ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ПЕРЕКРОЕННЫЙ МИР

– У, бля! – вскрикнул заряжающий Никифор, коснувшись ладонью брони, и зашипел от боли, отчаянно тряся рукой и дуя на пальцы. – Да на ней яичницу жарить можно!

– Из твоих невыразимых, – глубокомысленно заметил механик-водитель, стаскивая шлем и расправляя слипшиеся от пота волосы. – Один хрен они тебе тут без надобности.

– Эт точно, – согласился пострадавший. – С бабами тут полный атас, а ежели какие и попадаются, то и не разберёшь, крокодил она нильский или как – ходят в упаковке с головы до пят. Сказывали, они физиономию не открывают даже когда доходит до сладкого. Снизу-то, понятное дело, заголяются, а на фасад глянуть не дают – с этим у них строго.

– Трепло ты, – заметил командир танка, сосредоточенно дымя папиросой.

– Как бог свят, Степаныч! – Никифор дурашливо осклабился. – Личико открыть – это токмо с законным мужем, а когда по скорой любви с другим каким добрым молодцем...

– Ты кроме баб о чём-нибудь ещё думать можешь? Тебя сюда зачем послали, а? Нести свободу угнетённым народам, стонущим под игом британского империализма, или местных девок окучивать?

– Могу, товарищ лейтенант, так точно! Думаю денно и нощно, и забочусь о вверенной мне сорокапятимиллиметровой пушке «двадцать «ка» образца одна тыща девятьсот тридцать четвёртого года, чтоб, значит, в бою не подвела! – браво отрапортовал башнёр и добавил: – А что до девок, то краше наших саратовских всё равно нету. Но – на бесптичье и поп соловей.

– Смотри, птицевед, пропишет тебе политрук ижицу через причинное место, прямо и наискосок. Тут брат, восток – тронешь кого, такая каша может завариться – половником не расхлебаешь.

– Да нешто я не соображаю? Да я… – начал было Никифор, но тут от головы колонны донеслось протяжное «По маши-и-ина-а-ам!».

– Тьфу! – механик-водитель сплюнул на горячий песок, нахлобучил шлем и полез в танк.

…Войска Народной России под командованием генерала Трофименко вошли в Иран в первых числах января 1941 года, одновременно с началом германского вторжения в Англию. Русский «бросок на восток» замышлялся давно (его подготовка началась ещё в октябре 1939 года), но быстрой реализации этого плана мешали дипломатические нюансы. Реза Пехлеви, шахиншах Ирана, противился иноземному вторжению, опасаясь потери независимости, да и Германию отнюдь не радовала перспектива глубокого проникновения русских на Ближний Восток – кайзер и его советники отлично понимали, что целью Народной России является не Иран, а нефтеносные районы Ирака и выход к Индийскому океану, о котором грезил ещё Пётр Первый.

Многосторонние переговоры продолжались в течение целого года, пока сторонам не удалось придти к более-менее приемлемому компромиссу. Шахиншаха успокоил договор, согласно которому русские войска не оккупировали Иран (и уж тем более не посягали на его суверенитет), а всего лишь получали право беспрепятственного прохода через иранскую территорию к английским и французским владениям – к Сирии, Ливану, Трансиордании и Палестине, а также к Ираку и Египту, – и за это Россия предоставляла Ирану экономическую помощь и военную поддержку в назревавшем конфликте Ирана с Турцией, а также в других возможных военных столкновениях – после поражения Франции и ослабления Англии весь Ближний Восток вскипел, сотрясаемый непрерывными арабскими восстаниями. Обиженная Турция пожаловалась кайзеру, однако её стенания не произвели на Вильгельма впечатления. Российские дипломаты проявили должную твёрдость, объяснив немцам, что за спокойный континентальный тыл, за военный союз и за бесперебойные поставки стратегического сырья надо платить: Народная Россия не возражает против территориальных захватов кайзеррейха в Европе и Африке, но тоже имеет свои интересы и поступаться ими не намерена. Союзники, слегка порычав друг на друга, пришли к согласию, а Турции пришлось довольствоваться тем, что заветные проливы у неё никто не отобрал (при условии беспрепятственного прохода через Босфор и Дарданеллы германских и русских военных кораблей). И Черноморский флот Народной России тут же воспользовался этим правом – русские линкоры, крейсера, эсминцы и транспорты с десантом появились в Средиземное море, следуя к берегам Сирии и Египта в рамках операции «Согласие».

