Глава 9.
"БРОНЗА, СВИНЕЦ, алюминий"
"Днем, находясь на вражеской территории, взбираясь на возвышенность, разведчики часто имитировали волков. Эти животные были широко распространены на американских равнинах и по ночам близко подходили к индейским лагерям, порой даже отваживались проникать в них. Поэтому волчий вой или силуэт зверя на холме не вызывал у индейцев беспокойства. Учитывая, что человека можно заметить даже издалека, а на волка никто не обратит внимания, разведчик пауни набрасывал на себя волью шкуру, вставал на четвереньки и мелкой рысью бежал на вершину холма, превращаясь, таким образом, в необычный для данной местности объект. Там он садился и спокойно обозревал окрестности, зная, что если его кто-нибудь заметит, то не придаст этому значения".
Юрий Стукалин, "Хороший день для смерти"
"Со знаменитым летчиком И.П. Мазуруком в разгар холодной войны произошел такой случай. Сел он на одном из ледовых аэродромов у Новой Земли, а когда взлетел, забыл узнать переменный код. Уже в воздухе штурман говорит:
- Командир, ты код на автоответчик "свой-чужой" поставил?
- Забыл!
- Ну, поставь!
- А что ставить?
И у штурмана в журнале ничего не было записано. Они начали кружить над аэродромом и выклянчивать у диспетчера, что бы тот сказал секретный код. Мазурук, бедный, выворачивался и так, и сяк:
- Ну, что надо прибавить или убавить? Как хочешь намекни, я пойму!
А диспетчер ни в какую секретную в эфир не выдавал:
- Садись, и узнаешь код! Садись!
А Мазурук все кружится и кружится вокруг аэродрома, очень неохота ему было приземлятся. В это время и начался тот самый анекдот. В радиоэфире на всю Арктику вдруг раздался голос с американским акцентом:
- Госпотин Мосорук! Постафьте "тройку" - бутет прафильно!
Все, кто слышал, просто покатились от хохота: Мазуруку подсказывали американцы с соседнего ледового аэродрома! А он включил подсказанный потенциальным противником код и полетел дальше".
Максим Свириденков, "Полковник Касаткин. "Мы бомбили Берлин и пугали Нью-Йорк!".
Попытка номер три: промежуточный финиш
В тундре не разбежишься. Тяжело ходить по кочковатым топким низинам. Провалиться не провалишься, но поверхностная вода, не способная проникнуть в грунт через броню мерзлоты, пропитывает всё вокруг и это сильно затрудняет передвижение. На высотах посуше, там ветерок, гнуса нет и глазам радостней. Но никуда не денешься, спустишься, - вся тундра так и "размечена": озеро-низина-холм… Впереди был холм.
- Это может быть только нечто каменное. Типа гурия, насыпного холмика, вообще любого нагромождения крупных камней, булыжников, пусть и хаотичное на первый взгляд, - негромко размышлял вслух Майер, восстанавливая дыхание.
- И ничего другого? - недоверчиво пропыхтела Софии сбоку.
- И ничего другого. Тундра слишком живая… что ли. Она переменчива, здесь даже нет понятия "грунт, как основа", в его истинном, ну, материковском, скажем так, смысле. Реки и озера запросто меняют русла и очертания, холмы проседают или поднимаются вместе с мерзлотой. Видите карту? Это самая хорошая, которую только можно у нас добыть. И что мы наблюдаем? Этого озерца нет, это вообще не узнать. Так… А вот здесь, где должна быть лайда, похожая на банан,- озёра, в них мы уперлись и стоим. - Он спрятал карту в поясную сумку и поправил карабин, всем своим видом показывая, что пора двигаться дальше. - Проклятье, Софи, я вообще сильно удивлён, что у вас нет космоснимков этого района!
- А мы привыкли верить картам. Снимки из космоса, вопреки широко распространенному мнению, хороши лишь там, где требуется анализ известного. Часто они устаревшие, Google ленится. На незнакомой местности гораздо полезней классическая карта, где есть контраст восприятия, топонимика и множество другой полезной информации, - невозмутимо пропела мисс Пайе и сразу же с нескрываемым торжеством добавила вдогон:
- Кроме того, развитые страны мало-помалу попадают в зависимость от американской GPS, которая неуклонно заменяет традиционные методы картографии, чтения карт, топографической съемки, ориентирования и навигации на суше, море и в воздухе. В один прекрасный день мы можем обнаружить, что жизнь нашей страны можно полностью парализовать буквально за минуту, без единого выстрела. Карты надо иметь, уметь их читать и составлять. Кто же виноват в том, что русские топографы либо имеет плохую квалификацию или не умеют работать? Или же вместо трассировки и картографирования они в своих палатках, как это вы говорите… glushat vodku?
- Вот заладила… Говорю же вам, что тут хоть укартографируйся, - невесело забубнил Майер в оборонку. Увы, он, признавая ее правоту, и потому внутренне допускал такой косяк соотечественников.
- А дерево здесь не могли применить? - не отрывая глаз от бинокля, негромко предположил Юха Харью.
- Ха! - почти весело воскликнул Сержант, увидев шанс на реабилитацию. - Бесхозная деревянная постройка вскоре разрушится под ветром и морозами, а если не развалится сама, то её непременно спалят проезжие охотники или растащат на свои нужды промысловики. Уж поверьте, упрут обязательно. На топливо или на стройку. Это самое вероятное, любое дерево тут, сами видите, в дефиците.
- Серж, вы говорите "гурий", но имеете в виду одну из тех примитивных печей древних металлургов, о которых нам рассказывали?
- Ну да, что же еще? Как я понимаю, тут с тех давних пор никому больше в голову не пришло собирать камни, тащить их неведомо откуда и складывать в кучку посреди продуваемых просторов.
А в общем-то, спорить было не о чем. Весь диспут происходил у подножия пологого "лысого" холма, на вершине которого красовался (на самом деле он еле виднелся) тот самый "гурий". До него было с полкилометра по прямой линии… или чёрт знает сколько в обход. С того места, где стояла группа изыскателей, любому здравомыслящему человеку казалось, что тут надо только в обход. Два смыкающихся небольшой протокой озера перегораживали дальнейший путь, и протока была прямо перед ними, вот невезуха! Похоже, один Сержант думал по другому.
- Место определено совершенно точно, наш объект находится здесь, - подтвердил слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы немец, подойдя к беседующим. Он отстал, в очередной раз сверяясь с картой или схемой, или что там у него было. - Серж, вы предлагаете переправиться именно в этом месте?
- Стоим, смотрим, прикидываем. Обходить в любую сторону долго, там болотина, а кроме того, могут быть точно такие же протоки, ничуть не лучше, - сказал Лапин, выпуская из рук небольшую сумку с ремнём на одно плечо, на другом висел карабин. - Ради чего крюк гнать?
Женщины задумчиво смотрели на черную воду трехметровой протоки. Глубина непонятна, качество дна тоже. Да и вообще жутковато как-то. Если же вспомнить о температуре этой воды, то получалось вообще не в кайф. Дамам совершенно не улыбалось лезть в мерзлую пучину. Стойкий немец, похоже, промокнуть ничуть не боялся, но полной схемы переправы и он не представлял, вопросительно глядя на Майера. Тот лишь спустя две минуты понял, почему напарницы застряли с замороженными лицами и явно думают не о конечной цели похода, а о своих аппетитных задницах.
- Ага, испугались, героини? - улыбнулся он. - Не отчаивайтесь, с вами Россия. Сейчас вы увидите обычаи столь любимого европейцами ненормального русского медведя. Господа, готовьте камеры!
С этими словами, пугая женщин, он принялся стремительно стягивать с себя широкие штаны с карманами и вскоре остался босиком и с голыми ногами. Не оставляя публике времени ни на вздох, ни на реплику, Майер, гортанно закричав звериным рыком, быстро зашел в воду, погрузившись до пояса, и уже через несколько секунд был на том берегу, сбрасывая на землю два прихваченных рюкзака и карабин. Трусы в облипочку смотрелись чудовищно. Женщины коллективно охнули, а невозмутимый германец, внимательно следящий за водной процедурой, стал неторопливо раздеваться.
- Бабы, стоп! - выставив ладонь вперед, Майер, уже стоящий на то же берегу, что и группа, пресек потенциальную попутку разоблачения слабого пола, - Сегодня полный стриптиз отменяется. Рита, прошу ко мне на плечи. Лезь, родная…
К чести фрокен Энквист, она сориентировалась быстро и не стала напрасно манерничать. Но норовистая дамочка от задуманного не отступила, бодро стянула просторные штаны и довольно ловко запрыгнула на Сержанта, легонько зажав ему шею голыми бедрами. Чувствовался опыт.
- Еще моя бабушка на Вудстоке голой танцевала у палаток, - пояснила она.
Он спокойно перенес её на тот берег. Так же, как ранее и её шерпа, Рита пронзительно заорала, когда студеная вода коснулась ее икр.
Сержанту, пострадавшему от сексуального воздействия, такая роль амфибии даже понравилось.
- Рита, так что там насчет бабушкиного наследия, а?
- Может и я станцую, вам надо только дождаться нового Вудстока!
- А ты экстерном спляши!
Тем временем уже бесштанная канадка сняла еще и широкий ремень, повесив его вместе с кобурой, где лежал тяжёлый "Таурус", себе на шею. Немец спокойно перешел сам, не издав при этом ни звука. Тевтонец!
Перед тем, как Сержант виртуозно пополз меж камней у вершины, состоялся короткий разговор с личным составом.
- Один пойду. Всем оставаться здесь, длинные носы спрятать и до времени замереть. Огляжусь, оценю ситуацию, тогда всех позову.
- Вы боитесь наблюдения, Серж?
- Наблюдения… Вероятность того, что там нас никто не встретит, я оцениваю процентов в пятнадцать. Нет, даже десять, не больше.
- Всё так серьезно?
- Вы что, до сих пор ничего не поняли, воины? Против нас действует очень серьезный противник-невидимка, обладающий самой свежей, разносторонней информацией и немалым организационным и людским ресурсом! Конкурент. Цели его не понятны, поэтому любые встречи нежелательны. Проверьте оружие… Ладно, я пошел.
До вершины он добрался быстро, затем начал двигаться медленнее, технично пользуясь складками местности, а уж за вершину втянулся со скоростью ленивца, стараясь, что бы силуэт головы не возник на абрисе холма.
Перед ним расстилалась тундра во всей ее красе.
