Глава 4. "Курс на Порт-Артур"
1 марта 1904 года. 12–45 по местному времени.
Тихий океан, 41 гр. СШ, 159 гр. ВД.
Рубка БПК "Адмирал Трибуц"
— Значит, так, Сергей Сергеевич, — капитан второго ранга Александр Васильевич Леонов, командир БЧ-1 БПК "Адмирал Трибуц", флагманский штурман соединения, развернул на столе карту Тихого океана, — вот до чего я додумался… Первоначально берем курс юго-восток-восток до точки 28 гр. СШ, 142 гр. ВД. Это точь в точь между архипелагами Идзу и Огасавара. Это примерно тысяча двести пятьдесят морских миль, или пять суток пути при средней скорости в десять узлов. Этот участок будет относительно мирным. Хотя и здесь нам могут встретиться торговые суда, везущие в Японию военные грузы. Если военная контрабанда составляет не менее пятидесяти процентов от веса судна, то по нынешним законам мы имеем право конфисковать, или потопить само судно. В противном случае конфискуется или уничтожается сам груз. Дело в том, что, спускаясь от сороковой до тридцатой параллели, мы пересечем основные маршруты американо-японской морской торговли. Желательно было бы заранее знать, что делать в этом случае, досматривать или уклоняться?
— Будем действовать по обстановке! — буркнул Карпенко, — есть тут одна идея…. Надо оставить след, как корабля идущего из Америки…. Поэтому до точки поворота на запад контакты с посторонними судами нежелательны.
— Вот, вот, — продолжил штурман, — в указанной точке разворачиваемся прямо на запад и идем до 28 гр. СШ, 125 гр. ВД. Это примерно, восемьсот морских миль, или трое, с небольшим, суток пути, при средней скорости в десять узлов. На этом отрезке, я думаю, мы можем слегка отметиться, проверяя все встречные суда и топя тех, кто везет контрабанду. Хуже не будет. Радио на купцах отсутствует как класс. Ну а уже оттуда шестьсот миль на северо-запад, двое с половиной суток хода и вот он Артур….
— Некоторые поправки, Александр Васильевич. — Капитан первого ранга Карпенко размял сигарету, — Во первых, к Артуру мы должны подойти четырнадцатого марта утром. Есть тут одна мысль. Исходя из этой даты, и рассчитывайте свои допуски с припусками. Во вторых, просчитайте альтернативный маршрут: спуск прямо на юг в течении суток со скоростью в шестнадцать узлов, это примерно четыреста морских миль. Примерно там мы выйдем на этот самый японо-американский маршрут. Потом разворот на запад, — капитан первого ранга провел по карте кривую черту, — так мы подсечем их основные торговые маршруты, почти две тысячи сто миль, торопиться не будем, заложим в график движение со средней скоростью восемь с половиной узлов, с расчетом на время потраченное на действия по досмотру и потоплению торговых кораблей. Ну а конечный этап до Порт-Артура опять пройдем на максимальных для группы шестнадцати узлах. Первая и самая очевидная часть плана — нанести своим рейдом максимальный ущерб японской торговле. Вторая часть этого плана — залегендировать свое появление со стороны Америки….
— Это не Одинцова случайно идея? — штурман задумчиво крутил в руках карандаш.
— И его тоже, — Карпенко щелкнул зажигалкой, прикуривая, — есть мысль попробовать немного столкнуть лбами американцев и англичан.
— Ну, командир, тогда янкесов надо отпускать даже с явной контрабандой, а вот наглов топить беспощадно. — Штурман еще раз задумчиво глянул на маршрут, — Сергей Сергеич, дай пару часов, обсчитаю по этапам, заложу дополнительное время на одну дозаправку, потом доложу. Кстати, а почему четырнадцатое утром?
— В ночь с тринадцатого на четырнадцатое, — Карпенко стряхнул с сигареты столбик пепла, — Того попробует загородить брандерами выход из базы, а утром явится поглядеть на дело рук своих. Там мы его и достанем, на глазах у всей почтеннейшей публики.
— Понятно, — капитан второго ранга Леонов свернул карту, — как будет готово, доложу, командир.
— Александр Васильевич, а почему расчеты на бумаге, а не в ноутбуке? — притормозил штурмана Карпенко.
— Сергей Сергеевич, а сколько еще проживут те ноутбуки в тысяча девятьсот четвертом году? — пожал плечами Леонов, — Пока есть возможность надо постепенно обратно привыкать работать по старинке.
1 марта 1904 года. 12–50 по местному времени.
Тихий океан, 41 гр. СШ, 159 гр. ВД.
БДК "Николай Вилков"
Павел Павлович Одинцов.
Вот передо мной сидит товарищ Тимохин, какой-то разом постаревший, сморщенный и потерянный. Одновременно потерявший дом, работу и любимое детище, в которое он вкладывал всю душу. Честно сказать, искренне жаль этого талантливого человека, но я не могу вернуть ему, ни первое, ни второе, ни третье. То есть, новый дом и новую интересную работу он когда-нибудь, надеюсь, обретет. Но вот насчет любимого детища, во первых еще лет пятьдесят, как минимум, вернуться к этой теме не позволит уровень развития технологии, а во вторых, да ну его нахрен, баловаться с такими силами, ничего не понимая в механизме их действия. Вот уж точно, открытие, опередившее время. Но сейчас я позвал его не для этого. Ну что ж, начнем беседу.
— Алексей Иванович, меня крайне беспокоит обстановка в вашем коллективе. Кроме того, что это штатские лица на боевом корабле, у ваших коллег также крайне низкий моральный дух. Как из-за самой аварии, так и из-за всего того, что за ней последовало. Поймите, в нашем положении не бывает лишних или ненужных людей, каждый должен делать свою часть работы. Да, по теме Тумана вам работать уже не придется, просто нет такой возможности. Хотя даже если бы возможность была, я бы заморозил опыты "до выяснения"…. Надеюсь, что ТАМ, при повторном эксперименте вроде нашего, никого не выкинет в мезозой. Но ведь кроме этой темы есть куча других, не менее достойных занятий… — а Тимохин сидит, молчит и смотрит на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Тронулся что ли?
— Товарищ Одинцов, — проскрипел он старческим голосом, — правильно люди говорят, из-за нас все это…. Я виноват, не просчитал побочные эффекты….
Ну, вот опять, начинается, говорили же с ним уже на эту тему. Нужно немедленно занять его чем-нибудь, полезным, чтоб дурью не маялся…, да и другие тоже. О, придумал!
— Товарищ Тимохин, вам и вашей группе поручается составить полный исчерпывающий реестр имеющейся у нас на борту научной, справочной, познавательной литературы, в том числе и имеющейся на компьютерных и прочих цифровых носителях. Также необходимо учесть все нетрадиционные для этого времени знания и умения, которыми обладают члены экипажей и прикомандированные специалисты. Выявить всех имеющих высшее, среднетехническое и специальное образование, в том числе и студентов заочников старших курсов, таких немало среди контрактников. Командирам кораблей и подразделений будет отдано указание оказывать вам полное содействие.
— Я попробую, Павел Павлович, — Тимохин медленно поднял голову, — это хоть какое-то дело для нас. Вы разрешите, я пойду?
— Идите… — я смотрел на ссутулившегося старика, который сменил моложавого щеголя. — Если будут проблемы, немедленно обращайтесь.
Когда Тимохин вышел, Дашуня подошла ко мне сзади и обняла руками за шею, — Паша, а чего это с ним? Какой-то он странный?!
— Дашь, — я поцеловал ее ладонь, — винит себя человек, за все что случилось, грызет денно и нощно….
— Понимаю, — вздохнула она, — но для меня он наоборот — исполнил самую-самую заветную мечту. Если бы не эта авария, мы… — Дашуня замялась, — мы так и не были бы вместе. Я так и осталась бы для тебя просто референтом, или подобранным на улице бездомным котенком. Я понимаю, я ужасная эгоистка… люди потеряли все, но я все равно счастлива… Паш, это плохо?
— Это не хорошо и не плохо, — я расслабился на мгновение в ее объятьях, — это нормально, ведь я тоже старый дурак — не видел что моя судьба, вот она, у меня прямо под носом. Но Дашунь, я не только твой любимый Паша, я еще товарищ Одинцов, великий и ужасный и у меня еще много дел. А для нежностей, я надеюсь, у нас будет целая ночь.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель! — Даша расплела свои объятья, — Ваше сиятельство желают чай, кофе или чего покрепче?
— Дорогая, мое Сиятельство желают литр кофе, ноутбук и полную тишину на пару часов.
— Будет исполнено, мой господин — хихикнула Дашка, — ноутбук и тишина предоставляются вам немедленно, а вот кофе… дайте вашей недостойной слуге несколько минут?
— Иди уже, балаболка! — я открыл ноутбук, и шлепнул ее по округлому заду, — Работать надо!
1 марта 1904 года. 15–10 по местному времени.
Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.
БДК "Николай Вилков"
Алексей Иванович Тимохин.
С тяжелым чувством я спустился в трюм… запах гари, мрак, сырость и мерзость запустения. От нашего детища остались только два обугленных контейнера. Техники, наши и флотские, под "чутким" руководством мадам Аллы демонтировали уцелевшие, закопченные, блоки "Тумана", после чего изуродованные контейнеры будут подцеплены кранами БДК и выброшены за борт, для освобождения места. Мои ребята пока об этом не знают, но, возможно, часть элементной базы удастся использовать для улучшения состояния радиодела на местном ТОФе. Сейчас мне предстоит самое тяжелое — наконец, сообщить, где и когда мы оказались из-за моей, и только моей ошибки.
— Алла, — окликнул я рыжую бестию.
— Да? — она повернула ко мне свое опухшее, обожженное лицо, — Чего тебе надо, Тимохин?!
— Будь добра, собери людей, только, пожалуйста, всех.
— Зачем это? — ее хриплый голос был похож на воронье карканье.
— Разговор есть, важный, — я присел на край переносного верстака, заваленного монтажными схемами "Тумана", — я только что говорил с Одинцовым…
— И что? Мы возвращаемся?! — ее глаза вспыхнули как красные стоп-сигналы, — С полными штанами дерьма, псу под хвост три года работы и бог его знает сколько миллионов бюджетных рублей! Ты же знаешь, как тяжело было выбивать финансирование под нашу тему!
Она же еще ничего не знает, особый режим, с ними же никто из команды даже не разговаривает. Да, вернуться…. Ага, размечталась! Да, сейчас я ей скажу….
— Алла, мы даже не в ж…, а в самой ее дырочке, поэтому будь добра, не спорь со мной, а просто собери людей. На пять минут, никуда от вас этот демонтаж не денется.
— Хорошо, — Алла три раза хлопнула в ладоши, — перекур! Шеф хочет сказать вам пару слов. Да, — она повернулась ко мне, — А что там с Валиевым, говорят у него крыша поехала, бросился на кого-то?!
— С ним очень плохо, считай, что он овощ, вообще, над ним целая комиссия билась. Шкловский Лев Борисович говорит, что лобные доли мозга у Валиева полностью отключены, будто их и нет.
— Жаль, — рыжая бестия пожала плечами, — неплохой был спец, да и как человек, вежливый, скромный, общительный….
Ага, — подумал я, — как будто я не знаю, как ты регулярно ложилась под этого "вежливого и скромного", пытаясь забыть о своем одиночестве. Между прочим, при разнице в тринадцать лет, не в твою пользу. Ну да, не будем об этом!
Тем временем вокруг нас собирались люди. Я совсем не удивился, увидев среди моих людей прикомандированных РТВшников, вместе работали над "Туманом" и вместе его хороним. Я от души пожал руку капитану первого ранга Степанову и двум его старшим лейтенантам. А вот присутствие здесь, прикомандированного к нам особым отделом Тихоокеанского Флота, товарища Кима, Михаила Оскаровича меня в первый момент удивило. Но, потом…, а куда ему деться, здесь ему никто не подчинен, курирует он сам процесс испытаний, и за пределами нашей группы он "третий лишний"…. И Одинцов без него обходится и все прочие не скучают. Теперь главное, как бы получше сказать этим людям о том, что с нами произошло и о том, какое решение приняли наши командиры. А то ведь истерик не оберешься, тем более с женщинами, а их в нашем коллективе аж целых три. Особенно опасна в этом смысле Катя Малеева, по прозвищу Зюзя, у нее и так всегда глаза на мокром месте. Собрались, смотрят на меня…. Э-эх!
— Ну, коллеги, ничего приятного я вам не скажу…. Наломали мы с вами дров преизрядно…. Только что меня вызвал товарищ Одинцов и сообщил, что из-за нештатного срабатывания нашей аппаратуры в момент удара молнии, произошел прокол метрики пространства-времени по временной составляющей, и нас отбросило в прошлое, на 108 с половиной лет….
Лейла, наше вечное горе, непроизвольно пискнула, — Ой, мамочки! Алексей Иванович, честное слово, я все точно считала… — и зажала себе рот рукой.
— Успокойся Лейла, если кто и виноват, то я сам… — я обвел взглядом лица своих коллег, кажется, до них еще не дошла вся тяжесть ситуации, — просто мне не пришло в голову еще на полигоне испытывать установку на удар молнии…. Да и как это испытание провести?
— Ну и какая точно дата у нас за бортом? — особист Ким, сложил руки на груди. — Интересно, как посреди океана они определили, какой сейчас год и месяц?
— Астрономически, товарищ капитан первого ранга, хороший штурман, имея астрономический таблицы, за час-полтора определит вам дату с точностью до двух-трех дней. Да и к тому же, сегодня утром, нашими кораблями была остановлена для досмотра местная шхуна, сомнений нет, сегодня 14 марта 1904 года по григорианскому календарю, или же 1 марта того же года по принятому в России юлианскому календарю.
Один из РТВшных молодых старлеев, Сергей Злобин, поднял руку, прямо как школьник. — Товарищ Тимохин, Алексей Иванович, можно вопрос? — Я кивнул. — И что же будет дальше? Мы не сможем вернуться?
— Вернуться?! И ты, Сергей, и все вы, коллеги, считайте что это исключено…. Во первых "Туман" восстановлению не подлежит. Во вторых, даже если бы подлежал, то я даже приблизительно не знаю как управлять им в этом режиме, и никто не знает…, да и какой там режим, ловить на себя удары молний? И неизвестно куда зашвырнет, то ли к Петру Первому, то ли в мезозой, но уж точно не назад….
— И, что же мы будем делать дальше? — капитан второго ранга Степанов посмотрел на особиста, — Нам, с тобой, Максим Оскарович, надо бы самим сходить к товарищу Одинцову и выяснить обстановку. А то, мне что-то непонятно, мы явно куда то идем, но куда?
— Можете сходить, но мне тоже кое-что известно. Не далее как четыре с половиной часа назад состоялся военный совет, на котором офицеры боевых кораблей и роты морской пехоты приняли единогласное решение принять участие в Русско-Японской войне на стороне Российской Империи. — Наступила гробовая тишина, — Как сказал мне Пал Палыч, наша корабельная группа выдвигается в сторону Порт-Артура.
В этой гробовой тишине с места вскочил Виктор Позников, наш инженер из группы монтажа. Ну, тот самый из-за белоленточной ориентации которого, у меня были неприятности с особистом и Одинцовым. — Да вы что, млять, с ума все посходили?! Какая война!? За, что? За Рашку?! — слюна так и брызгала во все стороны, — В Штаты плыть надо! Знаете сколько бабок можно срубить…, мы же все миллио….
— Какие Штаты, сука?! — РТВшный старлей Вася развернул крикуна к себе лицом, и БАМС, врезал гаду прямо в глаз, — Вот тебе Штаты, гондон штопаный!
— А-а-а… — заорал наш белоленточный, но тут же заткнулся, потому что коллега Васи, Серега, тот самый, который спрашивал у меня про возвращение, развернул его лицом к себе и с оттяжкой врезал поддых.
— Родина у меня одна, как и мать, падла, и я ее не продаю! — Позников рухнул на палубу, скрючился и затих. Истошно, как сирена, почти на ультразвуке, завизжала Катька Малеева. Вася уже было занес ногу для пинка в лицо, потом передумал.
— Товарищ капитан первого ранга, — повернулся он к особисту, — вы, конечно, извините нашу горячность, но этот гад явно призывал к измене Родине… — потом Василий тяжелым взглядом посмотрел в сторону Катьки. — Да заткните, наконец, кто-нибудь эту дуру!
Особист стоял как потерянный, явно не зная, что сказать. Наверное, мне самому надо брать инициативу на себя… ну, не моя это работа, не знаю я, что в этом случае делать?! Заступаться за этого обормота? Он мне самому противен, да и мужики тоже не поймут, вон смотрят волками. А вот их я понимаю, мальчик забыл, что он не на Болотной Площади, и отгреб по полной, но, что же делать дальше?!
Дальше все сделалось само, к нам в трюм по трапу спустились три морпеха, два рядовых и сержант, очевидно, их привлек Катькин визг, не услышать этот сигнал, помощнее ревуна боевой тревоги, было просто невозможно.
