Они встретились в квартире, принадлежавшей питерскому коммерсанту, имеющему интересы в САСШ. Он периодически предоставлял свое жилище для секретных встреч Льва Троцкого с людьми, которые желали бы приватно переговорить с восходящей звездой русской революции.

Еще в САСШ Троцкому была сделана бешеная реклама. Нью-йоркская киностудия «Vitagraph Studios» сняла фильм под названием «Моя официальная жена» («My official wife»), с Троцким в главной роли. За это владельцы киностудии отвалили Троцкому такой гонорар, который, наверное, не платили ни одному актеру в Новом Свете. На эти деньги Лев Давидович безбедно жил в Нью-Йорке, а потом, наняв пароход, отправился в Россию. Провожающие его местные евреи с уважением говорили: «Наш Лева едет отбирать работу у русского царя».

После прибытия в Петроград в мае 1917 года, Троцкого, избрали председателем Петросовета. Здесь подсуетился другой его знакомый Парвус-Гельфанд. Ну, а деньги из САСШ Троцкий получал прямо в Петрограде, из подконтрольного Якову Шиффу банк «Ниа Банк».

И вот все пошло прахом. Этот рябой грузин Сталин, с помощью каких-то шлимазлов с какой-то неизвестно откуда взявшейся эскадры, объехал на кривой козе их, сынов Израилевых. Сказать, что Троцкий был в ярости — это значит, ничего не сказать.

Троцкий скрежетал зубами, вспоминая свое унижение в Смольном, когда этот рябой коротышка Сталин так гнусно над ним насмехался, а его верные псы-телохранители вообще чуть было не пристрелили Демона Революции. На всю оставшуюся жизнь, Лейба запомнит взгляды тех двух военных, и чернявой девки. Они смотрели на него так, как будто он был уже мертв, но попустительством Сатаны сумел выбраться из могилы. Подумав об этом, Лейба непроизвольно потер вдруг зачесавшееся темя.

Сейчас у Троцкого была назначена встреча с Яковом Свердловым. Льву Давидовичу было известно, что этот человек имеет контакты с французской и британской разведками. Больше все таки с французской. Рыбак рыбака, хе-хе, видит издалека. Те же самые люди обидели не только их, Льва Троцкого и Якова Свердлова, они до икоты напугали и послов великих держав. Настало время объединить силы и действовать. Вот только как?

Яков Свердлов пришел немного опоздав. Он был возбужден, и до крайности озабочен. И это еще мягко сказано, Свердлов откровенно паниковал.

— Лейба, — сказал Свердлов, нервно бегая по комнате, — наши дела совсем плохи. Сталин ведет войну против нас, истинных революционеров, у него повсюду глаза и уши. Он заигрывает с царскими генералами, и даже с братом царя. До меня дошли слухи о том, что его люди взяли в Гатчине под свою защиту бывшего Великого князя Михаила. И вообще, он как-то умудрился создать свою личную армию. Их люди отлично обучены, дисциплинированы и вооружены. Они смотрят Сталину в рот, как будто этот грузинский недоумок может сказать что-то умное! Это черт знает что!

Троцкий стал в картинную позу оратора, — Яков, это все, конечно, скверно, но нам нельзя опускать руки. Подумай, что скажут наши друзья во Франции и Америке. Необходимо бороться. Я немедленно начну агитацию против предателя революции Сталина, который готовится сдать завоевания трудового народа бывшим царским сатрапам.

— Дурак! — подумал Свердлов, — хотя бы передо мной не кривлялся, — а вслух задумчиво сказал, — Лейба, это, конечно все замечательно, но надо агитировать не просто массы, а вооруженные массы. Надо поднимать военных. Их можно напугать тем, что, якобы, под влиянием царских генералов Сталин захочет продолжить войну с германцами. И направит гарнизон Петрограда на фронт под Ригу, чтобы отбить ее у противника. То-то они будут рады такому известию. Как ты считаешь?

— Интересная мысль, — сказал Троцкий, поглаживая свою бородку а-ля Мефистофель, — если умело ее подать этому быдлу в солдатских шинелях, то возможно и удастся натравить ее против Сталина и его прихлебателей.

— Моряков сагитировать, скорее всего, не удастся, — вслух размышлял Свердлов, — они смотрят Сталину в рот, и готовы за него порвать в клочки любого, кто скажет хоть что-то против него. То же самое Красная Гвардия. Путиловский — это самое настоящее сталинское гнездо и соваться тебе туда Лейба не с руки — могут сгоряча и пристрелить.

Остаются еще солдаты запасных полков. Они набраны зимой прошлого года из питерской шпаны, и дрожат, как зайцы, при слове фронт. Правда и под пули сталинских головорезов они тоже не пойдут — просто разбегутся. Значит, надо работать с казаками. Они, хотя и понюхали пороху, но воевать не желают. Кроме всего прочего, на них меньше чем на остальных действует сталинская пропаганда. Ведь «Декрет о Земле», который так ждали крестьяне в солдатских шинелях, для казаков, у которых с землей проблем нет, обычная бумажка. Вот их и надо попробовать поднять против Сталина.

— Понятно, — протяжно сказал Троцкий, — только с казаками с моей внешностью мне будет трудно разговаривать. Говорят, что они евреев не очень любят.

— Точнее, очень не любят, — подумал Свердлов, но вслух опять сказал нечто другое — Ерунда! Они как все! Побольше трескучих фраз, побольше комплиментов казачкам, вспомни их земляков — борцов с царизмом за вольность Дона и Урала — Разина и Пугачева. Они и растают. И больше эмоций. Скажи, что в подвалах Смольного люди Сталина прячут награбленные во дворцах царя и его родственников сокровища. И что по старому казачьему обычаю ты разрешишь забрать все в качестве трофеев. Запомни — зависть и алчность правят этим миром!

— Хорошо, — повеселел Троцкий, — так я, пожалуй, и сделаю. А пока надо потихоньку раскачивать ситуацию. Надо пустить слухи о скорой отправке на фронт среди солдат гарнизона и казаков. Пусть пока пообсуждают эту новость в казармах.

— И еще, Лейба, — с кривой усмешкой сказал Свердлов, — у тебя есть надежные люди? Ну, которые не боятся крови. Пусть они в день твоего выступления у казаков, начнут погромы в городе. Пусть громят винные склады, квартиры богатых людей. Побольше шума и крови. Пусть поднимают всех городских люмпенов и призывают их пустить кровь буржуям. Надежные части, на которых может полагаться Сталин и Дзержинский, будут брошены на подавление бунтов. А ты, Лейба, поведешь казачков на Смольный. Пусть твои люди будут готовы уничтожить Сталина и его людей. На всякий случай, надо будет заняться жильцами дома на 10-й Рождественской. Говорят, что дочка Аллилуева приглянулась этому грузину. Если что, пусть она будет заложницей.

— Ну и голова у тебя, Яков, — восхитился Троцкий, — ты, именно ты должен стать вождем в этой дикой стране. Ну, и мне, конечно, найдешь подходящую должность.

Свердлов улыбнулся похвалам Лейбы. Толковый человек, только опасный. Такой не остановится и подсидит тебя, не успеешь и глазом моргнуть. Надо за ним приглядывать, а когда надобность в нем отпадет, тогда…

Что ж поделаешь, — подумал про себя Свердлов, — у настоящего вождя нет привязанностей. Он велик и одинок, словно горная вершина. Яков гордо вскинул подбородок, и, подражая Бонапарту, заложил руку за отворот своей кожаной куртки…