Соотношение сил не оставляло французам и англичанам никаких шансов на успех – русская экспедиционная армия имела десятикратное превосходство в живой силе и технике над колониальными частями европейских держав, дислоцированных в Египте, Месопотамии и на подмандатных территориях. Лёгкие пулемётные «виккерсы» не могли противостоять русским «БТ-7» (русские машины выходили из строя не в боях, а на марше через пустыню); немногочисленная авиация «империалистов» была уничтожена в считанные дни, после чего и англичане, и французы решили не проявлять чудеса героизма, а просто сложили оружие – в Египте добычей победителей стал английский линкор «Резолюшн», стоявший в Александрии на ремонте. В течение двух месяцев сфера советского влияния охватила почти весь Ближний Восток – в ней оказались не только нефтепромыслы, но и Суэцкий канал, одна из важнейших мировых артерий.

Спохватившись, немцы, не ожидавшие от русских увальней такой прыти, направили в Северную Африку корпус генерала Роммеля – вторжение в Англию шло по плану, не требуя дополнительных резервов. Разгромив британские войска у Эль-Аламейна, Роммель спешно погнал свои танки к пирамидам и к берегам Нила. Но бравый германский генерал опоздал: возле усыпальниц древних царей его «панцербёрен» встретились с русскими «Т-34». Дело едва не дошло до перестрелки (советские офицеры пытались объяснить тевтонам, что, мол, «места в партере уже заняты», а их германские коллеги плохо понимали ненормативную русскую речь, слегка разбавленную редкими немецкими и английскими словами) – конфликт удалось уладить только благодаря своевременному появлению полномочных представителей сторон, сопровождаемых переводчиками.

Следуя политике «освобождения народов от чужеземного гнёта», русские не стали свергать ни короля Египта Фарука, ни малолетнего короля Ирака Фейсала (сами разберутся), ограничившись лояльностью этих коронованных особ по отношению к Народной России и предоставлением ей военных баз. Тем не менее, Иосиф Сталин, верховный политкомиссар экспедиционной армии, был назначен «координатором» всего Ближнего Востока – советское правительство сочло, что в бурлящей ближневосточной каше просто необходимо иметь своего представителя, тем более что уже было принято решение о создании в Палестине независимого государства Иудея.

Назначение Сталина на этот нововведённый пост было одобрено Красиным – старик уже уступил место председателя Совета народных комиссаров Николаю Вознесенскому, но исполнял обязанности правительственного советника. «Товарищ Сталин подойдёт, – сказал Красин Кирову и Молотову, – он энергичен, властолюбив, дьявольски работоспособен. На Востоке такой человек и нужен: пусть реализует свои амбиции, пусть хоть новым фараоном себя объявит и строит коммунистический Египет. А мы посмотрим, что из этого выйдет – мы с вами идём путём неведомым, и нам любой опыт будет полезен, даже негативный: не на России же нам экспериментировать…».

* * *

Тевтонский клинок перекраивал карту мира.

С падением Англии война в Европе практически закончилась – последний противник кайзеррейха прекратил сопротивление. Ещё гремели выстрелы в югославских горах и на Балканах, где Муссолини, давясь и обжигаясь, силился заглотить свой кусок европейского пирога. Несмотря на подавляющее превосходство в силах, это у него получалось не очень – потомки древних римлян явно не унаследовали доблесть и воинское умение своих предков: сломить сопротивление греков и оттеснить югославских партизан берсальерам дуче удалось только с помощью немецких войск, которые в качестве «платы за содействие» заняли Кипр, Крит и Мальту. Точно такая же история повторилась и в Северной Африке, где победу над англичанами одержал Роммель, а не итальянские дивизии – итальянцам пришлось уступить «старшим братьям по оружию» Тобрук.