— Сержант Некрасов, — козырнул старший, — товарищи офицеры, — обратился он к Злобину и Смурному, — отчего вы, э-э-э, товарищи лейтенанты, применяете меры физического воздействия к этому гражданину? По всей группе кораблей объявлено Осадное положение и особый режим безопасности.
— Товарищ сержант, — Смурной рывком поднял Позникова на ноги, — это наше дело…. И вообще вы забываетесь, тут старшие по званию есть!
— Извиняюсь, но мы на вахте и соответственно уставу и спрашиваем. А дело может и ваше? — Сержант щелкнул гарнитурой, — товарищ лейтенант, докладывает Брюс, ЧП в "секретном" трюме, мордобой. Так, сейчас будете?! Жду! — Морпех развел руками, — Сейчас наш лейтенант придет — разберется! Будет мало — подключим майора!
Очевидно, Василий понял, что через их с Сергеем несдержанность могут произойти большие неприятности, — Этот гад, — он еще раз встряхнул свою жертву, — вопил, что надо сдаться американцам и продать им все наши секреты….
— Это он зря! — по трапу спускались лейтенант, кажется его фамилия Жуков, и майор Новиков, который криво усмехнувшись произнес, — американцам мы сдаваться не будем, а поскольку у нас сейчас Осадное Положение, то за такие идейки положен трибунал. — майор посмотрел на двух морпехов, — Парни, возьмите эту, слизь и тащите ее на верхнюю палубу. Судить будем судом военного трибунала, тройкой. И вы, товарищи офицеры и инженеры, следуйте за нами. Надо во всем разобраться, так что прошу следовать за нами, будете свидетелями! — он обвел взглядом мою публику, — Ну что, кто еще желает бежать в Штаты? Могу вам гарантировать, что дальше ада вы не убежите! Извините, товарищи офицеры, — обратился майор к особисту и старшему РТВшнику, — служба.
Желающих спорить с морскими пехотинцами не нашлось, и они быстро вытащили Позникова на палубу, несмотря на то, что под конец он пришел в себя и пытался упираться.
На палубе нас уже ждал Одинцов, взгляд его был тяжел. — Этот самый? — спросил он у меня, вот видите, до чего доводит в нашем деле идеологическая нечистоплотность. — Идемте! Судить его будем пусть и скорым, но открытым судом. Пусть все видят, что бывает с трусами, изменниками и паникерами. А потому в кают-компанию, там есть все необходимое, чтобы устроить трансляцию на остальные корабли, особенно на этот гадюшник "Бутому".
В кают-компании ничего не изменилось с момента Военного Совета, все также были закреплены камеры, все так же висела на стене плазменная панель. Председательствовал в тройке Одинцов, заседателями были майор Новиков и кап три Алексеев. Когда процесс начался, неожиданно Одинцов спросил у подсудимого, — Ну-с, молодой человек и чего вы нам можете сообщить по делу? — и что тут началось! Мне стало просто плохо, когда этот кадр начал в голос орать как он их всех ненавидит, таких-сяких совков, кровавую гебню, жуликов и воров…. По моему, слюна брызгала метра на полтора, ругань в сторону России сменялась слащавыми дифирамбами штатам. О боже, какую змею я пригрел в своем коллективе! Где-нибудь в московском суде, данный кадр был бы отпущен на свободу вечером, в крайнем случае рано утром. Вся та мерзость, что вылетала из его поганой пасти, по системе видеотрансляции мгновенно доводилась до команд всех четырех кораблей.
— Довольно! — неожиданно стукнул по столу Одинцов, — Мне кажется достаточно. Кто-нибудь хочет выступить в защиту этого человека? Нет?! Тогда… Валериан Григорьевич?
— ВМСЗ, товарищ Одинцов, — произнес старший офицер "Вилкова", ВМСЗ и никак иначе.
— Товарищ майор? — обернулся Одинцов к Новикову.
— Поддерживаю! Призыв к измене, в военное время, при действующем Осадном Положении однозначно карается Высшей Мерой Социальной Защиты, смертной казнью, — майор посмотрел на Одинцова, — Товарищ председатель трибунала.
— Утверждаю! — Одинцову подали уже написанный приговор и он поставил на нем свою размашистую подпись, — Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Привести приговор в исполнение. Товарищ майор?
Новиков машинально поправил сидящий набекрень берет. — По старой морской традиции, бунт на корабле карается выбрасываем за борт. Сержант Некрасов, привести приговор в исполнение. — двое морпехов взяли воющего и упирающегося смертника и потащили его вон из кают компании. Немного поколебавшись вслед за ними пошли лейтенанты, с которых и началась вся эта история.
— Товарищи командиры, — обратился Одинцов в камеру, — вы все видели? Общая трансляция на ваших кораблях была включена? Убедительно прошу вас лично и ваших замполитов довести до всего личного состава, что любая попытка деморализовать и демотивировать команды закончится точно также. С Осадным положением не шутят. В отличие от некоторых у нас нет запасной Родины. — и уже всем тем, кто собрался в кают-компании, — Спасибо за внимание, все свободны.
Мы спустились к себе в трюм и сидели в полном молчании. Минут через пятнадцать вниз спустился побледневший Злобин, — Все, амбец котенку, утопили! Не, парни, дело тут серьезное, кто что-нибудь такое вякнуть захочет, пожалуйста, подальше от коллектива и уже поближе к борту, — старлей дрожащими руками вытащил из пачки сигарету,
— Ладно, — я вяло махнул рукой, — вот и поговорили, понимаешь! Продолжайте свой демонтаж, наверное, всякое радиотехническое барахло тоже пригодится. Только, когда закончите, м-м-м, Алла, будь ласка, составь список кто что заканчивал, второе образование, если у кого есть, хобби там разные… товарищ Одинцов сказал….
— Да я твоему Одинцову….
— Цыц, дура! — Неожиданно для самого себя я рявкнул на нее так, что у самого зазвенело в ушах. — Ты что не понимаешь, на игры все это и не марши по Манежной…. Кончились шутки! Или ты делаешь, что тебе сказали или ты летишь за борт, причем кувырком. Адвокаты, правозащитники и прочая рукопожатая публика осталась ТАМ. А ЗДЕСЬ война! Уцелевшие платы "Тумана" демонтировать. Товарищ Степанов, я сам не силен в радиоделе, проведите, пожалуйста, ревизию нашей уцелевшей элементной базы, как из самой установки, так и из ЗИПа, и прикиньте, можно ли из этого хлама собрать сколько-нибудь радиостанций? И если можно, то, сколько штук, и какой мощности?
Капитан второго ранга кивнул, — Прикинем, отчего же нет, связь на войне это главное дело, на море особенно, посыльного не пошлешь и телефон не протянешь. Сделаю, сегодня вечером, или завтра к утру, тут еще, Алексей Иванович, подумать надо. Давайте товарищи, — окликнул он своих техников, — не стойте, работать надо….
Что-то мне как-то неудобно стало, люди, значит, работают, а я буду стоять и смотреть, или даже пойду непонятно куда, непонятно зачем. Я встряхнулся и скинул пиджак, — Эх, ну его к черту! — бросил его на верстак, — а ну, кто-нибудь, отвертку дайте начальнику!
Через пару минут, растерянно опустив руки, без дела стоял только особист Ким. Ну и хрен с ним!
1 марта 1904 года. 15–55 по местному времени.
Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.
танкер "Борис Бутома"
майор Морской пехоты Александр Владимирович Новиков.
Пока группа лежит в дрейфе мне бы надо быстро-быстро посетить с инспекцией все корабли группы. Кстати на "Быстром" тоже есть одно отделение морской пехоты, кажется из четвертой роты, надо бы поговорить с их сержантом и принять командование. Но первым в инспекционном списке у меня был танкер "Борис Бутома". Не то что бы я не доверял старшине, нет, просто в связи с поставленной задачей на крейсерские действия намечается кое-какая реорганизация и надо уточнить позиции. Скорее всего для контроля за танкером мы оставим одно отделение и… старшину. Туда же исполняющий обязанности капитана капитан-лейтенант с Трибуца и все будет как положено.
Все, катер ошвартовался у трапа, поднимаюсь на борт, размышляя, о том, что, донести до тридцати молодых ребят, что пути обратно нет, и что надо рисковать своей жизнью и здоровьем ради Родины, которая еще не понятно как примет и примет ли вообще, это дело замполитов. Но замполит замполитом, а с командира ответственности тоже никто не снимал. Наверху, помимо вахтенного, меня встретили и.о. капитана капитан-лейтенант Кротов и наш старшина Качур. Откозыряли, козырнул в ответ, потом стянул с руки тугую перчатку, все таки холодновато в марте без перчаток, да и ветер резкий. — Здравствуйте товарищи, — я жал им руки, а мысль была уже далеко. Главное что бы не повторилась история, которая случилась на "Вилкове". Лишних людей у нас нет, но и разложения тоже допустить нельзя. Кто знает, может быть того бузотера можно было бы перевоспитать, но ведь не в походно-полевых условиях же посреди океана. Вел бы себя более спокойно, остался бы жив, а так пошел на корм рыбам. Остался один вопрос, как такой человек мог просочиться через фильтры отбора? Или он, как иногда у нас бывает, зашел в тему с черного хода? Ой, не знаю. А если у кого из моих ребят крышу сорвет, тогда ведь тоже очень жестко придется поступить, иначе нельзя. Закон один на всех. А товарищ то Ким слабину дал, но что с ним делать, это не моя епархия, об этом пусть у Одинцова голова болит, а мы уж исполним если что. Смотрю прапорщик уже собрал на палубе свой взвод, стоят, ежатся от ветерка. Стало быть побыстрее надо. Чуть в стороне экипаж танкера, все семьдесят пять гражданских моряков. Гражданские то они гражданские, но большинство наверняка служило срочку, а значит должны понимать что такое приказ и дисциплина. Не будет сознательной дисциплины, учиним палочную. Ну, вот, старшина отдал команду, — Смирно! — морская пехота выровнялась и подтянулась, и даже бутомовцы приняли некое подобие строя.
— Вольно, товарищи матросы и сержанты! — оглядываю строй, нормальные серьезные сосредоточенные лица русских парней. Чудо-богатыри. С такими можно идти в ад и вернуться с добычей. — Я не мастер длинных разговоров, но, значит, так. Вы все уже знаете и о русско-японской войне и о том, что, повинуясь долгу перед Родиной и присяге, мы выступаем на эту войну. В связи с планами дальнейших действий, структура нашей роты будет временно преобразована. Для охраны и обороны танкера будет оставлено только одно отделение. Два других будут присоединены ко второму взводу, который становится усиленно группой захвата. Те кто останутся здесь, на танкере, должны помнить что в их руках успех операции, потому что именно здесь сосредоточены все запасы нашей корабельной группы: топливо всех типов, питьевая и котельная вода, продовольствие и амуниция. Теперь к вам, моряки танкера "Борис Бутома", согласно распоряжению представителя президента, вы все считаетесь мобилизованными на действительную военную службу до момента окончания действия Осадного положения, а это случится не раньше чем капитулирует Япония. Теперь о печальном. Дороги назад, в свое время, нет и не предвидится. Даже если восстановить эту треклятую установку, то тыкаясь вслепую можно вылететь куда-нибудь в мезозой. На самом деле наше положение не так плохо. Мы живы, здоровы и боеспособны. И в данный момент это может быть одно из самых востребованных качеств. Если мы будем держаться вместе, то займем вполне достойное место под солнцем, как и наша страна, которая этого давно заслуживала. Об этом все, а теперь вопросы.
— Товарищ майор, разрешите обратиться….
Перебиваю, взмахом руки. — Обращайтесь рядовой.
— Рядовой Осипов, — товарищ майор, — парень на секунду замялся, — а какие задачи в этой войне будут у нас? — все уставились на меня как на Деда Мороза, будто подарков ждут.
— Какие задачи? Отлично! Слушайте! Нашей задачей будет на сто восемьдесят градусов развернуть телегу истории и направить ее в совершенно противоположном направлении. В первую очередь мы должны выиграть русско-японскую войну. Когда я говорю МЫ, я считаю не только морских пехотинцев, но и военных моряков, инженеров, ученых, а также весь многомиллионный русский народ, частью которого мы остаемся. Эти люди нуждаются в вас, они ждут. А русский солдат всегда приходит туда где его ждут, и не от нас зависит что иногда мы приходим слишком поздно. Сейчас идет Русско-Японская война, идет очень плохо. В нашей истории эта война была тем камешком, который стронул лавину и уничтожил страну. Все последующее, включая две мировые войны, четыре революции, террор, разруху, Гражданскую и Холодную войну произрастает отсюда. Хотя не факт, выиграв эту войну и расслабившись, можно получить тоже самое, да еще и в тройном размере. Отсюда заповедь — не расслабляться, а то…. - парни сдержано засмеялись. — Вот такие вот задачи. А приказ до вас доведут командиры. А вы, Степан Алексеевич, — повернулся к и.о. капитана, — организуйте принятие присяги у мобилизованных и переводите службу на военные рельсы. Сейчас, на военном совете, принято решение, единогласно принято — идти на Порт Артур, и, навязав бой эскадре Того, уничтожить ее в Виду базы Порт-Артур. Затем, получить выход на высшее руководство Российской империи и войдя с ним в контакт, убедить этих людей в гибельности избранного ими курса. Убеждать будем всеми средствами, и добрым словом и…, как там сказал Аль Капоне. При этом, продвигаясь к Порт-Артуру, по пути следования, нарушать транспортные коммуникации Японии. Сам факт появления в этих водах российского флота и досмотра судов, поднимет ставки по страхованию, а уже это уменьшит желание судовладельцев везти что-нибудь в Японию. Ваша задача будет заключаться, в поддержании военного порядка на танкере, досмотре и охране захваченных судов. Теперь, товарищ капитан-лейтенант, по вашим дальнейшим задачам не связанным с судовождением. Самое главное ваше дело, совместно с прапорщиком, — сохранить для всех нас танкер с его запасами топлива, без топлива вся наша техника всего лишь большая куча железа. На вас обоих, ложится задача составить подробные списки того, кто и что умеет. Образование, хобби, и так далее. Особенно интересуют умения отсутствующие в забортном пространстве, дельтапланеристы там всякие, авто и авиа моделисты-самодельщики и т. д. Также необходимо провести инвентаризацию всех электронных носителей и их содержимого, в том числе и личных мобильных телефонов. Инвентаризацией программ детально займутся уже специальные люди на БДК "Николай Вилков". Из того факта, что обычно в походе отсутствует доступ к Интернету, на этих носителях может оказаться множество нужной нам информации. Если она не нужна сегодня, она может понадобиться завтра. После того, как мы вступим в контакт с нашими предками, категорически запрещается, без специального распоряжения командования, выносить с корабельного борта любую электронную технику. Командование понимает, что телефон — это не просто переговорное устройство, но и хранитель ваших личных архивов: фото, видео и аудио файлов. В вашу личную жизнь никто лезть не будет, но, подумайте, вроде бы обыденная для вас информация, в ЭТОМ времени, может стать стратегически важной. Если информация про нас, нашем прошлом и их возможном будущем, наших возможностях уйдет к иностранным разведкам, то это может вызвать непредсказуемые и даже катастрофические последствия. А теперь все свободны, разойтись!
1 марта 1904 года. 17–15 по местному времени.
Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).
Тут у нас на Трибуце настоящий курорт, с самого начала я даже был в некоторых непонятках, зачем нас сюда назначили. Ясно, если был бы заход в иностранный порт, наша работа беречь корабль от любопытных типов, что пытаются проникнуть на него всякими разными путями. В открытом море этот БПК сам себе лучший сторож. На Вилкове, к примеру, первый взвод по слухам охранял нечто жутко секретное и экспериментальное, да и на танкере надо постоянно держать под контролем гражданскую команду. До определенного момента мои парни откровенно блаженствовали, что неизбежно вело к расслабону. А расслабон, это лучший друг толстого полярного лиса, который так обожает внезапные визиты. Поэтому вздрочка, вздрочка, и еще раз вздрочка! Но все это так, имеет пользу приблизительно равную бегу на месте, но очень интенсивному бегу. И вдруг трам-парам, курорт кончается, шторм, гроза, прям настоящий тайфун, удар молнии в БДК… и мы уже ТАМА. То есть сначала мы даже не поняли, как глубоко мы туда попали… и вот, несколько часов назад, все стало в конец ясно. Мы идем на войну, на ту самую Русско-Японскую в тысяча девятьсот четвертом году. Новость полная, прямо таки сказать, бодрящего оптимизма. Ибо нам вчистую надоело безделие. А сейчас к нам прибывает герр майор, наш новый ротный. Все что про него знаю, что не из штабных, а из вояк. Назначен на роту прямо перед командировкой. Кажись такой же прожженный как и я, но только более удачлив. А то про мою персону в бригаде шутят: — "Слон — трижды старший лейтенант Российской Федерации". Дважды получал капитана и дважды с меня нахрен срывали четвертую звездочку за неуместный мордобой. Последний раз месяц назад, полаялся в кабаке с каким-то типом, слово за слово, ну и в морду! А это оказался новый подпол из штаба бригады, переведенный недавно из Арбатского округа.