Горизонты улетели так далеко, что, казалось, километров в пятьдесят радиусом всё пространство видно! Бледно-голубое небо, ничуть не похожее на чашу, у земли рябило редкими тепловыми миражами. Чуть змеились призрачные смерчики сгруппировавшейся в семейства мошки, в конце сезона перешедших на растительный корм. Местность была слегка холмистая, покрытая чашами больших и малых озер и ни единого кустика. Вдали меж возвышенностями проблёскивало озеро Муксунах. Слева змеилась Половинка, а еще отсюда был виден белый силуэт катера у берега реки, где остались Лапин и Харью.
Утром финн помогал сталкивать "Марс" с травянистого берега, куда катер влетел при излишне резком повороте и подвернул себе голеностоп. Майер быстро осмотрел пострадавшего, замотал ногу эластичным бинтом, сунул в рот Юхе пару таблеток и вколол какой-то укол. Ничего страшного, но какое-то время ходить дальше тридцати метров финн не сможет. А Лапин наотрез отказался оставлять катер без надёжной охраны.
- Останусь я с машиной, что-то очко поджимает, не чувствуешь? Не может же нам везти бесконечно, так что будет лучше, если тут всё будет смазано к скоростному драпанью, - сказал он тихо Майеру на сборах перед высадкой, сам невесело покривившись от таких предположений, словно от легкой боли.
Тот понимающе кивнул, они с Игорем еще по дороге сюда отчего-то почувствовали нарастающее напряжение. Особенно им не понравился обшарпанный лёгкий геликоптер "Робинсон", пролетевший полднем вдалеке. Оранжево-белая "стрекоза" и не приближалась к ним вроде, а на сердце стало как-то неуютно.
Так что Сержант даже обрадовался: можно быть спокойным за тыл. Сейчас он методично, по часовой стрелке, оглядывал окрестности и вскоре обнаружил искомое. К западу на склоне чуть краснела (почти вся краска слезла) "букашка" - старенький снегоход "Буран", до него было метров восемьсот, не меньше, если не с километр. Рядом с ней в бинокль был ясно виден силуэт человечка, медленно закатывающего технику за складку склона. Майер старательней спрятался за большой камень, боясь бликануть оптикой. Прижавшись к морщинистой, замшевой от лишайника поверхности валуна, он только сейчас понял, что камешки те самые, искомые! Именно их и ищет Юрген на карте. Хорошо. Будем считать, что половина дела сделана и теперь им надо лишь избавиться от зрителей. Он осторожно спустился на "свою" сторону холма и молча позвал рукой Крауфа, призывая группу к тишине и осторожности.
Немец подполз профессионально и молча выслушал сжатый, но информативный шепот Сергея, после чего выдвинулся повыше. Внимательно, как и Сержант, оглядел округу, потом еще раз, уже более детально, и лишь затем уже начал присматриваться к приметному нагромождению камней, за коими прятался. Получив всю информацию, он опять отполз вниз, где его ждал Майер.
- Пока он там, нам ничего не светит, ничего не сделаем, - рассудительно резюмировал Сергей, - можно, конечно, понадеяться на миролюбивый характер нашего соседа, но что-то не хочется. Придется его провоцировать; если я прав, то он уже свою гусеничную рухлядь спрятал и сечёт за камешками во все глаза. Ладно, Юрген, сейчас я Игорю обскажу расклады и начнем.
С Лапиным он говорил минуты две, не меньше, прикрываясь рукой и убрав громкость до возможного предела. Военный совет с немцем был недолог:
- Слушай, я из "Сайги" его не смогу грамотно потревожить, не моя дистанция. Выскочу, разыграю сцену и упаду, расстояние довольно большое, времени что бы ему прицелиться, будет мало, так что вполне можно… После чего вступишь ты, пуганешь для начала. Сможешь сделать дальний выстрел?
Немец секунду подумал и утвердительно прошептал:
- Мне нужно несколько минут подготовки.
Всё это время Софии и Рита, не понимающие, что происходит наверху, разрывались от любопытства, но хвалёная западная корпоративная дисциплина брала свое.
Заметно озадаченный и всерьез озабоченный немец возился с оптикой, подкручивал щелчки, менял патроны на какие-то другие, снял тёплую верхнюю куртку, после чего еще раз разведал вершину, полностью прячась за камнями так, что бы наблюдатель в принципе не смог его увидеть. Юрген и сам его не видел, но сейчас ему требовалось другое, в бинокль он выглядывал восходящие потоки, привыкал к цветовой гамме и контрастности пейзажа. По завершении почти колдовских эволюций он напялил на нос стрелковые очки и замер, показывая Майеру, что готов полностью.
Дальнейшие события раскручивались стремительено, и сразу почти все карты были раскрыты. Сержант вольным гоголем выкатил на вершину и первым делом самым наглым образом пнул груду камней, расфокусировав взгляд так, что бы максимально обострить боковое зрение. Чисто лоховская мишень. Не может не сработать, если есть злой умысел.
Майер был готов, и, к как только увидел краем глаза вспышку, тут же упал. Как и положено для стандартного оружия, пуля прилетела раньше звука выстрела. Цвеньг! Рикошет, сильным ударом потревожив негодующе скрипнувший старинный камень, отослал изуродованную пулю в небеса. Всё-таки разозлившийся Сержант, как и договаривались, тут же выдал - не прицельно, а по направлению - бодрую серию одиночных из пяти патронов, после чего нарочито заметно отскочил и скатился вниз к женщинам, что бы накоротко объяснить и успокоить; еще пару секунд, и дамы побежали бы наверх, не выдержав груза всех этих непоняток. Там он сполна оценил стиснутые зубы Софи и горящие глаза Риты, - фурии буквально рвались в бой! Вот бабы дают, окрепли-то как!
Далее настал черёд Юргена.
Немец спокойно, как это он делал уже много лет на африканских охотах, приподнял меж камней ствол и замер без дыхания. Уловка сработала. Неизвестный стрелок встал во весь рост, не отрывая винтовку от глаз и через прицел контролировал абрис холма, ожидая появления кого-либо. Хорошо стреляет этот русский! Юрген классически задержал дыхание и уже не сомневаясь в поправках, потянул спуск. "Маузер" победно рявкнул, отсылая тяжёлую пулю из патрона ручной сборки в цель. У ноги противника брызнул отрезвляющий фонтанчик, русский присел, всё еще глядя в оптику, но позиции для точной стрельбы у него уже не было. Вторая пуля упала справа - классическая вилка.
И в это момент со стороны реки прогремела еще одна серия, тоже лишь по направлению - это Игорь Лапин стрелял согласно уговору, хотя и не видел ничего. Но вмешательства третье стороны было достаточно, что бы диверсант почувствовал угрозу реального окружения. Он выстрелил в ответ два раза, после чего запрыгнул в овражек, где стоял снегоход. Почти тут же пронзительно взревел бензиновый двигатель.
- Что за ствол у него, камрад? - озабоченно спросил появившийся Сержант
- Мосинская винтовка, отлично пристрелянная, - тихо поделился немец, - но патрон у стрелка безобразный, фабричный, поэтому рассеивание очень большое.
Снегоход показался полностью и проскальзывая на скользком травяном склоне, медленно пополз вверх, стрелок тянул его сбоку, старательно приседая и прячась за корпусом.
И тут на стол игры легла еще одна карта.
Справа раздался звук еще одного мотора и внезапно появившийся второй снегоход, находящийся на более дальней дистанции, чем первый, понёсся к ним. Вражья подмога не хотела ждать и дала пару выстрелов прямо с борта, в движении, обозначая своё присутствие. Сержант оценил обстановку моментально:
- В руку!
Полсекунды понадобилось нервной системе немца - грохнуло, свистнуло, и первый противник резко схватился за правое плечо. Жаль далеко, мата не было слышно… Но как сажает фриц, это ж просто ас! Разглядев в оптику перекошенное лицо раненого, Сержант увидел, что выглядит тот как один из тех красномордых бугаев с повышенным кровяным давлением, что просыпаются уже злыми и остаются такими весь день. Что ж, Юрген решил эту проблему с гипертонией в один присест.
Не изменив выражения, Крауф плавно перевёл ствол вправо, выцеливая следующего, но ожидая команды, как на тренировке.
"А немчику-то наш, похоже, не впервой по человеку стрелять, - оценил итоги пальбы восхищённый Майер, - и не поморщился, подлец! А чё ему морщиться? Какой уже это русский на его родовом счету, начиная от Чудского озера?".
- Юрген, вправо по мотору дай!
Тут снайперу понадобилось целых три выстрела, после чего двигатель второго снегохода безнадёжно смолк, а водитель его беременным зайцем зателёпал к горизонту, похоже, уже навоевался. Первый нападавший вскарабкался на вершину, тяжело приподнял нос снегохода и переставил лыжу (и направление движения) вручную, - увы, так часто приходится делать летом, когда снегоход не имеет под собой привычной снежной опоры. Даже на таком расстоянии было видно, как человек ждёт последней пули в спину, не особо надеясь на удачу. Но эта роковая так и не пуля не прилетела. Генетически прирождённый вояка, немец бился, как отличный солдат: нет команды, нет выстрела.
- Уф! Готово, снимай шкуру, пока теплая, - Майер был доволен. - Что мы имеем… Там где-то стоит старая заброшенная база. Было ведь когда-то вполне приличное охотничье хозяйство… ездил я к ним пару раз по молодости… Потом владельцы, по слухам, иммигрировали то ли в Штаты, то ли в Израиль, короче, всё нафиг заглохло, - пояснил Сержант, прищурившись от света низкого солнца. Стоя в полный рост, он без бинокля оглядывал поле боя: - Думаю, что там они и обосновались, уроды.
Он протянул руку немцу и торжественно заявил.
- Товарищ немец Юрген, от лица русского командования выношу вам благодарность. Медаль "За взятие Муксунаха" будет вручена позже на торжественной пьянке. Давно я не видел такой отличной стрельбы! Дружище, нам пора вместе покорять мир!
После этих слов он переключился на рацию, подробно рассказывая Игорю Лапину ход боя и положение дел на эту минуту. Женщины поднялись вверх и с изумлением выслушивали короткие пояснения немногословного немца. Путь свободен?
Никаких сложностей не было.
Всего одни валун мужики откинули (тяжёлый, зараза!) и все увидели плоскую плиту со стрелой. Можно работать. Археологи заплакали бы навзрыд, увидев такое безобразие.
---
Тут надо бы пояснить и высказать свою точку зрения.
