После уничтожения такого большого количества британских бомбардировщиков и истребителей на аэродромах о летчиках нашего полка и, в частности, о летчиках первой эскадрильи много заговорили в прессе рейха. Имена летчиков, их фотографии и интервью с ними стали постоянно мелькать на страницах периодической печати. О них снимались киносюжеты для показа в выпусках новостей, которые можно было посмотреть в кинотеатрах рейха. Несколько раз журналисты пытались переговорить и со мной, чтобы подготовить материал о летчике-истребителе, чей личный счет сбитых самолетов противника поднялся до цифры более чем в сотню самолетов, таких летчиков в Люфтваффе насчитывалось около десятка. Но все эти попытки ограничивались первоначальным разговором, и ни одного интересного материала обо мне так и не было подготовлено. Может быть, это происходило потому, что, со своей стороны, я не проявлял особого желания рассказывать о своих подвигах, или потому, что вышестоящее командование особо не жаловало меня и всячески тормозило популяризацию моего имени. Зато лицо моего ведомого, обер-лейтенанта Динго, не сходило со страниц газет и журналов. Иногда сидишь себе в туалете и от нечего делать разворачиваешь газету или журнал, чтобы вскользь просмотреть последние новости с фронта или из рейха и… вот, нате вам — фотография обер-лейтенанта во весь разворот. Его улыбка стала хорошо знакома многим немецким женщинам и девушкам, они завалили беднягу письмами с выражением желания подарить ему ребенка, так что если бы он согласился, то стал бы отцом половины всего рейха будущего.

Что касается меня, то за время своего пребывания на этой Земле мне удалось более или менее акклиматизироваться, и я неплохо себя чувствовал на ней. Только это ведущаяся война рейха с другими державами мира несколько ограничивала мои возможности в передвижении между государствами, так как для пересечения границ требовались специальные штампы в паспортах. Я уже говорил, что перенос сознания из одного тела в другое произошел с некоторой потерей моих магических возможностей, но мне все-таки удалось сохранить кое-какие знания в этой области. Поэтому было не проблемой сфабриковать любое количество паспортов, чтобы я более или менее свободно путешествовал по этому миру и наслаждался жизнью. Но я привязался к людям, окружавшим Зигфрида Ругге, его жизнь стала моей жизнью, а его друзья стали и моими друзьями, поэтому я не мог бросить маму и сестру и навсегда исчезнуть из их жизни. Я не мог бросить обер-лейтенанта Динго, к которому сильно привязался и сам. Я воевал с британцами и североамериканцами, хотя мне до них не было дела, и я не хотел убивать их, я только защищал жизнь Зигфрида Ругге, а следовательно, и свою собственную. Я позволил событиям на этой Земле развиваться естественным образом, хотя был способен привнести в этот мир столько новинок вооружения, что рейх мог победить своих противников в течение последующего полугода. Но я не делал этого, потому что не был уверен в том, будет ли это справедливо и принесет ли счастье людям этой Земли. Я всегда придерживался мнения, что каждый человек выбирает свою собственную судьбу.

По ночам, когда тело Зигфрида Ругге отдыхало после очередного тяжелого дня, мое сознание бродило по миру. Время от времени оно соединялось с сознаниями других людей, и я в симбиозе с этими людьми предпринимал определенные действия. Таким образом, мне удалось познакомиться или, вернее сказать, близко сойтись с одним миллионером в Североамериканских Штатах, с политиком в Британии и одним виноградарем во Франции. Эти личные и деловые отношения позволили мне открыть счета в крупнейших банках ведущих стран мира и на этих счетах аккумулировать крупные финансовые средства. Деньги не просто хранились на счетах, а работали, я вкладывал их в развитие ракетной техники, которая со временем превратится в космонавтику, а также — в связь и телекоммуникации, будучи уверенным, что со временем они обернутся миллиардами. Я начал подумывать и о своем возможном возвращении в бескрайние просторы вселенной, но пока не мог этого сделать. Чтобы вернуться, скажем, обратно в звездную систему Желтого Карлика, мне требовались точные координаты этой системы в привязке к этой Земле, но где во вселенной располагалась эта звездная система, земные астрономы не имели понятия. Целую ночь по этому вопросу я общался с дежурным астрономом обсерватории в Гринвиче, но мы так и не поняли друг друга, этот парень никогда не слышал о звездной системе Желтого Карлика. Этот так называемый британский астроном ничего не слышал и о теории множественности миров, согласно которой во вселенной могут существовать миры, в которых развитие гуманоидных цивилизаций повторяется, но с определенными вариациями.

Так, что о возвращении домой мне было пока еще рано думать! Да и куда я должен был вернуться, где находился мой настоящий родной дом? Ведь я родился не в системе Желтого Карлика, а на Земле. Правда, не на этой Земле, где я сейчас нахожусь в облике Зигфрида Ругге. Хотя более сорока лет я не был на родной планете, но память моя сохранила, что на той Земле я родился после войны с Германией, которая началась в 1939 году и окончилась страшным поражением немцев в 1945 году. На этой Земле война началась только год назад, в 1942 году, войска и флот рейха практически блокировали Остров, иными словами, Британию. Люфтваффе давала прикурить британцам и, если бы не Североамериканские Штаты, то Остров давно был бы оккупирован рейхом.