Вот и герр майор, поднимается с катера по шторм-трапу, натуральный человек-скала. Козыряю.
— Здравия желаю, товарищ майор, старший лейтенант Слон, тьфу Рагуленко, по вашему приказанию прибыл! — смотри ж ты, только чуть улыбнулся, другой давно бы ржал, как сто коней!
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, — майор откозырял в ответ, потом крепко пожал мне руку, — Где мы тут можем поговорить, без свидетелей?
Ну, отвел я его на ют, по левому борту под вертолетную площадку, там как раз никого не было.
— Товарищ майор, слушаю вас? — сделал я морду "согласно протокола", — чем обязаны столь приятному визиту?
Майор посмотрел на меня как на говорящего ежика, сердито и с печалью, — Скажи мне, товарищ старший лейтенант, как это ты умудряешься совмещать свои кулаки с мордами всяческих шишек? У меня например так никогда не получалось, хотя нет вру, один раз было но тогда мне очередное год задерживали….
Ну что можно ответить на такой наглый вопрос? Ну не знаю я, само получается, вот есть наглая морда, значит на ней скоро будет замечательный фингал. А скажи я ему такое вслух, не поймет ведь! А ему кажись ответ уже и не нужен….
— Значит так, товарищ старший лейтенант Рагуленко, ну или если хочешь Слон. С завтрашнего дня выходим на торговый маршрут Сан-Франциско — Токио и помаленьку начинаем врубаться в местные разборки. Вот тебе флешка, там все правила призового права…. Поскольку мы под андреевским флагом, то имеем право, утопить или захватить любую лоханку, везущую в Японию военную контрабанду. Если будут вопросы, то связывайся. Вертолет лучше оставь в покое, надо будет сказать Карпенко, что бы их пока втянули в ангар. Нечего всяким встречным и поперечным на него глазеть, рано, насмотрятся еще. Для дальней разведки будем поднимать вертушку с "Быстрого", который будет двигаться чуть поодаль, она и будет наводить вас на цель. Высаживаешься с катера, в зависимости от размеров корабля бери одно или два отделения. Грубости к гражданским не допускать, все должно быть предельно вежливо. Форму одевайте повседневную, черную, поверх спасжилеты обязательно. Камуфляжем и боевым гримом никого не пугать, еще наиграетесь в индейцев. Самое главное, постарайтесь никого не убить, это плохо влияет на репутацию. Сказать чего хочешь?
Я почесал затылок, — товарищ майор, а что, если эти распрекрасные жирные купцы не захотят останавливаться?
— Тогда у тебя будет сто процентов уверенности, что он везет какую-то гадость и тогда твоя задача взять его на абордаж подобно сомалийским пиратам из нашего времени. При отсутствии вооруженного сопротивления, "Трибуц" не будет применять свое вооружение.
— Ну, это мы могем, тренировались. — я плотоядно оскалился, — А попробовать все это в реальном бою, просто всю жизнь мечтал. Товарищ майор, а как будет насчет трофеев?
— Гражданских грабить запрещаю, — резко отозвался Новиков- в случае боестолкновений карманы убитых врагов в вашем распоряжении. А из-за грабежа мирных моряков ихняя пресса поднимет столько вони, что мало не покажется. А нам этого не надо, так что и без трофеев перебьетесь. Не ради трофеев служите, в конце концов. Орлы, блин!
— Не орлы, а слоны! — я назидательно поднял палец вверх, — причем, во вполне себе посудной лавке. Завтра попробуем, как это резвиться от всей души без оглядки на ООН и Гаагский суд.
— Не очень-то там резвись, — остудил меня майор- все должно быть в рамках призового права, согласно конвенций, до предела изящно и по протоколу, чтоб не один юрист и носа не подточил. А это кровопийцы пострашнее комаров. Кстати в ближайшее время получишь усиление, два отделения с "Бутомы" и два с "Вилкова", в том числе и моих головорезов. Так что будет у тебя то ли недорота, то ли сверхвзвод.
Потом майор построил мой взвод, задал моим слонам несколько вопросов, проверил снаряжение, но, кажется, увидел то, чего хотел и остался доволен. Быстро попрощался и в ранних сумерках убыл на свой "Вилков". Значит, завтра!
1 марта 1904 года. 17–30 по местному времени.
Тихий океан, 40 гр. СШ, 158 гр. ВД.
БДК "Николай Вилков"
Павел Павлович Одинцов.
Вот тебе бабушка и "товарищ особист, капитан первого ранга Ким"!? А ведь надо было обратить внимание на первую фразу, которую он мне сказал при встрече: — "нас предупредили…", — стало быть, более менее осмысленно товарищ Ким действует только по готовой программе. А в нестандартной ситуации теряется как кролик перед удавом, да и не мудрено, такие приключения могут случиться только раз в жизни. Придется его мотивировать, если получится, а не получится, тогда уж, не знаю, как быть, офицеров контрразведки с таким опытом у нас раз-два и все…. Только видно опыт не способен заменить некую особую способность, встречать неожиданность без удивленной оторопи. Вот, к примеру, прыгает на вооруженного человека тигр из кустов, один замрет на месте, другой рванет наутек, а третий, еще не поняв, что это тигр, одним движением сорвет с плеча карабин и шарахнет прямо в тигриную морду. Так и сейчас, оцепенел человек, готовой программы на данный случай у него нет. А вот лейтенанты, РТВшники молодцы, технари-технарями, а морду гаду набили. А трибунал? Как этого кадра колбасило от злобы. Посмотрел я сначала на майора Новикова, потом на кап-три Алексеева. Увидел, как он им противен и молча, положил два пальца на стол. Все, что было потом, вы знаете. и в результате через несколько минут гражданин Позников упал за борт со свернутой шеей. Быстро и гигиенично. О дальнейшем позаботятся акулы и прочие падальщики океана. Честное слово, мог бы вернуться обратно, основательно набил бы морду тому, кто его пропихнул на эти испытания.
Вот теперь я пригласил товарища Кима для разговора, конечно и я и он понимаем, что я пока ничего не буду решать. Но сейчас мне нужно составить общее впечатление в частном порядке. Ну а потом Совет Командиров, вынесет свой приговор.
А вот кстати и он, вошел тихо, стоит молча.
— Садись, Максим Оскарович, не стесняйся… — я указал на стул. — Мы, с товарищами, долго думали, какой бы участок работы тебе поручить.
На раскосом лице капитана первого ранга впервые появилось выражение интереса, — Ну и, Павел Павлович, что же вы решили?
— То, что осталось от "Тумана" больше не нуждается в вашей плотной опеке. В то же время проблема нигилистических настроений самого разнообразного толка встает перед нами крайне остро. Несколько часов назад мы ликвидировали человека призывавшего продать Россию за пригоршню американских серебренников. У нас просто не было другого выхода, на такой демарш, в такой обстановке, положено реагировать предельно жестко. Если бы вы, Максим Оскарович, вовремя остановили его истерику, то все могло пойти по другому. Но, увы, этот экзамен вы провалили. Мы, хотим дать вам второй шанс. Сейчас нас интересуют настроения в командах. Навряд ли найдется еще один такой либерально-ориентированный деятель, таких уродов меньше чем один на тысячу и чисто по статистике еще одного можно было бы встретить в офисе какой-нибудь московской корпорации, чем на боевом корабле. Меня беспокоят "красные" патриоты, какому-нибудь придурку может взбрести в голову что гражданская война это достойная цена за свержение "Проклятого Самодержавия (ТМ)". Никаких репрессий, это только в крайнем случае. Мы постараемся победить их убеждением, а не насилием. До Порт-Артура нам целых тринадцать суток пути, так вот, за трое суток до момента выхода в окрестности Порт-Артура у меня должен быть полный расклад по политическим симпатиям в командах и среди гражданских. Ну и, конечно, если вместо обычной болтовни сторонники поражения в империалистической войне будут готовить банальную диверсию, то не стесняйтесь немедленно пресечь это безобразие арестами. Честное слово Одинцова, публичный процесс и такую же публичную казнь я таким фигурантам гарантирую…
— Вы что же, Павел Павлович, хотите сохранить в России монархию? — впервые за весь разговор товарищ Ким поднял на меня глаза.
— Я, Максим Оскарович, в первую очередь хочу сохранить саму Россию. Да вы сидите, сидите! Конечно, может звучит невероятно, но с нашими возможностями вполне реально организовать бескровный и незаметный переворот сверху. Один из моих любимых писателей как-то сказал: — "Все настоящие крепости берутся только изнутри, и высший шик, чтобы защитники этого даже не заметили!" — конечно, мне в голову и в кошмарном сне не приходит сохранить нынешнюю предельно неэффективную систему. Только я, ради перемен не собираюсь поджигать страну с четырех сторон. Как мне еще ТАМ заявил один такой тип: — "…чтобы восторжествовала справедливость, я согласен и на гражданскую!", — и глазки в пол. А сам ведь в России постоянно не жил, по разным Ирландиям с Португалиями бомжевал. Короче, не позже чем через десять дней жду ваш доклад. Вместе с вами над данной темой будут работать начальники особых отделов боевых кораблей, на танкер и.о. начальника особого отдела направим бывшего вашего помощника, капитан-лейтенанта Ширшова. Только вот, простите, Максим Оскарович, но подчиняться корабельные особисты будут не вам, а своим командирам, по крайней мере, пока. Все ясно, товарищ капитан первого ранга? Тогда можете быть свободным.
Все, ушел. Будем надеяться, что это вернет его в строй, но на всякий случай нужно подстраховаться, отдельно переговорить с особистами "Трибуца", "Быстрого", "Вилкова" и его бывшим помощником. Особенно с последним, пусть расскажет, что это за человек такой "товарищ Ким".
1 марта 1904 года. 21–25 по местному времени.
Тихий океан, 39 гр. СШ, 157 гр. ВД.
Кают-компания БПК "Адмирал Трибуц"
Присутствуют:
Капитан 1-го ранга Карпенко Сергей Сергеевич — командир БПК "Адмирал Трибуц" (командующий корабельной группы)
Капитан 2-го ранга Дроздов Степан Александрович — старший офицер БПК "Адмирал Трибуц" (начальник штаба корабельной группы)
Капитан 2-го ранга Леонов Александр Васильевич — командир БЧ-1 БПК "Адмирал Трибуц" (флагманский штурман корабельной группы)
Капитан 1-го ранга Иванов Михаил Васильевич — командир эсминца "Быстрый"
Капитан 2-го ранга Ольшанский Петр Сергеевич — командир БДК "Николай Вилков"
Капитан 3-го ранга Кротов Степан Алексеевич — 2-й штурман БПК "Адмирал Трибуц" (в.р.и.о. командира танкера "Борис Бутома")
Капитан первого ранга Карпенко подозвал всех присутствующих к столу, на котором была расстелена большая карта Северо-Западной части Тихого океана.
— Товарищи офицеры, завтра утром наши корабли спустятся до тридцать пятой широты, и развернутся курсом на запад. Для большего охвата акватории предлагаю вести активную воздушную разведку. При этом вертолетам будет запрещено сближаться с обнаруженными судами и демаскировать себя. Резервные посадочные площадки можно оборудовать и на танкере и на БДК.
— Сергей Сергеевич… — загудел зуммер переговорного устройства, и то, что хотел сказать старший офицер "Трибуца" капитан второго ранга Дроздов, ныне исполняющий обязанности начальника штаба корабельной группы так и осталось неизвестным.
Капитан первого ранга Карпенко взял трубку.
— Да?! — недовольно отозвался он, — Карпенко у аппарата! — еще минуты две он внимательно слушал, потом положил трубку.
— Из рубки доложили, что видят на радаре, примерно двадцать миль на юго-восток от нас, крупную цель, движущуюся на запад со скоростью двадцать узлов. Рояль, товарищи, причем полированный! Степан Александрович, — он обратился к своему старшему офицеру, — так кажется, выражаются в ваших любимых романах из серии альтернативной истории про приятные неожиданности?
— Так-то, так, Сергей Сергеевич, но с чего вы взяли, что эта неожиданность для нас приятная? — удивился старший офицер.
— Да, да… — вступил в разговор капитан второго ранга Леонов, командир БЧ-1 и главный штурман "Трибуца". — Ну, пассажирское или грузопассажирское судно, чисто грузовые суда и в наше время с такими скоростями не ходили, скорее всего, линия Сиэттл — Нагасаки, или Сиэттл — Шанхай, нам-то от нег какое счастье? С пассажирскими судами лучше не связываться, греха не оберешься.
— Не понимаете вы, товарищи, простой истины. Суда, в том числе и нейтральные досматривать будем и в дальнейшем. При обнаружении военной контрабанды мы должны их либо потопить, либо законвоировать в Порт-Артур. Конвоировать есть смысл только те суда, которые везут достаточно ценный груз, и при этом развивают не менее шестнадцати узлов крейсерской скорости. Команды с потопленных судов мы обязаны снимать. Во первых, здесь еще не практикуется потопление гражданских судов вместе с командой, год на дворе не пятнадцатый и не сорок второй. Во вторых, посреди океана шлюпки не являются надежным средством спасения. Теперь насчет снятия команд с потопленных кораблей, встает вопрос, куда их девать? На "Трибуц", "Вилков" или "Бутому", ну его на фиг! Причем тридцать три раза. А законвоированный пассажирский лайнер сразу снимает эту проблему. Потом на траверзе Нагасаки или при входе в Желтое море отпустим на все четыре стороны. Возражения есть?
— Нет, Сергей Сергеевич, все правильно, не подумал я… — капитан второго ранга подошел к переговорному устройству. — Рубка, координаты цели, скорость и направление движения? — потом, выслушав ответ, примерно минуту проводил на листе бумаги какие-то вычисления. — Мы пересечем их курс через час пятнадцать час двадцать, для успешного перехвата желательно увеличить скорость до двадцати трех узлов, иначе придется догонять.
— Степан Александрович, — командир "Трибуца" обратился к своему старшему офицеру, — идите пожалуйста в рубку и руководите перехватом. И вызовите туда этого старлея морпехов, Рагуленко. Хочу перед делом с ним поговорить. А вы, товарищи офицеры, — Карпенко повернулся к командирам "Быстрого", "Вилкова" и к и.о. командира "Бутомы", — немедленно отправляйтесь на свои корабли, пока наш Степан Александрович не пришпорил коней. Держите пока прежний курс, а как закончим с лайнером, мы вас найдем. За старшего в группе остается командир эсминца "Быстрый" капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич. Все свободны.
Минут через пять в рубку вошел подтянутый и свежевыбритый старший лейтенант Рагуленко, и только покрасневшие глаза с густыми тенями под ними показывали в каком напряжении он находился все последние сутки, как, впрочем, и все остальные офицеры.
— Здравия желаю товарищ капитан первого ранга, вызывали?
— Товарищ старший лейтенант, для вас и ваших ребят есть работа, причем непыльная и по специальности. Через час с небольшим, мы должны перехватить неизвестный, скорее всего, пассажирский пароход. Ваша задача, высадиться на борт, провести досмотр и убедить капитана следовать за нами. Объясните ему, что его кораблю ничего не угрожает, просто он будет принимать к себе на борт команды потопленных нами судов, перевозящих контрабанду. В конце рейда мы его отпустим. Вам все понятно?
— Высадка на борт в ночное время, не хило однако, товарищ капитан первого ранга. Но если так надо — сделаем, и высадимся и убедим… Разрешите идти, готовиться?
— Идите, товарищ старший лейтенант, за десять минут до начала операции вас известят.
— Ну, вот и все, Александр Васильевич, — обратился Карпенко к своему штурману, когда старший лейтенант вышел, — Началось. Так что давайте перехватим эту цель, а сразу после перехвата повернем на запад. С учетом этого, необходимо еще раз просчитать маршрут по этапам, и расставить контрольные точки. Не забывайте, четырнадцатого утром надо быть у Порт-Артура.
1 марта 1904 года. 22–45 по местному времени.
Тихий океан, 38 гр. СШ, 158 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).
В ночной тьме ярко освещенные надстройки пассажирского парохода были видны издалека. Напротив, наш "Трибуц" крался во тьме подобно воину краснокожих. Ну, конечно, слово "крался" это легкое преувеличение для корабля развивающего двадцать пять узлов. Просто, капитан первого ранга Карпенко приказал задействовать режим жесточайшей внешней светомаскировки. Особой необходимости в этом нет, поскольку догнать любую местную посудину мы способны и так, но лучше не устраивать долгих гонок — надо беречь ресурс механизмов.
Командир "Трибуца", старший штурман и я, стоим на левом крыле мостика. Внизу, возле катера уже собирается весь мой взвод. Яркий, бело-голубой луч прожектора внезапно уперся в невысокую надстройку парохода, скользнул по мостику, и прошелся вдоль борта. Наверное, сейчас в его рубке вахтенный офицер трет кулаком внезапно ослепшие глаза. Одновременно на нашем корабле зажглось дежурное освещение. На пароходе должны были четко видеть нарисованный на вертолетном ангаре андреевский флаг.
