Камень, до его вершины они так и не удосужились добраться в пешем маршруте…
- Вспоминаешь, - понятливо констатировал Игорь и, не дожидаясь ответа, вздохнул. - Да… Было дело. И я вспоминаю.
- И зачем мы, Игорек, те катера с Аяна вывезли? - с сожалением и тоской бросил Сергей. - Прилетали бы сюда изредка, пользовались бы своим плавсредством. А то все как-то бестолково вышло, продал их Димка, и где теперь те деньги?
- Ничего, Серый, сейчас будем лодчонку накачивать, наши иностранцы хотят по озеру прокатиться. Я её уже стащил с крыши. И мотор с креплений снял, пошли тащить.
- Прокатим, Игорь, отчего же не прокатить, это мы на раз, - смачно потянулся Сержант и не утерпел, похвастался. - А я уже искупался! Вода отличная, еле яйца нашёл и скулы разжал. Ну ладно, маэстро, летим к роялю, дадим класс, коль зрители жаждут красоты.
Майер оглянулся и лишь сейчас отдал дань - снисходительно (мол, ветераны Путоран не сентиментальны) удостоил великолепное озеро оценкой:
- Ий-эх… Красиво-то как! Что там твой Кавказ…

 

---

 

На Аяне сидели лебеди.
- Да смотрите же!- закричала Рита. В течение пяти последних минут они с финном увлеченно рассматривали безмятежное белое семейство в бинокль, возбужденно переговариваясь по-шведски, а остальные с усмешками наблюдали за ними. Дети города.
- Мне думается, что им надо чаще выбираться на природу, - вполголоса сказал Сержант немцу, стоящему рядом на берегу. - А не возле заводских труб болтаться с амулетами и газоанализаторами.
Юрген влился в среду сразу же, будто всю жизнь бродил по этим каньонам.
Походка, голос, манера сторожко оглядывать окрестности, когда был повод и полное спокойствие в ответ на обычные природные шумы. Во всем чувствовался полевой опыт и практическое знание дикой природы. Он не стеснялся спрашивать, моментально усваивал информацию, легко и без малейших признаков неудовольствия втягивался в любую работу. И все делал добротно. Вот тебе и миллионер. Даже его европейский охотничий костюм, как выяснилось, вполне гармонировал с маскирующими свойствами местности. И клубный галстук не помешал, напротив, добавил старинного шарма первопроходцев начала двадцатого века. Из его облика напрочь исчезла составляющая натуропата-природоведа европейского розлива, что тихо плачет при виде пухлого зайчонка на пеньке, выная камеру взамен "Меркеля". Взамен вылез свирепый Лорд Рокстон из "Затерянного мира", не ведающий африканских преград журналист Стэнли.
Небольшой серый "баджер" с подвесным мотором уже красовался на пологом берегу, своими крепко надутыми серыми бортами выказывая людям готовность совершить любой мореплавательный подвиг по воле хозяев. Но подвигов от лодки не требовалось - и времени нет, и сил после нервных сборов и перелета с выгрузкой. Экстрима не будет. Будет просто короткая обзорная экскурсия.
- Значит так, господа. Проводник Игорь остается тут, в лагере, на посту. Ак-кур-ратненько лезем в лодку, размещаемся, и мы медленно, с песнями плывем вдоль берега, - не совсем ласково распорядился Сергей Майер, не забывая, тем не менее, лепить на лице необходимое радушие.
Выносы реки Гулями в Аян практически перегородили озеро, оставив узкие и мелководные протоки у противоположного берега, на скоростях тут не побегаешь, просто опасно. Они тихо отчалили и покатили на север, вспугнув, тем не менее, недовольных суетой лебедей. Стоя по колено в полупрозрачном слое фантомного тумана, величественные птицы молча повернулись к лодке, потом одновременно подпрыгнули, взмахнув широкими белыми крылами, и ушли на закат.
А Игорь пошел к "Шерпам" решив, пока никого нет, еще раз проверить, как пережили перелет машины.
Вода тихо шипела под носом тяжело груженой лодки.
Немыслимая красота! Вода и горы.
Путораны. Этот каменный колосс больше, чем полосы широт на мелкой карте. С южной стороны неприступные отвесные стены в полтора километра высотой вырастают из тайги, а с северной, заполярной - из полярной тундры. Плато Путорана - лавовое образование площадью около 200 000 кв. км, по сути, огромный слоеный пирог. В древнейшие времена, отстоящие от нас на триста миллионов лет, на месте плато простиралась плоская равнина. Затем равнина потрескалась, и через разломы в земной коре стала вытекать раскаленная лава. Потоки застывали ступенями, туф и базальт накладывались на осадочные породы - известняки и сланцы. Постепенно тектоническая деятельность вынесла это огромное образование наверх, и тогда застывший панцирь треснул от нагрузки, и вулканическую цельность прочертили глубокие трещины - чаши озер, русла будущих рек и водопадов.
Любой каньон на плато - настоящий оазис влажного микроклимата среди сухих гор плато Путорана. Аянский каньон - это особая красота, нетронутая, тяжело сюда добраться случайному человеку. И краски здесь меняются быстрей из-за высоты озера. Склоны невысоких гор уже почти утратили чудесный цвет зеленой летней "замши", шел месяц август, для этой широты предельное летнее время, и теперь пестрое предосеннее многоцветье постепенно замещало монохром лета.
Озеро впереди слева заползало заливом в восточный берег, где стояла периодически навещаемая старенькая база заповедника. Хотел заповедник новый комплекс поставить, и денег власти немало давали, но многоопытный директор вовремя смекнул о каверзе, увидев в "бескорыстной" помощи скрытое желание вождей иметь уютную браконьерскую турбазу. И плюнул на затею, деньги не взял, Аян целей будет. Есть ли там кто-нибудь сейчас? Похоже, нет никого. По крайней мере, сотрудников заповедника, это выяснили заранее. А вот какой-нибудь пришлый человечек вполне может притаиться и сейчас наблюдать за двигающейся по водной глади лодкой с пришельцами.
Серые облака, освещенные предосенним заполярным псевдозакатом, отражались в неподвижной воде озера, от чего Аян казался кровавым, будто в память о старых жутких пороховых встречах, произошедших с друзьями в былые времена на берегах этой заповедной жемчужины.
Вскоре Сержант заглушил мотор, огляделся (точно ли он встал), опустил в неподвижную воду короткие весла и сделал несколько табанных гребков, что бы поставить лодку в нужном месте. Дав восторженным возгласам гостей озера вырваться наружу, а цифровикам вдоволь нащелкаться, капитан "презерватива" значительно объявил:
- Я покажу вам одну загадку. Даже тайну, - дождавшись фокусирования взглядов на собственной персоне, Майер продолжил, помогая себе рукой, как экскурсовод возле храма Василия Блаженного. - Прошу всех посмотреть налево. Выше по склону возле распадка есть темное пятно. Воспользуйтесь биноклями и разглядите объект хорошенько, господа! Что вы там видите?
Немец уже глядел в указанном направлении через оптику винтовки. Канадка приложила маленький бинокль, потом передала его финну, а глазастая Рита глядела из-под ладошки. Он же первая и заявила, неожиданно взволнованно:
- Там расположено какое-то жилище. Хижина?
- Изба, - благосклонно кивнул Майер.
Протянув бинокль хозяйке, Юха безмятежно вопросил:
- И в чем же тут загадка, дорогой Серж?
Выждав значительную паузу, Сергей бухнул:
- А загадка состоит в том, что вы ее не найдете, если станете подниматься к ней по берегу. Никто ее еще не нашел. Я сам три раза поднимался… Игорь пробовал. С воды избу вроде видно, а в лесу - ноль. Словно мираж, "логово Духа Озера".
Напрасно он так сказал…
Раздувая ноздри, Рита пристально уставилась на склон.
- Правьте к берегу, Серж, мы тоже проверим это логово Духа Озера, - решительно заявила шведка.
- Почему бы и нет, - пожала плечами биологичка, - это интересно.
И взбодрила отчего-то поникшего финна внушительным хлопком по плечу. Уверенная женщина… "Еще бы не уверенная, - с ревностью подумал Майер, - с таким адским револьвером на поясе! Кстати, надо будет попросить рассмотреть, надо же, "таурус"! Как ей только отдачей кисть не выворачивает? Может, эта валькирия что-то и найдет, красивым людям свойственна безошибочная интуиция".
Несмотря на то, что Майер часто одергивал себя, чувствуя неприятную раздражительность еще в самом начале общения с зарубежниками, от ехидных мыслей он избавиться не мог. Револьверу на поясе он просто завидовал - такой ствол, как и разрешение, ему, например, просто так не заиметь. В данном случае мужскую душу бередил еще и сам факт того, что коренные интересы, а с ними и элементы мужеской культуры стали все чаще попадать в нежные женские руки, радуя и пугая одновременно сильный пол новыми аспектами применения и практики использования.