Успех германского вторжения на Британские острова положил конец колебаниям Франко: в конце января сорок первого каудильо объявил Англии войну. Испанские войска осадили Гибралтар, блокированный с моря итальянским флотом; два яростных штурма были отбиты, но в итоге британцы, израсходовав боеприпасы и уже не рассчитывая на помощь метрополии, сложили оружие. В качестве трофея испанцам достался английский дредноут «Вэлиент», переименованный в «Эспанья» и ставший флагманом франкистского флота, а на Канарских островах теперь уже по-хозяйски расположились корабли кайзермарине.

Антониу ди Оливейра Салазар войну Британии не объявлял – он молча склонился перед мощью тевтонского оружия (а что ему ещё оставалось делать?), предоставив Германии право на аренду военных баз на Мадейре, островах Зелёного Мыса и Азорских островах. Португальский диктатор оказался хитёр: он не сделал ни единого выстрела, и в случае чего с самым невинным видом мог заявить, что вынужден был уступить грубой силе, и в мыслях ничего не имея против доблестных англосаксов. Примерно так же поступила и Швеция, де-юре сохранившая статус нейтральной державы, но де-факто ставшая сырьевым придатком кайзеррейха; Финляндия предпочла прислониться к Народной России на правах автономии.

Pax Britannica уступал место Pax Germania, однако с самими островитянами тевтонам, несмотря на военную победу, пришлось повозиться. Кайзеррейху не нужна была покорённая провинция – в предстоящем противостоянии с США ему требовалась промышленная мощь Англии как лояльной державы, и перспектива не то что партизанской войны на островах, но даже тихого саботажа Германию не устраивала. Старый политический зубр Черчилль учуял это сразу, и поэтому с определённым равнодушием воспринял угрозы «железного принца», хотя и допускал, что Август может перейти от слов к делу.

По приглашению нового кайзера Вильгельма III герцог Мальборо ездил в Берлин, где будущее Британии обсуждалось в ходе долгих переговоров на высшем уровне. В ходе этих переговоров сэр Уинстон преуспел больше, чем вся территориальная армия, не сумевшая отстоять зелёные холмы доброй старой Англии: Британия сохранила самоуправление, право на свои внутренние законы и даже на кое-какие заморские владения (в частности, ей была гарантирована неприкосновенность Индии и доминионов). Однако и кронпринц, ставший императором взамен скончавшегося Вильгельма II, тоже оказался не лыком шит: хватке «бархатного» Фридриха мог бы позавидовать и «железный» Август со всеми своими средневековыми замашками. Германия получила не только британский флот, значительно усиливший кайзермарине, но и британскую судостроительную промышленность со всем её персоналом – на английских верфях были заложены четыре авианосца типа «Индомитебл» (уже не для Ройял Нэйви, а для Хохзеефлотте) со сроком готовности к концу 1942 года, а взамен на изголодавшиеся острова из Европы хлынул поток продовольствия.

И очень большое значение для переориентации вектора внешней политики Британии имела бесцеремонность Соединённых Штатов, разместивших свои войска на территории Канады, высадивших десант на Бермудские острова и, не спрашивая даже формального согласия экипажей, включивших в состав своего военно-морского флота четыре английских крейсера, одиннадцать эсминцев и девять подводных лодок, не подчинившихся приказу о сдаче флота и прорвавшихся в Канаду.

«Они рановато нас похоронили» – буркнул Черчилль. Антиамериканские настроения, бытовавшие в Англии ещё в тридцатых годах, резко усилились: фактически Британия (как и пэтеновская Франция) стала союзником Германии (пусть даже не совсем добровольным).

А финальный аккорд «европейской симфонии, сыгранной на тевтонском барабане», ошеломил весь мир, и в первую очередь – Америку.