— Не хулиганить! — бросил через плечо капитан первого ранга Карпенко, — Степан Александрович, прикажите передать приказ лечь в дрейф и принять досмотровую партию.
С борта "Трибуца" часто заморгал, имитирующий ратьеровский фонарь, мощный светодиодный прожектор. Вместо ответа или остановки пароход начал разворот влево, пытаясь скрыться бегством. Наш прожектор высветил полощущийся за его кормой звездно-полосатый "матрас".
— Им что там, этим янки, что совсем жить надоело?! — Карпенко выругался той самой специфической военно-морской руганью, на которую наш флот горазд еще со времен Петра Великого. — Ну-ка передай-ка нашему Андрею Николаевичу, разрыв одного зенитного снаряда в кабельтове-двух прямо перед носом! Командир БЧ-2 он или нет?!
Первая сто миллиметровка сверкнула яркой вспышкой выстрела и через пару секунд, прямо по носу парохода, распустился, ослепительный в ночи, цветок разрыва. Пароход в ответ заморгал ратьеровским фонарем и начал сбрасывать ход.
— То-то, же! — Карпенко повернулся ко мне, — давай всех твоих ребят на левый борт, катер спускать не будем, ошвартуемся борт к борту, благо погода нас балует.
Швартовка корабля к кораблю в открытом море, даже при хорошей погоде дело непростое, даже можно сказать ювелирное. Наша задача при этом, одним прыжком перемахнуть на чужой борт, что крайне сложно. В свое время я много тренировал своих парней. Мой взгляд упал на надвигающиеся мачты парохода… да, этот антиквариат имел три мачты и весь необходимый рангоут и такелаж для того что бы нести на них полное парусное вооружение. Какая ерунда лезет в голову.
Прыгать с борта на борт… авантюра, честное слово авантюра, но это только на тот случай если америкосы не будут принимать брошенные швартовы. В противном случае лучше не рисковать, ошвартуемся и перейдем с борта на борт по трапу, тихо и мирно.
Что самое удивительное, каскадерствовать нам не пришлось. Видно разорвавшийся прямо по курсу снаряд выбил из голов племянников дяди Сэма всю дурь вместе с остатками сна. Сблизились, дождались, пока янкесы сбросят кранцы, а затем ошвартовались. Подали трап и мы быстро, но без особой суеты, проследовали на борт американского парохода. Три пары я сразу направил в низы, чтобы никому не пришло в голову внезапно дать полный ход. Еще две пары направились вместе со мной в рубку, а одну пару направил искать радиорубку, которая вполне может быть на грузопассажирском пакетботе, остальные морпехи рассыпались по палубе, имея задачей не допустить праздного хождения по ней.
В рубке выяснилось, что сей доисторический раритет, древний как дерьмо динозавра даже для этих времен, гордо называется "Принцесса Солнца". Спущен на воду в 1882 году в Англии, на всем известной верфи на реке Клайд. Восемнадцать лет отходил на атлантических линиях под другим именем, но четыре года назад сменил владельца, название и порт приписки с Нью-Йорка, на Сан-Франциско. Все это мне изложил уже очухавшийся от шока вахтенный офицер. В самой середине объяснений в рубку ввалился капитан. Мистер Сэм Роберт Ирвин Голдсмит, были заспаны, кое-как одеты и ужасно раздражены…. Они хотели объяснений…. Ну, я ему, на ломанном английском, и выдал "объяснения"….
— Мистер, вы дерьмо! И ваш вахтенный офицер дерьмо! Каким местом он думал, когда пытался скрыться от военного корабля? Он же поставил под угрозу жизнь и здоровье ваших пассажиров…. Не жалко себя, так пожалейте хотя бы их! Чего ради нужна была вся эта авантюра с бегством? — Так, у капитана забегали по сторонам его маленькие глазенки на жирной рыжей морде, а бакенбарды кажется, даже взмокли от пота. Так, ну-ка, вахтенный притащил списки пассажиров… писано, как и положено в эти времена от руки, хорошим каллиграфическим почерком опытного писаря. Четыреста двадцать один пассажир первого класса, сто девяносто восемь второго…. третьего вообще нет…. Опаньки, думаю я, в таком случае может быть вместо пассажиров третьего класса груз? — Грузовой манифест давай! — Говорю я вахтенному, а тот стоит и только глазами хлопает…. По морде я его, конечно бить не стал, а просто кликнул с палубы еще две пары из резерва, и послал их в трюма, посмотреть чего они там прячут. Наверняка компактное, срочное и очень дорогое, раз отправили не трампом, а быстроходным грузопассажирским рейсом.
— Тащ старший лейтенант, вот… — сержант Цыпа, которого я послал проверить трюм, притащил какой-то ящик. Открываю…. Сюрприз! Блин, да это же полевой телефон, может даже самый первый из серийных. Ну не помню я, когда их начали выпускать, но уже на русско-японской их кажется уже применяли.
— Ну, Цыпа, и много там этого добра?
— Штабеля до потолка, тащ старший лейтенант. А еще мотки провода и ящики побольше… А в грузовых трюмах ящики вообще большие, метра три в длину и полтора в высоту и ширину. Штук десять будет.
— Ну, мистер — повернулся я к капитану, — как ты это объяснишь? Давай-ка сюда грузовой манифест. Быстро! Или ты хочешь, что бы мои парни перетряхнули всю твою галошу?!
— Тащ старший лейтенант, — вмешался в разговор мой сержант, — а может мы сами посмотрим, в его каюте, там наверняка есть сейф. Пластит на замок и все, тип-топ.
Цыпа как всегда проявляет ненужную инициативу, — Отставить, игры в медвежатников, на то у нас начальство есть, — я поправил гарнитуру рации, и вызвал "Трибуц" — На связи Слон, обнаружил груз армейских полевых телефонов, и еще какую-то хрень в ящиках. Что там — непонятно. С грузовым манифестом капитан не мычит, не телится.
— Слушай старлей, — ответил Карпенко, — ты там лишнюю инициативу не проявляй, сейчас подойдет мой старший, он с этим капитаном разберется, в белых перчатках.
— Ну, мистер Голдсмит, писец тебе, — говорю я капитану, — придет кавторанг Дроздов и петь тебе до конца жизни тонким голосом. — Во блин, зеваю, спать охота, сил нет, после такого нервного дня еще и ночная смена. А на палубе какой-то шум и гам… вылезли наверх растревоженные мистеры и их миссис. Правда, наверное, из-за сурового вида моих ребят, права пока никто не качает. А шум поднялся из-за одного довольно моложавого мужчинки. Понять не могу, кто он такой, и чего хочет от моих ребят.
— Сержант. — Оборачиваюсь к Цыпе, — охраняй капитана, к приходу Дроздова, он должен быть жив, здоров и невредим! Ясно? А я пойду, разберусь с тем типом, что пристает к ребятам.
Подхожу ближе к источнику шума, мужик-то, кажется, корреспондент, по крайней мере блокнот с карандашом налицо. Что поделаешь, мобильные фотоаппараты и диктофоны еще не изобрели. Жаль, язык я знаю лишь с пятого на десятое.
— Старший лейтенант Рагуленко, ваши документы, — представляюсь, блин, получилось как у мента. Американец протягивает паспорт, фотографии в паспорте конечно нет, прогресс не дошел, читаю Джон Гриффит Чейни… уж не предок ли он тому упитанному поросенку, что был вице-президентом при Бушике-младшем. А так эта фамилия мне ничего не говорит. Послал запрос на "Трибуц", их замполит большой любитель истории, если этот корреспондент, где-то засветился, то на компе замподушам есть на него данные. А тем временем этот самый Джон Чейни быстро — быстро чиркает что то в блокноте. На войну значит ехал, что характерно к японцам, освещать их борьбу против русских варваров. Ну, мы вам еще покажем русских варваров…. Вызов с "Трибуца", на связи опять Карпенко, — Ну что ты за человек, старлей? Ты хоть знаешь, кто тебе попался? Джон Гриффит Чейни это настоящая фамилия Джека Лондона. Ты, деревня, знаешь кто такой Джек Лондон?
— О, Yes! — видно корреспондент тоже что-то услышал из слов Карпенко, — Jack London, Yes!
— В общем, старлей, узнай, чего он хочет? — Карпенко хмыкнул, — Только его нам и не хватало!
— Интервью хочет, товарищ капитан первого ранга.
— Ну, товарищ Слон, вот и дай ему интервью! — Карпенко закашлялся, — Хотя нет, отставить! Ты дашь, потом концов не найдем!
— Товарищ капитан первого ранга, он вашего интервью хочет….
— Вот это номер, развели тут журнализдов. Деваться от них некуда, ты сюда, а они за тобой. — примерно минуту капитан первого ранга молчал, — Хочет, перехочет, это еще надо посмотреть какой он Джек Лондон. Ответь ему стандартным "No comment" и отправь пинком в каюту, сны досматривать, не до него сейчас. Да, вот еще что, придай, моему, старшему одно отделение, и оставь там на него все дела. Остальные пусть отдыхают, и ты тоже. Но, короче, молодец! Рукопожатие перед строем!
Так, отключил я связь, млять, японский городовой, что-то еще не так… какой то….
— А-а-а-пчхи! — ну точно, рядовой Иванюта, весь в соплях и чихает, гад, на меня и Джека Лондона впридачу.
— Боец! Ах ты… сын! Ты на кого начхал, на своего командира? Бегом в санчасть на "Трибуц" и пока не будешь абсолютно здоров, на глаза не показывайся! Цыпа, чтоб тебя… зае…ли! Почему у тебя больной боец в деле?! Хочешь, чтобы он тут всех подряд перезаразил, и своих и чужих. Короче мое неудовольствие тебе, с занесением в грудную клетку. После задания получишь!
Вот, втык я дал по самое "не хочу", и оставил на пакетботе Цыпу, вместе с его отделением, остальных отправил спать. Тем временем пришел Дроздов и принял у меня заботы об этой "Принцессе Солнца". Мистеров и миссис банально разогнали по их каютам, объяснив, что никто их топить или брать в плен не собирается, просто на корабле обнаружена военная контрабанда, и необходимо оформить некоторые формальности.
2 марта 1904 года. 08–05 по местному времени.
Тихий океан, 34 гр. СШ, 157 гр. ВД.
БДК "Николай Вилков"
Павел Павлович Одинцов.
Утреннее солнце разбросало по поверхности океана мириады солнечных зайчиков. Идем кильватерной колонной. Скорость полная, шестнадцать узлов. Прямо перед нами движется эта самая "Принцесса Солнца". Капитан Голдсмит, узнав, что, в связи с невозможностью перегрузки военного груза на борт наших кораблей, его корабль будет отконвоирован в Порт-Артур или Дальний, моментально вышел из себя. Дело чуть было не дошло до стрельбы и мордобоя, старшему офицеру "Трибуца" кое-как удалось уладить ситуацию, заявив, что если не будет оказываться сопротивление, то жизни и свободе пассажиров и членов команды ничего не угрожает. В Порт-Артуре же дело "Принцессы Солнца" будет рассмотрено призовым судом и даже может быть судно будет отпущено в знак доброй воли русского командования к правительству САСШ. Капитан удалился с мостика, оглашая окрестности самыми замысловатыми проклятиями на головы русских, японцев, президента Рузвельта и заверяя всех, что больше никогда и ни за что он не свяжется с военной контрабандой.
Теперь телефонное оборудование, кабеля, прожектора поплывут в Порт-Артур, где станут неплохим подспорьем для русской армии. Но самое главное, это лежащие на дне трюмов десять больших деревянных ящиков. В каждом из них находился новенький станок по нарезке ружейных стволов. Этому подарку обрадуются и в Туле и в Ижевске, да и новый завод на Дальнем востоке можно будет построить. Конечно, эти станки завод не делают, но кто знает, как карта ляжет.
3 марта 1904 года. 13–15 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
Вот уже почти сутки океан оставался девственно-чистым, ни дымка на горизонте, ни отметки на радаре. Вчера, около полудня, мирно разошлись со встречным трампом примерно на три-четыре тысячи тонн, идущим под американским "матрасом". Его даже не стали досматривать, и на глаз было видно, что он идет в балласте. Корабельная группа по-прежнему, сохраняет шестнадцатиузловый ход. Капитан первого ранга Карпенко решил, не придерживаться первоначального графика, и потратить все сэкономленное время на охоту за грузовозами в Восточно-Китайском море. Там их курс будет перпендикулярен нашему и перехватывать их будет гораздо легче. Да и движение там куда оживленнее.
К борту "Трибуца" причалил катер с "Вилкова". По трапу взбежал старший офицер БДК, капитан третьего ранга Алексеев. Откозыряв встретившему его на палубе вахтенному офицеру, он быстрым шагом направился к командирской каюте.
— Добрый день, Сергей Сергеевич, разрешите…
— Входите, Валериан Григорьевич. Не очень-то он и добрый, уже почти сутки на горизонте ни одной заразы.
— Мы тут с Петром Сергеевичем закончили инвентаризацию всего того, что нам загрузили во Владике интенданты. — Старший помощник с "Вилкова" достал из кармана флешку, — короче, товарищ капитан первого ранга, — широко улыбнулся Алекссев. — Тысяча и одна ночь плюс пещера Аладдина…. Ведь полный реестр загруженных на борт боеприпасов и запчастей находился у начальника штаба флота на "Варяге" и нам пришлось, комиссионно, вместе с лейтенантом Шубиным и Павлом Павловичем, вскрывать каждый контейнер по отдельности. Двое суток адской работы. Но зато теперь нам известно все про наши резервные ресурсы.
— Интересно, — Карпенко вставил флешку в свой ноутбук. — Этот, что ли файл, который "Инвентаризация"?
— Угу, Сергей Сергеевич, открывайте, открывайте… не пожалеете.
Капитан первого ранга Карпенко открыл файл, секунду смотрел на первые строчки непонимающими глазами, потом коротко выругался, — ……., Валериан Григорьевич, и ЭТО действительно лежит в этих контейнерах? Десять гидрореактивных подводных ракет ВА-111 "Шквал" и двенадцать электроторпед УСЭТ-80, двенадцать парогазовых торпед 53-65К… Интересно, кому понадобились эти артефакты, древние как дерьмо мамонта? Хотя по нынешним временам они самая, что ни на есть натуральная, вундервафля, это по сравнению с миной Уайтхеда.
— Сергей Сергеевич, не сомневайтесь, лично с лейтенантом Шубиным лазили на штабель, вскрывали укупорки, все так и есть… они, родимые….
— Да, Валериан Григорьевич, а как так могло получиться, что контейнеры с боеприпасами были загружены без обычных мер учета и безопасности? Вы же лично отвечали за погрузку.
— Ага, привозят три контейнера, с накладной, но без описи, в накладной указано БК и масса… по 27 тонн. Где опись — у начштаба, грузи быстрее — вокзал отходит. На снаряды то бумаги заранее пришли, а это, засекретили гады.
— Ладно, не волнуйтесь так, Валериан Григорьевич, давайте посмотрим, что у нас там с артиллерией… так снаряды для АК-130, осколочно-фугасные, полубронебойные и зенитные, вот Иванов обрадуется то, аж целых два контейнера… еще два контейнера стомиллиметровых снарядов для АК-100 и один контейнер тридцатимиллиметровых осколочно-фугасных для АК-630, так глубинные бомбы РГБ-60, богато живем
В этот момент, зуммер корабельного переговорного устройства прервал размышления командира.
— Да! Карпенко! Очень хорошо, сейчас буду! — Карпенко скинул файл на свой ноутбук и отдал флешку капитану третьего ранга Алексееву. — На радаре засекли, что мы догоняем какой-то корабль. Ты, это, Валериан Григорьевич, давай, двигай к себе на "Вилков", а то сейчас гонки начнутся. За инвентаризацию, благодарность вам и рукопожатие перед строем… теперь после японцев пусть приходят бритты, мы блин подождем!
— Что, что? — уже переступив через комингс, капитан третьего ранга Алексеев недоуменно обернулся.
— Да так, анекдот один, идите, идите. — Проворчал Карпенко, натягивая китель. — Просто теперь стало ясно, что мы, на горе нашим врагам, больше всего, что может плавать в этих водах.
В рубке уже царила сдержанная суета.
— Что у нас там? — Капитан первого ранга Карпенко обвел глазами горизонт, заметив градусах в десяти правее курса легкий дымок.
— Пока не понятно, — отрапортовал старший в рубке офицер — капитан второго ранга Леонов, командир БЧ-1, - судя по отметке на радаре трамп от восьми до двенадцати тысяч тонн, точнее сказать нельзя, скорость сближения десять-одиннадцать узлов, значит скорость цели, пять-шесть.
— Так, Александр Васильевич, не будем зря пугать мальчика. Дайте сигнал на "Принцессу Солнца", пусть разгоняют машины на полную мощность, а мы укроемся в тени их корпуса. Выйдем только тогда, когда рассмотрим: кто это такой, какой несет флаг, и уже надо будет класть эту посудину в дрейф. А то на пяти узлах экономическим ходом и японский или британский броненосец может идти.