Немец же продолжал молча осматривать берег в окуляр. Он дождался момента, когда Майер воткнул "баджер" в серый галечный пляж и выпрыгнул - мягко, как большой кот, строго сказал "за мной" и первым направился через низкие кусты вглубь леса по оленьей тропке. Женщины не медля направились следом. Рита на ходу доставала из небольшой сумки какой-то предмет из серебристых проволочек, похожий на миниатюрный прицел из колец и перекрестий. Это еще что за хрень?
Проводив их взглядом, Сержант вопросительно посмотрел на Юху, но тот торопливо затряс щеками и грустно молвил:
- Я не люблю такие приключения. В гору надо лезть, духи какие-то… злые москиты в кустах… Без меня разведают, я еще успею, - вяло улыбнулся финн.
- Ясно, - значительно сказал Сержант, прислушался к треску сучьев. - Ну, похоже, они там не заблудятся. А мы пока не торопясь закусим и кофейку попьем, - и он потащил наружу термос из бортовой сумки.
Прошло полчаса.
Финн устал сидеть и торопливо прогулялся по берегу, но лишь в пределах прямой видимости, поминутно оглядываясь на лодку. Без души сделал пару фотоснимков склона, затем вернулся и, привалившись спиной к лодке, что-то начал умиротворенно изучать в нетбуке. "Момент удобный", - определил Майер.
- Юха, а какова основная цель вашего путешествия? Как я понял, рыбалка всех вас особо не интересует, традиционные водопадные места тоже… Ну, знаете, куда на вертолетах часто прилетают туристы и большие люди. С экологией тут все в полном порядке, - Сержант решился спросить напрямую, готовый к тому, что финн настороженно насупится. Но этого не случилось, тот только завелся.
- Это вам, как и большинству местных обывателей, только кажется, что с экологией плато Путорана все окей! - горячо возмутился эколог. Он даже как-то эмоционально ожил неподдельной ревностью, засуетился, будто у него старались вырвать из рук любимую игрушку… А Майеру отчего-то захотелось отвесить толстяку хороший пендель.
- Такой комбинат под боком, как ваш, не может не повлиять на экофауну Таймыра, на целостность системы. Если есть сброс промышленных нечистот в бассейн реки Пясины, значит, неминуемо искажение, а потом и нарушение целых пищевых цепей. Если дикие северные олени меняют пути миграции из-за ниток газо- и нефтепроводов, то это не может не повлиять и на растительность. Я могу вам прямо сейчас показать вполне убедительные доводы в виде таблиц и аналитических отчетов, - предложил он, извлекая нетбук.
- Нет, нет, - торопливо воспротивился грозящей ему лекции Майер. - Не надо, я охотно поверю слову профессионала. И все-таки?
- Мы ищем оазисы, - поначалу безмятежно поведал Юха. Экологическая тема сузила пределы его осторожности.
- Что значит, "оазисы"? - искренне изумился Сергей, прихлопывая комара на запястье. - Да тут везде оазисы! А точнее? Климатические аномалии, как на озере Лама? Ну, знаете, полуостров Каменный…
- Лама? М-гм… Не думаю. Ее нет в нашем плане.
- А что же есть? - вконец обнаглел Майер и наконец-то получил по ушам.
- А это вы узнаете со временем, уважаемый проводник. Со временем… Тем более, что планы будут корректироваться по мере развития событий.
Еще час пролетел незаметно.
Пора бы уже туристам и возвратиться, подумал Сержант. Но ходоки все не щли, а по склону не было слышно никаких звуков, свидетельствующих о передвижении или о находке. Ладно, ждем.
- Слышите?
- Ч-что? Что там? - встрепенулся задремавший Юха, судорожно схватившись рукой за мокрый леер лодки, из которой он не собирался больше вылезать.
Сержант некультурно показал ему пальцем. Оленья тропинка, по которой пошли искатели, плавно поднималась вдоль журчащей речушки, а со склонов к руслу спускались серые каменные россыпи курумника.
- Эти россыпи живые, - заявил Майер, оставляя стаканчик с кофе на камень. - Если подойдешь осторожно, то успеешь увидеть, как пищухи ныряют под валуны. Говорят, что они заячьей породы. А на вид - мышь и мышь…
Торопливо закивав головой, эколог и сейчас не изъявил никакого желания прогуляться по пустынному бережку. Лишь плотнее закутался в куртку. Неужели боязливый такой? Сумерек боится? Или просто вымотался? Ох, мля, как бы не пришлось всю дорогу ему памперсы менять…
Разведчики пришли через два часа, усталые и мокрые от вечерней росы. Шведка была несколько взвинчена, Юрген, казалось, чуть раздражен, и лишь биолог имела спокойный, но задумчивый вид.
- Onko kaikki kunnossa? - почему-то по-фински обратился Юха к Рите. Типа "У вас все в порядке?"
- Kiitos, kaikki on kunnossa, - успокоила его брюнетка и тут же опустилась на поваленное дерево. "Спасибо, у нас все хорошо".
Сержант вопросительно посмотрел на биолога.
- Ничего мы там не нашли, вы были правы, Серж, - объявила заметно уставшая Софи, с благодарностью принимая белый стаканчик с горячим напитком. - Загадочного жилища словно и нет. Или его действительно нет? А вот медведи в этих местах часто бывают. Небольшой двухгодовалый мальчик проходил не позднее вчерашнего дня. Глупый молодой хулиган.
- Мне, кажется, что я что-то такое почувствовала, поле хоть и слабо, но вибрирует, - не согласилась с подругой все еще не отдышавшаяся Рита, снимая с себя плечевую сумку и бережно укладывая туда таинственный "прицел". - Позже, Софи, я еще раз внимательно посмотрю всю, что мы там наснимала на видео. Но нужно будет сделать еще и заключительный кадр с воды.
"Вибрирует у неё"… Шарлатанка. А ведь научный человек Софи вполне серьезно на нее посмотрела при этих словах, с каким-то старым интересом, отметил про себя Сержант, но лишь усмехался, дожидаясь мнения Юргена - это актуальней. Протирая фланелькой винтовку перед тем, как спрятать ее в матерчатый чехол, охотник помедлил и медленно сказал:
- Во всяком случае, герр Майер, я могу сказать определенно, что некоторые следы обитания там все-таки есть. Очень осторожные, или… как это будет правильно сказать? Спрятанные следы? Или стертые, как будет правильно?
Посмотрев на него с удивлением, но и с уважением, Майер бережно столкнул лодку в воду и придержал корму, приглашая остальных проследовать на судно. В "обзорной" точке они постояли еще немного, глядя на место "загадки", но склон было видно уже плохо, освещения явно не хватало.
- Еще тут есть таинственная избушка робинзона-одиночки Петра Маркиянова, но он одновременно мог являться и неким Сабуровым… Загадочная история, вполне возможно, что он на ручьях золото мыл, - дополнил комплект тайн Сержант.
- Скажите пожалуйства, Серж, - переварив услышанное, эзотеричка впервые сама обратилась в Майеру с позитивным началом вопроса, отчего тот чуть не выпустил румпель мотора, сбив с курса лодку. Они медленно тащились к месту стоянки, где на берегу их ожидал Игорь.
- Вы сами знаете? Там что-то есть фактическое, материальное или энергетическое? Допустим, что мне неважно, из какого мира… Или это действительно лишь мираж, игра света?
- Мне-то почём знать, мадам, - серьезно, но весьма неопределенно ответствовал временный сотрудник фирмы "Искатели приключений", пожимая плечами. - Что угодно можно предполагать, дело вашей фантазии. Кто знает… - повторил он, сразу устав от совершенно ненужной в любой эзотерике серьезности.
Но образности речи не потерял.
- Я же говорю вам - тайна. Тут их хватает. И избы есть, и развалины, и пожарища. Когда-то чудаков здесь хватало. Промысловики, аборигены, исследователи. Это сейчас всё забросили-запустили… А какие названия! Вон там, на юге, есть Перевал Непорочного Зачатия, интересно, да? Он расположен на плато, разделяющем реки Аян и Дулук. Туда надо по долине реки Муниль подниматься, отсюда не видно. Кругом вообще много необычного - знатоки говорят, что на юге озера аянские вороны в два раза крупней обычных, видать, хорошо питаются.
Все уставились на юг.
- Посмотрите, Рита, одни краски чего стоят! Вот где настоящая мистика, - хвастливо продолжил он. - Еще не раз нечто подобное увидите, уж покажу, я все места знаю! В нашей фирме приключения вам гарантированны. Да… Как говорил Иван Сусанин подлым полякам: "Ну что ребята, водки не обещаю, но погуляем хорошо". Юрген, вы любите поляков? Я нет.