Основным истребителем Люфтваффе был BF109, который обеспечил успех рейху и помог завоевать Польшу, Скандинавские страны и страны Северо-западной Европы. BF109 имел отличные характеристики, но и некоторые недостатки, которые выявились, когда этим самолетам пришлось совершать дальние рейды против британских истребителей в Битве за Остров в 1942 году. На смену ему пришел BF109E («Эмиль»), модернизированный вариант BF109, но с более сильным двигателем и пушечным вооружением. По своей конструкции двигатель BF109E почти вплотную приблизился к разрабатываемым в то время двигателями для реактивных истребителей, имел непосредственный впрыск топлива, степень сжатия увеличили с 6,5 до 6,9, усиленный турбонаддув, а нагнетатель получил автоматическую систему регулирования. Непосредственный впрыск снижал расход топлива, позволял использовать бензин с меньшим октановым числом, а мотор мог работать даже при отрицательных перегрузках. Из ранних вариантов этого самолета основными были BF109E-1 со 1075-сильным двигателем DB-601A-1, BF109E-3 — с более мощным двигателем, улучшенным бронированием и местом для размещения 20-мм орудия в развале цилиндров двигателя, а также BF109E-4 без мотор-пушки.

Немецкие пилоты считали «Эмиль» одной из лучших моделей BF109, которая превосходила британские модели «Спитфайера». Вооружение BF109E составляли две 20-мм крыльевые пушки MG-FF с боекомплектом в 60 снарядов и два 7,92-мм пулемета MG-17 с боекомплектом в 500 патронов на пулемет.

Впервые за штурвал BF109E Зигфриду Ругге пришлось сесть в феврале 1942 года, когда его перевели служить в эскадрилью SG 1 на Восточный фронт. Если бы не вовремя оказанная поддержка тогда еще старшего летчика, обер-лейтенанта Арнольда Цигевартена, то Зигфрида сбили бы в первом же бою, так как он растерялся и не знал, что делать. Разумеется, его детально инструктировали по вопросам психологии боя, советовали, как вести себя в бою, много говорили о преимуществах, которые имел BF109E, и о слабых местах русских самолетов. Несколько раз Зигфрид летал в разведку, разумеется, в этих полетах ему приходилось быть ведомым опытных летчиков эскадрильи, и он с дальней дистанции даже стрелял из бортового оружия по русским ЯК-9. Парень начинал чувствовать себя настоящим боевым летчиком. Но когда на ровный и строгий строй бомбардировщиков «Юнкерс-88», которые сопровождали истребители эскадрильи SG 1, обрушились четыре пары ЯК-9 и началась дикая кутерьма, в которой немецкие истребители пытались не допустить русские истребители к своим бомбардировщикам и которую называли воздушным боем, то Зигфрид моментально забыл о полученных инструкциях и советах опытных летчиков. В самые первые минуты боя он совершенно глупо расстрелял боезапас своего истребителя: одним нажатием пальца на кнопку он выпустил все пушечные снаряды и пулеметные очереди. А после этого ему пришлось начать борьбу за свою жизнь. Русские Иваны моментально сообразили, что перед ними новичок, и стали постоянно его атаковать, стараясь через него пробиться к бомбардировщикам. В конце концов истребитель Ругге был выбит из общего строя истребительного прикрытия, и русские Иваны стали отгонять Зигфрида все дальше и дальше от его товарищей, а он ничего не мог сделать в ответ. Иваны же могли сбить его в любую минуту, но продолжали упрямо гнать все дальше и дальше в одном и том же направлении, видимо, там находился их аэродром, куда они и хотели посадить истребитель Зигфрида Ругге. Мечта любого летчика-истребителя — продемонстрировать всем, что он классно владеет искусством высшего пилотажа, и пленить вражеского пилота вместе с его истребителем. Именно в тот момент, когда Зигфрид подумывал о том, чтобы в крутом пике к земле покончить с собой, к нему на помощь пришел BF109E с бортовым номером 23, который пилотировал обер-лейтенант Арнольд Цигевартен. Несколькими маневрами Цигевартен разогнал русские истребители и увел Зигфрида Ругге на родной аэродром.

Когда мое сознание перенеслось в Зигфрида Ругге, я многое отдал бы, разумеется, чтобы узнать, кто и с какой целью это проделал, но этот парень пилотировал BF109E. В доли секунды мне пришлось вспоминать руководства по эксплуатации и пилотированию аналогичных летательных аппаратов, которые я штудировал еще в юношеском возрасте, чтобы перехватить управление истребителем. Этот истребитель вначале показался мне допотопным и устаревшим устройством, но со временем я в корне изменил свое мнение об этой машине, в которой было немало недостатков, но и немало положительных качеств. Причем следует откровенно признать, что этот истребитель имел неплохое будущее.