Автор умный и знает, что любительское занятие такой вот "археологией" мягко скажем, не приветствуется официальной наукой. Что всякому нашедшему надлежит в кратчайшие сроки сообщить "куда следует" и смиренно ждать, когда скоростные вертолёты не привезут к артефакту группу наукообразных бородачей, кои пожмут руку и займутся планомерными раскопками. Автору просто непонятно, почему в нашей стране декларация такого порядка вещей никак не совпадает с реальной практикой той же науки. Попробуйте найти что-то менее ценное, чем пара серебряных чаш и затем обратиться в музеи. В лучшем случае, вам напишут ответное письмо, мол, приняли к сведению. Это процентов пять. В остальных случаях ваша писанина останется без ответа, вертолет не зашумит, а очкариков-бородачей вы по-прежнему будете видеть только в кинофильмах про динозавров и мумий, да в заумных беседах на ТВ. Увы, практика именно такова. Никому ничего не надо. Наивные люди, сдающие в среднерусский музей очередную пригоршню мелких древнерусских монеток-"чешуек" не знают, что "чешуйками" в музейном подвале набиты уже десять ящиков, но экспозиции не будет никогда… Сгниёт вся эта "малоценка" при весеннем канализационном потопе или же продадут её за бесценок, как в Эрмитаже, - рано или поздно найдётся сволочь. Кто-то сомневается? Надёжно у нас сохраняется лишь то, что доступно зрителю, то есть, открыто общественному спросу и контролю.
А еще автор знает много примеров, когда бездействие и фатальная нерасторопность официальных историков, музейщиков и археологов приводила к тому, что от объекта (артефакта, раритета) оставались даже не "рожки да ножки", а лишь семейные слухи. Именно так была потеряна (и теряется) большая часть родной нашей истории.
Не потому ли, сидя долгими зимними вечерами за кружкой пива в ожидании поискового сезона, законопослушный автор частенько думает: "А не лучше ли будет, если некий энтузиаст, не обладая профессиональными знаниями, навыками и возможностями, хотя бы сфотографирует и опишет находку, зафиксирует факт и оставит, таким образом хоть какой-то след, способный помочь в будущем для понимания исторического эпизода? Или пусть всё гнет к чертям собачьим?" Может, нужны какие-то простые индивидуальные лицензии, регламент прав клубов и ассоциаций, какие-то новые правила? Иначе скоро сожгут на кострах все остатки форпостов, застав, заимок, острогов, старых городков и сталинских лагерей. И будем мы опять слушать небылицы.
В самых смелых своих мечтах автор видит лезвие Закона обоюдоострым. Наряду с порицанием и наказанием сугубо корыстного "чёрного археолога" обществу неплохо бы ввести еще и наказание должностных лиц за непринятие мер по предотвращению разрушения, не сохранение и несвоевременное обследование объектов исторической ценности, о существовании каковых было сообщено добровольными помощниками. При безусловном федеральном финансировании работ. Представляется, что только так мы сможем сберечь кирпичики истории, а их с каждым годом становится всё меньше и меньше. Даже если эта история локальна.
---
Сержант старался не отвлекаться и внимательно смотрел вокруг - вдруг и вражина имеет plan B? Юрген Крауф с Ритой брали пеленг, опять педантично устанавливая камеру на съемку, то есть делали самое важное. Софи Пайе обходила курган и фотографировала все подряд. Все вместе со здоровым поисковым интересом рассматривали то, что пять тысяч лет назад было важнейшим металлургическим объектом территории. Нагромождение камней, невзрачное с вершины, сбоку оказалось сооружением весьма приличного размера. Даже если ничего не знать об искусственном происхождении постройки, то вполне можно это заподозрить. Конечно, если ты достаточно любопытен и не озабочен одной лишь охотой да рыбалкой.
А таких людей, увы, очень мало.
- Тут на склонах вполне можно найти куски расплавленной бронзы, - Майер немудрёным способом добавил общественного интереса к объекту осмотра, - это отходы древнего литейного производства. Наверное, можно и вполне целое готовое изделие найти, если смотреть внимательно. Но лучше бы искать с дискриминирующим металлодетектором, видите, как всё заросло…
Поднимался прохладный ветерок.
- Я не могу понять, неужели им было комфортно строить и работать с примитивными "печами" на этой насквозь продуваемой равнине? - с любопытством поинтересовалась мнением присутствующих Рита, ходя кругами и внимательно глядя себе под ноги. Похоже, ту самую бронзу искала.
Сержант хмыкнул.
- Пять тысяч лет назад здесь были высокие непроходимые леса, - великодушно пояснил он, - печи стояли в чащобе, тут же неподалеку располагалось и поселение палеометаллургов. Деревья высокие, никаких ветров, никаких невзгод. Да и всех этих озер не было, они появились позже. Я так думаю, что здесь было очень даже уютненько. Поди, и антилопы какие бегали. Как в Африке.
Собрав оборудование, Юрген всем дал понять, что дело закончено и можно отправляться в путь. И лишней минуты задерживаться тут никому не хотелось, не то, что в Путоранах. Там ведь тоже стреляли, а поди ж ты… Мрачное здесь место, если честно.
Обратным старый путь не выбрали, решив выйти к Половинке более длинным, но "безводным" путём - не до раздеваний. Они с Крауфом шли в арьергарде, периодически оглядываясь и прислушиваясь. Одна важная мысль не давала покоя Майеру. Нет, не про дислокацию главного искомого объекта - это иностранцы и так покажут, ибо неотвратимо настаёт время полных ли, частичных ли, но истин… Нет. Наконец он решился.
- Скажите, дорогой Юрген… Я вот чего не понимаю, - он помедлил, глядя, как остановился немец, спокойно и прямо заглянувший в лицо Сергея, - это ведь у нас до сей поры был только один пеленг, второй-то был запорчен. А ведь у этих чертей, не знаю пока, кто это тут нас так упорно прессует, изначально были два маяка! И этого вполне достаточно, согласись, что бы протянуть две прямые и найти точку пересечения.
Немец молчал, ожидая продолжения, но уже начал хитро улыбаться. Эта, столь необычная для холодного фрица улыбка насторожила Майера, что-то промелькнуло в его мозгу, какое-то понимание или предположение, но он не поймал мысль и продолжил:
- Так почему же они сами не нашли ваш объект? Или искали и уже нашли? Но тогда на что вы надеетесь?
Расспрашиваемый решил не ставить в речь театральных пауз и эффектно тянуть мизансцену, Юрген ответит быстро и просто:
- Наши таинственные коллеги, кто бы это ни был, не знают самого главного и не могут найти ничего, как бы не старались. Все пеленги искусственно смещены ровно на семь градусов. Видишь, Серж, как всё просто.
И вот тут пауза всё-таки случилась.
Мониторинг: чужие
- Эта, Алмазович…, - скулил голос в динамике радиостанции, чуть изменённый из-за работы скремблера-дешифратора.
- Да я уже устал тебя слушать! Что не поручи, всё проваливаешь. Я так думаю, Минай, что Пантелеймон Карлович просто решит тебя повесить, а я выпью за мудрое решение и сам выберу веревку - ну, скажи, зачем ты, такой олух, нужен этому миру? Вонь одна, - шеф безопасности давно так не злился, наверное, со времён памятной войны с кавказской рыбной мафией на Енисее.
- Алмазович…, - докладчик прямо в эфире захлёбывался слюной, но ничего внятного в своё оправдание сообщить не мог.
- С китайцами ты не смог, урод. Серебро транзитное напрасно профукал, в Волочанке всё провалил, что только мог, да еще и по морде получил так, что мы с ментами потом месяц всё утрясали.
- Алмазович… - подчинённый почти плакал от ужаса.
- Какой я тебе, нахер, "Алмазович", чмо! По имени - отечеству называй, сволочь! Что там с Гавриловым?
- Ранение у него, вроде не очень опасное, навылет прошло, но хорошо бы его переправить в больничку, если можно, - торопливо забубнил Минаев, отныне самый несчастный человек на всём Таймыре. Докладывать руководству свои соображения о том, что злосчастный боец Гаврилов, получивший в плечо тяжёлую пулю из "маузера" германца, скорее всего, сегодня же помрет, он не собирался.
- Ты просто сволочь. Слышишь меня? Сидите там по точкам, жрете сытно, бухаете спокойно, а сделать ничего не можете. Ты сволочь, тебя давно уже на перековку надо отправить к Герману Яковлевичу, он из тебя лишнее масло выжмет, а может, сразу укоротит на голову, - шеф перевел дыхание, в сотый раз понимая, что именно кадры решают всё.
- Я ведь тебе лучшего стрелка дал, я тебе два дня на подготовку дал, я тебе время их прибытия дал…
- Алмазович!
- Нет, я тебя зарою… Я тебе что только что говорил… Слушай, какого, скажи мне, мы тебя кормим, а?
Ответа не последовало, рация горестно молчала секунд пять.
- Ну? Ты там уже умер?
- Исправим, Закир Алмазович. Все исправим! - торопливо сказал подчинённый.
- Что ты там исправишь, а? Что ты исправишь, гад?! Они щас вот… на базу заявятся, и так тебе всё "исправят", что… Еще и расколешься, мразь.
- Ни в жиз-з-зь!, Алмазович, да я костями лягу!
- Ляжешь, уж это точно, - шеф помолчал, взвешивая, стоит ли докладывать столь неутешительные итоги Пантелеймону немедленно или лучше подождать до полной ясности картины? Лучше все-таки подождать, решил он, может что и срастется.
- Тебе там надо было там лечь, схватить пулю вместо Гаврилова, опять поди, сука, отлёживался в стороне до последнего, - уже спокойно произнес Закир, приняв решение.
- Да я…
- В первых рядах был? Всё, заткнись и слушай сюда.
- Слушаю, я вас слушаю!
Шеф безопасности брезгливо поморщился и отодвинулся от микрофона: ему почудилось, что даже на расстоянии он почувствовал вонь из гниющего рта собеседника, годами безвылазно сидевшего в дикой тундре.
- Так. Кто я тебя еще на Половинке есть?
- Есть серьёзный человечек в устье, он на выселках, на испытании находится, караулит проходы, избёнка там.
- Избёнка у него… А рация там есть, или опять всё раком?
- Есть рация, Закир Алмазович! Есть и работает, я сегодня с ним связывался! Всё сделаем, остановим гадов!
- Идиот! Я еще ничего не приказал! Мне не нужно никого останавливать, ничего не изменилось, мне по-прежнему нужно, что бы ты подранил хоть одного из них! Любого! Не вздумайте кого-нибудь завалить наглухо!
Валить нельзя, напуганные иностранцы тут же оповестит власти, начнётся следствие, поисковые мероприятия и все радости, с этим связанные, а такие внешние факторы, как активные менты, в планы Пантелеймона не вписывались. А вот из-за раны экспедиционеры не разорутся, будут молчать, им же свою миссию заканчивать надо… Сердце предательски кольнуло. Закир Алмазович отчетливо почувствовал, что еще одна минута разговора с дебилом, и он получил второй инфаркт. Хотя в чём его винить… Хорошие кадры на выселках не сидят.
