Глава 17

   Проснулся словно от резкого толчка. В хате все еще царила темнота и тишина, только с улицы были слышны приглушенные голоса. Андрей поднялся, натянул сапоги, подцепив за ремень, лежащий рядом ППШ, и позевывая, потащился к выходу.

   Ночь только, только начинала уступать свои права нарождающемуся новому дню. На востоке над Доном уже алела узкая полоска зари. У крыльца рядом с часовым стоял Матафонов а мимо них, громыхая на ухабах, катились повозки и серыми тенями, белея в утренних сумерках бинтами поддерживая друг друга проходили группки бойцов.

   - Что случилось? - от соседней хаты, поеживаясь от утренней прохлады, подошел Золотухин - кто такие? Откуда?

   - Раненые, товарищ лейтенант - пояснил Матафонов - видать из того батальона, что на высотке оборону держит.

   - Понятно - взводный застегнул верхний крючок гимнастерки, поправил ремень и шагнул вперед - кто старший? Старший есть?

   - Есть старший, чего разорался - от группки отступающих отделилась одна из серых теней и подойдя ближе материализовалась в кряжистую, плечистую фигуру мужика лет тридцати пяти - сорока. Из под грязного, окровавленного бинта, на бледном, осунувшемся, заросшем черной щетиной лице лихорадочно блестел один глаз - извини лейтенант. Не признал в потемках. Старший лейтенант Колыванов, сопровождаю раненых в тыл.

   - Как там? - неожиданно севшим голосом - только и спросил Золотухин.

   - Как? - старлей криво усмехнулся - хреново, лейтенант. Очень хреново. Считай, что больше нет батальона. К полудню немец здесь будет.

   - Что-о-о?- на взводного словно что-то накатило - отставить панику. Еще слово и я прикажу вас арестовать, как труса и паникера.

   - Меня? Как труса? - эту фразу Колыванов буквально прохрипел срывающимся от ярости голосом. Внезапно рванувшись к Золотухину он как клещами вцепился в его гимнастерку сверля ненавидящим взглядом единственного глаза - да ты молокосос... окопались тут за нашими спинами, крысы тыловые, а там, весь батальон, весь....

   Не ожидавшие такого поворота событий Карасев и Матафонов не сразу бросились отдирать от опешившего взводного вконец рассвирепевшего пехотинца. Не без труда смутьяна удалось скрутить, и неизвестно чем бы все эта история закончилась, прежде всего, для пехотного старлея, если бы в этот момент на площадь не вкатила видавшая виды полуторка с десятком бойцов в кузове. Грузовик еще не успел остановиться, когда с подножки соскочил и опрометью метнулся к командиру Васильев в составе своего второго отделения, оставленный у северного въезда в станицу.

   - Товарищ лейтенант, вот ...

   - Боец свободен, спасибо, что проводил - из-за спины тунгуса, отстраняя его в сторону, вышел сухощавый, среднего роста командир с тремя шпалами в петлицах. Козырнул в ответ на приветствия опешившего, но все еще кипевшего праведным гневом Золотухина, вытянувшихся бойцов и хмурого старлея - подполковник интендатской службы Лоскутов.

   - Товарищ подполковник - взводный наконец пришел в себя - прошу предъявить ваши документы.

   - Лейтенант Золотухин - придирчиво изучив протянутую ему командирскую книжку, лейтенант вернул ее интенданту и отдал честь.

   - Что у вас здесь происходит, лейтенант? Вам, товарищи командиры, что фашистов мало? Друг друга решили поубивать?

   - Товарищ подполковник - голос взводного зазвенел от негодования - мною задержано подозрительное лицо, которое вело пораженческие разговоры, и сеяло панику среди бойцов...

   Слушая сбивчивый доклад взводного, полковник все больше и больше мрачнел.

   - Значит так Золотухин - безапелляционным тоном заявил он - для обеспечения порядка на переправе тебе и отделения хватит. Остальные пойдут со мной.

   - Товарищ подполковник, но у меня приказ...

   - Лейтенант, во второй половине дня в Большенабатовский подойдет медсанбат ... дивизии, там раненые, сотни раненых. Ты понимаешь, что будет, если немцы прорвутся к переправе?

   - Так, точно товарищ подполковник, понимаю - голос взводного звучал глухо - но...

   - Никаких но, твоих бойцов поведет вон, сержант. Это заместитель твой? - Лоскутов кивком головы указал на стоящего поодаль Карасева - он у тебя вроде парень обстрелянный. Давно воюешь сержант?

   - С первого дня товарищ подполковник - вытянулся Андрей - от самой границы.

   - Вот видишь - одобрительно кивнул головой интендант - замкомвзвод то у тебя боевой. Мне там, на высотке сейчас каждый штык на вес золота будет. А ты старшой, уводи раненых к переправе.

   - Товарищ подполковник - вспыхнул Золотухин - я командую взводом, и своих бойцов не брошу. Я с вами.

   - А, черт с тобой - отмахнулся Лоскутов - поднимай людей.