 

На юге Аяна преждевременно хозяйничали зимние цвета - густая темная синева чистого кусочка неба и прозрачные голубые блики высоких гор на востоке. А на севере, там, где за далекими горами возвышенности Нимакит солнце скрывалось перед взрывным утренним выплеском, небеса и склоны уже таинственно сверкали ярким светом расплавленного золота. Как бы показывали: "Сокровища здесь!"

 

Встреча-1

 

Они тронулись в путь ранним утром.
Утром же прошел первый дождь, вызвавший первую походную суету. Можно сказать, мелкий. Когда заводили моторы, мимо важно проплыла огромная темно-серая туча, напитанная водой, как губка. Но путников небесная хозяйка пощадила, не сбросив боезапас на еще не собравшуюся группу.
Поначалу "Шерпам" было туго, маршрут шел по низине, поросшей кустарником. Им предстояло пройти до мелководного устья двух рек Амнундакт (одна текла с юга, ее иногда называют еще и Манумакан, из долины Нерала, а другая с востока) и далее до волока на реку Нерал. Поехали вдоль оленьих троп, легко миновали небольшой разлив, и вскоре увидели уже афишированную Сержантом местную достопримечательность - старое тунгусское кладбище. Все могилы располагались в красивом месте - на ягельных холмиках, откуда было видно и долину реки, и озеро Аян. Иностранцы спешно выскочили из машин, охали, фотографировали. Почему-то у попадающих сюда всегда принято фотографировать и снимать на видео захоронения малых народов. А вот прах цивилизации не интересен, часто ли вы видите экскурсионные группы возле городских кладбищ? К чести иноземцев, ни у кого из них и мысли не возникло что-то взять с земли и тем самым потревожить могилы с традиционным дровяным настилом и христианским крестом необычной формы. Дотрагивались до серого дерева бережно. В прошлом году Андрей Донцов с Лапиным наткнулись в предгорьях на почти такой же деревянный крест в излучине реки, на перекладине которого пришлые уроды вырезали надпись "ДМБ2000" и "Metalliкa" с русским "к".
Еще через несколько минут пути показались совсем другие следы человеческого бытия - брошенные дюралевые детали катамарана какой-то неудачливой экспедиции.
Дальше открылась долинка с наледной поляной. В разрыве туч над уже пройденной частью маршрута к реке пробился косой столб солнечного света, стало веселей и уютней. Местность во многих местах была такой ровной, что Лапин смог расслабиться и даже полюбоваться встречной флорой. В его машине сидели немец и Рита. Пассажиры так распределились еще и сообразно соображению: в каждой группе по два ствола. Женщина сидела на переднем сиденье, а Юрген удобно устроился позади, поставив карабин слева возле контейнеров - на заднем сиденье и места больше, и спокойней, уединённей, что ли. К тому же, именно там в крыше кабины был вырезан широкий откидной люк, можно вылезти наверх при необходимости.
- Некоторые здешние места весьма похожи на пейзажи Швеции, - объявила Рита, глядя на молчаливого водителя-проводника. Этот внешне всегда спокойный парень ей нравился. Вроде тихий, скромный, сам для себя философичный, но какой-то бесёнок в нем все-таки сидит.
- Вы бывали в Швеции, Игорь? - спросила она.
- Нет, я там не был, - чуть виновато откликнулся сталкер, осторожно объезжая подозрительное болотце и выводя машину на моренный вынос. - Но зато я этой зимой имел дело со шведским жителем, даже аборигеном.
- Вот как? Расскажите нам поподробнее.
- Он жил у меня в квартире.
- Даже так? Мужчина? Женщина? Какой-нибудь металлург?
- Да нет же… Сейчас я расскажу, секунду, - Лапин сбавил газ, реагируя на маневры мягко раскачивающегося впереди "Шерпа", что торил дорогу под управлением Сержанта и размеренно продолжил, тщательно подбирая английские слова:
- У нас в Норильске продавали елки. Ну, новогодние, знаете… Все торопились, покупали, уж больно они красивые, эти ваши елки. Ровные, аккуратные, как у Диснея. А у нас дома всегда жара. Знаете, после того, как намерзнешься в походах, хочется капитально прогреть кости… Вот. И хвойный аромат пошел просто волнами, густыми такими. И из какой-то шведской елки вылезла шведская божья коровка! - Игорь перевел народное название насекомого дословно и потом уже показывал размер, пояснял про цвет и точки на хитине крылышек, пока слушатели понятливо не закивали головами.
- Спала себе среди веток. Наверное, даже и не поняла, что перенеслась во сне на такое расстояние.
Рита и немец с изумлением слушали.
- Ребенок распереживался, меня спрашивает, а я и сам не знаю, чем её покормить. Ползает она по детской руке, по стулу да по столу. Ну, что тут делать? Попробовали мы втроем спеть ей специальную русскую песенку: "Божья коровка полети на небо, принеси нам хлеба" (по-английски это звучало просто ужасно, никакой лирики), но она нас не послушала. Наверное, нам надо было петь по-шведски.
- Lilla ko flyg till himlen och bringa oss brod, - неожиданно пропела шведка.
Несколько секунд был слышен только звук двигателя, а потом уже и Юрген тихо запел что-то мелодичное, похоже, детское, протягивая вперед, что бы Игорь увидел, узнаваемое скуластое лицо родного карапуза на забранной в прозрачный футляр фотокарточке.
- Ну, мадам, мне, к сожалению, тут знакомо только "флюг" и "брод", думаю, что это "лети" и "хлеб". Не знаю, не учил я шведский. Жаль, что не знал. Вот когда побываю у вас - подучу. А "коровку" мы отдали в детский сад, у них там оранжерея, - открыто улыбнулся Игорь, а Рита даже коснулась его рукой в искреннем сентиментальном порыве.
Вскоре "Шерпы" выкатили на озерцо Манумакли, из которого и вытекает Амнундакта. Словом "манумакли" бесхитростно называются многие верховые озера в каньонах. В переводе с эвенкийского Долгое, а еще лучше - Длинное. Фантазия у местных народов, похоже, работала так же, как и у наших первых геологов, у тех то же самое, сплошь "листвянка", "быстрая" да "щучье".
Этот этап путешествия позволял моторизованным зрителям разглядеть все ландшафтные зоны Путоран: горную арктическую пустыню, горную тундру, редколесья верхней части склонов, тектонические трещины и речные террасы. День раскатывал пред ними голубые горизонты, они медленно ехали над озером по ягельным полянам, оставляя по бокам туманные загадки распадков. Вскоре наткнулись на старую стоянку оленеводов, в центре которой лежали на боку полуразвалившиеся нарты. Опять стоп… Крауф, пользуясь моментом, даже сбегал наверх, поднимаясь по негустому лиственному лесу с редким подлеском из ольховника.
Пока члены экспедиции изучали артефакт и пили кофе с бутербродами, а Рита бродила по кругу поляны со своим странным прибором в руках, Лапин подошел к Сергею и усмешливо спросил:
- Заметил я, как ты аккуратно каждый куст объезжаешь. Эмаль поцарапать боишься?
На что Сержант ответил ему монологом узбека из анекдота:
- Машин-то новий, рюсский, никилированний… Вдрюг тебе столб дарог пирибижаль? Вах-вах, голова начальник на капоте газета читай! Знайш, я так думай - начальник мне новий дадут, радиатор - не-е-ет… "Такой начальник" больше Квест не даст, если этих не сбережём.
- Кстати об узбеках. У тебя не осталось орешков в меду? Жрать что-то хочется, как из ружья, наверное, переволновался. Комар в веко жахнул, теперь чешется, - посетовал Майер. - Пора бы нам приваливаться капитально, судя по аппетиту, а? Насчет горячего ты как?
- В дверце внизу есть пакетик чипсов, поди возьми.
"Приваливаться капитально" пока не получалось, негоже сразу же нарушать график движения. Так что, с горячим и "полежать" они пролетали. Рита невозмутимо ела какой-то питательный, но насквозь диетический порошок, осторожно подсыпая его в чай. Не грибок ли мексиканский? Насмешливо предложила попробовать Сержанту, рекламируя очищение организма и ума, на что Майер ответил ей так:
- Мое место в пищевой цепочке, мадам, никак не позволяет мне заниматься мутным порошковым вегетарианством.
На прибрежном песке взволнованный Юха вскоре разглядел (вот уж, кто чем озабочен) много волчьих следов, причем звери здесь были настолько крупные, что в отпечатке их лап спокойно могла уместиться суровая мужская ладонь. Следы привлекли внимание всех, а канадка не просто сфотографировала, а еще и измерила, попутно поясняя Рите, что северные волки больше своих европейских собратьев, и выглядят они до того внушительно, что издалека их порой принимают за оленей (она применила слово "карибу").