- Не дать им опомниться, очухаться, гнать их, как собак! Ты хочешь, что бы они собрали в городе пресс-конференцию и совещание в УВД? Тебе что Пантелеймон говорил: сделать всё так, что бы они действовали быстро и без лишних раздумий! А завалить и без тебя будет кому. Потом… Ты ответственный за северо-западный сектор, что, как я вижу, очень плохо для общины. И обещаю, что мы эту ошибку исправим в самое ближайшее время!
Он опомнился, и продолжил уже тихо:
- Проинструктируй подопечного хорошенько, скажи, что если он всё сделает правильно, испытания сниму и сразу поставлю его в первый ряд, понял? Мне нужно, что бы они срочно вернулись в город, только там оттуда мы сможем проследить их дальнейший путь, имбецил, - Закир Алмазович вытер губы платком, и завершил планёрку:
- Теперь так, на сладкое. Если он прошляпит и они всё-таки пойдут дальше на север, то лучше взрежь себе свою грязную глотку сам, не грузи своими воплями и смрадом добрых людей. Перевари. Всё на сегодня.
Отходные маневры
Первая остановка была по большей части вынужденная.
Сержанту не понравилось, что греется мотор. Он уже снизил скорость движения, и вскоре стало ясно, что до полной темноты им из Половинки в Пясину не выйти, хоть и не далеко было до места впадения. В темноте не пойдешь, вполне можно нарваться на топляк или упавшее поперек потока дерево. Тогда неприятностей не избежать. Умный убегающий должен тактически грамотно маневрировать.
Кроме того, всем банально хотелось жрать. Горячего! От места дислокации последнего "маяка" искатели приключений драпанули, не успев перекусить после ратных и изыскательских трудов; ожидать там новых неприятностей было бы идиотизмом. Неудачники безусловно свяжутся с начальством, а те, глядишь, посоветуют им что-нибудь умное, да еще и подмогу пришлют.
"Марс" воткнулся синим пластиком юбки в серый зыбучий песок на излучине, возле почти развалившейся избы без крыши, тут давным-давно никто не жил. Место неудобное и некрасивое, зато видно далеко, незаметно не подберёшься. Сержант не хотел глушить двигатель на высоких температурах, боялся фатальной поломки. Движок, остывая, тихо молотил на холостых, и под этот мерный рокот они начали обустраиваться. Сразу поставили маленькую сетку, через час вытащили - вполне достаточно для ухи. Временный лагерь мужчины охраняли по очереди. Остальные отдыхали, - сидели возле щедрого подкормленного сушняком костра, инстинктивно отжимаясь к центру лагеря, подальше от неуютной тундровой пустоты за спинами. Накрапывал первый за последние часы мелкий дождик, - на плечи падала почти взвесь. Поверьте, при такой унылой мелкотравчатой капели на любом заполярном берегу становится как-то грустно. Все вокруг было матовым, пастельным и блёклым. Лишь яркие чайки с черными пятнышками на кончиках белых крыльев - будто в тушь окунули - оживляли пейзаж. Чайкам поддакивали береговые крачки, пару раз пролетела болотная сова - редкая птица в пясинских землях. С запада наползали паскудные низкие тучи. Хорошая погода, похоже, кончилась, а вскоре она совсем испортится. Тоска… Только песни не хватало. Протяжной, унылой, а может быть и горестной.
И такая песня зазвучала.
После ужина за чаем в негромком разговоре иностранцы коснулись темы ГУЛАГа (не удивительно, ведь по каким землям-то путешествовали!) и культуры повседневности зэковского мира, - темы интересной до сих пор не только для наследников СССР, но и для Запада. К тому же выяснилось, что отец Юргена после войны честно отмотал три года в северных лагерях, работая на объектах народного хозяйства - в зонах знаменитой стройки 503. Сначала костыли бил на морозе с перспективой вскоре лечь в мерзлоту вслед за сослуживцами по артполку, потом повезло, остаток срока он играл в лагерном клубе на "Вельтмайстере".
За что "немецко-фашистский красноармеец" отсидел, всем было понятно без рассказа.
Именно тогда ставший отчего-то меланхоличным Сержант и затянул знаменитую лагерную песню (Игорь подпел бы, но он в это время стоял на фишке у развалин) в её самом первом каноническом варианте, пропевая лишь куплеты, настолько они ему нравились.
Это было весной, в зеленеющем мае,
Когда тундра проснулась, развернулась ковром.
Мы бежали с тобою, замочив вертухая,
Мы бежали из зоны, покати нас шаром.
Лебединые стаи нам навстречу летели,
Нам на юг, им на север - каждый хочет в свой дом.
Эта тундра без края, эти редкие ели,
Этот день бесконечный - ног не чуя, идем.
В дохлом северном небе, ворон кружит и карчет,
Не бывать нам на воле, жизнь прожита зазря.
Мать-старушка узнает, и тихонько заплачет,
У всех дети, как дети - а её в лагерях,
Поздно ночью затихнет наш барак после шмона,
Мирно спит у параши доходяга-марксист.
Предо мной, как икона, та запретная зона,
А на вышке маячит очумелый чекист…
И вот тут немец уже не выдержал ностальгического гнета детских воспоминаний и неожиданно для всех подхватил долгожданный припев приятным терпким баритоном и, нещадно коверкая слова, подхватил батино:
- Па ту-унтре, па широкай тар-ро-о-о-ги, кте мчит кур-р-р-ерски Фаркута-Ленинкрат!
На костре почти в унисон певцу хрипел очередной чайник.
Напротив заброшенного зимовья, посреди осыпающихся глинистых берегов с язвами мерзлоты, неутомимо борясь с течением "плыл" по Половинке небольшой островок с густой карликовой рощицей лиственного леса, что почти диковинка в этих широтах.
Спать легли рано, женщины с финном в катере, мужчины на улице, в спальниках у костра. Дежуривший последним, Юрген разбудил всех в шесть утра и даже успел разогреть вчерашнюю уху и вскипятить к подъему чайник, заварив крепкую арабику. Наскоро позавтракав, погрели горло еще раз, но уже чаем. Вокруг избы обильно росла чуть сморщенная брусника, мелкая, зараза, но вполне вкусная, сплошной витамин С. Напоследок путешественники съели по горсточке "от простуды", как авторитетно сказал доктор, загрузились в катер и двинулись дальше.
"Марс" шёл бодро, двигатель работал ровно. Но Лапин, глядя на хмурую физиономию водителя, посмотрел на приборы и подтвердил опасение:
- Греется.
- Ну, хрен ли тут сделать… тогда надо постараться еще дальше уйти, - водитель дотянул сигарету и выкинул окурок в открытую левую дверь салона. Уставший Сержант уже перестал спрашивать разрешения у еще более вымотанных иностранцев. Тем, похоже, было плевать на вонь и завихрения табачного дыма.
- Будем периодически останавливаться, остывать. Выйдем в Пясину, встанем капитально и спокойно разберемся. Может ремень, может помпа.
Они еще не решили, что будут делать дальше. Заказчики не торопились обнародовать результаты, хотя Сержант вчера спросил их в лоб. Те метались, еще не договорились между собой. Майеру вся эта таинственность прилично надоела и с некоторых пор он, не стесняясь, прямо спрашивал иноземцев обо всём, что его интересовало. Зарубежники, похоже, к этому если и не привыкли, то смирились. Вчера ответствовали, что всё решат коллективно и вскоре, но на большой воде.
Пейзаж на многих тундровых реках малоинтересен для любителей зрелищ. Так и тут.
Деревьев по берегам практически не было. Что бы оценить всё величие равнинной тундры, вам надо смотреть на неё с верхних точек, а с равнинной реки не видно и малого. Нехватку растительности отчасти компенсировало обилие следов былой человеческой деятельности - тут и там догнивали остатки уродливых избушек, из песчаных дюн еще проступали остовы лодок. Возле мест, некогда обжитых отшельниками или семьями промысловиков, попадался покосившийся могильный крест хмуро приветствующий редкого путника.
Разговоров в салоне почти не было, не тот настрой; чувствовалось, что тяжёлый и нервный этап экспедиции всех прилично измотал, а глядя на Юху, можно было сказать: "а этого орла просто измочалил".
- Ты бы лучше по середине шел, - неожиданно предложил Лапин после очередного поворота, - спокойней будет.
- Допускаешь еще одну встречу? - мрачно спросил друг, поглядев на кожаный ремешок бинокля, Игорь теребил его постоянно. - Да ну тебя… паникёр. Что, у них столько людей, что бы на каждой речке посты ставить?
- Допускаю, - серьёзно ответит Лапин. - На середине безопасней. Скорость у нас пока есть, а так будет еще и хоть какое расстояние от берега.
- Игорь, ты перестраховщик! Мы и время, и топливо потеряем, если я тут начну зайцем петлять, - с ухмылкой пообещал Майер. - Смотри, как мы сейчас срезаем, треть маршрута экономим… Движок в непонятках, а ты предлагаешь еще час пути зарядить? Давай реально смотреть на вещи.
Катер с шипением летел над песчаной косой, действительно сокращая путь на крутом и длинном повороте реки. Позади на песке оставались лишь неглубокие полосы, похожие на след огромного пустынного насекомого. А вот и вода - из-под корпуса судна по сторонам брызнуло облако мелкой холодной пыли.
Лапин пожал плечами, с Сержантом всегда тяжело спорить. Поэтому сказал о другом:
- Они нас гонят, Серый… Неизвестный противник нас сначала выживал, а теперь торопит, ждет, когда выйдем на конечную точку…
Предстоящие к посещению интернациональной группой искателей приключений места ни в коей степени не напоминали чарующие предгорья Путоран, которые так любит восторженный обыватель. Там вас встречает ледяная, но ласковая и чистейшая вода, обжигающая и недоступная для тела, как и все красавицы; скалистые горы с вершинами, сглаженными древним ледником и яркое малиновое солнце над ущельем, дающее шикарный шлейф на зеркальной вечерней глади. Здесь же вниманию визитёра предстаёт другая красота - красота бескрайнего открытого простора. Здесь царит настоящая таймырская тундра, голая, как степь, холмистая и озерная, изрезанная причудливыми змейками речек и ручьев, бескрайняя и зовущая, в которой ты сразу же начинаешь чувствовать себя либо отшельником, либо кочевником; наверное, это зависит от внутренних установок, воспитания и каких-то генетических предрасположенностей.
Народу тут живет мало, но люди есть везде.