   Не зря пользуясь любой свободной минутой, Карасев натаскивал бойцов своего взвода. Конечно до результатов выдаваемых самим Андреем и его сослуживцами на марш-бросках в бурной армейской молодости в позднем СССР, нынешним недокормленным, пацанам было далеко. Однако интенданта и десяток, приехавших с ним нестроевиков, немолодых уже мужичков они оставили далеко позади. Только Золотухин изо всех сил старавшийся держать марку, пыхтел где-то в хвосте колонны. Естественно в проводимых своим замкомвзвода по личной инициативе, ежедневных пробежках и тренировках, вместе с бойцами, лейтенант участия не принимал, и теперь это сказывалось на результате. Взводный держался только на собственном уязвленном самолюбии, отстать от своих подчиненных он просто не мог. Впрочем, все плохое тоже имеет обыкновение когда-нибудь кончаться, вот и сумасшедший рывок вверх по поросшему сухой выжженной солнцем травой склону высотки, тоже завершился. В утренних сумерках два с половиной десятка хрипло дышащих, отплевывающихся бойцов, негромко бряцая оружием и снаряжением, прыгали в окопы, рассасываясь в разные стороны, растворяясь в полутьме полуразрушенных артобстрелами и бомбардировками ходов сообщения, занимая позиции.

   Вопреки самым грустным предположениям, окопы эти небыли пусты. То там, то здесь, в разбитых, неглубоких стрелковых ячейках пусть изредка, но еще мелькали серыми тенями защитные гимнастерки, поблескивали стальные каски бойцов. И пусть их, оставалось совсем немного, батальон был жив, и сдавать, разбитую снарядами и бомбами высотку без боя, никто не собирался.

   - Стой. Кто идет? - на шорох осыпающейся под Карасевским сапогом земли откуда-то из под ног, внезапно вырос незнакомый боец с винтовкой наперевес.

   - Свои, земляк, свои - успокоил его Андрей, спрыгивая в траншею - принимайте подкрепление.

   - Подкрепление это хорошо - рядом темным неясным силуэтом возник еще один красноармеец - неужто вспомнило про нас нацальство, пора бы, третьи сутки уже. А может, и пожрать цего принесли?

   - Чего нет, того нет - развел руками Андрей.

   - Плохо. Тогда хоть закурить дай.

   - Да не курю я.

   - Слышь, Мирон - разговорчивый красноармеец сокрушенно вздохнул и повернулся к товарищу - вот подкрепление прислали. Ни пожрать, ни покурить. Ницего у их нет. Об цем только нацальство наше думает.

   Разочарованно сплюнув и махнув рукой, он отправился в свой закуток досыпать.

   - Где тут разместиться можно? - сконфуженный таким приемом Карасев был готов сгореть от стыда от осознания своей полной никчемности.

   - А хоть где - боец с винтовкой закинул оружие на плечо и откинулся спиной на стенку окопа - слева в ячейке наши лежат, пятеро. Мы их туда оттащили, чтобы под ногами не мешались. А в правой, там раньше бронебойщики сидели. Только сейчас их нету никого. Первого номера еще с ночи в тыл эвакуировали, а напарника его наповал в голову осколком. Так и остался. А дальше уж и не знаю, есть ли кто живой, аль нету. Хотя вроде с вечера еще шевелился кто-то.

   Недолго думая, Андрей все-таки остановил свой выбор на правой ячейке, тесное соседство сразу с пятью покойниками его совершенно не прельщало. Развернувшись спиной к утерявшему к новоприбывшему всякий интерес Мирону, он зашагал по извилистому ходу сообщения в нужную сторону. Позиция бронебойщиков действительно была пуста, только за обратным скатом траншеи лежало уже окоченевшее тело красноармейца, с каким-то бесформенным черным месивом вместо головы, да противотанковое ружье лежало на бруствере, беспомощно уставившись в светлеющее небо длинным стволом. Под ногами загремела пустая консервная банка, блеснула россыпь стреляных гильз.

   Полоска зари на востоке становилась все шире, предрассветная полутьма отступала под лучами пробуждающегося солнца. Вскоре, Карасев, аккуратно высунувшись над бруствером окопа, уже разглядывал открывающуюся перед ним картину. Сразу перед его позицией, метрах в пятидесяти неподвижно застыла все еще дымящаяся, серая махина немецкого танка. Возле него валялись три тела в черных танкистских комбинезонах. Еще несколько таких неподвижных стальных коробок: три танка и два бронетранспортера, стояли на пологом, изрытом воронками склоне холма. Между ними там и сям неаккуратными серыми и черными холмиками были разбросаны трупы немецких пехотинцев и танкистов.

   - Не меньше сотни - прикинул про себя Андрей - а может и больше, поди сосчитай. Оборонявшие высотку стрелки, и артиллеристы свои жизни продавали явно недешево.