— Если японец, топим торпедой, молча и без предупреждения, это, Сергей Сергеевич и ежу понятно. Только вот, насколько я помню все японские броненосцы сейчас под Порт-Артуром, и никакой неучтенный нигде не завалялся. Насчет чилийцев пока вроде разговора нет. Гарибальдийцы тоже уже в Йокосуке, да и подошли они туда через Индийский океан, а не через Тихий. Панамский канал еще только строится. Вот когда построят, то будет в этих водах судов, как кошаков в мартовский день на крыше. А сейчас, бритты, немцы и французы свои корабли водят по большей части через Суэцкий канал…. Мимо мыса Горн это как то далековато.
— Так вы, Александр Васильевич, считаете, что это может быть американский или японский трамп? Хорошо! Но, береженого — Бог бережет. Покажемся им только в самый последний момент.
С левого борта, почти впритирку, примерно в полутора кабельтовых, "Трибуц" обгоняла "Принцесса Солнца".
— Кто там такой Шумахер! — матюкнулся Карпенко, — Пусть орлы-морпехи от души накостыляют этому му…ку по шее.
— Сергей Сергеевич, вон гляди, — капитан второго ранга указал на палубу "Принцессы Солнца", где из рубки вывалились двое, какой-то матрос, скорее всего рулевой и рыжий капитан Голдсмит, — свой же кэптен матроса пиз… виноват, воспитывает! Да как лихо, руками и ногами….
— О времена, о нравы! — вздохнул Карпенко, — пожалуй, так ему от своих достанется больше, чем от наших морпехов. Только вот кто у них там за штурвалом стоит?
— После капитана его еще и в кубрике обработают… — Леонов сдвинул фуражку на затылок. — А за штурвалом наверняка мичман Городецкий, помните, вы откомандировали туда его и двух наших старшин, для контроля за этим корытом. Чтобы один из них всегда находился в рубке. В случае боевой тревоги, вне зависимости от графика, в рубке всегда товарищ Городецкий. — Он немного помолчал, — Ну, вот, они нас обогнали. — Командир БЧ-1 положил руку на плечо рулевого. — Занимай место в ордере чуть сзади и левее. Выравнивай скорости, сохраняй дистанцию не дальше кабельтова. Все время держи пакетбот между нами и целью. Тогда за дымным шлейфом пакетбота мы будем для цели не видны.
— Товарищ капитан первого ранга, — раздался голос мичмана, старшего планшетной группы, — разрешите обратиться… — Карпенко резко махнул рукой, показывая что в боевой обстановке можно и без некоторых церемоний. — Товарищ капитан второго ранга, скорость сближения с целью — пятнадцать узлов, ожидаемое время перехвата — два часа!
— Ну, ничего товарищи, — Карпенко вышел на крыло мостика, и закурил, — два часа мы подождем….
3 марта 1904 года. 14–55 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.
Мостик БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Карпенко поднял к глазам бинокль. Большой однотрубный пароход тысяч на десять тонн был уже отчетливо виден невооруженным глазом. Но в бинокль был хорошо виден и кормовой флаг — красное пятно на белой простыне, что флотские остряки прозвали "прощай девственность".
— А что ж ты такой грязный, братец, — подумал Карпенко, — неужели ты угольщик?
— Александр Васильевич, — Карпенко опустил бинокль, — это японец, давай сигнал на "Принцессу Солнца", пусть примут чуть влево. А ты, бери вправо, и полный ход, все двадцать девять узлов, будем брать. Да, поднимите сигнал флагами: — "Приказываю остановиться и лечь в дрейф", сначала попробуем по-хорошему.
Заметив русский военный корабль, японский угольщик не только не сбросил ход, но еще и прибавил пару узлов. По густому дыму, повалившему из единственной трубы, было очевидно, что изнемогающие от напряжения худосочные кочегары из последних сил бросают в ненасытные топки уголь.
— Не отвечает, Сергей Сергеевич. — Старший штурман резким движением сбил фуражку на затылок, — Упрямый, как баран!
— Сам вижу, ну-ка, БЧ-2 выстрел из сотки прямо по носу. — Дымное облако от разрыва зенитного снаряда ветер снес в сторону, но японский пароход продолжал упрямо пытаться скрыться.
— Состязания Ахиллеса с черепахой, ну-ну… — Карпенко обернулся к стоящему за его спиной командиру взвода морских пехотинцев. Значит так, товарищ старший лейтенант, эти придурки возомнили о себе бог знает что. Бери оба катера и иди на перехват, если будет вооруженной сопротивление, мы вас прикроем из шестьсот тридцатых. На судне японцев зря не убивай, но действуй без лишнего риска, для меня будет симпатичнее труп японского матроса, чем твоего морпеха. Успеха!
— К черту, товарищ капитан первого ранга, — старший лейтенант Рагуленко молнией ссыпался по трапу, откуда-то снизу донесся его голос, — По коням, братцы! Первое отделение первого взвода — катер А. Первое отделение второго взвода — катер Б. Брюс, идете первыми, мы страхуем, не бзди — прорвемся!
3 марта 1904 года. 15–10 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 151 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).
Наш "Редан 900", под вой двигателей, рывком выскочил из-за корпуса "Трибуца". Такому молодцу и шестьдесят узлов не предел, догоним японца как стоячего. В крови азарт охоты, догнать и разорвать. Левее и чуть сзади второй катер. Короткая рябь бьет в днище, все вибрирует, приходится пристегнуться чтоб не вылететь за борт и амортизировать ногами. И совершенно не страшно что на катере не установлен Корд, который отдали "на усиление" танкеру. Мы в зоне досягаемости тридцати миллиметровых автоматов Трибуца, а это еще те мясорубки, мало не покажется никому. Говорят после них только фарш и ничего более, и теперь раз война, значит рано или поздно мы это проверим, на горе встреченным нами врагам.
Догнали! Да кто бы сомневался! А борт то высокий, но ничего, прорвемся! Мы это отрабатывали однажды. А там нам мешали не банальные японские матросы с подручными тяжелыми предметами, а самые натуральные сомалийские пираты с калашниковыми. На палубу этого танкера мы тогда все равно поднялись, быстро и без потерь, и сомалийцы в момент сдулись. Они же грабить туда пришли, а не драться с этими русскими шайтанами. Ага японские матросики размахивают над бортом всяческим дрекольем, показывая как они нас сейчас буду бить, ага Ща-з-з! "Трибуц" дает очередь из правой передней скорострелки. Нет, целились сильно выше голов, примерно а уровне дымовой трубы, но трассеры из этой штуки видны даже днем, а отлетающие во все стороны куски рангоута и лохмотья металла от той самой дымовой трубы, совсем не поднимают боевой дух защитников гордого корыта. Так что руки и головы над фальшбортом, исчезли, очевидно залегли.
И настала наша очередь действовать. Рулевой уравнивает скорости и почти вплотную притирается к баку обреченного трампа. Вот в воздух взвивается дюжина кошек, за которыми тянутся тонкие фалы. Второй катер проделывает то же самое на юте. Вот вам гады настоящий современный абордаж. Зацепились почти все. Но не без казусов. В моем катере один рядовой поймал кошкой на дергач японского матросика. И тот плотно ухваченный зазубренным острием за ягодицу орал и дергался притиснутый к фальшборту. Что ж бывает и так! Я же, убедившись, что крюк держит плотно и отнюдь не за живую плоть, включил лебедку и побежал вверх по борту, быстро перебирая ногами. Человек-паук, млять. Рядом со мной, так же быстро, поднимались и остальные бойцы абордажной партии. Что самое интересное, мы находимся в прямой видимости с этой Принцессы Солнца, и мистеры во всю могут наблюдать за бесплатным представлением. Фалов на таком расстоянии не видно, и должно казаться будто бойцы подобно паукам бегут по отвесной стене. Не удивлюсь, если эта история породит комикс про какого-нибудь местного человека-паука. И что за чушь лезет мне в голову во время абордажа, это наверное от нервов. В этот момент лебедка вытягивает меня на самый верх и хихикнув от последней мысли, я переваливаюсь через фальшборт и спрыгиваю на палубу. Упал на одно колено, короткая очередь от бедра поверх голов — сдайся враг, замри и ляг! Да и что там "поверх голов". Японцы под впечатлением от АК630 или на палубе пластом или в лучшем случае на казачках. А вполне натуральный посвист пуль прижал их к родной палубе еще плотнее.
Рядом со мной, клацая подковками на берцах, на палубу спрыгивают парни из моей группы. Значит так, задание! Всех встреченных мордой в палубу, при сопротивлении не чикаться, уничтожать на месте. Наша задача захватить бак с рубкой, группа "Б" берет ют и машинное. На все пра все десять минут, время пошло!
Все, больше стрелять не пришлось, в дальнейшем ограничились ударами прикладов и пинками. Оглядываюсь, рубка млин, да как я тут оказался?! Все кончилось. Лобовое остекление выбито нахрен, через него вылетел японский вахтенный офицер, который хотел показать какой он хороший каратист. Ага, показал! Не учел только разницу в весовых категориях и уровне и разнообразии подготовки. Теперь лежит на палубе весь в кровище, изрезанный битым стеклом. Не встает, видно хорошо приложился. Матрос-рулевой лежит навзничь, машинный телеграф стоит на STOP, ему досталось прикладом в лицо, причем от всей моей широкой славянской души. А душа шире некуда, среди моих предков несчетное количество поколений донских и запорожских казаков. Ой, погуляли! Главное, чтоб никого из наших не зацепило и не покалечило. Мы не царь-батюшка, у нас каждый человек на счету. Так, доклад из машинного, — низы захвачены, машина остановлена. И чтобы пар не разорвал котлы сей час его будут травить через аварийный клапан, а попросту гудок. Как я понимаю намеренья товарища Карпенко, эта галоша дальше не пойдет, она уже приплыла. И тут раздается вой, примерно так мог бы орать раненый динозавр, это начали стравливать пар из котлов. Это же — сигнал капитуляции, что корабль полностью наш.
Теперь, пока где-то в течение часа нас будет догонять основная группа кораблей, лидируемая "Быстрым". Слышал, как тов. Карпенко жаловался, что этот котлотурбинный крокодил топлива жрет вдвое больше чем "Трибуц". А это не есть айс! Поэтому-то на перехваты ходит "Трибуц" а "крокодил" плетется экономическим ходом вместе с танкером и БДК. А у нас тут начался шмон. Ребята вывалили за борт трап и на палубу поднялись еще два отделения, в полном боевом. Поисковые группы разбежались по углам и закоулкам подобно тараканам, вынюхивающим, чего бы такого интересного сожрать. Так, в двух носовых трюмах уголь, мы в углях не разбираемся, но это может быть только малодымный кардиф. Ничего другого из такой дали в Японию тащить бы и не стали. В третьем кормовом трюме, тоже уголь, но вот на палубе, увязанные по всем правилам стеллажи каких то бочек, на глаз, примерно как стокилограммовых. А вот бочки это интересно, в смысле, интересно, что в бочках. Цыпа отвинчивает крышечку одной из бочек и сует внутрь палец. Некоторое время разглядывает капающую на палубу густую белую жидкость, потом нюхает и изрекает, — Краска это, товарищ старший лейтенант, масляная "белила цинковые", в таком количестве только на окраску кораблей. Тут пару крейсеров покрасить хватит и еще останется.
— Цыпа, а почему белая? — не понял я.
— А тут, товарищ лейтенант, и пигмент где-то должен быть, колер наводить, если жидкий, то он в таких же бочках, где-то здесь, а если порошок… тогда не знаю — в трюмах надо искать.
Пока я докладывал Карпенко о запасах обнаруженной краски, неугомонный Цыпа нашел таки бочки с колером, стояли в крайнем ряду. Два цвета, черный и темно-синий, который наглы называют "navy", то есть морской. Тем временем с "Трибуца поступает приказ, вывалить кранцы и провести швартовку с "Вилковым", который подойдет минут через сорок. А потом здесь будет резвиться банда хомяков-террористов. В смысле что эта краска пришлась нашему самому главному военно-морскому командиру ко двору. Что и во что он собрался перекрашивать? Я не знаю, со мной не поделились. В первую очередь, со стороны вываленных кранцев, к угольщику ошвартовалась "Принцесса солнца" и туда перегнали стонущих и охающих японцев. Каюты третьего класса, по сей момент запертые на ключ, послужили им надежным приютом. Все, "Принцесса" отвалила, а "Вилкова" все нет. Он явился не через сорок минут, а аж через полтора часа. Но это ничего, поскольку тут же начался аврал. Вилковцам с трудом удалось открыть крышку трюма, того самого, где раньше располагалась та штука, которая и забросила нас сюда. Теперь же, за исключением пары контейнеров, трюм был пуст. Вот туда-то кран и опускал увязанные тросами связки бочек.
Стемнело, окончание погрузки уже было при свете прожекторов. "Вилков" отдал швартовы и отвалил, и теперь наше дело пустить эту галошу на дно, что мы проделаем с превеликим удовольствием. Теперь знать бы как это сделать, не тратя снарядов и взрывчатки. Жуть как жалко тратить пластид на это убожество. Но и Марию Целесту из этого угольщика тоже делать не надо. Опять связываюсь с Карпенко.
В ответ команда, — Ждите, посылаю спецов.
Минут через десять подваливает катер, и на палубу поднимаются два "сундука". Проходит еще полчаса и несчастная"… — Мару" начинает, наконец, медленно погружаться в царство Нептуна. Оказалось что вентиля кингстонов системы затопления приржавели, но как говорят против лома нет приема. А как же без лома в котельном отделении, чем угольный шлак шуровать? Нашли японский ломик, вставили в штурвал задвижки, навалились… хвастаются что ломик погнули, но вентиль открыли. Может и не врут, эти могут. А мы, тем временем, не спеша, сохраняя достоинство, спустились по трапу в катер, оставляя обреченную посудину на волю волн.
4 марта 1904 года. 07–35 по местному времени.
Тихий океан, 32 гр. СШ, 150 гр. ВД.
Палуба БПК "Адмирал Трибуц"
Павел Павлович Одинцов.
Сегодня у наст маленький субботник, пользуясь хорошей погодой группа легла в дрейф для перекраски. Вот куда пойдет награбленная у японцев краска, на нанесение цифрового морского камуфляжа, чтобы снизить заметность кораблей. Краски хватит только на "Трибуц", "Быстрый" и "Вилков", поэтому "Бутома" и дальше будет ходить в своем гражданском наряде. Но перед трудовыми усилиями Карпенко решил устроить небольшой митинг. Замполит "Трибуца" оказался настолько косноязычен, что выступить перед людьми он попросил меня, Новикова, а потом и сам собрался внести свои пять копеек. Впрочем, это решение не помешало ему открыть митинг самому. На носовой палубе "Вилкова" собрались все, кроме тех, кто должен был оставаться на своих постах даже тогда, когда корабль лежит в дрейфе. Справа к нам пришвартовался "Быстрый", а слева "Трибуц". У них на носовых палубах творилось то же самое. Швартовка была произведена не только ради проведения совместного митинга, но и перегрузки бочек с краской на другие корабли. Матросы и офицеры с "Бутомы" тоже здесь, хоть их корабль и не будет перекрашиваться, но это не мешает им участвовать в общем аврале с краскопультами, тремя бригадами по двадцать человек. Все остальные, оставшиеся на своих постах услышат митинг по общей трансляции. Вот капитан первого ранга вышел на "балкон" перед мостиком "Вилкова", на котором установлена спаренная пятидесяти семи миллиметровая пушка, и поднял руку, призывая к вниманию. Сотни глаз посмотрели в его сторону. Все мы вчетвером стояли на этом балконе и смотрели на людей, которые ждали от нас сначала слова, а потом дела.
— Товарищи! Вчера мы пустили японцам первую кровь! Пусть это был всего лишь невооруженный трамп, но две тысячи тонн угля уже не придут на японские военно- морские базы и не сгорят в топках крейсеров и броненосцев. А ведь, как я уже сказал это всего лишь первая кровь, дальше будет больше. Сегодня мы нанесем на наши корабли цифровой камуфляж, чтобы наша возможность незаметно подкрадываться к врагу еще больше увеличилась. Но наша сила не только в невиданных здесь технологиях, свердальнобойных орудиях и торпедах невиданной разрушительной мощи. Наша сила в нас самих, в русских людях. Когда у нас есть цель — мы непобедимы, когда мы полны решительности достигнуть ее — мы непобедимы, когда мы вместе — мы непобедимы. Но эта война не только война людей и механизмов. Это война банкиров, спецслужб, политиков и дипломатов. Один росчерк пера на белой бумаге может унести больше жизней наших солдат и матросов чем все японские снаряды. Но об этом вам лучше расскажет Павел Павлович Одинцов.
Ну что же, вот и моя очередь подниматься на трибуну и смотреть в глаза людям. Людям от решимости и сознательности которых зависит будущее моей страны, моей России. Я внутренне собрался и шагнул вперед.