А сколько их, не знает никто. Как и вообще по всему Таймыру - нет точных данных о численности живущих. Нет… переписи изредка проводились… но они лишь мало-мальски сканировали относительно небольшие населённые пункты, где местечковая власть держит руку на пульсе и где от опросного листа отлынивать затруднительно. В крупных городах многие просто прятались, а многочисленные отшельники чистого поля не учитывались вовсе. С переписями вечная беда. Люди их побаиваются генетически. Еще приснопамятный Царь Давид попытался провести перепись евреев, но тут случилась эпидемия чумы, и с тех пор люди стали ассоциировать перепись с проявлениями Божьего гнева, что до сих пор старательно делают ортодоксальные христиане (из-за этого верующие считают перепись святотатством), а США вообще долгое время отказывались ее вводить… В двадцать первом веке наибольшую проблему в людской "неучтёнке" представляли поселения, официально не существующие (а таковых с каждым годом становилось всё больше и больше), и отшельники всех мастей.
Один из них сейчас был занят важным делом - выцеливал скоростной объект, катер на воздушной подушке, через кусты наводя спаренные стволы на быстро приближающееся белое пятно. На удачу стрелку, упрямый Сержант так и не послушал Игоря и повёл машину не по середине реки, а прижимом к берегам - там, где ему было удобней. Двигайся "Марс" посередине, и шансов на успех у стрелка практически не было бы, гладкий ствол не позволяет выстрелить прицельно дальше пятидесяти метров. Сидящий в засаде зарядил оба ствола самой мелкой дробью, помня категорический наказ о нежелательности смертоубийства. Хотя самому ему было на то наплевать. Но раз попросили (читай, приказали) хорошие люди, почти родня, сделать для них доброе дело, значит, он это сделает.
Иногда складывается так, что с годами жизненные тропки становятся не только всё более тесными, но и избыточно извилистыми. А дорога жизни приводит отнюдь не в светлое далёко, напротив - жизненный путь превращается в дорогу разочарований. Человек даёт мёртвую петлю. В тридцать три года или в сорок два этот широко известный кризис страшней всего - это уже вопрос к специалистам по психологии взрослых мужчин. Они, пожалуй, смогут высчитать процент успешно прошедших печальный порог, и процент неудачников, что не нашли сил для прыжка к счастью. Кризис среднего возраста разные мужики решают по-разному: кто-то грузится по обрез полулысины обрыдлой работой, кто-то ударяется в сомнительное, но спасительное творчество, а кто-то разводится, женится и заводит новых детей. Увы, немало и тех, кто начинает банально бухать, выбивая нейроны памяти, люто сжигая мозги и печень. Это, увы, всё еще привычно для России, где на вскипевшие от всегда тягостных раздумий славянские мозги легко накладывается лживая, но страшная, хотя и привычная сентенция: "А на Руси всегда бухали".
Недалеко от мыса, где река Половинка впадает в Пясину, почти напротив места проведения археологических раскопок палеологического села Усть-Половинка, на глинистом берегу в густом кустарнике сидел неприметный мужчина среднего возраста, принадлежащий именно к "неудачному проценту". Можно не сомневаться, что если уж какой человек попал на место долгожительства в забытый всеми богами уголок, то у него имеются для этого самые веские основания. Случайно в такой дыре не оказываются.
Звали его Константин Зырянин, и в пясинских краях он оказался настолько неожиданно для себя, что до сих пор не мог поверить в это. Как и в свое спасение.
Когда-то он был самодеятельным исследователем, увлечённым "отшельником с ясной целью". Снежного человека искал. Вот и все тут. Всю жизнь он его искал, а нашел или нет… Сам Костя был уверен, знал, что "давно и часто". Но шокирующих результатов его уникальных экспедиций, фотографий и отчетов никто не смотрел и не читал. И не увидит теперь уже никогда. После бурных памятных событий на берегах Карского моря что-то перемкнуло в отшельничьей голове. Сначала родилась зависть ко всем, кто умудрился завести семью, друзей и любимую работу, но находил время и силы для интересной, и, в то же время, открытой жизни в тундровых просторах.
Потом настала критическая оценка трудов собственных, переоценка важности самого объекта поиска. Вскоре Костя убедил себя, что некогда совершил фатальную ошибку, уйдя от людей. Жены и детей нет. Ощущения нужности людям - тоже. И он запил. Начал процесс в стремительно дичающем Диксоне, продолжил в Хатанге. Продав и пропив всё свое оборудование и снаряжение, он сумел на самом дешёвом пойле (если его можно назвать дешёвым в наценках Крайнего Севера) продержаться достаточно долго. Но закономерно подошло время агонии, и Костя Зырянин свернулся в трубочку. Он так и умер бы в барачных развалинах, их хватает по окраинам всех северных посёлков и городков, если бы не эмиссар "гиперборейцев", подобравший его по воле слепого случая. Человек Пантелеймона Ягельника, кочующий Прогрессор, что-то усмотрел в грязном и немытом биче… Почему Прогрессор изменил негласным правилам и решил заняться столь неблагодарным точечным миссионерством, в данном случае осталось загадкой. Но именно он откачал уже сине-жёлтого Константина Зырянина в местной клинике, прилично издержавшись на гемодезе и капельницах, и через две недели принялся за немудрёную идеологическую обработку. Больше всего Косте, смертельно уставшему от очевидной лжи и мерзости того дна, на котором он очутился, запомнилось вот это утверждение мудрого Прогрессора:
- В свое время, Костя, некий журналист и писатель Умберто Эко выдвинул тезис о скором наступлении на всей нашей планете Нового Средневековья. Частные армии и боевые дружины, удельные князья, противостояние религиозных систем, обширные пространства, населенные варварами, редкие очаги культуры в виде отдельных городов и университетов. Может быть, это и странно в первом прочтении, но это весьма точная и красивая концепция, которая дает нам всем удивительно позитивный посыл и повод к действию. Мы всей общиной идем именно таким путём, подготавливаясь и предвосхищая грядущую стихийность событий… Зарываться в землю, как делают некоторые группы умственно отсталых на материке, мы не будем, мы целенаправленно готовимся к новым временам…
Уже через день после первых задушевных бесед Зырянин с изумлением понял, что он еще может быть кому-то нужен, а уж в этой секте просто незаменим - Прогрессор внимательно и с пониманием выслушивал короткие Костины отчеты о последних годах неудавшейся жизни и как заправский психотерапевт что-то помечал в блокноте.
Вскоре его переправили вертолётом в базовый лагерь общины, где он удивлялся тамошней налаженности быта, обилию людей и дел, слаженности и собранности. Один раз встретился с самим Пантелеймоном, и два раза с шефом службы безопасности. Он уже не удивлялся разговорам о силе "мемополевого гиперразума" и рассуждениям об идеях превосходства этой новой религии над старыми традиционными верованиями.
В этом был какой-то великий смысл, посчитал он.
Если все прошлые религиозные идеологи так и не смогли заполнить северные районы страны если даже не своими ярыми адептами, то хотя бы просто живыми людьми, под призывами ипотечных кампаний с каждым годом всё более послушно бежавших к столицам, то пантелеймоновцы собирались сделать именно это - вернуть русское население на Север. Насколько методы и способы такого возврата необычны и насколько они допустимы, Костя не знал и знать не собирался. Ему понравилась сама цель, дальше он не вникал. Властям он не верил. Там хватает как образованных идиотов, так и просто сумасшедших, - их столько, что если они взлетят, то затмят солнце. Таким образом, некая эманация стукнула его в восточную сторону затылка, и воссиял Косте истинный образ Спасения Всеобщего.
Всё лето он жил на далёкой реке, находясь на ритуальном "последнем испытании", точной цели которого не представлял. Да и не хотелось, как не хотелось ему и пить. Как отшибло! Хотелось побыстрей отмотать положенный срок на точке, вернуться в общину, влиться, освоиться среди единомышленников и получить первое настоящее задание. Там он и отметится, там и покажет себя. Там и семью заведет, Костя видел в секте много счастливых семей, а еще больше слышал о них.
Этот чудом не спившийся человек-странник, самозабвенно работающий на свое и чужое жизнеобеспечение и одиноко живущий в "казённой" избенке секты, полностью соответствовал представляемому собирательному образу исследователя Севера. Все такие же, как и в молодости, крепкие руки работящего человека. Тонкая, но уже не раз перебитая в боях переносица. Поджатые губы. Короткая стрижка ежиком, а в чуть поблекших зеленых глазах космическое спокойствие и прежняя уверенность в себе. Только морщины вокруг усталых, не по возрасту старческих глаз. Линялая зелёная штормовка. Средней величины охотничий нож - копия того памятного, повидавшего не одну тысячу километров ножа работы кузнеца из народа кето, с резной ручкой из оленьего рога в составных деревянных ножнах - плотно прилип к широкому кожаному ремню.
Вот как вышло…
Костя сидел, и в полном соответствии с инструкцией от старшего ждал у кромки воды катер своих старых друзей-знакомых, что бы произвести по ним бортовой залп из обоих стволов обшарпанной "горизонталки".
Когда из пролетающих мимо кустов по катеру грохнул дуплет 12-го калибра, Сержант среагировал совершенно инстинктивно - пригнулся как можно ниже к рулю и круто завернул машину вправо, стараясь выйти из зоны обстрела, выскочив на стремнину. От резкого поворота машина крутанулась на воздушной подушке, но обвально снизившееся давление опустило катер вниз и он резко, ударно цапанул корпусом воду, внезапно ставшей твёрдой, как асфальт… Эффект от такого торможения был бешеный: всех бросило вперед, раздались крики и проклятия. Но Майер не выпустил штурвал, дал газ, нагнетая воздух под днище и на воздушные рули, - на малых оборотах подобная техника плохо слушается рулей, им не хватает плотности воздушного потока.
Стрелок целился в открытую левую дверь салона. Большая часть дробин срикошетировала от корпуса и стекол, покрыв одно из них паутиной мелких трещин.
Игорь Лапин сначала услышал треск выстрела, потом клёкот дробин по корпусу. И тут же ощутил сильный, но какой-то обжигающе мягкий удар по шее. Стреляя под углом через дверь, нападавший не мог задеть Майера. Потенциальными мишенями для него мог быть немец, сидевший позади у самой двери и Лапин, занимавший переднее правое сиденье. За минуту до выстрела Юрген, устав смотреть на однообразный пейзаж, откинулся на кожаную спинку и вышел из зоны поражения.