   Закончив обозревать окрестности, он уселся на дно окопа и принялся инспектировать собственные ресурсы. Старую солдатскую мудрость, гласящую, что патронов много не бывает, за год войны, Карасев успел в полной мере прочувствовать на собственном опыте, а посему помимо штатного, полного запасного диска к ППШ в его вещмешке хранилось еще сотни полторы патронов. Из холодного оружия в наличии имелся широкий штык от немецкой винтовки и малая саперная лопатка. Карманная артиллерия в виде пары ребристых "лимонок", вот и все. Нельзя сказать, чтобы этого было совсем мало, но хотелось бы конечно большего. Вооружившись лопаткой, выдолбил в стенке окопа нишу, уложил в нее запасной диск к автомату и гранаты, и только разобравшись с собственным арсеналом, приступил к изучению оставшегося от бронебойщиков оружия. Карабин погибшего хозяина ячейки после беглого изучения был признан к дальнейшему использованию непригодным, казенная часть его была буквально сплющена сильным ударом. Вот ПТР привлек больше внимания. Внешних повреждений на нем Андрей не обнаружил, а потому принялся за его детальное изучение.

   Легендарное ПТРД - 41 своими размерами и весом производило солидное впечатление. Почти двухметровый ствол, оборудованный складными сошками и рукояткой для переноски, прикрепленной к казеннику, заканчивался квадратным набалдашником дульного тормоза. Ружье было снабжено довольно удобной пистолетной рукояткой и амортизированным пружинами плечевым упором. Приложив приклад к плечу, Андрей попробовал сквозь прорезь прицела поймать мушку и навел ее на неподвижную тушу подбитого танка. Немного поэкспериментировал с перекидным целиком, на котором имелось почему-то всего две установки до шестисот и дальше шестисот метров. В общем, игрушка понравилась, смотрелось оружие мощно и вселяло изрядную долю уверенности. Как должны выглядеть боеприпасы к такому оружию Карасев хоть и весьма приблизительно, но все же представить себе мог, однако обшарив весь окоп ничего похожего так и не обнаружил.

   Четыре длинных, тускло поблескивающих латунными гильзами патрона нашлись в подсумке на поясе убитого бронебойщика. Немного повозившись с механизмом заряжания, и освоив его, Андрей пришел к выводу, что метров с пятидесяти, пожалуй, сможет попасть из этой штуковины в танк или БТР, при условии, что тот не будет ехать слишком быстро.

   - А вот ты где сержант - из-за поворота хода сообщения появилась целая процессия, возглавлял ее уже знакомый интендантский подполковник, следом шел незнакомый старлей со стрелковыми эмблемами в петлицах и Золотухин - ну как освоил?

   - Не знаю, товарищ подполковник - Андрей пожал плечами - вроде сложного то ничего нет. Стрельнуть бы пару раз, потренироваться, да нечем.

   - На немцах потренируешься. Вот старший лейтенант подберет тебе второго номера - Лоскутов одобряюще похлопал Карасева по плечу и зашагал дальше.

   Чужие командиры скрылись за поворотом траншеи, только взводный задержался. Уселся рядом на дно окопа.

   - Ты это, Андрюха - после затянувшегося молчания, он наконец решился - просьба у меня к тебе будет. В случае чего ... , ну если со мной чего ... . В общем, вот адресок - лейтенант немного покопался в тощей планшетке и протянул исписанный ровным , угловатым почерком клочок бумаги.

   Карасев так и не нашелся, что ответить, только молча кивнул, взял бумагу и аккуратно свернув упрятал в нагрудный карман гимнастерки. Состояние лейтенанта, которому вот-вот предстояло принять свой первый, а может и последний настоящий бой, было ему, в общем понятно. Ему и самому было как-то не по себе, хотя уж для него-то предстоящий бой первым никак не был. Муторно как-то было на душе.

   Минут десять сидели молча, Золотухин ожесточенно смолил неумело свернутую "козью ножку", его заместитель, просто глядя остановившимся взглядом прямо перед собой.

   - Ладно - лейтенант встал, вбил каблуком сапога окурок в землю, уходя, обернулся, бросил через плечо - удачи тебе.

   - Удачи командир - эхом отозвался Андрей в удаляющуюся спину.

   Взводный скрылся за поворотом траншеи, а Карасев, решив укоротить медленно текущие в неизвестность минуты ожидания, взялся за работу. Отстегнув с пояса лопатку, принялся скрести сухой каменистый грунт, углубляя и расширяя ячейку, затем поправил осыпающийся бруствер. От дела отвлек шорох осыпающейся земли. В траншею спрыгнул красноармеец, плотный, коренастый мужик лет тридцати пяти-сорока, подтянул к себе позвякивающий стеклом деревянный ящик.

   - Держи сержант угощение - ухмыльнувшись, боец протянул обычную полулитровую, воняющую керосином стеклянную бутылку, наполненную вязкой, маслянистой жидкостью - немца потчевать будешь.

   - Давай дядя - улыбнулся в ответ на немудрящую солдатскую шутку Андрей, принимая из заскорузлых, мозолистых клешней бутылку с КС - встречу, как дорогих гостей.

   - Совсем рассвело - красноармеец бросил взгляд на распростершуюся над головой бездонную синеву неба - скоро полезут. Вот позавтракают и полезут. Орднунг у них, это порядок значится, по часам воюют, сволочи. Ладно, бывай паря. Может еще и свидимся.