— Люди, сограждане! Вспомните ту страну из которой вы попали в это время. Вспомните Российскую Федерацию. Страну которая "не очень"… партнеры ее не очень уважают, враги ее не очень боятся, друзья на нее не очень надеются, ее граждане живут не очень хорошо, а ее бизнесмены не очень аккуратно платят налоги. А ведь были и другие времена, времена, когда Россия была империей и не важно, под двуглавым орлом, или под красной звездой и серпом с молотом несла свое имя честно и гордо. Вы все знаете имена Петра I Великого, Екатерины II Великой, Александра II Освободителя, Александра III Миротворца, Иосифа Сталина. Мы должны помнить, с какой высоты мы упали. Мы, люди старшего поколения, помним, каким был СССР. Для девятьсот девяносто девяти человек из тысячи жизнь в СССР была легче удобней безопасней, чем в Российской Федерации. Великое государство способно дать своим гражданам многое, чего не способен дать какой-нибудь зачуханный Лихтенштейн. Все дело только в политике государства, внешней и внутренней. Нынешняя Россия пока еще Великая Держава и с ней вынуждены считаться и Великобритания и Франция и Германская империя. Северо-Американские Соединенные Штаты пока никто, ничто и звать их никак, они пока копят силы, прикрываясь доктриной Монро. Но пройдет немного времени и они, размножившись подобно скотам у которых нет естественных врагов, станут для мира настоящим бедствием. Но речь сейчас не о них, а о просвещенной старушке Европе, той Европе, от которой Россия не видела ничего хорошего и в двадцать первом веке. Европе, которая придвигала к нашим границам базы НАТО, финансировала исламских террористов и грузинских военных. В этой Европе дела обстоят примерно так же, на европейские деньги вооружается Турция, главный враг России на Кавказе и Средней Азии. Я молчу про Балканы, поскольку Балканы это бзик наших царей. Чтобы удержать контроль над Балканами… да собственно я даже и не знаю что для этого надо, потому что если даже вооруженной рукой пробить туда транспортный коридор, то это не убережет от взбрыков местных вождей и старейшин. Все помнят Слободана Милошевича, который по непонятным причинам метался между Россией и НАТО и в конце концов издох в гаагской тюрьме. У меня нет никакой жалости к этому человеку, он сам выбрал свой путь. Но вернемся в начало двадцатого века. Что бы не говорили в Петербурге, России не надо влезать в балканские дела. Решение Балканского Вопроса скрывается внутри решения Вопроса Европейского… Но Балканами политическая жизнь Европы не исчерпывается. В Высоких Сферах Лондона, Берлина и Парижа есть четкое понимание своей цели в мире, это мировое господство. А так же четкое понимание того, что пока на планете существует Россия, им этого господства не видать как своих ушей, в принципе. Даже битая пруссаками Франция, которая и существует-то только благодаря союзному договору с Россией, тоже грезит о временах Наполеона I и о мировом господстве. А также мечтает свою благодетельницу обокрасть, обмануть, а в оконцовке расчленить и переварить. Россия с полным правом могла бы воскликнуть, — "И ты, Брут?!". Некоторые считают, что надежным союзником России могла бы стать Германия. Как бы не так, Германии уже тесно в Европе и в головах немецких политиков и генералов уже бродят мечты о Польше, Прибалтике, Украине, Белоруссии и вообще всей земли до линии Архангельск-Астрахань или до Уральских гор. Немцы они вообще жадные, пока не получат прикладом в пасть и сапогом по яйцам. Третий игрок в Европейских делах это Великобритания. Империя над которой никогда не заходит солнце. Их колонии по всему миру, их нос за каждой занавеской, это их банкирам надо сунуть палец в каждый горшок с медом. Это государство сейчас, в начале двадцатого века, находится на вершине своего могущества. Именно оно ближе всего к мировому господству, именно британским лордам больше всего хочется что бы мы умерли. На английские и американские деньги построен и вооружен японский флот. На две трети новый японский флот это детище именно британских верфей и британских банков. Мы все помним, как в наше время на деньги Лондонского Сити вооружалась всякая шваль направляемая против России от Дудаева и Басаева и до злобного грузинского хорька Мишико. Как этими же деньгами питались всяческие организации стремящиеся разложить и уничтожить Россию изнутри. Здесь точно также, ничего не изменилось. Мы мешаем им захватить власть над миром, и они поднимают против нас Японию и Турцию и вооружают их. Мы им мешаем спокойно спать, ибо в их бредовых снах мы отбираем у них "все что нажито непосильным трудом", — собравшийся внизу народ сдержанно засмеялся, ибо сказал я эту всем известную фразу голосом не менее известного артиста, дождавшись пока смех утихнет, я продолжил, — и они финансируют финских, польских, еврейских и прочих революционеров. Они нас боятся еще и потому что не могут понять, как мы могли за все свою историю, а ей, начиная от Рюрика, немного немало, а больше тысячи лет, как мы могли не устроить ни одного геноцида. Ведь там, где появился англичанин, местные должны вымереть или стать его рабами. Именно британцы первыми применили концлагеря в англо-бурской войне. И держали в них не пленных мужчин, тех они вообще не брали в плен, а женщин и детей. Первые на планете лагеря смерти были не у Гитлера, а в Южной Африке, у просвещенных британцев. И англичанам мешает только то, что им не дают развернуться по настоящему их европейские конкуренты: Германия и Франция. Англо-французский союз, Антанта, пока еще не заключен, и может быть и не состоится если наши действия будут удачны. Союзник же из Франции для нас, как из проститутки жена, она так и норовит заняться старым ремеслом. Германия, которая, как я уже говорил, тоже не сахар, сдерживает Британию в Европе. Мы идем на войну, на войну после которой решится, куда склонится чаша весов, в сторону процветания нашей родины и в сторону кровопролитных войн и смут. Сейчас это зависит от вас. Местные русские, как принято говорить по научному "хроноаборигены" в прошлый раз с задачей не справились и двадцатый век начавшийся выстрелами по Порт-Артуром кончился для России ельцинским безвременьем девяностых. У нас есть шанс, свернуть Россию с этой гибельной дороги, и осуществить его можете только вы: офицеры, матросы, морские пехотинцы. Вы сила, которой в этом мире противопоставить некому и нечего. Вы и есть те самые единственные союзники России, о которых говорил император Александр III, ее армия и флот. Каждый день вспоминайте о том, что было за ту сотню лет, что лежит между этим временем и нашим, и как оно должно быть. Короче я вам могу пообещать только одно, скучно не будет, работы с этом новом мире хватит всем. И мы постараемся сделать так, что бы это наш труд не пропал бы даром. А сейчас пара слов от майора Новикова Александра Владимировича, именно его бойцы сходятся с врагом лицом к лицу и смотрят смерти в глаза.
Майор подошел к краю импровизированной трибуны и поиграл желваками, — Товарищи, я не мастер много говорить и поэтому действительно обойдусь парой слов. У нас только одна Родина, одна на все времена, и за нее мы будем и убивать и умирать. Совсем недавно мы убили, ликвидировали, казнили человека, который собирался родину продать, человека из нашего времени отравленного либеральной пропагандой. Некоторые ворчат, что это жестоко, что ему нужно было бы дать возможность "искупить". Ни-фи-га! Он был большой мальчик и прекрасно соображал, что он говорит и что собирается сделать. Безнаказанность кончилась, не только для внешних врагов России, но и для внутренних. Пусть лучше сами выроют себе ямы, а мы поможем их похоронить: Пилсудские, Троцкие, Бронштейны, Керенские и другие. Берегитесь, мы идем. А что касается морской пехоты в бою, так она никогда не подводила, и в этот раз не подведет. У меня все! Товарищ Карпенко…
Карпенко махнул рукой, — А теперь, товарищи матросы и офицеры, лекция о международном положении закончилась, а вместо дискотеки аврал и малярные работы. Сначала перегрузим на корабли бочки с краской, потом отшвартуемся и приступим. До темноты нам надо будет уже покончить с этим делом. Схемы окраски старшим офицерам переданы, малярные бригады определены, переодеваемся в робы и начинаем! Товарищей офицеров порошу возглавить процесс. Чем раньше начнем, тем быстрее закончим.
5 марта 1904 года. 05–15 по местному времени.
Тихий океан, 28 гр. СШ, 141 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
До рассвета примерно час, мы в проливе между архипелагами Идзу и Огасавара. Можно сказать, что через дыру в заборе мы лезем к японскому императору на задний двор. Тут уже и на шальной миноносец можно нарваться или на вспомогательный крейсер. На небе отсутствует даже узенький серп луны, только мириады звезд рассыпанных по небосклону.
Вчера, почти сразу после рассвета, примерно в точке 31 гр. СШ и 146 гр. ВД, корабельная группа легла в дрейф. Это было нужно для работ по перекраске кораблей в камуфляжную окраску. К этому моменту у автора идеи — старшего офицера БПК "Трибуц" была готова схема наложения на родную светло-шаровую окраску, белых, темно-синих и черных треугольников, по схеме снижающей заметность. Теперь силуэт корабля опознавался со значительно меньшей дистанции. По своей схеме маскировочная раскраска наносилась на БДК и на эсминец. На все эти малярные работы в авральном режиме ушла вся светлая часть суток, почти двенадцать часов. И вот теперь мы размалеваны как индейцы на тропе войны. По дисплею радара, как жирная муха по стеклу, наперерез нашему курсу ползет отметка корабля примерно на шесть тысяч тонн водоизмещения. Как только мы засекли цель, еще на пределе дальности, "Трибуц" с пакетботом опять ушли в отрыв от эсминца с БДК и танкером.
— Что-то мне этот тип не нравится… — командир БЧ-1 капитан второго ранга Леонов, нес одну из самых тяжелых вахт — предутреннюю.
— Да, товарищ капитан второго ранга, — подтвердил подвахтенный офицер, — обычно купцы друг другом не интересуются, а этот четко американцу наперерез идет.
Капитан второго ранга вышел на крыло мостика, и оглянулся в сторону кормы — на восток, — Небо сереет… — и поднял к глазам китайский электронный бинокль с фотоумножителем. Минуты две он, молча, изучал силуэт чужого корабля.
— Ну-ка, лейтенант, — жестко сказал он, опустив бинокль, — врубай боевую тревогу! Флага у него не разглядеть, а вот пушки видны хорошо, на баке и на юте. Не меньше чем сто двадцать ме-ме, а может и сто пятьдесят два…. Ставлю Романа Абрамовича, против бомжа с помойки, что это японский вспомогательный крейсер. Ну-ка, давай уйдем в тень американа, незачем, что бы нас разглядели раньше времени. — В недрах БПК прерывисто и часто загудел зуммер боевой тревоги. Сонный, еще несколько мгновений назад, корабль наполнился гулом голосов и топотом десятков ног. Один за другим, застегивая на бегу кителя, в рубку врывались заспанные офицеры боевого расчета.
Тем временем рассвет вступал в свои права, и силуэт парохода можно было разглядеть и без всяких фотоумножителей. На кормовом флагштоке приближающегося двухтрубного парохода развевался флаг восходящего солнца с лучами, то есть флаг японского военно-морского флота.
— Шесть тысяч тонн при семнадцати узлах, — блеснул эрудицией командир БЧ-2 капитан третьего ранга Бондарь, — и к гадалке не ходи, "Гонконг-мару", или "Ниппон-мару", сколько я из-за вас на цусимском форуме лаялся…. Командир, — повернулся он к Карпенко, — а у нас есть план?
— План у нас есть, мы будем тихонько прятаться за пакетботом, пока японцы не спустят шлюпку с досмотровой партией. Потом ребята на пакетботе из пулеметов и автоматов объясняют японцам, что тут занято, а мы выходим из-под корпуса пакетбота… Рулевым отвернуть "Трибуц" на два румба вправо от цели. Что бы и борт противнику в плане не показывать и вооружение левого борта в ход пустить. Андрей Николаевич — обратился Карпенко к командиру БЧ-2, - распредели цели. Первой сотой установкой накроешь баковую пушку, второй — ютовую. Снаряды осколочно-фугасные. И пока в хлам их не раздолбаешь, огня не переноси. Нам одного удачного бронебойно-фугасного достаточно чтоб калеками стать. Из шестьсот тридцатых накроешь палубу по центру. Там у него должны быть три или четыре трехдюймовки Армстронга. Мелочь, а противно — трехдюймовка нас конечно не утопит, но при попадании будет неприятно. Да, вот еще что, Андрей Александрович, — обратился капитан первого ранга Карпенко к командиру минно-торпедной БЧ-3, - приготовь к бою левую РБУ-6000. Глубину подрыва на три-пять метров. Наводи в среднюю трубу с небольшим недолетом. По моей команде дашь одну серию из шести бомб. Жаба, конечно, душит, но если я почувствую, что наигрался, то должна быть возможность закончить матч нокаутом. А то с пушками будем возиться слишком долго, можем и не успеть. Но, помни, будет слишком жирно потратить на это корыто даже одну торпеду.
Что так повлияло, то ли маскировочная окраска и не до конца рассеявшиеся сумерки, то ли въевшаяся в кровь мысль, что если не видно дыма то нет и корабля, короче "Трибуц" остался не обнаруженным в тени корпуса пакетбота. Японский вспомогательный крейсер спокойно лег в дрейф кабельтовых в пяти от пакетбота и беззаботно спустил на воду баркас. По воде, поднимая брызги, ударили ярко-желтые весла.
Капитан первого ранга не стал дожидаться, пока японцы прозреют, — Товсь! — поднял он руку, — Вперед! — в низах взревели на полных оборотах газотурбинные двигатели, и морской дракон выпрыгнул из засады. Неизвестно, что подумал японский командир, когда на него рванулся кусок океана под андреевским флагом, но думать ему было уже некогда. Правда к такому не готовился и Карпенко, дистанция моментом сократилась метров до семисот, и применение реактивного бомбомета оказалось под большим вопросом. Слишком уж настильной оказалась бы траектория бомб. Зато АК-сто и особенно шестьсот тридцатый комплекс были на высоте. Баковую сто двадцати миллиметровку накрыло первой же очередью, когда воздух очистился от обломков, на месте орудия торчал только огрызок орудийной тумбы. Ютовому орудию повезло больше, прямого попадания оно избежало. Но две дыры в борту прямо под ним, из которых валил густой черный дым не оставляли сомнения, что ему тоже досталось немало. Тем временем две шестиствольные тридцатимиллиметровые пушки крест-накрест прошлись по палубе вихрем из двух сотен четырехсотграммовых осколочно-фугасно-зажигательных снарядов. И вдруг, между трубами, среди вихря разрывов МЗА громыхнул вполне себе серьезный взрыв. Облако черного как ночь дыма выдало виновника с головой, взорвалось, что-то шимозное, то есть аутенично японское.
— Млять! — Карпенко сорвал с, внезапно взмокшей, головы фуражку, — Чуть по идиотски не вляпались! На пяти кабельтовых мина Уайтхеда могла нас и достать. — Он вгляделся в накренившийся, горящий, но пока не собирающийся тонуть японский вспомогательный крейсер. — Ну, его нахрен, Андрюха, добей его бомбами! Только бей не очередью, а одиночными. Первая бомба ударила под борт, ниже ватерлинии, и подняла белопенный фонтан выше мачт. Вторая прошла выше, ударила в борт, и рванула посреди разгорающегося пожара, разбрасывая во все стороны дымные кометы. Третья, наиболее удачная, скользнула под днище и взорвалась там, на глубине шести метров. У нее не получилось высокого пенного фонтана как у первой бомбы, или феерического огненного шоу, как у второй. Но в силовом наборе японского судна, что то хрустнуло, и оно начало складываться пополам, как перочинный ножик. Четвертый взрыв прогремел тогда, когда холодная вода захлестнула раскаленные топки. Японская досмотровая партия на баркасе осталась не у дел, как бы всеми забытая. Ближайший остров — из архипелага Идзу, всего в двадцати милях, погода относительно тихая, у них вполне есть шанс добраться до берега. И в этот момент, когда вспомогательный крейсер уже тонул, Карпенко обратил внимание на всеми забытых японцев в баркасе, бодро загребающих веслами с сторону ближайшей суши…
— Андрей Николаевич, дай-ка команду по этим кадрам в шлюпке один предупредительный. Хоть и жалко снаряда, а то ж, положено, по международному праву. — бухнула одиночным стомиллиметровка и метрах в тридцать перед нос баркаса в воде встал белопенный фонтан, о ответ затрещали нестройные выстрелы из арисак. Но сопротивление было бессмысленным и бесполезным, прозвучала еще одна команда и грохнул еще один одиночный выстрел и от баркаса остался только плавающий по воде мусор.
— Вот так, товарищи! — Карпенко наконец одел свою многострадальную фуражку, — сегодня Бог нас миловал, а то бы вляпались! На будущее быть умнее, минный аппарат особенно подводный, так сразу и не разглядишь, а неприятность может получиться большая, отсюда мораль — не уверен, не обгоняй! Стрельбе дробь, стволы в диаметральную плоскость и пробанить… что еще, спустите катер, пусть морпехи соберут с воды живых. И еще вот, что, товарищи, сработал наш камуфляж, пусть, отчасти, но сработал. И эффект внезапности был достигнут именно через это. Дождемся эсминца с БДК и танкером и двинем дальше, а пока товарищ старший лейтенант, — обратился он к командиру взвода морпехов, — не сочтите за труд спустить катер и поискать на воде живых, янки смотрят как никак….. Да, Сергей Викторович, — спросил он у командира радиотехнической БЧ-4 высокого, вечно улыбающегося корейца, — на связь японец выходил?