Если в моем распоряжении имелся бы мощный компьютер, то я мог бы спроектировать космический истребитель, который в системе Желтого Карлика был наиболее популярным видом вооружения, так как эти тридцатитонные звездные корабли можно было использовать как в безвоздушном пространстве, так в атмосферах планет. Причем я не стал бы разрабатывать совершенно новый тип такой боевой машины, а постарался бы поэтапно модернизировать BF109E, чтобы приспособить земную науку и промышленность для производства подобных боевых машин. Первый шаг в этом направлении уже сделан, земляне познакомлены с нанотехнологией при доводке двигателей этих истребителей, которые благодаря этой технологии стали гораздо более экономичными и эффективными. Пока это нововведение малозаметно и нерешительно завоевывает позиции в немецкой авиационной промышленности, однако медленно и верно оно захватывает одну позицию за другой. Скоро капитан Норт получит новое назначение на пост заместителя главного инженера авиационной дивизии, и его инновация будет работать сначала на дивизионном уровне, а затем и на корпусном… чтобы вскоре завоевать всю промышленность рейха. После поражения рейха в этой войне нанотехнология захватит весь мир этой Земли, а господин Норт, так называемый изобретатель этой технологии, займет место министра промышленности и транспорта в новом правительстве Германии.

Но это уж я слишком глубоко залез в будущее этой Земли, а следовало бы заниматься своими баранами, а именно: как модернизировать BF109E, но не превратить его при этом в «чудо-оружие». Мне совершенно было не нужно широкое общественное внимание ко мне и к тому, что я собирался сделать. В мои планы не входило изменить ход истории и развитие человеческой цивилизации в этом мире. Рейх должен пасть, уступить место новой Германии и одновременно не мешать мне разрабатывать и внедрять в жизнь новые методы и технологии производства истребителей. Создание нового поколения BF109E означало бы, что мне и моим друзьям и коллегам было бы проще бороться за сохранение своих жизней.

В короткое время и при непосредственной помощи своего нового инженера-техника обер-ефрейтора Шульце, который заменил обер-лейтенанта Норта, я разработал и собрал прибор-датчик по преобразованию импульсов головного мозга человека в электрические сигналы. Этот прибор будущего своими габаритами и внешним видом ничем не отличался от других приборов и датчиков, имевшихся в большом количестве на BF109E. Датчики шлемофона принимали импульсы головного мозга пилота и передавали их на этот прибор, черный эбонитовый ящичек размерами 2 на 4 и на 10 мм, который эти импульсы преобразовывал в электрические сигналы, управляющие механическими тягами. Посредством этого прибора-преобразователя пилот получал возможность ментального управления истребителем. К сожалению, я пока не мог добиться того, чтобы во время работы головного мозга пилота по пилотированию боевой машины отключались бы механические тяги штурвала и педалей. Получалась несуразная картина — пилот сидел в кабине с закрытыми глазами, так ему легче было ментально пилотировать машину, а его руки и ноги продолжали двигаться в определенном режиме, словно невидимый кукловод руководил всеми этими движениями пилота. Эта проблема меня особо не беспокоила, любая группа квалифицированных авиационных инженеров-конструкторов могла решить ее в течение одной недели. Два таких ящичка вот уже около недели были установлены на моем и Динго истребителях. Своему ведомому я ничего не говорил об этих ящичках, а сам попытался во время полетов пару раз проверить, как работал преобразователь. Могу сказать, с горем пополам, но прибор все-таки работал, и его можно было бы использовать во время простых перелетов, когда не надо было принимать быстрых решений. Но для использования в воздушных боях этот прибор пока не годился. Из-за несовершенства шлемофона по приему и передаче ментальных импульсов требуемая информация не выводилась на сетчатку глаза, а также при последующем преобразовании ментальных импульсов в электрические сигналы происходили большие временные задержки. Эти задержки были совершенно непозволительны при мгновенно сменяющихся ситуациях воздушного боя. Естественно, вставал вопрос о разработке и создании более совершенного передатчика приема-передачи импульсов головного мозга пилота, который я еще в давние времена называл контур-шлемом.

Вся эта работа велась только в моей голове, мне не с кем было посоветоваться, не на кого было положиться, поэтому решение отдельных проблем осуществлялось с большим трудом. У меня не хватало свободного времени, чтобы обдумать какую-либо проблему, так как служба в полку и боевые вылеты требовали полной отдачи сил и знаний Зигфрида Ругге, которым я был в то время. Именно в это же время подполковник Цигевартен разработал новую методику ведения воздушных боев с применением так называемых «охотничьих пар». Применение на практике этой своей методики он, разумеется, не мог доверить никому, кроме своего старого приятеля, капитана Зигфрида Ругге и его ведомого обер-лейтенанта Динго. А это означало, что я должен был прервать на время все свои неотложные дела и заняться тщательным изучением плюсов и минусов методики Цигевартена.