А вот Игорю досталось. Прижав руку к шее, он, медленно приходя в себя, молча смотрел, как Сержант, набирая скорость, разворачивает "Марс" по большой дуге, чуть не выскакивая на противоположный берег. Крауф уже расчехлил винтовку и высунул ствол в проём, Софи достала револьвер. Финн выпучил глаза, а Рита, стараясь перекрыть грохот двигателя, что-то громко говорила, убеждая мужчин. Сержант, с тревогой поглядывал на Лапина и матерился ей в ответ. Наконец Лапин разобрал, что она говорит.
- Не нужно больше ни в кого стрелять! Давайте просто уйдём отсюда!
Майер сделал вид, что сплюнул на пол и посмотрел на Юргена. Немец пожал плечами:
- Пожалуй, Рита права, Серж! Спешиваться не будем, вступать в лесной бой тоже. Надо смотреть, что с мистером Игорем. Но… я готов к выстрелу! Решайте.
- Едем, - произнёс Майер с самым непреклонным видом, - остановка через километр, за поворотом на Пясину, вдруг у них и нарезной ствол есть. Софи, осмотрите его. Игорь, ты как там?
- Да ерунда… Говорю же, не везёт мне в этом выходе. Дай оптику.
Не обращая внимание на лёгкие прикосновения холодных пальцев канадки, Лапин взял бинокль, и повернулся к немцу, не спускавшему глаз и ствол с вражеского берега. Игорь полез назад, к двери. Никого… Катер уходил, экипаж немного успокоился, а Лапин, не обращая внимание на грозные призывы Софи и Майера, продолжал стоять в правом проёме и внимательно смотреть назад. И дождался. Увидев, что катер бежит восвояси, стрелок встал во весь рост, поднимая оптику к лицу. Секунду они смотрели друг на друга, после чего Лапин отпрянул и молча сел на сиденье.
- У вас металл в спине! - заявила канадка, пытаясь выцепить ногтями комочек свинца, застрявший в толстой и твердой пластине из полиуретана, её Игорь вставил в жилет для защиты спины от холода. В таком и на землю ложиться можно.
- Достала!
Юрген внимательно посмотрел, усмехнулся, зачем-то передал серый шарик Юхе. Тот боязливо помял искорёженный металл в руках, потом понюхал, после чего удивлённо и возмущённо заявил:
- У вас до сих пор применяют "грязную" свинцовую дробь? Ваши охотники до сих пор засоряют природу ядовитым свинцом?
- Охереть, как сказанул… Софи, что там у него? - нетерпеливо спросил Майер, оставив вопрос финна без ответа.
- Порвало кожу, немного мышцу, неглубоко, по-моему. Как это называется? Снаряд? Он прошёл дальше.
- Берите аптечку, обрабатывайте, только сильно йодом не жгите, старайтесь по краям. Немного осталось, за тем поворотом будем искать место для остановки.
Игорь посмотрел внимательно, увидел слабую вмятину на стойке лобового стекла и тут же поморщился - канадка старательно обжигала ранку тампоном, щедро политым йодом.
Причалив к дальнему берегу доктор Майер уже сам осмотрел друга, по доброй традиции всадил тому укол антишока - любил Сержант подколоть ближнего. Совещание было коротким, и, как говорится, все проголосовали единогласно. Срочно едем в город.
Подозревая, что такое решение принимается не без учёта его ранения, Лапин сразу и категорично заявил, что чувствует себя не хуже, чем после ожога крапивой. Но его заверили, что причиной для возврата, на самом деле, был не он и даже не барахливший и уже починенный двигатель. Иностранцы предположили, что далее разумней будет следовать вертолётом, а на "Марсе" долго, да и далеко, несмотря на заранее оговоренную возможность дозаправки в посёлках.
Сергей и Игорю было о чем подумать после такой интриги! Выходило, что загадочная точка Х относительно доступна и для такого катера…
- Может, быть, пора раскрыть карты, господа? - осторожно предложил Игорь.
- Точно. Больше будем знать, лучше подготовимся, - решительно поддержал товарища второй сталкер.
Рита с Крауфом переглянулись. Софи чуть качнула головой. Отрицательно.
- Мы искренне приносим вам извинения за все возможные неудобства, - по-западному дипломатично начала канадка, - но вынуждены действовать сообразно первоначальному плану. Конечную задачу вы узнаете только на борту вертолёта, а, может быть, по прибытии на место. Так будет лучше для всех нас. А насчёт подготовки… Хотелось что бы она была самая экстремальная, так?
Спорить было бесполезно.
Отходя от пустынного берега реки Пясины, Сержант развернул катер через середину реки. За дальностью отсюда никак не возможно было увидеть те места, где наших странников предательски обстреляли.
- Игорь, кто там был? - тихо спросил внимательный немец.
- Да чёрт его знает, - спокойно пожал одним плечом Лапин.
Но на самом деле Игорю было тревожно. И непонятно. Глядя на устье Половинки, Лапин в третий раз вызвал из памяти увиденный образ и подумал, что этого просто не может быть.
Но как похож!
Еще ночью Костя, сплавившись в полной тишине, миновал стоянку гостей и встал ниже, у самого устья. Спрятал лодку в зарослях, поднялся на взгорье. Куда было зачуханным горожанам заметить передвижение тихого, как индеец, тундровика-следопыта с колоссальным опытом скрадывания. Им просто повезло, шефы почему-то назначили для выполнения атаки у Муксунаха не его, а идиотов-соседей. Теперь нужно было лишь убедиться в результативности содеянного. Сидя у остатков варварски уничтоженного створного знака и спокойно глядя с высотки на удаляющийся в сторону города катер пришельцев, Константин Зырянин с удовлетворением отметил, что с заданием он справился на все сто. Теперь можно докладывать об успехах. Наставники будут довольны.
Скорее всего, он тоже опознал некогда боевого приятеля Игоря Лапина, в тесной связке с которым Костя так успешно воевал на побережье у островов Гейберга. Однако осознания этого узнавания не произошло, стрелок подсознательно не позволил себе зафиксировать факт.
Но не будем предаваться иллюзиям. Даже если бы он был твёрдо уверен в точной идентификации образа человека, которого после выстрелов он видел всего лишь пару секунд, это ничего бы не изменило. Пальнул бы и второй раз, был бы приказ. Представители лицемерного "общества предателей первооснов" отныне Костю совершенно не интересовали. Их мелкие жизни и не стоили и копейки, как и собственные рефлексии.
Это секта, господа, секта.
Авиаудар по Таймыру
"…Как следует из выводов комиссии, кроме нарушения множества пунктов наставления по производству полетов, что послужило причиной катастрофы, экипаж нарушил правила ведения осмотрительности. Эти правила важны настолько, что выведены в особую инструкцию, устанавливающую четкий порядок действия каждого члена экипажа в отведенном ему секторе на различных этапах полета. Осмотрительность и ориентировка занимают центральное место в визуальном полете. Экипаж должен знать, какие препятствия расположены на пути, должен прослушивать эфир и анализировать радиообмен, чтобы определить намерения близлетящих самолетов и принимать своевременные меры, предотвращающие столкновение.
Основным условием применения визуальной ориентировки (а экипаж Ананьина выполнял полет по правилам визуальных полетов) является наличие видимости земной поверхности, а вот этого как раз и не было в тот день - приземный туман. Безусловно, экипаж Ананьина, работая в таких сложных условиях, принимал все меры по осмотрительности, вел непрерывное счисление и прокладку (в уме) пройденного самолетом пути, но где-то произошел сбой, вернее, накладка одних негативных обстоятельств на другие. В тот день все негативы сошлись. В аэродромно-диспетчерском пункте и в штурманской было нервно, сказалась роль внезапно появившихся проверяющих, известно, что наличие проверяющего на борту равнозначно аварийной ситуации. Стоял сентябрь, завершение навигации для гидросамолетов. На Вальке уже ледостав, все гидросамолеты вытаскивают на сушу, летчики скучая, ждут зимы. Работа остается только на железной дороге, притом работы здесь много, заказчик торопится завезти стройматериалы, и сделать работу нужно именно в сентябре, а потом для экипажей самолетов Ан-3 наступит межсезонье - ни на лыжи, ни колеса. Поэтому летать в тот день лётчики были заинтересованы. Нужна была работа, а у экипажей работа связана с налетом часов, который влияет не только на заработок, нопорой определяет всю последующую судьбу летчика.
Уже потом на все это наложились предполагаемая неопытность штурмана, самоуверенность пилотов (мы здесь всё знаем), плохая погода.Аза несколько минут до катастрофы вполне могло случиться следующее: бортидёт на Фокина, а в это время с озера взлетает другой самолет. Как в этом случае должен был поступить экипаж Ананьина? Продолжать полет на точку, не зная точно своего места, но точно зная, что навстречу тебе в наборе высоты где-то в облаках идет другойсамолет?Ананьин и Гринько были опытными пилотами, они анализировали обстановку, вели радиообмен, поэтому не могли допустить подобного. Кому-то надо было уходить в сторону. Возможно, тот, кто шел встречным курсом, имел еще меньше возможности для маневра. Ведь где-то в это время находились третий и четвертый самолеты? Не исключено, что хотя бы один из них подходил со стороны озера Запас и уже заходил на посадку. Если бы полеты выполнялись визуально, то все было бы проще: самолеты, следующие встречными курсами, как того требует Наставление по производству полетов, отворачивают вправо, чтобы разойтись левыми бортами. Вправо самолет Ананьина уйти не мог - там, возможно, кто-то подходил к озеру. Вправо не мог уйти и тот самолет, который взлетел с озера - ему мешали горы. Да и не применимо в данном случае это правило расхождения самолетов левыми бортами, так как фактических условий для визуального полета не было.
Экипаж Ананьина, скорее всего, оказался в некой ловушке, он отвернул влево, к горам, может быть, даже сделал вираж, а потом опять, после расхождения со встречным бортом по высоте, взял курс на озеро. Но лётчики не были самоубийцами, они просто не знали, что их самолет к тому моменту оказался левее линии заданного пути на восемь километров".
- Что за допуски? К чему все эти "может быть", "скорее всего"… - проворчал Донцов, откидывая голову назад. В кои веки он забыл дома очки для чтения, а колхозного вида "кабинетные" при молодой подчинённой доставать не хотел.
"Им не хватило всего 15 метров, чтобы проскочить над этой высотой с отметкой 410…"
- Всё, так не пойдёт. Это долго, а времени у меня нет. Слушай, Екатерина, я уже устал, давай дальше своими словами, - бережно массируя левой рукой глаза, Донцов отложил просмотренную бумагу в левую стопку. Посмотрел на собранную и готовую к любым вопросам сотрудницу, точнее, на её короткую юбку и, наконец, решился:
- И вот что, родная… Давай я опять тебе скажу, когда работы невпроворот, может, хоть так поймешь. Хоть в такой обстановке. Катя… Ну перестань ты носить гиперсексуальные юбки! Глаза личному составу отвлекаешь. Ладно, я уже старый. А вот у нашего Астапова, например, при взгляде на твои ноги каждый раз нос бледнеет.