И снова в путь!
В машине Сержанта на переднем сиденье ехал финн, а канадка, к великому сожалению Майера, обосновалась позади. Помощи от финна практически не было. А вот Софи часто и вовремя подсказывала верный путь, порой через люк выбираясь наверх для обзора. Лебедки, установленные впереди, им еще ни разу не пришлось применять.
После короткой ознакомительной остановки у нарт начались хаотически расположенные моренные гряды на водоразделе, а в точке слияния истоков Нерала в долине пошел топкий и замусоренный половодьем лес. Река распалась на множество мелких проток, и они пошли прямо по воде и гальке. Потом уклон уменьшился и открылась очередная наледная поляна - огромная, но прилично подтаявшая за жаркое лето. За поляной перед высоким моренным валом приток Амут-Нерал одним дружным руслом скользнул налево - к водоразделу с речкой Кутарамакан, бегущей к одноименному озеру. И опять находка!
Напротив устья Амут-Нерала на большой поляне стояли два красных столба с перекладинами. При ближайшем рассмотрении все предположили, что это тунгусское культовое сооружение. Рита опять заинтересовалась, а после того, как Майер выдал, что это и есть, скорее всего, знаменитые и таинственные "ворота шамана" с колдовскими свойствами, просто прилипла к месту и категорически не хотела ехать дальше. У Игоря на этот счет имелась версия более прозаическая, но, пожалуй, более красивая. По его словам, с приближением родов отцы семейств заставляли шамана камлать, а для усиления эффекта и организации действенной помощи устанавливали для роженицы отдельный чум. Норильские тунгусы, будущие долгане, ставили снаружи две ошкуренные молодые лиственницы с крестообразными поперечинами, называемые "туру", что значит "столб", символически изображая столь распространенные в долганском шаманстве "туру-деревья", связанные с душой и жизнью человека. Долганы верили, что, опираясь на священные деревья туру, душа ("кут") роженицы как бы выпрямляется, встает после родов и тем самым возвращается к жизни.
"Ворота" представляли собой четырехметровые столбы ярко-красного цвета, на столбы были набиты поперечные рейки разной ширины, образующие две своеобразные плавных волны по бокам. Один столб был прикреплен к лиственнице, а вот другому повезло меньше, его закрепили к пеньку, и он завалился под напором зимних ветров.
Вошедший в роль экскурсовода-эксперта Сержант охотно рассказывал, что весь их путь, в общем-то, идет по древней кочевой тропе, перерезающей весь массив Путоран с юга на восток, настоящему торговому пути. Здесь жили и кочевали племена и роды, а одиночки-эвенки обитали до последнего времени. Потому и хватает артефактов. Так рушился широко распространенный миф о том, что на плато Путорана местные люди, дескать, ни когда не жили…
Но и современных кострищ хватало. Сержант злобно шипел на туристов-водников. Лапин смотрел на вещи более романтично, предположив, что лет через сто и эти следы станут объектами исследований. Это вряд ли, возражал ему Майер. Ни один современный турист еще не поставил культурологически ценные "ворота шамана" на перевале и изображение божка "садэи" или "нга" у входа в темное ущелье… Спорить тут можно. Но факт остается фактом, если ранее в основном к северу от Норильска земли были сплошь усеяны остатками жизнедеятельности, что ни озерцо тундровое - консервные банки и осколки стекла, то теперь беспардонность высокоскоростных временщиков с рюкзаками добралась и до Путоран.
Постепенно распаляясь, Сержант вскоре разогнался, набрал должный дискуссионный пафос и громкость речи.
- Какая такая необходимость разводить новый костер чуть дальше уже освоенного другими места, а!? Вы же вечно торопитесь, бродяги. Ведь у вас, чертей, вечно нет свободного времени, что бы все изгаженное тщательно прибрать за собой, давит график и сроки, жжет карман обратный авиабилет. И вот вам итог, пожалуйста: что это там сбоку глаз мозолит? Это назойливо белеют так и не сгнившие куски рваной бумаги в местах оперативных нужников… Опасный анахронизм, между прочим! В детстве мама заботливо говорила Серёге: "Не вытирай, сына, жопку газеткой, в эту бумагу газетчики всякой гадости много напихали, рак у твоей жопки будет". Газет мама почти не читала, но существо газетного ремесла понимала четко и верно. Давным-давно кругом туалетная бумага, а газеты лежат черт знает с каких лет! И не торопятся сгнить. А у кочевых тюрков было принято подмываться после туалета.
Да… Прав Сержант, или нет? Странная избирательность наблюдается на туристических маршрутах. Нет, вы, господа, конечно, этически правильно закапываете банки целлофановые пакеты, но… почему-то легко бросаете по берегам сломанные весла, куски брезента, резины и трубчатые рамы. А убирать это все кто за вас будет? Так какого же… ядрена вошь!
Основные мысли его обличительного спича упали, как и ожидалось, на благодатную почву. Эколог, матерый спорщик в этой сфере природоохраны, и канадка (тоже не дебютант), с воодушевлением поддержали его постулаты. Немец же, как и полагается настоящему охотнику, занял выгодную серединную позицию, хитер фриц, хитер… Коли ты сам периодически сокращаешь фауну огнестрельным зельем, глупо излишне громко сетовать на вмешательство цивилизации в природу. Но вот какая странность! Насквозь пропитанная европейской идеей природосбережения Рита Энквист неожиданно для всех поддержала Лапина. А он рассуждал странно, выкладывая мысли спокойно и убедительно, хотя могло показаться, что он просто стебается.
Ну скажите, чем принципиально отличается старый (древний) мусор, оставленный на тропе долганами или эвенками от "нового" мусора малочисленных групп путоранских туристов? Это же не пригородные пикниковые компании… Сколько того мусора? Да и этот мусор, если разобраться, представит спустя некоторое время определенную культурологическую ценность. Вот здесь проезжий долганин бросил старые нарты, оставил гнить конструкцию для ловли песца или порубил и сложил кучкой стопку старых шестов для чума. Да черепа-рога оленей на пеньках вывесил… Все это перегниет и растворится в природе, как и пустая консервная банка туриста.
А вот если, согласно повальной городской моде, навязать на пригородные дерева гирлянды ленточек, некоторые из которых сделаны уже из современных синтетических тканей, то этому дереву точно придет пипец, да и ассоциации такая картинка вызывает… со свалкой. Точнее, с кустами вокруг нее, облепленными принесенным ветром мусором.
Религиозные обряды? Все эти столбы и трухлявые остатки бубнов? Ну и что, что древние оставили? Короткие вечерние посиделки уставшей тургруппы, с редко разрешённой бутылочкой для сугреву и философскими разговорами прохладным вечером мало чем отличаются от языческих камланий. Эффект тот же, посидели, помедитировали, вкурили (раньше трубочку пеньковую, ныне сигарету с угольным фильтром, а кто и чуйской травки), нашли себя в пространстве и времени, поверили в Вечность… А Древность сама придет. Ведь уже сейчас находка остатков следов экспедиции 20-30-ых годов прошлого века вызывает восторг, сравнимый с эмоциями Шлимана.
Даже если кто-то уронит на землю memory-карточку для камеры или пару батареек - ничего страшного. Представляете, каким сокрушительным ударом станет для будущего археолога находка примитивного костровища со следами технологии допотопного барбекю и карту памяти рядом, в том же культурном слое? Как так, тут и рыбу острогой добывали, и флэш-память использовали? Никак, пришельцы!
Конечно, титановые остатки катамарана не сгниют, это нетленка. Но лишь голая рама от него вскорости и останется. Брезент быстро истлеет, люверсы проржавеют и выпадут, обратятся в прах. А костяк пару раз передвинет ветром и паводком на более спокойное место, за него зацепятся кусты, края бережно закроет мох. И будет из бывшего гордого плавсредства отличное жилище для полевой живности, никак не мешающее окрестной природе. Глядишь, когда-нибудь и медведь себе там берлогу устроит. Одним словом, то, что сегодня нам кажется поганым мусором, когда-то станет единственным надежным способом перепроверки противоречивой исторической и этнографической информации.
Странно, да?

