В юности, когда Алексею было лет тринадцать-четырнадцать, у него состоялся памятный разговор с отцом. С чего он начался, Алексей уже не помнил, но фрагмент речи отца врезался в память на всю оставшуюся жизнь. А сказал отец следующее: «Сынок, на протяжении всей жизни я задавался одним вопросом: что делает мужчину мужчиной? Умение ли это драться, быть успешным в карьере, иметь множество женщин или это что-то другое? Кто больше мужчина: здоровяк, без труда расшвыривающий несколько противников, или доходяга, который, несмотря на полное отсутствие навыков рукопашного боя, без единого шанса на победу лезет в драку с несколькими бугаями, защищая своих или отстаивая свои, может быть, только ему понятные принципы?

С самого нашего рождения наши родители, воспитатели в детских садах, школьные преподаватели, песни, книги и фильмы учат нас вступаться за слабых, будь то девушка, старик, ребенок и так далее, тем самым воспитывая в нас мужчин. Проходит время, мы мужаем, и вот складывается такая ситуация, что кому-то, возможно, даже совершенно чужому для тебя человеку, нужна твоя помощь. И видит бог, как силен соблазн пройти и „не заметить“, или отвернуться, или придумать любую другую причину для себя, чтобы только остаться в стороне. Этот соблазн многократно сильнее, когда дело может обернуться не просто разбитой мордой, а гибелью лично для тебя.

Я очень часто думал над этим за всю свою прожитую жизнь и пришел к выводу, что именно выбор, сделанный в подобной ситуации, отличает мужчину от прочих. Не много чести в том, чтоб сражаться, когда деваться некуда, а достоин называться мужчиной лишь тот, кто заставляет себя сражаться, когда есть альтернатива, но ее выбор не сможет ужиться с твоей совестью.

Лешка, я не хочу воспитать из тебя лихого драчуна, решающего все свои проблемы только кулаками. Отнюдь, но в жизни бывают ситуации, в которых для уважающего себя человека компромисса быть не может!»

И сегодня в такой ситуации оказался Алексей, настал его черед делать выбор.

Тогда в горах Алексей защищал свою жизнь, все было просто: или ты, или тебя — из того проклятого сортира выход был только один.

Сейчас другое. Можно потупить взгляд и вернуться в толпу, а потом всю жизнь делать вид, что ничего не произошло. И осудить его за это у трезвомыслящего человека язык не повернется, ведь эти двое вооружены, а за его убийство их только похвалят (в концлагерях зачастую солдат премировали за «пресечение побега»). У Алексея даже с собой оружия нет, не считать же оружием нож на правом предплечье (о котором никто не знает), разве это оружие против автоматов и винтовок?

Но вся эта логическая цепочка не выдерживает столкновения с полным тоски взглядом Светки, который она успела бросить на парня.

Алексей свой выбор сделал, вернее, он для него даже не стоял.

Стал бы он вступаться в этой ситуации за другую женщину? Сказать честно — он не знал. Но он точно знал, что Светку этим ублюдкам не отдаст и лучше попытается спасти ее сейчас, а там будь что будет, чем всю дальнейшую жизнь будет жить, «согревая» себя воспоминаниями о ее изнасиловании и собственном бездействии. «А мой нож вам, козлам, еще покажет», — мелькнула злая мысль.

Алексей поднялся. Солдаты оцепления уже сомкнулись за его спиной, не обращая на него внимания. Левой рукой через одежду скинул петлю крепления ножа в ножнах. Слегка тряхнул рукой — нож выскользнул из ножен на предплечье и упал в ладонь.

Этот нож Алексей купил себе за неделю до дембеля. Обоюдоострый, одинаково хорош как для метания, так и для боя. Выбрать нож помог Дьяченко, они тогда оббегали весь город, прежде чем нашли нож, удовлетворяющий всем требованиям майора к стали, балансу, весу и размеру.

«Ну что, приятель, вот и пришел твой час, выручай», — мысленно обратился Алексей к клинку. До сих пор применять его так и не пришлось.

Не спеша и не таясь, Алексей двинулся к этим троим. Видимо, его уверенный вид не вызвал подозрений, так как тревогу до сих пор не подняли.