* * *

В средние века Швейцария была страной, населённой лихим воинственным народом, – швейцарские наёмники, отважные, умелые и стойкие в бою, продавали свои мечи многим европейским властителям (служили они и королю Франции Людовику XVI, что, впрочем, не спасло его от гильотины). Но времена меняются, и к началу ХХ века Швейцария славилась уже не солдатами, а швейцарским сыром, швейцарскими часами и швейцарскими горными курортами. И ещё – как-то тихо и незаметно Швейцария стала страной банкиров, страной, где переплелись золотые нити, мало-помалу опутавшие всю планету.

Первая мировая война обошла Швейцарию стороной, оставалась она нейтральной и в ходе Второй мировой войны. Швейцарские банкиры бесстрастно взирали на всё творящееся в Европе, свято уверенные в своей неприкосновенности – разве может быть иначе? И громом среди ясного неба прозвучало для них рычание германских боевых машин, ворвавшихся в мае 1941 года на тихие улицы Цюриха, Берна и Лозанны.

– Что вам угодно? – вежливо спросил управляющий «Schweizerische Nationalbank» у рослого оберста в фельдграу, бесцеремонно вломившегося к нему в кабинет. – Что означает ваше… э-э-э… вторжение?

– Оно означает, – громыхнул полковник, – что Швейцария оккупирована войсками кайзера Вильгельма III. А мне угодно получить от вас коды от дверей всех ваших хранилищ, всю финансовую документацию и подробные сведения обо всех ваших клиентах – кто они, откуда, и какими средствами вашего банка они располагают. Дальнейшее вас уже не касается – что делать с этой информацией, мы решим сами.

– Это невозможно, – промямлил управляющий. – Мы свято соблюдаем банковскую тайну, она основа основ нашей деятельности. А все ценности, хранящиеся в нашем банке, это…

– Это наша военная добыча, принадлежащая кайзеррейху! – перебил его оберст. – Мы здесь по праву победителей! И мы заберём всё, что сочтём нужным, и без вашей помощи: у меня есть сапёры, отлично умеющие управляться с взрывчаткой, – он посмотрел в сторону распахнутой двери, за которой толпились его солдаты, – а также другие специалисты по вскрытию сейфов… с богатым криминальным прошлым. Мне просто не хочется взламывать ваши добротные сундуки – они нам ещё пригодятся.

– Вы ведёте себя как чикагский гангстер, как бандит с большой дороги! – взвизгнул управляющий.

– Выбирайте выражения, – тихо и зловеще произнёс немец. – Я имперский офицер, и я не намерен терять время, выполняя приказ. Даю вам минуту на размышление.

С этим словами он расстегнул кобуру, достал «вальтер» и поднял его на уровень лба господина управляющего. Тот мгновенно побледнел, а его помощник, стоявший в дальнем углу кабинета, приник к стене, словно пытаясь обернуться алебастровой кариатидой.

– В-вы не посмеете… – пролепетал управляющий банком, почти физически ощущая, как тают отпущенные ему секунды.

– Посмею, – спокойно сказал полковник. – Минута истекала, – добавил он, посмотрев на часы. И выстрелил, а потом повернулся к помощнику управляющего.

– Теперь моё требование адресуется вам. Поторопитесь. Или, – оберст равнодушно поглядел на труп, – вы предпочтёте составить компанию вашему начальнику?

Банковское хранилище

…Мир оцепенел – такого никто не ожидал даже от тевтонских варваров. «Я хочу, чтобы все поняли, – заявил Вильгельм III. – Время господства золота прошло – возвращается эра меча. Мы понимаем полезность промышленников и банкиров – они нужны государству, – но мы не потерпим их посягательств на власть. Кесарю – кесарево».

Захватив Швейцарию, немцы получил доступ к финансовым активам множества фирм и частных лиц, и не замедлили секвестировать авуары «субъектов, враждебных Германии». Под это размытое определение подпадали европейские концерны с участием американского капитала и счета людей, живущих на другом конце света и державших свои сбережения «в самых надёжных банках мира». Величественная финансовая система, строившаяся веками, разлетелась вдребезги под ударом тевтонского боевого топора – чужие деньги, вложенные в европейскую промышленность, стали немецким военным трофеем и перетекли в Имперский банк кайзеррейха, поменяв владельцев с той же лёгкостью, с которой это происходит при вооружённом грабеже.