— Никак нет, Сергей Сергеевич, не успел.
— Ну, вот и хорошо, значит патрульную завесу мы прорвали тихо, и у нас есть время двигаться дальше на запад, туда, где бродит самая жирная добыча.
При проведении поисковой операции с воды было поднято пять матросов и ни одного офицера. Один из матросов немного знал английский язык, и от него удалось узнать, что вспомогательный крейсер назывался "Нипон-Мару", и командовал им капитан первого ранга Козукава, который не пережил своего корабля.
— Добрый знак, — проворчал довольный Карпенко, — только начали и уже Японию утопили. Лиха беда начало!
6 марта 1904 года. 17–35 по местному времени.
Тихий океан, 29 гр. СШ, 131 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
старший лейтенант Морской пехоты Сергей Рагуленко (Слон).
Вот, еще один день прошел. Раскаленное солнце огненным шаром опускается в морские волны чуть левее носа корабля. Сегодня мы славно потрудились. Сначала, рано утром, вышли наперерез большому трехтрубному белому пароходу, по размерам почти равному "Трибуцу". Это был австралийский рефрижератор "Принц Альберт", груженый морожеными бараньими тушами. Говорят, что прибалты самые тормознутые, как бы не так, я еще не видел никого тормознутее этих австралийцев. Они все никак не могли поверить, что это русский военный корабль, как чертик из табакерки, выскочивший из-за американского пакетбота, именно ИХ останавливает выстрелом из пушки. И все это творится на заднем дворе Японской империи. Правда, короткая очередь из шестьсот тридцатки, перечеркнувшая курс австралийца жирным трассирующим пунктиром, наконец-то привела капитана в чувство. "Принц Альберт" соизволил лечь в дрейф.
Дальше все было просто скучно. Подошли на катере, поднялись по трапу на борт, все без лишних ахов и охов. Морозильные камеры рефрижератора были битком набиты тремя тысячами тонн мороженой баранины. Что ж, не есть японским матросам и рабочим австралийской баранинки, извините, не судьба. А съедят ее теперь русские солдаты и матросы в Порт-Артуре.
Все было предельно просто, какое дело команде до того, куда идет их судно? Ведь это не их война, они же нанялись на мирный рейс, а не на войну. Оставили на борту одно отделение, строго настрого предупредили капитана Джонстона — шаг влево, шаг вправо приравнен к побегу, прыжок на месте к попытке улететь. Что в случае саботажа команды остаток их жизни будет очень коротким и предельно неприятным. Зато в случае выполнения всех распоряжений, с ними обойдутся согласно всем международным конвенциям. И, что вы думаете? Куда он денется, когда… ну ладно, теперь рефрижератор спокойно шлепает на двенадцати узлах на левом траверзе БДК, примерно в одном кабельтове.
А вот встреченный полтора часа назад британский трамп пятитысячник "Морской цветок" пришлось утопить. Во-первых мне не понравилась рожа капитана, объясняй ему, не объясняй, все равно сделает какую-нибудь подлянку Во-вторых, грузом этого трампа были бочки с карболовой кислотой, сырье для производства шимозы. Капитан со сказочной фамилией Андерсон начал рассказывать нам сказки, что эта карболка нужна для японских госпиталей…. Конечно эту гадость еще используют для дезинфекции в больницах, но того количества препарата, которое везло это судно, хватило бы всем больницам, поликлиникам и медпунктам Японии, в том числе и ветеринарным, лет на сто.
Поэтому Андерсону сказали, чтобы он прекратил рассказывать свои сказки, а то последняя шлюпка уйдет без него. Короче, открыли кингстоны и пустили это корыто на дно. Только немного жаль всякую подводную живность, когда морская вода разъест стенки бочек и эта дрянь выльется в океан. Хотя глубина здесь около километра, а, как я помню, там мало, кто живет.
Что самое любопытное, в обоих случаях обошлось не только без стрельбы, но и без мордобоя. По-настоящему сопротивлялись только японцы со вчерашнего угольщика, но и там нам удалось никого не убить.
Вот теперь я стою на баке "Трибуца" и смотрю на закат. Ведь пока мы идем туда, где садится солнце. Сзади подошел наш майор.
— Ну как, Слон?
— Нормально! Япона мама тихонько курит бамбук. Только, ничего сложного пока не было.
— Не каркай, старлей, еще дождешься серьезного, у нас все еще впереди… — майор достал пачку сигарет, — угощайся, вот запасы кончатся, придется местное курить. А здесь пока сигареты не в ходу, народ все больше папиросами пробавляется.
Отвернувшись от ветра, закурили. А "Трибуц" продолжал пожирать одну милю за другой, приближая нас к Порт-Артуру.
6 марта 1904 года. 22–15 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 29 гр. СШ, 130 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
Мы в проливе Токара, всего в пятидесяти пяти милях севернее нас Япония, остров Кюсю, и целый куст крупных портов: Кагосима, Кумамото, Нагасаки и крупная военно-морская база Сасебо. Тут должна ходить жирная рыба. Конечно не тут, а чуть дальше на запад, именно там проходят пути из Европы в порты западного побережья Японии. Но вот какая-то цель ползет по экрану радара с юга на север и нужно срочно понять, каботажный ли это транспорт или военный корабль. Ночь так темна, что даже фотоумножители не вытянут ничего кроме серого размытого силуэта, да и далеко еще до цели, примерно восемнадцать миль. Вот желто-зеленая точка остановилась, развернулась и поползла обратно.
— Точно военный корабль, миноносец или канонерка, шесьсот-восемьсот тонн водоизмещения — подумал капитан первого ранга Карпенко находящийся в этот момент на вахте, — точно канонерка, пролив патрулирует, таких крупных миноносцев еще не строят. А каботажный купец туда-сюда не болтался бы. Рыбу японцы сейчас с джонок ловят, а это вообще мелочь. Что делать, подойти поближе, что бы разглядеть флаг, или открыть огонь с предельной дистанции? Открыв огонь, мы немедленно себя демаскируем, а от иной канонерки можно и восемь дюймов схлопотать. Нет, на этот раз мы американца в виде приманки подставлять не будем, хорошо, что в тот раз обошлось без глупостей, а то прилетевший в пакетбот шальной снаряд был бы крайне неприятен для международного имиджа России. Нет, придется открывать огонь с дальней дистанции, для японца конечно дальней. Кабельтов так с пятидесяти. Для комплекса АК-сто это дистанция средняя и точность попаданий будет вполне приемлемая. — Командир "Трибуца" вдавил в пульт тангенту "Боевая тревога".
Время было еще не совсем позднее, и офицеры собрались в рубку довольно быстро. Было слышно, как внизу топали ноги военных моряков занимающих посты согласно боевому расписанию.
— Товарищи офицеры, — академическим тоном, как на занятиях, начал капитан первого ранга Карпенко, — сегодняшняя наша задача — уничтожение цели артиллерийским огнем на дальней дистанции. Нам, предположительно, противостоит канонерская лодка, вооружение которой может колебаться от четырех 120 миллиметровых орудий до двух шестидюймовых и одного восьмидюймового орудия. Снаряд любого из этих типов был бы для нас крайне неприятен. А посему бой будем вести на дистанции пятьдесят-пятьдесят пять кабельтовых, что является запредельной дистанцией, для орудий, установленных на японских канонерках этого времени… да и на русских тоже. Минут через десять мы сблизимся с целью на указанную дистанцию. Пока есть время можете задавать вопросы. Вопросов нет? Тогда по местам! Андрей Николаевич, настройте свою ракетно-артиллерийскую консерваторию так, чтобы не было ни одной фальшивой ноты. Во избежание повреждений от ответного огня работаем только АК-сотыми.
— Сергей Сергеевич, данные введены в БИУС, СУАО сопровождает цель, — доложил командир БЧ-2, - только ведь долбать канонерку соткой это какой расход снарядов будет, да долго это и муторно. Может выбьем артиллерию, потом сблизимся для добивания. Пара близких разрывов реактивных бомб с РБУ-6000…
— Товарищ капитан третьего ранга Бондарь, — прервал его Карпенко, — будьте добры, мать вашу, без команды ничего не делайте! Расстояние до цели?
— Дистанция шестьдесят кабельтовых, сопровождение цели включено, рубеж открытия огня пятьдесят пять кабельтовых… дистанция пятьдесят семь кабельтовых… Огонь!
За остеклением рубки полыхнуло пламя выстрелов. Два ствола по пять зенитных снарядов с радиовзрывателями, темп — один выстрел в секунду. И тишина, секундомер отсчитывает секунды, на четырнадцатой секунде над целью полыхнул первый разрыв, огненный шар, свернувшийся ватным, дымным клубком. За ним еще, еще и еще…. Каждый раз на мгновение огненные сполохи вырывали из темноты силуэт корабля. Что сейчас творилось на его палубе под градом сверхтвердых поражающих элементов, об этом лучше не думать.
— Есть накрытие, товарищ капитан первого ранга! — выкрикнул командир БЧ-2, - А если тебя фугасами, с-сукин с-сын?!
Еще одна очередь разорвала темноту и тишину, только на этот раз в путь отправился десяток осколочно-фугасные снаряды. Через пятнадцать секунд полыхнула вспышка взрыва, секунды через три еще одна, потом над вражеским кораблем поднялось ПЛАМЯ. Горел артиллерийский порох. Английская картузная схема заряжания в очередной раз подвела японцев. Выложенные возле орудий вместе со снарядами картузы первых выстрелов посекло осколками зенитных снарядов, порох рассыпался по палубе. Когда полминуты спустя там же разорвался фугасный снаряд, началось светопреставление. Канонерка горела как факел, а там было чему гореть и помимо пороха с углем. Когда ее строили двадцать лет назад, дерево довольно широко использовалось в военном кораблестроении. И теперь палубный настил, шлюпки, мачты, обшивка переборок ярко полыхали подожженные пороховым запалом. Кажется, команда так и не сумела прийти в себя, потому что в ответ не было сделано ни одного выстрела.
— Товарищ капитан первого ранга? — командир БЧ-2 не знал, это уже все, или надо продолжать огонь.
— Погоди! — отмахнулся Карпенко, — Дробь стрельбе! Пока!
Но продолжать огонь не потребовалось, еще несколько минут продолжался пожар, потом один за другим, прогремело несколько взрывов, и отметка цели исчезла с радара. Навсегда.
6 марта 1904 года. 22–20 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 29 гр. СШ, 130 гр. ВД.
БДК "Иван Вилков"
Павел Павлович Одинцов.
Ну нет нам покоя ни ночью ни днем. Я протер покрасневшие глаза, весь день перечитывал все, что было в моей библиотеке по этим временам — по старой привычке все свое вожу с собой, два терабайтных накопителя отданных под тексты это вполне себе не мало. Тем более, что один офицер с "Трибуца", по моему командир ракетно-артиллерийской части, оказался завсегдатаем Цусимского форума, естественно, когда был на берегу. И накопил по этому вопросу туеву хучу всякого материала. Ну это скорее всего будет интересно товарищу Карпенко. А то, что командир "Быстрого", каперанг Иванов, является фанатом политических хитросплетений Серебряного века, это есть гут, даже вери гут. Он ведь большую часть карьеры сделал по военно-дипломатической линии. Военно-морской атташе в куче стран от кубы до Норвегии. А в прошлом у него была какая-то травма во время аварии на подводной лодке, после которой он не захотел увольняться и с отличием закончил Военно-дипломатическую академию. А вот теперь для выхода на пенсию ему надо выплавать стаж. Но куда назначить капитана первого ранга, не на ракетный катер же? В штабе командующего на Варяге вакансий не было, они и сами там все места держат. Назначили на эсминец, командир которого ушел на повышение. А что, подумали должно быть в штабе, старший там опытный, поможет, а через полтора года проводим товарища на пенсию контр-адмиралом, и все будет тип-топ. Что-то мысли мои ушли в сторону, точно заработался, надо выйти, подышать свежим морским воздухом. Я уже почти поднялся палубой выше, как услышал ясно различимую орудийную стрельбу. Как мальчишка бегом я бросился на палубу, мне хотелось самому увидеть, что там происходит. Застал я только самый конец драмы, "Трибуц" уже прекратил огонь, а в километрах десяти от нас, в ночной темноте, ярко, как фейерверк, горел какой-то военный корабль. Потом, через несколько минут, прозвучала серия сильных взрывов, во все стороны полетели пылающие обломки и огонь потух.
Я бегом поднялся в рубку "Вилкова".
— Сергей Сергеевич, что там у вас стряслось, что это за фейерверк с музыкой?
— Не волнуйся Павел Павлович, все в норме, на нас, к своему несчастью, напоролась японская канонерка береговой обороны. Ну, естественно, нам пришлось ее потопить.
— Если дело дошло до канонерок, то…? — не понял я.
— …значит мы уже на Японском заднем дворе, — подхватил Карпенко, — Да, японцы даже ничего понять не успели, мой артиллерист уложился в минуту времени и двадцать снарядов. — Карпенко закашлялся, — Слушай, как думаешь, стоит ли остановиться и поискать выживших, после пожара и взрыва, вряд ли кто в живых остался….
— Знаешь, давай все делать по правилам, чтоб потом не назвали варварами и убийцами, положено искать живых — давай искать. А то узнают, какие мы негуманные — вони будет.
Несмотря на двухчасовые поиски, на месте гибели японской канонерки не удалось найти ничего, кроме обгорелых деревянных обломков. Не удалось даже узнать название корабля. В японском флоте было несколько канонерских лодок вооруженных четырьмя сто двадцати ме-ме пушками.
7 марта 1904 года. 06–25 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 30 гр. СШ, 129 гр. ВД.
Мостик БПК "Адмирал Трибуц"
Отметка на радаре, на левой раковине, в двадцати пяти милях цель, средняя, оценочно от трех до пяти с половиной тысяч тонн, одиночная и для этих времен достаточно скоростная, целых четырнадцать узлов. Чешет на север, немного уклоняясь к западу, и чтобы ее перехватить, надо иметь около двадцати пяти узлов хода. Эсминец останется охранять караван, поэтому "Трибуц" будет играть соло. Взвыли, раскручиваясь турбины, и корабль начал разгоняться, набирая ход. Форштевень, как гигантский лемех, рвет неровную волну, пена разлетается мельчайшими брызгами. А в рубке работа, деловая и сосредоточенная. Капитан первого ранга Карпенко уже на месте, как все те офицеры, что обязаны, быть здесь по боевому расписанию, хотя боевая тревога еще не объявлена. Расстояние до цели быстро сокращается, свои корабли остались далеко позади.
— Сергеич, — прозвучало в переговорном, это старший офицер вышел на связь. — Двадцать седьмой противолодочный к вылету готов!
— Вас понял, пусть остаются в готовности! — ответил Карпенко.
Тем временем на горизонте невооруженным глазом стала заметна жирная черточка дыма. Угольные пароходы издалека выдают себя себя дымными хвостами. Карпенко поднял к глазам бинокль. — Две трубы, Александр Васильевич, это или крейсер, тогда этот ход для него экономический или купец, тогда ход для него полный.
— Может быть так на так — пожал плечами командир БЧ-1. — Что будем делать, если все-таки крейсер?
— Дуэль с ним я затевать не буду, — хищно оскалился Карпенко, — подниму вертушку, благо она готова, и разорюсь на одну торпеду! Ничего, от одной торпеды не обеднеем!
Через четверть часа цель была уже хорошо видна в бинокль… ничего похожего на крейсер, банальный купец. Там, кажется, "Трибуца" еще не замечали и шпарили по прямой, не глядя по сторонам. В чем было дело, может быть наблюдатели, в первую очередь, искали на горизонте дым, и только потом сам корабль, а может, в очередной раз, сработал камуфляж. Только, на идущем под британским "юнион джеком" "купце", "Трибуц" заметили только тогда, когда расстояние сократилось до пятнадцати кабельтовых, и, соответственно, до перехвата осталось менее пяти минут. "Купец" резко отвернул влево и бросился наутек, как взвизгнувший кот, внезапно увидавший злобного пса. Точнее попытался броситься, потому что четырнадцати узлам не ускользнуть от двадцати пяти. Эта выходка взбесила Карпенко и он приказал положить один снаряд в кабельтове по курсу британца. Безрезультатно, тот продолжал убегать. И еще один снаряд тоже не возымел положенного действия. Карпенко взялся за переговорное устройство. — Майора Новикова в рубку, скажите ему, что есть работа по специальности, непыльная.
7 марта 1904 года. 07–05 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 30 гр. СШ, 129 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
майор Морской пехоты Новиков.