К этому моменту немцы как раз втащили девушку в проход между складами и, на радость Алексея, зашли за гору ящиков около стены центрального склада, уложенных в человеческий рост высотой. Тут Светка решила дать бой и предприняла еще одну попытку вырваться. Лягнув Гюнтера ногой в колено, девушка воспользовалась его секундным замешательством и вырвала левую руку из его лап. Кинулась в сторону, пытаясь вырваться из рук второго немца, но этот рывок обернулся против нее самой. Немец ее удержал, и девушка просто отлетела назад, не устояв на ногах.

Светкины трепыхания только мешали Алексею, он не мог прицелиться, боясь попасть в девушку, рискуя каждую минуту быть обнаруженным либо насильниками, либо солдатами, оставшимися в оцеплении.

Немец заржал, а тот, которого звали Гюнтером, обозленный ударом, ударил девушку в живот, и Светку сложило пополам. Немцы, все так же не замечая Алексея, взяли девушку за руки, волоком потащили ко входу в ангар.

К этому моменту расстояние от Алексея до немцев составило метров семь. Алексей уже находился между зданиями, выпав из зоны видимости большей части охранников.

Тут Гюнтер что-то почувствовал и повернулся. Глаза его расширились, когда он увидел Алексея. Отпустив руку девушки, он начал поворачиваться к Алексею, одновременно пытаясь снять правой рукой с плеча винтовку.

Алексей не дал ему такой возможности, перехватил нож за лезвие и, коротко замахнувшись, метнул.

В кино очень любят показывать броски в горло противнику. Они очень эффектны, но, к сожалению, малоэффективны. Попасть в шею противнику довольно сложно, эта часть тела человека весьма подвижна, противник может пригнуться, повернуться, наклонить голову, тем самым прикрыв шею. Поэтому Алексей считал выбор шеи в качестве цели броска — пижонством, которое к тому же, в случае промаха, может плохо кончиться. Гораздо эффективней, по его мнению, бросок в живот: цель больше, а подвижность меньше, нет вероятности рикошета ножа в случае попадания в кость. Однако у броска в живот есть два недостатка, во-первых, получив нож в живот, противник не умирает сразу и может закричать, что в Лешкиной ситуации было очень актуально, а во-вторых, — это возможное наличие на противнике бронежилета, скрытого одеждой. Учитывая, что немец набрал полную грудь воздуха, собираясь поднять тревогу, кидать пришлось именно в шею. Этим броском майор бы гордился! Нож попал точно в середину горла. Бросок был столь сильным, что нож просто перерубил позвоночник, мгновенно убив Гюнтера. Ноги немца подогнулись, он опустился на колени, а затем рухнул на асфальт лицом вниз, оросив землю на полметра перед собой струей крови, бьющей из раны.

За гору ящиков Алексей влетел уже не таясь, стараясь максимально сократить дистанцию между собой и вторым насильником. Преграда полностью скрыла Алексея от взглядов остальных охранников.

Второй немец, тащивший Светлану, только теперь обратил внимание, что девушку приходится тащить одному, и, повернувшись, чтобы окликнуть приятеля, поперхнулся собственными словами, разглядев его лежащим в луже собственной крови. На этот момент между немцем и Алексеем было не более трех метров. Алексей боялся, что немец решит драться или схватится за нож. Но охранник совершил ошибку — он попытался воспользоваться висящим на плече автоматом. Как и его приятель ранее, он бросил девушку, быстро развернулся к парню, широко расставив и слегка согнув ноги, и даже успел перехватить автомат и передернуть затвор, но вот стрелять ему парень уже не дал.

Подлетев вплотную, Алексей с разбега нанес прямой удар ногой прямо в челюсть. Удар был чудовищным, и в момент удара раздался хруст.

«То ли челюсть, то ли шея», — мелькнула мысль.

Немца отбросило метра на два, ударило о стену склада, автомат вылетел из рук и упал рядом. Всю драку от остальных охранников полностью скрыли ящики, наложенные возле ангара. Ни секунды не мешкая, парень подхватил автомат, после подлетел к Гюнтеру, с некоторым усилием вырвал нож из раны.

Затем подошел к Светке. Девушка, видимо, только теперь начала понимать, что спасение пришло, она смотрела на Лешку и улыбалась, слезы текли по лицу.

— Лешка, ты? Я уж испугалась, что ты не придешь, — сказала, всхлипывая, девушка.