Олега в управлении не было, он срочно вылетел на очередной сигнал в район Левинских Песков. Если тенденция сохранится, то уже через пару месяцев им точно надо будет создавать отдельную оперативную группу "пожарников". А ведь это штаты, зарплата, это пояснения и обоснования. Что там академик говорил? Какая такая группа, спросят власти полуострова? Что это за нечисть вы развели под носом у электората?
Донцов нервно заворочался в скрипучем кресле. Вчера вечером они с Астаповым даже не успели перекинуться свежими новостями, единственное, что Донцов услышал от лейтенанта: группа иностранцев в живом и невредимом составе добралась на Муксунах, что и проверил экипаж геологического "Робинсона", пролетавшего рядом.
- Во что мне переодеться, не подскажете? Мы же не в банке работаем, товарищ полковник, это нормальная летняя женская одежда, весь город так ходит! - с озорным наслаждением возразила ему неробкая подчинённая, стройная русская девушка с замечательно приятной улыбкой. - Вы, наверное, хотите из меня мисс Марпл сделать.
- Не хочу. Этого еще не хватало… Где Марпл, там трупы, - буркнул Донцов, понимая, что его заманили в ловушку. Спрашивает она, нашла модельера… Подскажешь чего-нибудь не то по одежде и все женщины управления сразу запишут тебя в старые пердуны. Всё отделы будет судачить, еще и Арине донесут.
- Товарищ полковник, может быть здесь я кому-то слабохарактерному глаза и отвлекаю, а вот на улице всё нормально, - ворковала Катя. - К тому же, это вполне пригодно для оперативной работы. Ну надену джинсы, и что, вы думаете, Олегу легче станет? Не станет, он и под ватником разглядит всё, что ему надо… Я женщина красивая, целлюлитом не подёрнутая.
Донцов с ужасом представил, как Екатерина сейчас покажет ему образец кожи на голой ноге… И вот тут кто-нибудь непременно зайдет в кабинет.
- И что тогда делать? Вы мне прикажете по пять раз день ездить в заводскую столовую для поправки имиджа в отвратную сторону?
Вздохнув, Андрей энергично замотал головой, опять не находя слов. Лишь махнул ей рукой, мол, хватит, давай теперь о деле.
Сегодняшний день начался тем, что ему в кабинет принесли свежеиспечённый доклад аналитического отдела. По наводке Астапова девчата самостоятельно произвели какой-то поиск и накопали, как уверяет Степанова, "много интересного". К ужасу Андрея, "доклад" оказался отнюдь не тонкой папочкой со стопкой в десяток листов, а увесистым на половину уже сшитым делом, да что там, целым томищем! Аналитики проделали колоссальную и уникальную, в своем роде, работу. Девчата затребовали материалы по всем авиакатастрофам, произошедшим на полуострове Таймыр за последние двадцать лет, характер и причины которых оставались размытыми, либо не полностью разъяснёнными комиссиями по расследованию, а то и попросту непонятными. Все итоги этой работы, выявленные связи и сделанные выводы сейчас лежали в толстенном пластиковом томе на столе Донцова.
- Давай сжато, пока изложи только суть, - приказал полковник, хотя внутренне понимал, что так относиться к честной и трудоёмкой работе аналитиков нельзя. К тому же, давний опыт показал, что напрасных разработок у девчат не бывает.
- Хорошо. Итак, начнём. Были взяты, как единый массив данных, все авиакатастрофы неясного генезиса и сопоставлены… - тут Катерина не удержалась и взяла эффектную паузу, значительно и торжествующе глядя на Донцова.
Андрей должно оценил это начальственное "начнём". С перспективой девочка, в командиры выйдет со временем.
- Не тяни.
- Сопоставлены с местами зон дисклокаций или предполагаемых "выходов" известных нам феноменальных объектов, - торжествующе бухнула оперативница.
- И что нашли?
Уже интуитивно понимая, каков будет её ответ, Андрей Донцов, несмотря на то, что сидел в крепком кресле, явственно почувствовал, как под ним разверзается почва. Запахло порохом, валерианой и скандалом. Дурочка, чему она радуется… Очередному успеху креативного молодого поколения? А подумала она, доживет ли это поколение до седых волос…
- В семидесяти процентов случаев места совпадают.
Незаметно вытерев вспотевшие руки о наглаженные брюки, Донцов медленно встал и прошелся к зашторенному окну, чтобы подчинённая не видела его побледневшего лица, спокойно бросил за спину:
- Поясняй дальше.
- Возьмём, к примеру, тот показательный случай, что вы начали смотреть, это 2012 год. Комиссия по расследованию так и не пришла к определённым выводам, и всё, как у них водится, списали на ошибку пилота. Однако, побудительных мотивов или явных причин такой ошибки, как и её точного характера, не указано. Пилот отличный, опытный, здоровья под горлышко, самолет был новый, все регламенты пройдены… Объяснения откровенно натянуты. Тем не менее, именно у подножия возвышенности, которую задел самолёт, находится пока ещё плохо известная нам точка 22/3, это из новых.
- Почему именно этот случай взят вами для примера? - нетерпеливо спросил начальник.
- Потому что еще двадцать пять лет назад у подножия горы охотниками были обнаружены остатки старого военного самолёта, так что авария не единична. Отдельным запросом были выявлены еще три случая отказов на разных высотах в момент сближения с этой точкой. Кроме того, это ведь совсем рядом с новой станцией железной дороги, куда вы недавно выезжали, товарищ полковник… Места для вас знакомые.
Донцов было сглотнул, да горло пересохло. Он медленно налил себе воды из классического гранёного графина, вернулся за стол, хотя сидеть не хотелось.
- Что еще?
- Кстати, относительно недалеко оттуда, в пяти километрах от горы Кулгахтах, с конца 80-х годов прошлого века до сих пор лежат остатки Ан-2, фюзеляж почти целый, только крылья оторвало. Летел он из Снежногорска, всё шло штатно, потом пилот ни с того ни с чего снизился, самолёт зацепился в непогоде за склон и перевернулся. Жертв не было, всех эвакуировали. Командир до сих пор жив здоров, на пенсии в Белгороде, с ним наши девчата уже списались от лица "местного журналиста по аномальным явлениям", ждем более реальных пояснений.
Донцов хмыкнул, молодец, девка. Катерина продолжила:
- Мне представляется, что нам не плохо бы и эту местность проверить на аномальность, доступность вполне удовлетворительная. По вездеходной дороге это примерно 37 километров до самой горы, а потом еще километров пять по ручью до перевала. Пешком от силы часов 12 ходу.
- Не торопись, ещё проверим… Тут смотрю я, столько надо проверять, что хоть дивизию мотострелков заказывай. Дальше.
- Дальше уже можно и письменно пояснять. Девочки для удобства подготовили сводную таблицу, вот посмотрите…
Было от чего зашевелиться волосам!
С карты на него жирными точками смотрели немым укором разбившиеся одномоторные "Аннушки", самолёты посерьёзней, "газовики" и "вояки", а в последнее время добавилось и несколько небольших частных воздушных судов. Кроме самолётов тут были вертолёты разных типов и марок, включая совершенно неизвестные Донцову случаи - в былые времена аварии геликоптеров почему-то не поднимали такой волны общественного интереса, случись такое же с самолётами…
Даже реактивный красавец "Лир-джет" имелся в чёрном списке, занесло голландцев на Таймыр два года назад, памятный был случай. На бело-синей сигаре в город прилетели пионеры недавно появившегося и стремительно набирающего силу "промышленного туризма". Когда взрослые наиграются в PC-игры, набегаются виртуально по катакомбам и мрачным зданиям огромных цехов, ангаров и развалинам фабрик, то им захочется посмотреть на нечто подобное вживую. Тогда в техногенном Норильске, как и во многих российских городах, много и лениво судачили про этот "перспективный туристический жанр". Разбившийся "Лир-джет" был не просто летательным аппаратом для богатых - это был компьютер с крыльями, шедевр современного авиастроения. На эшелоне он шел по двум спутниковым системам, по точной топографической карте с учётом всех высот рельефа, как крылатая ракета последнего поколения. Надёжная дорогая машина, ничего с ним не могло произойти! Степень живучести не вызывает сомнения. И вдруг - неожиданное пикирование, падение, и всё. Бабах. Одни лохмотья остались.
Ох, и набили же люди авиатехники за все времена освоения Заполярья! Всё то, что в старых газетных номерах и выпусках телевизионных новостей подавалось населению, как итог фатального пожара на борту, внезапного разрушения корпуса, непогоды или ошибок экипажа (чаще всего), теперь приобретало совершенно другой, зловещий смысл. Более же всего Донцова поражало то, как много лётных происшествий осталось без чёткого и ясного ответа.
- Что же это выходит, а? Я думал, там всё железно расследовано! Вот тут, я вижу, жёлтым текстовыделителем… По-твоему получается, что и знаменитая авария Ан-12 в ущелье Талнашки…
- Это не по-моему выходит, так наши аналитики считают, товарищ полковник, - твёрдо ответила сотрудница. - Погрешность есть, конечно, но исполнители настаивают, что нам надо учитывать большую вероятность такой связи. Особенно в "маркерных" случаях, они отмечены. Как и с этим Ан-двенадцатым.
Многим норильским туристам известно "самолетное" ущелье" на правом берегу каньона речки Талнашки, возле рудника "Скалистый". Долгое время винт летательного аппарата стоял внизу водопада, заботливо поставленный туда очередным туристом, добравшимся до места катастрофы. Это был военный самолет Ан-12, зацепивший в тумане вершину горы при заходе к аэропорту. Донцов в детстве сам наведывался к нему, они вместе с Лапиным видели обломки фюзеляжа, поршневых двигателей и даже принесли домой изогнутый кусок обшивки, совершенно не понравившийся домочадцам. В катастрофе выжил лишь хвостовой стрелок, которого достаточно быстро спасли, но и тут версии спасения расходятся. Слухи об этом самолете всегда были роскошные. Чего только не фантазировали! Что сам первый пилот мало того, что остался жив, но "сбежал с выгодой"… Что самолет перевозил немалые деньги, и по нему вели огонь с земли (для чего и из чего бы это, а?). Что был самый настоящий захват. Что выживший стрелок-радист написал целую книгу об этом кошмарном случае, но вот найти ее категорически невозможно. Интерес к этой истории спадал до того момента, пока кто-либо не пустит очередной слух.