— Командовать парадом буду я! — так, кажется, сказал известный персонаж в известных обстоятельствах. В данный момент необходимо принять командование на себя, поскольку пароход под британским флагом никак не желает ложиться в дрейф и, кажется, даже пара выстрелов из пушки поперек курса его не особо напугала. Видно тащит, что-то особо ценное, или капитан — полный отморозок. Ну-ну, самка собаки, считай, что ты меня разозлил. Сейчас получишь свой цирк по полной программе!
Как всегда на абордаж пойдем на катерах, рисковать "Трибуцем" не хочет ни Карпенко ни я, слишком много чести. В то же время капитан британского трампа, уже показал, что уходить будет несмотря ни на что. Топить его, мягко выражаясь, не с руки, да и скорость он держит вполне приличную, а значит в нашем караване ему самое место. Интересно, ради какого груза бритты рискуют своей шеей. Провел с парнями короткий инструктаж.
— Так, парни, будем брать на абордаж строптивый британский трамп. Приказ лечь в дрейф выстрелами из орудия был проигнорирован, сейчас эта самка собаки пытается от нас уйти на полном ходу. Значит так, снаряжение полное боевое, делаем морду лица в стиле вождя краснокожих, да пострашнее, грима не жалейте. Пулеметы не брать, как и в случае с японским угольщиком нас прикроет "Трибуц". Схема та же, нос — корма со стороны борта обращенного к "Трибуцу". Как всегда постарайтесь никого не убить, Бычок, тебя это касается особо, ты и кулаком иногда приложишь так, что из бедного эуропейца дух вон. Аккуратнее надо быть, нежнее. Но что я вам рассказываю, "схема А", дальше сами все знаете, уже не первый абордаж. Минус десять минут, время пошло.
Через восемь с половиной минут группа захвата из двух отделений построилась у катеров, все как положено, камуфляжи, бронежилеты, каски, поперек груди, по немецки, висят АКМы, лица размалеваны "устрашающим" гримом. Самое прикольное, это спасжилет поверх бронежилета. А по другому никак нельзя, у британских офицеров даже на торговом флоте имеются револьверы, а так в сутолоке абордажа, и при запрете сразу стрелять на поражение, можно получить двухсотого или тяжелого трехсотого. А оно нам надо? А так только в лицо, к тому же привычки стрелять в голову джентльмены не имеют, целятся в корпус, как самую крупную цель, веря во всемогущество британской револьверной пули. А вот фиг!
"Трибуц" на некоторое время сбросил ход, и лебедки синхронно спустили на воду оба катера, взревели моторы и "Реданы" рванулись за пытающейся ускользнуть добычей. Сзади постепенно снова набирал ход куда более массивный БПК. Нагоняем, осталось меньше кабельтова. На корме трампа, над фальшбортом, вспух клубочек порохового дыма. Кто то слабонервный начал палить по нам из револьвера, к тому же патронами снаряженными черным порохом. Конечно, их мощи хватит, что бы в упор уложить бузотера, покусившегося на жизнь джентльмена, но на таком расстоянии этот джентльмен мог бы стрелять просто из рогатки, эффект был бы тот же. Правда и нам, с мчащегося катера несподручно стрелять из калашей, куда надо точно не попадешь, а вот куда совсем не надо сдуру попасть можно. Да и все равно, огневая поддержка, это дело "Трибуца". А он уже вышел трампу на левый траверз. А это значит что из правой передней скорострелки, уже развернутой в сторону кучки людей на корме трампа, можно стрелять по хулиганам, не рискуя попасть ни в какие жизненно важные части судна. Громыхнула короткая очередь, ветер унес за корму почти прозрачное облако дыма. Три или четыре разрыва слившихся в один, в борту, сразу под палубой появилась пара не предусмотренных конструктором дыр, улетел в море сбитый кормовой флаг. В мгновение ока, собравшихся на корме людей смело, как будто их там и не было. И, как говорится, наступила гробовая тишина. Непонятно, на что рассчитывала кучка джентльменов паля в нас из револьверов, что мы не посмеем стрелять на поражение? Пусть все знают, что посмеем, целее будут. После эффектной точки поставленной "Трибуцем", трамп начал сбрасывать ход и на палубу мы поднимались как на учениях, сопротивления больше не было.
Абалдеть! Залп скорострелки с "Трибуца" выбил из игры почти всех офицеров этой посудины. Фрагменты тел разбросало по палубе так хорошо, что пришлось выгнать троих британских матросиков с брандсбойтом, омыть палубу от крови и кусков джентльменского мяса. Некоторые фрагменты тел, каким то образом, налипли на надстройке и довольно высоко. В живых остались подвахтенный в ходовой рубке, суперкарго в своей каюте и мех у машин. Остальных перемололо в фарш, включая двух японцев сопровождавших груз. Парни, как терьеры жирного кролика, притащили маленького толстенького мужичка и бросили его к моим ногам, причем в буквальном смысле. Что, это и есть суперкарго? Так, так, поговорим… — следом за рухнувшим на палубу суперкарго, мне в руки был передан его саквояж с бумагами. Вскрываем при помощи десантного ножа и такой то матери. Так! Вот он, Грузовой манифест. Можно узнать все, и для этого никого не надо бить. Моих знаний английского вполне хватит, читаем. Во первых, эта посудина носит поэтическое название "Маргарита". Во вторых, груз: корабельная оптика, корабельные динамомашины, кабеля, лампы, правда угольные, четыре станции Маркони, взрыватели для снарядов, и все это ЗИП для японского флота, на случай повреждений в бою. В третьих, пункт назначения — Сасебо. Вот и все, а вы боялись… Выхожу на связь с "Трибуцем", докладываю. Минуту в эфире тишина, потом Карпенко изрекает, — Берем! — как будто корову купил. Ну так, а кто бы сомневался, такой груз на дороге не валяется, Макаров потом в Артуре за дальномеры знаете какое спасибо скажет? Да и все остальное на вес золота. Дальше действуем как всегда. Всех, кроме рулевых и машинной команды подготовить для отправки на "Прынцессу", потом снова раскочегарить котлы и курс в точку рандеву. Сегодня у нас вполне жирный улов, можно гордиться. А что бритишей немного постреляли так ничего, нечего было за револьверы хвататься.
10 марта 1904 года. 17–50 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 31 гр. СШ, 124 гр. ВД.
БПК "Адмирал Трибуц"
Трое суток, с седьмого по десятое марта, "Адмирал Трибуц" барражировал в Восточно-Китайском море, медленно смещаясь к западу. Время, сэкономленное за счет форсированного перехода по Тихоокеанским просторам, было щедро потрачено на крейсерскую операцию. За это время жертвами крейсерства стали еще четыре транспортных судна перевозящих военные грузы для японской империи.
Восьмое марта, пять часов пополудни, захвачен на пути в Сасебо итальянский угольщик "Рома". Груз, примерно две тысячи тонн отборного кардиффского угля. Первоначально предназначенный для крейсеров второго боевого отряда вице-адмирала Камимуры, теперь он сгорит в топках русских кораблей.
Девятое марта, час пополудни, потоплен японский трамп "Фукуяма-Мару", груженный броневым литьем для судоремонтных заводов в Нагасаки. Карпенко принял решение утопить японца по трем причинам. Первая, японскую команду невозможно было контролировать. Второе, трамп был крайне тихоходен и выдавал только восемь узлов. И третье, гружен он был запасными бронеплитами для японских броненосцев английского производства, и подходили они только к этим самым броненосцам. А на них у капитана первого ранга Карпенко были свои планы, короче, запасные бронеплиты им больше не понадобятся.
Десятого марта группа "Трибуца" сместилась к западу настолько, что им стали попадаться суда идущие в Корею, в Чемульпо, с грузами для Первой Армии генерала Куроки. Таких было два, сначала утром, через час после рассвета был остановлен и досмотрен большой британский транспорт "Дувр" перевозящий строительные инструменты, рельсы, и подвижной состав для приведения в порядок корейских железных дорог. После некоторых раздумий капитана первого ранга Карпенко, транспорт был арестован, и присоединился к длинной колонна "трофеев".
Последним, шестым, судном, захваченным нашими алчными пиратами Желтого моря, был германский транспорт "Киль", перевозящий вполне себе ценный груз — сотню германских сто двадцати миллиметровых гаубиц Круппа и боеприпасы к ним. А также несколько тысяч пар солдатских сапог. Правда, ценность этого последнего груза весьма сомнительна, ибо размеры сапог вполне себе японские, и у русских будут подходить только для женщин и подростков. Произошло это буквально только что и теперь наш караван насчитывает девять судов. Кстати корабли идут теперь в две колонны, иначе единый кильватер растянулся бы на пять миль. А так все более-менее компактно.
После захвата "Киля", майор Новиков доложил капитану первого ранга Карпенко.
— Сергей Сергеевич, давай заканчивать с этим скользким делом. Помнишь, что сгубило всем известного одесского фраера? Жадность! Давай не будем уподобляться этому персонажу. У меня просто не осталось свободных людей, все раскидано по арестованным купцам. Парни спят по два-три часа в день, и все равно их не хватает. На Киль я послал своих спецназеров, потому что больше некого. Тут еще этот пакетбот на котором мы держим два отделения, потому что там японцы с потопленных трампов. Этих хоть за борт покидать, что ли, девать все равно некуда.
— Никого за борт кидать не надо, Александр Владимирович, или придумаем что-нибудь, или поплывут с нами в Артур. Есть у меня надежда встретить тут хоть одного нормального нейтрала, да хоть из германской колонии в Циндао и спихнуть туда всех некомбатантов. А насчет жадности ты прав, операцию пора сворачивать, как закончим разбираться с этим "Килем", так берем курс на Порт-Артур.
11 марта 1904 года 07–45 по местному времени.
Восточно-Китайское море, 32 гр. СШ, 124 гр. ВД.
Пакетбот "Дойчланд" (Германия)
майор Морской пехоты Новиков.
Этот немец чист как ангельское перо. Кроме пассажиров и почты имеет на борту груз колониальных товаров: чай с фарфором. Хоть у фрицев хватает ума не путать личную шерсть с государственной, и не возить на пассажирских кораблях военные грузы. Кстати, вот и вариант насчет томящихся на пакетботе команд с потопленных японских трампов. Отошел в сторонку и переговорил по рации с Карпенко. Тот, подумав дал добро, нафиг, говорит, они нам не сдались. Только пусть не в Нагасаки их везет, а по дороге в свой Гамбург на Формозе высадит или еще куда подальше их закинет. И ему лишних расходов нет, и закон выполнен, и мы к тому времени до Артура дойдем. Возвращаюсь к капитану. Кстати, он неплохо владеет русским языком, говорит, что, раньше, ходил на Балтике по маршруту Данциг — Рига.
— С кем это вы там говорили, герр майор? — ага, он заметил, как я что-то бормочу в гарнитуру. Чего бы такого соврать….
— Совещался, со Всевышним, герр Шульц. Перед тем как решить вашу участь его совет не помешает.
— И что подсказали вам Силы Небесные, герр майор?
— Что они послали Вас мне специально, чтобы я мог исполнить свой долг — отправить с вами некомбатантов с потопленных с нами кораблей-контрабандистов. Поскольку вы не перевозите военную контрабанду, то сразу по завершении формальностей ваше судно будет вольно продолжать плавание по своему маршруту. Возможно, часть американских пассажиров с пакетбота не захотят идти с нами в Порт-Артур и тоже перейдут на ваш борт. У вас ведь есть свободные каюты первого и второго класса.
— Герр майор, вы хотите, что бы я пошел с ними в Нагасаки? Такой крюк заставит нас серьезно выбиться из графика, и будет стоить немалых денег, да и уголь….
— О нет, герр Шульц, я не хочу от вас так много, по пути в Европу вы пройдете мимо Формозы, вот там или еще где по пути, высадите ваших невольных пассажиров. Если считаете, что у вас от этого появились дополнительные издержки, то пусть судовладелец пришлет счет в наше Адмиралтейство, "под шпиц". Только не советую, это будет плохая реклама вашей конторе.
— Я вас понимаю, герр майор. И все-таки, с кем вы там разговаривали, и как? — Вот упрямый старик, цепкий как клещ. Нужно было отойти подальше. Глянул на него, как на труп, не спеша поправил ремень, снова посмотрел, ага, кажется до клиента дошло, вон ручки у него ходуном пошли….
— Герр Шульц, есть вещи, которые вам лучше не знать, во избежание плохого сна, а здоровье нам Господом дано одно — помните об этом, — я проклял все, но не выкидывать, же упрямого дурака его за борт.
— А, я понял, это ваш русский секрет, герр майор… — немецкий капитан покачал головой, — Гут, Гут! Значит, профессор Попов добился новых впечатляющих успехов в деле радиосвязи? — Мне осталось только промолчать, а немец уже сменил тему, — Господин майор, у вас прекрасные солдаты.
— Не жалуюсь, герр Шульц.
— Да, ничуть не хуже германских. Я знаю что говорю, мой старший сын не пошел по стопам отца, а стал офицером рейхсвера. Я раньше представлял себе русских солдат как-то по-иному.
— Газетчики, герр Шульц, всего лишь вруны — репортерчики. Русский солдат умен, смел, а на войне страшен врагу. Единственно кто может ему противостоять, так это немецкий солдат. Но в этом противостоянии обязательно победят англичане….
— Золотые слова, герр майор, их бы в уши нашему кайзеру Вилли и вашему царю Николаю. Не выпить ли нам по этому поводу по стаканчику, я угощаю.
Мы с герром Шульцем сначала продегустировали его шнапс в каюте, потом мой запас водки на палубе, короче оставил я старика в полном изумлении. Тем временем, с ошвартовавшейся к "Дойчланду" "Принцессы Солнца" перегоняли японских матросов с потопленных трампов и переходили те американцы, которые решили добираться до Японии через Формозу. А таких набралось больше половины. Ну и в рот им потные ноги старого зайца, вот ведь присказка прицепилась, короче — баба с возу — кобыле легче.
Выдержки из беседы морского инженера герра Фрица Шульца с представителем военно-морской разведки Германии.
Никак нет, герр корветтен-капитан, таких кораблей никогда не видел, а я больше десяти лет проработал на верфях в Гамбурге. И представляете, все четыре корабля под андреевским флагом шли совершенно без дыма, прямо как привидения, и вполне приличным ходом, узлов тринадцать. Нет, вы что, не парусные они. Два головных корабля были чисто военными, но какими-то странными — размеры как у крейсера, а орудийных башен всего по две. У первого обе на баке, а у второго одна на баке и одна на юте. А остальные? Еще один колоссальный купец, метров на сто пятьдесят длинной, никогда таких не видел. Водоизмещение двадцать тысяч тонн, не меньше. И тоже под андреевским флагом, но на трубе триколор доброфлотовский нарисован. Да вы что, герр корветтен-капитан, я же корабельный инженер, грузовоз от пассажирского лайнера всяко отличу. Все корабли, кроме этого здоровенного купца, были размалеваны цветными пятнами как индейцы на тропе войны. Да, на крейсерах торпедные аппараты видел. У первого андреевский флаг прямо на кормовой надстройке, так что не спустишь этот флаг никак, герр корветтен капитан. Корпус у крейсеров тоже особенный, нос без тарана и острый, как у полинезийских лодок или парусных клипперов. Со стороны так и кажется, что он волну не рвет, как наши корабли, а режет.
Русские спустили катер, загрузились, и помчался он к нашему пароходу. Вот именно, помчался, другого слова нет. Пена, брызги, скорость, узлов тридцать пять-сорок. Ну, наш капитан приказал сбросить им штормтрап и поднялись они на палубу. Пресвятая Дева! Парни, среднего роста, но мускулистые, как тигры, сами будто на пружинах, командир ими считай и не командовал, только головой мотнул, а все уже сделано, один на мостике возле рулевого, второй радиста из рубки манит: — ком, ком, камрад, — остальные по палубе рассыпались. Лица каменные, а глаза волчьи, вприщур смотрят. Не хотел бы я Германии таких врагов. При этом, все в черном, воинство адово, с ног до головы, только у тужурки ворот чуть расстегнут и тельняшка видна. Старший у них был офицер, майор, сразу с капитаном в его каюту зашел, а солдаты, значит, на палубе остались. Никак нет, господин корветтен-капитан, все было цивильно, никаких утеснений пассажиром. Потом пара русских спустилась в трюм, проверить груз, ну груз, чай в тюках, все законно. Только попросили до Формозы некомбатантов с потопленных японских купцов доставить и американцев с арестованного пакетбота. Хватило же ума у этих янки везти военную контрабанду на пассажирском корабле. Майор, значит, потом откозырял капитану: — Счастливого плавания! — говорит и, — Семь футов под килем! — все как у вас у моряков положено, когда по доброму расходитесь. Спустились они, значит, в свой катер и к себе обратно помчались. Вот еще что, герр корветтен-капитан, таких карабинов, как у этих солдат я больше нигде не видел. Короткие, с толстым стволом и длинным магазином, точно многозарядные, это я как инженер вам говорю. Да что вы, герр корветтен-капитан, не извольте сомневаться, никому о нашей беседе ни слова. Разве я не понимаю?