— Я б тебя, конечно, бросил, но ты мне кое-что обещала, а эти двое вперед влезть хотели. Не люблю, когда лезут вне очереди, — попытался пошутить Алексей. И потом уже более серьезно: — В другой ситуации я бы на тебя обиделся за твое сомнение… Как ты могла так плохо обо мне думать?!

— Прости, Лешк, ты не представляешь, как я рада тебя видеть.

Сказав это, девушка еще сильнее прижалась к парню.

Офицер появился из-за угла противоположной стороны здания и ошарашенно уставился на два безжизненных тела. Его звания парень определить не успел, но заметил, что этот из вермахта, не СС.

Алексей мешкать не стал, вскинул автомат и дал короткую очередь из трех патронов, стараясь попасть в офицера, пытавшегося укрыться за углом стены. Две пули ударили в стену, выбив бетонную крошку, а вот третья достигла цели. За долю секунды до того, как скрылся за стеной, офицер вскрикнул, дернув левой рукой.

— Тревога, тревога! Пленный сбежал! Он вооружен!

Буквально через секунду раздался крик немца с той стороны здания.

— Светка, вставай, бежать надо. Если сейчас не прорвемся, обложат нас и не вырвемся.

— Я не могу, Лешка. Когда от немцев вырваться пыталась, ногу подвернула.

Алексей перевел взгляд на ногу девушки. Судя по всему, вывих. С такой ногой никуда им не убежать. Видимо, девушка тоже это поняла, так как, всхлипнув, проговорила:

— Ты беги сам, Лешка, зачем двоим погибать. Только меня им не отдавай.

— Дура ты, Светка.

— И правда, дура. Дура, что не сделала то, что так хотелось. А теперь уж и не доведется, наверное. Дура, что одежду мертвецкую надевать не стала, это из-за меня мы тут погибнем.

Во время Светкиной исповеди Алексей, накинув автоматный ремень на правое плечо, одной рукой взял автомат за ручку и направил его на дальний угол центрального склада, откуда, скорее всего, попытаются атаковать немцы. Одновременно левой рукой, опустившись перед телом автоматчика на колени, принялся извлекать запасной магазин и гранату М-39 (колотушку), к великой радости обнаруженную в сумке.

«С заменой магазинов еще нужно разобраться, чтоб в бою в нужный момент заминки не возникло», — сделал себе отметку Алексей.

Со стороны железнодорожных путей начали доноситься немецкие крики и выстрелы.

— Ползи в ангар. Только осторожно, там кто-то может быть. Я сейчас соберу боеприпасы и за тобой двину.

То, что здесь находятся части вермахта, это плохо. Одно дело воевать с зажравшимися охранниками лагеря из «Мертвой головы», которые привыкли иметь дело только со сломленными и истощенными узниками, и совсем другое — с ветеранами из вермахта, которые воюют уже не один год против всего мира.

Если бы Алексей оказался на месте немецкого командира и собирался штурмовать автоматчика на позиции, на которой оказался он, то он бы постарался начать атаку одновременно с четырех направлений, из-за углов обоих зданий. В этой ситуации у одиночки не будет никаких шансов отбиться.

Был и другой вариант атаки — просто закидать его гранатами, но почему-то Алексею казалось, что немцы так не сделают — велик соблазн посчитаться с ним за погибших приятелей. Наверняка сначала попытаются взять живым.

Поэтому, скорее всего, сейчас немцы группируются за углами. Об этом говорила возня, шум которой шел из-за углов. В любом случае эту позицию нужно оставлять. Но сначала Алексей решил оставить немцам маленький подарочек.

Граната у Алексея была всего одна, и, честно говоря, зачем ее таскал с собой охранник лагеря и где ее собирался применять, парню было непонятно, но очень обрадовало.

Парень свинтил предохранительный колпачок, удерживая гранату правой рукой, левой рукой резко потянул за колпачок, извлекая вытяжной шнур с теркой, выждал пару секунд, так, чтобы задержка до взрыва была минимальной, и швырнул ее за угол.

Спустя мгновение раздался полный ужаса крик на немецком:

— Граната!

Через секунду взрыв, а затем одинокий стон.

Дальнейшего продолжения Алексей дожидаться не стал и скрылся в ангаре.