 

---

 

Голубичное поле под ногами поспело, да и грибов хватало. Но отвлекаться на сборы этого кулинарного изобилия было некогда, график есть график. После "ворот шамана" отдохнувшие "Шерпы", ведомые набившими руку водителями, достаточно быстро добрались до небольшого уютного озера, что мерцало зеркальцем почти на самой стрелке рек Нерал и Бургуль. Водители переговорили с экипажами, согласовались по бортовым радиостанциям и решили, что группа к концу дня плановый маршрут закончила. Уже вечерело, пора думать о постое. В поисках места для стоянки они проехали немного вперед и встали под высокой ягельной горкой.
Проводникам по условиям путешествия было положено спать в кабинах, для всех остальных имелись две уютные палатки. На мшанике они останавливаться не захотели - не очень-то удобно спать на нем, как в гамаке. Да и под костром в скором времени появятся неизбежные лужи от подтаявшей вечной мерзлоты. Оглядевшись, быстро нашли мелкий галечник на берегу реки и разбили "женскую" палатку до того момента, когда вновь пошел мелкий дождик. Осталось лишь малое - наловить хариусов на ужин. Всем казалось, что больше никаких приключений в тот день не будет. Но не тут-то было.
В обеспечение рыбалки хотели накачать лодку и спустить ее в течение, что бы проплыть по широким в этом месте разливам до удобного места. Это недалеко, можно даже мотор не навешивать. Уклон Бургуля в излучине маленький, вода спокойная. Качать насос пока было не лень. Но, взвесив все "за" и "против", Сержант идею блокировал, разумно предположив, что у перекатов течение после дождичка вскоре будет такое, что не выгребешь.
Идти на "фишхантинг" изъявили желание все, кроме финна и Риты.
Наиболее тонкий и ценный кайф рыбалки сконцентрирован в подготовке к моменту первого заброса. Ревниво поглядывая, как умело Софи заправляет дорогой спиннинг, пробует рукой тормоз мультипликатора, как точно и хлестко она отмахивает пробные забросы с проводкой, проводники поняли, что быстро эта вечерняя рыбалка не закончится. Немец взял неизменную винтовку. Впрочем, Сержант тоже не забыл ствол, а вот Игорь ничего не взял - итак оружия хватит. А вот мазюка пригодится, комарья и мошки тут было куда как больше, чем наверху, сказывалась близость воды и упавшая к вечеру температура воздуха. Ходить по подобному лабиринту воды и густого ивняка - сущее наказание. В путь по топкому бережку группа пошла гуськом, толкая кусты плечом и неспешно выискивая подходящие места, заодно разглядывая идущие в том же направлении внушительные и свежие следы семейства лосей, что тут же заставило Крауфа взбодриться. Немец то и дело останавливался, обыскивая окрестности через панкратический прицел.
Это случилось почти сразу за третьей излучиной, в глубоком спокойном рукаве.
Дождь кончился, воздух - вечерний, живительный, чуть холодный и кристально прозрачный. Резко и отчетливо стали видны очертания вершин каньона Бургуль. Склоны внизу еще зеленели, а русла пересохших было ручьев, протянувшиеся по пойме справа, точно белые кости мамонта, вновь наполнились водой. Она журчала по всей долинке, принося с собой радость путешественникам и порождая вполне простительные преувеличения изредка залетающих в эти края фотохудожников. В правильное место пришли, это хорошее расслабление перед завтрашней тряской в преодолении оставшихся до цели километров. Друзья уже знали конечную точку этого радиального маршрута.
Сержант крикнул шедшему впереди другу, что бы тот тормозил, - у почти незаметного с воды распадка имелось явно уловистое место. Игорь его понял, подошел к берегу, одновременно вытаскивая из-за спины сложенный спиннинг.
И тут все они почти одновременно увидели избу. Это была древняя бревенчатая хижина, покрытая древесной корой. Сбоку к ней была прилеплена кривая сараюшка, а со стороны восхода - пристройка чуть более приличная, из толстых ошкуренных стволиков. Судя по всему, хозяином задумывалось что-то типа веранды. Лет пятьдесят было этой постройке, никак не меньше. Замаскирована в кустах и зарослях достаточно хорошо, случайный сплавщик ее и не заметит.
Позже Сергей Майер, рассказывая об этом случае, вспоминал:
"По большому счету, это была неслучайная встреча. Точка для остановки тут самая удобная. Бережок, изба эта. Как бы мы мимо прошли? В общем, смотрим мы с Игорем на эту "веранду", и вдруг видим - ё-мое, да там человек сидит! Метров пятьдесят до него было, не больше. Увидел он нас, медленно повернулся и спокойно полез к себе в избу. Слышу характерный "бряк" - железо стучит! Я тут же карабин поднял с пенька, так, на всякий случай, кто его знает. Смотрю, наш немец тоже не спит, ствол гладит.
А тот вылазит из темноты с чайником в руках. Среднего роста, худющий, щеки втянуты до зубов, сам черный, то ли от загара, то ли от дыма. Как печная труба в линялом камуфляже. Да… Очень уж странный был хлопец. Но это лучше, чем встретить ненормального отшельника, злого на всех и вся. Или зануду с рюкзаком, их я никогда не понимал, это те, кто тупо прет вдаль, лишь бы подальше забраться, мол, там и виды круче, и вода целебней. А цели-то и нет. В общем, старая песня: "Славны бубны за горами!". Но это потом все выяснилось, а в тот момент иностранцы напряглись как-то. Я сам насторожился. Да чего там, и Игорь Лапин напугался".
Тут Сержант врал. Игорь ничуть не испугался, сразу почувствовав д р у г у ю ауру.
Он же произнес первое положенное в таких случаях слово:
- Бог в помощь.
- И вам удачи в пути, - тихим спокойным голосом произнес странный человек, - счастлив с вами познакомиться, господа, меня зовут Олег. Боюсь, вам сюда тоже дорога была непроста.