Главное же было вот в чём. В километре от места падения Ан-12 с бортовым номером 09011406 в горах находилась отлично известная им точка 1/1, нанесённая на совсекретную карту Донцова самой первой. Она же считалась пока самой ближней к постоянным местам обитания норильчан. Точку определили и зафиксировали два года назад, после трех косвенных сообщений и одного кошмарного и кровавого случая с туристом. Именно здесь служба Донцова произвела первый эксперимент по нейтрализации феномена: в прошлом году Олег Астахов с двумя бойцами вскарабкался на плато и, как он сам выразился, "затампонировал" странный базальтовый разлом серебряной пылью, получив после этого в управлении негласное прозвище Ghosts Buster. Наверное, из-за здоровенного ранцевого распылителя, его бойцы группы по очереди таскали на спинах. С тех пор за обработанным объектом системно наблюдали, но более проявлений "нечистой силы" не происходило. Пока.
Глядя в сводку, Донцов недоумевал, почему он сам не смог связать две событийных отметки? Хотя как свяжешь, у него и не получилось бы… Одна катастрофа ничего не покажет. Для этого нужен именно комплексный подход, анализ, желание и умение взглянуть на всю картину в целом. Что и сделали аналитики Комитета. Молодцы, что тут говорить, шоколадкой не откупишься… Но и проблем эти умники ему добавили.
- Как вообще это возможно, если смотреть технически? Их что, сбивает что-то или притягивает? Моторы глушит, приборы гасит? Или всё-таки просто редкостное совпадение? - раздумывая вслух, Андрей секунду посомневался и сразу себя опроверг:
- Чушь, этого быть не может при таком массиве данных.
- Для дополнительной проверки нужна адресная инспекция всех мест, - тихо сказала Катя и мягко пожала плечиками. - Но тогда нам придётся привлекать специалистов: летчиков, технарей, физиков, может даже зенитчиков.
- Ну да! И космонавтов. Ты и журналистов в список включи; не забудь правозащитников и прочие вымирающие народы, - язвительно бросил Донцов. - Можно в городских газетах объявление можно дать: "КГБ срочно набирает отставных спецов для поиска внеземных зенитных установок десятого поколения. Достойная зарплата, полный соцпакет, вся лафа, только чур, молчать". Какой еще есть материал?
- Итоговое заключение, я вам коротко пересказала его суть.
- Почитаю дома, - кивнул он.
- В папке собраны достаточно подробные анализы отчетов и заключений всех комиссий с комментариями.
- Это возьмешь на себя, - распорядился полковник.
- Вот еще карта в приложении, посмотрите.
Карта выглядела еще страшней сводной таблицы…
Разработчики не поленились и нанесли красным цветом все точки падений и совместили это с картой Астапова. Да… Целое созвездие. Больше всего пугали те точки на карте, рядом с которыми не было "соседских" отметок другого цвета. Надо полагать, что возле них рано или поздно появятся "соседи".
- Синие линии это маршруты авиации? Что за цифры под ними?
- Интенсивность использования, загруженность данной авиатрассы, все поясняющие сноски внизу. Как вы видите, авиатрасс, пролегающих непосредственно над объектами, пока мало, но они есть.
- Ничего не вижу… Что, нельзя было покрупней напечатать? Что за красный пунктир?
- Категорийные и просто популярные маршруты туристов.
- Зеленые линии?
- Зимники всех типов. Действующие и стихийные вездеходные тропы.
- А почему зелёным? Это же зимники, они зимой действуют.
- Ну, все-таки как бы по земле… - смутилась Катя. - По поверхности. Кое-где и летом проезжают.
Потерев виски и отложил разрушительные бумаги в сторону, Донцов не выдержал, привычно подошёл к спасительному окну, привычно стараясь таким образом разгрузить мозги от излишних эмоций. Где-то в высоте рокотал далёкий гул реактивного пассажирского самолёта. Часто летают. Но погода явно портилась, скоро аэропорты закроют.
Андрей подумал, что если все данные предоставить вниманию широкой общественности, то уже через несколько дней все полеты над Таймыром будут буквально парализованы. Авиаторы далеко не трусы - русские летчики, бывало, на колотые полярные льды садились и Берлин бомбили, прорываясь через сплошные завесы зенитного огня. Но ни один здравомыслящий человек, а других среди лётчиков и не бывает, не согласится летать, будучи подвержен странной, непонятной, непредсказуемой и совершенно неизученной опасности, против которой ему не смогут помочь ни привычные инструкции, ни наставления по безопасности полётов.
И тогда всё. "Только самолётом можно долететь". Не спасет и тысячу раз замороженная и размороженная ветка железной дороги, которую всё никак не могут довести до ума. Об этом раньше надо было думать. Проспали. Случилось то, чего он боялся. Можно считать, что скандал все-таки состоялся.
- Я к начальнику с докладом. На среду запланируй совещание по этой теме. На утро. Пригласи аналитиков, кого-то из технарей. Астапова обязательно. И вот что… - внутренне решив, Донцов, тем не менее, до последнего момента надеялся, что можно будет обойтись без этого. Нет, уже не обойтись. - Шифрограмму начальнику УВД отправь, релиз короткий, укажи только явное. Не напугай раньше времени… Нет! Подготовишь, лучше я сам вычитаю. Пусть пришлет на совещание кого-то из замов.
- Сделаем.
- Ну вот и началось, Катя. Черт возьми, как я не хочу хватать красную телефонную трубку в три часа ночи! - Андрей устало повернул к ней голову. - Ладно. Пока вот так и пока на таком уровне. Можешь выполнять.
- Есть, товарищ полковник, - по-военному чётко отбила оперативница.
- А лейтенанта Астапова ко мне в кабинет, как только появится в управлении. И что я еще хотел тебе сказать? Это… Ну сними же ты эту чёртову юбку! Хочешь, что бы и у меня нос бледнел?
На этом сюрпризы дня не кончились.
- Как прорвались? Я звонил, уже оба порта закрыты.
Уставший Астапов вернулся в Норильск лишь поздно вечером, но был пригнан в кабинет шефа незамедлительно, как только тот вернулся с доклада начальнику управления.
- Есть хочу. Пилоты по запаху лётной столовой садились…
- Поешь еще. Ну что же, охотник за привидениями, докладывай, что там на этот раз?
Однако его подчинённый отчего-то не торопился озвучивать итоги выезда и после непонятной паузы неожиданно тихо заявил:
- Товарищ полковник, разрешите, я всё-таки начну с более важного для вас.
Удивлённо вскинув глаза на лейтенанта, осмелившегося самостоятельно расставлять приоритеты интересов начальства, Андрей откинулся на спинку и, сделав вид, что внимательно изучает бумаги, усмешливо кивнул. Растёт парень.
- Что же, давай с важного.
- Когда мы уже возвращались с объекта, мои девчонки уже в воздухе получили ответ на мой запрос, - Астапов нехорошо помялся. Так нехорошо, что у Донцова под ложечкой засосало в тяжёлом предчувствии.
- Последняя точка идентификации коммуникатора Дмитрия Квеста провайдерами определена здесь, - Лейтенант подошёл к большой карте Таймыра и показал на месте. - За шесть минут перед этим был короткий вызов вот отсюда, - он опять ткнул ручкой в точку на карте. - Это линия движения, соответственно, можно определить и скорость перемещения.
Долгих семь секунд понадобилось Донцову, что бы осознать услышанное, но сам он не успел озвучить страшную версию.
- Это был реактивный пассажирский самолёт, - тяжело вздохнув, безжалостно продолжил Астапов. - Тот самый чартерный "Турболёт", его МЧС-овцы всё никак найти не могут…
Донцов громко и жёстко выматерился. Сердце предательски кольнула игла страха.
- Как он там оказался?! - проревел он. - Вы же проверяли списки пассажиров!
Лейтенант посмотрел на шефа, как на ребёнка, и хорошо, что Донцов не увидел этого.
- Товарищ полковник… Он же бизнесмен, делец. Открыл кошелёк, и тут же сел на борт. Без всяких списков.
- Так… Быстро узнавай, кто, где и как ищет! Сколько человек и какая техника участвует в поисках, - если до этого момента это лётное происшествие никак не интересовало Донцова, и своих забот хватает, то сейчас он был твёрдо намерен взять поиски под личный контроль. Димку Квеста найти не могут! Надо самому лететь, работа работой, но есть ценности незыблемые. Астапова оставить или взять с собой? Надо подумать.
Дьявольщина, аэропорт закрыт! И тем не менее… Донцов упрямо вдавил белую кнопку селектора.
- Екатерина, немедленно пробей наш вертолёт с Валька на ближайшее время, как только погода позволит. Литерный полёт, опергруппа.
- Это ещё не всё, - прервал его горячечные размышления лейтенант.
- Ты добить меня хочешь, Олег?
Это было сказано скорее для проформы. Донцов думал, что ничего важного ему сегодня уже не сообщат. Зря надеялся.
- При возвращении мы видели встречный вертолёт. Прямо в непогоду пёр. Сразу после приземления я прояснил, что это за орлы такие… - В другой ситуации и при другом контенте сообщения Астапов вдоволь насладился бы произведённым эффектом. Но не сейчас.
Донцов привстал.
- Этот борт втихую зафрахтовала группа иностранцев вместе с Лапиным и Майером. И они срочно, натурально полным ходом направились именно туда, в предполагаемый район падения Л-410-го… Товарищ полковник, может вам валидол дать!?
- В задницу! Дьявол, что же они все ищут!?
---
- Господа, извините, но мы хотим знать: Что. Вы. Ищете?
Вопрос Сержанта прозвучал а самое неподходящее время: экипаж вертолета торопил с выгрузкой, - таскать надо, а не спрашивать! Прозвучал так, что всем стало ясно: без ответа работы не будет, время загадок прошло. Экипаж нервно поглядывал на экспедиционеров, всем своим видом показывая, что долго ждать не намерен. Майер стоял, Лапин присел на зелёный пластиковый контейнер.
Можно было бы сказать, что на секунду наступила звенящая тишина, если бы не дежурный шум "аишки", вспомогательного вертолётного двигателя. Но иностранцы даже совещаться не стали, наверное, решение ими было принято еще в воздухе. Все почти сразу же продолжили стаскивать снаряжение к рампе и только немец подошел ближе к друзьям и обыденным тоном спокойно так огорошил:
- Мы ищем Золотую Бабу. А теперь за дело, друзья, каждая секунда работы русского вертолёта слишком дорого стоит. Ваши пилоты, надо полагать, самые богатые люди в мире.