А в довершение всего, 22 июня 1941 года на площади Отель-де-Вилль в Париже (на бывшей Гревской площади, несколько веков служившей местом публичных казней), был обезглавлен барон Эдмонд де Ротшильд, глава французской ветви этого могущественного семейства. «Золотого барона» приговорили к смерти «за пособничество с врагом»: следствие установило, что проценты по кредитам, высасываемые банками Ротшильдов, уходили за океан – промышленность покорённой кайзером Европы, наращивая производство, в то же самое время работала и на США, подпитывая американскую экономику и способствуя росту военной мощи Америки. Казнь была показательной: германский император демонстрировал всему миру серьёзность своих намерений.

* * *

Тремя годами раньше

– Скажите, господин профессор, что заставило вас покинуть Германию? Имели место преследования по национальным мотивам?

– Антисемитизма как государственной политики в кайзеррейхе нет. Но там тяжело дышать: в Германии любой тупоголовый фельдфебель пользуется куда большим уважением, чем почтенный негоциант или талантливый учёный. То, что происходит сейчас в Германии, можно назвать феодальной контрреволюцией – немцы во главе со своим кайзером решили повернуть время вспять и вернуть мир во тьму средневековья с его мракобесием, кровавыми войнами и кострами инквизиции, прикрываясь при этом красивыми словами о рыцарской доблести и чести. В этом они схожи с японскими самураями: неудивительно, что эти страны стали союзниками.

– Как интересно! А что вы можете сказать о России?

– Россия? Россия тянет человечество ещё дальше в прошлое, к первобытному строю – общая пещера, общий огонь, общая еда, общие женщины. Старый Свет, оправдывая своё название, регрессирует: прогресс и будущее человечества – здесь, в Америке. Здесь лучшие люди, пользуясь не силой и жестокостью, а умом и талантом, способны добиться многого. Им должна принадлежать львиная доля всего созданного человечеством за тысячелетия упорного труда, выраженная в концентрированной форме – в деньгах, – потому что только эти люди смогут распорядиться ею разумно и для всеобщего блага. И поэтому я здесь, чтобы помочь свободному миру отразить натиск тьмы, наступающей и с востока, и с запада. Меня ничто более не связывает с Европой, я даже фамилию свою изменил на английский манер. И я не одинок в своём выборе: многие представители европейской интеллектуальной элиты тоже пересекли океан и обосновались в Соединённых Штатах, где умеют ценить человека по его заслугам, а не по архаичной «знатности рода» древних завоевателей. Война никому не приносит пользы: даже победители оплакивают павших, а побеждённым остаётся только дым и пепел. А торговля выгодна всем: продавец получает прибыль, покупатель – нужную вещь. Просто удивительно, что человечество, столь многого достигшее в науке и культуре, до сих пор этого не поняло…

– Благодарю вас за содержательную беседу. Уважаемые наши слушатели, перед вами выступал профессор Элберет Уанстоун, известнейший учёный с мировым именем, живущий и работающий ныне в Америке.

* * *

лето 1941 года

Реакция Соединённых Штатов Америки на случившееся была бурной. Её суть чётко и ясно выразил мистер Эйбрахам Долл, глава элитного клуба АВС, сказавший: «Если бы эти варвары-тевтоны заживо сдирали кожу с девственниц и жарили на кострах младенцев, чтобы закусывать их мясом баварское пиво, я бы, конечно, возмутился, поскольку подобные деяния отвратительны. Однако то, что они сделали, запустив свои грязные лапы в мировой кошелёк и покусившись на святая святых, на основу мироустройства, лежит за пределами добра и зла – этому преступлению нет ни покаяния, ни оправдания. Теперь война будет длиться до тех пор, пока германский народ, породивший свирепого монстра под названием «кайзеррейх», не будет истреблён – весь, до последнего человека!».

Народная Россия молчала: по поводу происходящего она имела своё особое мнение.