После чего, как-то странно передвигая ноги, он направился под навес, к кострищу.
- У меня чай есть, прошу…
Друзья представились, переглянулись. Лапин кивнул Сергею на белёсый стол. Судя по крошечному свертку, чая у жителя почти не было. Потом показал немцу и Софи, что бы те пока оставались на месте.
Еще не осознав полностью смену реальностей, тот незримый переход ими фронтира между благополучным куполом цивилизации, пусть это будут лишь "Шерпы" с рациями, и жестким миром дикой природы, Игорь с Сергеем молча смотрели, как Олег пытается колоть дрова. Как падает полено, как валивается из сухой руки топор, а потом как и сам человек начинает медленно падать на бок, пытаясь ухватиться ослабевшей кистью за стойку из неошкуренной лиственницы. Первым все понял Майер, миропонимание профессионального медика позволило ему выделить главное.
- Закрути меня леший… Игорь, да он же тут от голода помирает! - Сержант ловил пульс, приподняв голову аборигена. - Ну да, типичный голодный обморок… Юрген, давай сюда рюкзак, и костер пали в темпе. Костер, говорю тебе, огонь, пламя! И сумку! Софи, сумку мою с берега принесите!
Через пять минут Игорь вскрывал консервы, грел их на сковороде и резал хлеб, наблюдая за тем, как Сержант, вместе с Юргеном перетащив Олега и усадив его спиной к стене хижины, колет ему содержимое ампул из оперативной аптечки. Тот почувствовал, как на лбу выступил пот, пошевелил губами и поднял руку, что бы вытереть, но не удержал. Что-то опять кольнуло - теперь в левое предплечье. Резко повернув голову вбок, он увидел шприц с глюкозой, воткнутый в руку. Тогда он попытался сказать связно, но опять не смог.
- В избе… Сюда его принесите.
Не отрываясь от дела, Майер коротко мотанул светлой прядью, глянул на стоящую в оцепенении канадку. Софи осторожно зашла в темную избу и сразу увидела в сумраке затхлого пространства лежащую на куче веток собаку. Подошел Игорь.
- О, мой бог, - изумленно прошептала она, опускаясь на колени.
Помесь лайки и овчарки. Еще более худой, чем его хозяин, пес тяжело дышал, высунув почти сухой язык. Без всякого труда подняв здоровенного когда-то пса на руки, она легко понесла его к выходу. Тот грустно смотрел на женщину, молчал, но честно попытался лизнуть ей руку. И чуть дергал левой лапой. Софи не выдержала и молча заплакала.
- Еще один пациент. Может, не такой гордый? - уже более бодрым тоном констатировал Сержант. Майер уже вошел в роль, собрался. Работал, одни словом.
Лапин озабочено поднял глаза на друга:
- Охренеть… Этот зверюга сейчас и тушенку-то, пожалуй, есть не сможет, - вполне резонно предположил он.
- Пожалуй… Давай что-то другое.
- Угум. Сгущенку разведу. Чуть теплую, само то будет.
Хотя в небе уже появились просветы, стало темней, наступил предосенний заполярный вечер. Постепенно гасли кроваво-бордовые верхушки горных склонов. Как это часто бывает в предгорьях, потянуло душистым ветерком, еще теплым от солнца, а листва вокруг протяжно зашептала какие-то сплетни. А потом налетел "чинук" - ночной холодный порыв с неприступных вершин плато. По заводи пошла рябь, закачались макушки лиственниц. Но и "чинук" не смог возмутить покоя темных пределов здесь, внизу. Ни зверь, ни птица - никто не подавал голоса. В этой незыблемой тишине Лапину показалось, что он начинает понимать причину неразговорчивости всех, живущих в о т р ы в е.
Человека кормили в два приема, собаку - в три. Пес заснул сразу после этого, а человек начал рассказ.
- Знаете, в течение последний двух недель я поддерживал свои силы, съедая в день лишь по два сухаря и по кусочку копченого мяса. Ункасу было тяжелей, он постоянно пытался охотиться.
- Не велик рацион, - покачал головой Сержант, уже и сам с удовольствием наминая горячую смесь, видно было, устал доктор.
- Да нет… Туда-то мы шли нормально. И еды хватало, и сахара. А вот обратно…
- А где были-то? - наконец поинтересовался Лапин.
- На озере Бельдульчана. Верхняя Бельдульчана, - уточнил Олег, немного помолчал и добавил. - Это за хребтом Каменная Тундра.
Друзья переглянулись. Вот это да! Есть на плато места заповедные, есть места нехорошие, не рекомендуемые к посещению. Рыбные и зверовые угодья, известные фанатикам гольцовой рыбалки. Есть места традиционных "вертолетных" фотосъемок и престижных пикников власть предержащих. А есть просто недоступные! На озеро Бельдучана никто не ходил аж с середины 80-х годов, это серьезный категорийный поход! А тут… В одиночку, практически без снаряжения, с непонятной целью… Кстати, зачем? Там ведь нет никаких патентованных красот. Ни рекордных водопадов, ни красноватых скальных каньонов, нет гигантских зеркал горных озер и обширных ягодных лайд. "Каменная Тундра", не даром первооткрыватели местности такое имя дали. Теоретически можно было предположить, что путник приложил такие усилия для того, что бы побывать на одном из крупнейших российских водопадов - Бельдунчанском. На взгляд многих путешественников, Бельдунчанский водопад самый впечатляющий на территории бывшего СССР. Всем своим весом величественный поток отвесно падает вниз с высоты семиэтажного дома. Но от тех "каменных тундр" до водопада - пилить и пилить, да и находится красавец гораздо южней.
И ведь не выспросишь особо, не принято. Не хочет человек говорить, вот и не настаивай, не буди лихо. Один идет сюда за красотой, другой - банально набить свежей рыбой закрома катера или блатной вертушки. Есть беглецы от Закона, а есть беглецы от самого себя. Тут одиночки стараются избавиться от неизлечимых заболеваний первобытной эзотерикой пространства, отчаявшиеся родители лечат от наркомании пропащих детей. Отшельники и идейные бичи укрываются в одиноких избах, напрочь отвыкая от людского общества. Попадаются уфологи и адепты новоявленных религиозных школ. Кто-то ищет очередной "выход Шамбалы", а кто-то хочет дополнить до Большого Шлема свою коллекцию охотничьих трофеев, как Юрген Крауф. Есть искатели россыпного золота, не терпящие возле своих заветных мест не то что неуместных вопросов, но и вообще никого из людей на расстоянии выстрела из карабина…
Встреченный ими странник своим обликом и снаряжением не укладывался ни в одно гнездышко. Да он ведь и не сидел на месте, не прятался. Он шел назад, пока не начал умирать от истощения.
Иностранцы стоял чуть в стороне. Софи что-то подсказывала немцу, а тот, достав спутниковый телефон, с кем-то говорил - уверенно и коротко. Сержант вопросительно посмотрел на женщину и она, поймав взгляд, энергично помахала над головой рукой ритмичными круговыми движениями и кивнула на немца. "Вертолет вызывает, санитарный рейс, - подумал Майер. - Молодец, ганс, быстро реагирует. Хорошо путешествовать при таких бабках. Хотя… Что бабки. Думаешь, все бы вызвали вертушку?"
Во второй раз разливая чай по маленьким кружкам, Игорь попытался зайти с другой стороны:
- А чего припасов-то не хватило? Не рассчитали?
- Туда мы с Ункасом итак шли на пределе веса, - пояснил Олег, еще больше запутывая картину произошедшего, - и груза у нас было много. Я честно надеялся на подножный корм, особенно на рыбу…
- В Каменной Тундре с рыбой туго, - покачал головой Сержант, натирая руки реппелентом.
- Я знаю.
На кровососов он внимания уже не обращал. Особенно тяжело дались им последние дни пути до этой водной магистрали, которая могла вывести их к озеру Кутарамакан, то есть, к людям.
В сумерках было все трудней разглядеть старую оленью тропу. На последних километрах шумный ручей вздулся и летел быстрой неодолимой рекой, отделяя от них долину Нерала. В который раз за время тяжелейшего маршрута его сердце дрогнуло. Полоса света на юго-западе поплыла перед лицом. Он сидел с закрытыми глазами и в этот миг спасительным маячком, не дающим сойти с ума, перед ним возникла уютная спальня в Норильске на третьем этаже дома на улице Кирова и фигурки спящей жены и детей. Ничего не узнают они, если сейчас случится непоправимое. Ничего. Широко раскрыв глаза, наглухо застегнул куртку, плотней подогнал рюкзак и, стиснув руками Ункаса, с криком бросился в ледяную воду. Потом еще раз закричал от страха, когда их, уставших бороться с течением, в крутящейся пене понесло вниз.
Как выбрались на берег? Да чудом. Забрались в чащу ивняка и простучали зубами всю ночь, сил не было. Иногда пес, до которого доносились запахи и звуки, неуловимые для человека, начинал хрипло задыхаться от ярости на собственное бессилие… Еще пять дней назад он был способен догонять зайчонка, принося его хозяину. Но и у Ункаса силы иссякли, ему приходилось двигаться больше, охотясь…
Олег уже не разговаривал вслух, пугая сам себя часами молчания. А изможденный пёс всё порывался идти дальше. И не мог. И Олег не мог, но все-таки заставил себя, потому что не мог примириться и с чудовищной мыслью о фатальном проигрыше. Только наутро, свернув на путь к Кутарамакану, они наткнулись на заброшенную хижину. К этому времени у Олега оставалось две щепотки чая. И все.
- Ункас не я, он привык питаться мясом и переносил лишения тяжелее. Пару раз просто ложился и не мог двигаться. Как-то мне повезло, и я подбил камнем куличка. Когда вернулся, Ункас лежал на спине. Было прохладно и мне показалось, что над ним поднимается пар от дыхания, а когда подошел поближе, то пар исчез. Я чуть с ума не сошел…
- А здесь? - спросил Майер.
- Здесь я собирался соорудить удочку и попытаться выловить хоть что-то. Хариуса.
- Это вряд ли, - ставя чайник на костер, проронил Игорь. - У вас хоть спиннинг был?
- Утопил на переправе, уже и не помню на какой, - махнул рукой собеседник.
- А ружье? Здесь же медведей полно!
- Зачем оно мне… Ракетница у меня есть. А медведя мы ни одного так и не сподобились увидеть. Вроде, один раз как-то ночью подходил к нам, но Ункас залаял, на этом все и кончилось.
"Ракетница у него… Н-да, это покурить надо, - подумал Сержант. - И попить".
"Человек ненормален, - подумал Лапин. - Значит, наш человек".
В тишине было слышно, как немец торопливо старается переводить канадке все, что он только что узнал. Софи стояла на коленях перед собакой, медленно вливая ей в пасть ложку за ложкой.
Поднимаясь с места, Сержант, разминая ноги, неожиданно спросил:
- Скажи, Олег, скажите честно, ты турист? В смысле, опыт какой имеешь?
Тот лишь грустно улыбнулся.
- Сейчас имею, думаю, уже приличный… А до этого маловато.
И тогда уже всегда сдержанный Лапин не выдержал.
- Так зачем ты, черт тебя возьми, поперся в самое глухое место Путоран! В одиночку, без опыта, без снаряжения, без расчетов, без проработки маршрута!
Вместо ответа Олег с трудом поднялся и шатаясь, пошел в избу. Ункас, уже способный сидеть, попытался встать, но лапы подогнулись. Пес заскулил и опустился на землю под рукой биолога, глядя на дверь.
- Вот, посмотрите, - тихо предложил показавшийся в проеме мужчина, протягивая соратникам небольшую потрескавшуюся дощечку.
Игорь придвинулся у Майеру, тот взял в ее в руки и, вспомнив, что не все из компаньонов прилично владеют русским, сразу начал переводить на английский язык. Рядом встали и остальные, рассматривая надпись.

 

"В этом месте при переправе через ручей Звенящий
12 июля 1959-го года трагически погиб
рабочий геопартии Норильского Комбината
Поляков Пётр Анатольевич"

 

Все молчали, ожидая пояснений.
- Я прочитал об этом в одном из старых туристических отчетов. Там и фото были, и схемы-кроки, описание. Несколько лет назад я попытался хоть что-то выяснять, но, по большому счету, безрезультатно. Тело так и не нашли, а родни в Норильске не осталось, все драпанули на материк.
- И вы решили… - изумленно прошептал Лапин, уже зная ответ.
- Ну да. Наверное, я года три думал… Как же это так? Погиб человек, а про него забыли. Все забыли… Взял материал, металл вырезал по лекалу в цехе, крепеж, табличку новую. И пошел, - просто сказал Олег.
- И сделал? - потрясенно воскликнул Сержант.
- Конечно. Я ещё и камнями памятник обложил, соорудил что-то типа постамента. И все скрепил цианакрилатом и цементом, с песком смешивал, намертво, что бы на века.
- Ты что же, цианакрилат с цементом т у д а пер?
Тот только кивнул, смущенно улыбаясь, как ребенок.
- А дальше что? - не унимался Майер.
- Зайду в городской архив. Расскажу им, покажу фото памятника, может, кому-то интересно будет, когда-нибудь и родня узнает, я верю, - сказанное прозвучало как-то наивно и несколько неуверенно. Мол, ну что вы ко мне пристали, граждане хорошие, я и сам отлично знаю, что в наше время это вряд ли кому согреет душу.
"Точно, ненормальный , - подумал Игорь Лапин. - Нестандартная у него мотивация, ох, нестандартная… Несовременная, сейчас так не поступают. Мы э т о уже почти потеряли. Впрочем, а кто вообще из тут сидящих нормален? Известный склонностью влипать во всяческие авантюры травматолог Сергей Майер, что ли? А сам-то ты, товарищ Лапин? Жена из-за твоих приключений скоро поседеет. Один вид чего стоит, чисто лондоновские "негодяи с Севера".
Софи подозрительно отвернулась. Немец тихо опустился рядом с ней, что-то шептал на ухо. Какие тут, нафиг, цивилизации, национальности и языки! Какие тут, прости господи, политико-культурные различия и нравственные подходы…
Так они все вместе и сидели - группа ненормальных людей Заполярья.
- Наивно… Но думаю я, что всё это было круто. Это круто, Олег, - жестко произнес Сержант, - и это серьезное дело… Нужное.
- Я знаю, - опять сказал Олег, и на этот раз они все замолчали уже надолго.
И каждый вспоминал своих погибших.
И каждый вспоминал все встреченные в жизни забытые потомками памятники погибшим ходокам. Они ведь везде есть, и в России, и в Европе, и в Америке. На ближних проселках и дальних тропах.
Так почему бы высокой Музе, отвлекаясь от повседневного пафоса штампованного эфира и желтизны газетных страниц, не вознести до должных высот людского восприятия эту простую историю о походе обыкновенного норильчанина Олега Зимина, так пронзительно чувствующего всю несправедливость этого забытья… Спеть о вечной ценности настоящей человечности, благородной цели и трудном пути одиночки!
Увы, читатель, но эта капризная дама и меня не считает своим другом, приходится опять обращаться к прозе.

 

Назад: Глава 1.
Дальше: Глава 3.

Вячеслав
Перезвоните мне пожалуйста 8 (962) 685-78-93 Вячеслав.
Антон
Перезвоните мне пожалуйста, 8 (931) 979-09-12 Антон.
Евгений
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (499) 322-46-85 Евгений.