Войдя в квартиру своего приятеля — полуподвальное помещение в Верхнем Вест-Сайде, — Марк Корсо кинул на стол почту и рухнул в кресло. Откинув голову на подушку, он закрыл глаза. Тело будто налилось свинцом; от начинавшегося похмелья становилось больно шевелить глазами. Последние три ночи в «Мото» он работал в две смены, и, чтобы не сломаться, приходилось постоянно прикладываться к стоявшей под прилавком «отвертке». Однако даже при таком сумасшедшем режиме не удавалось заработать достаточно, чтобы расплатиться за свою долю квартплаты. Он очень рассчитывал на выходное пособие и с нетерпением ждал чека из НЛРД. Ту малость остававшегося у него свободного времени он посвящал поискам работы и анализу содержавшихся на жестком диске изображений, которые с маниакальным упорством пытался довести до совершенства. Он почти не спал. А еще Корсо жутко тосковал по Марджори Люнг, представляя ее гибкое обнаженное тело днем и ночью. Он несколько раз разговаривал с ней и убедился, что их отношениям не суждено продолжаться, хотя они и оставались приятелями.

Борясь со сном, он приподнялся и взглянул на полученную корреспонденцию — скупые ответы на запросы по поводу трудоустройства. Усилием воли он сгреб стопку конвертов, открыл первый из них и прочел верхнюю строчку. Бросив на пол смятое письмо, Корсо открыл следующее, третье, четвертое…

Под ногами росла куча скомканной бумаги.

Шестое, и последнее, сразило его наповал. Оно оказалось из отдела кадров Калифорнийского технологического института, руководившего НЛРД. Поначалу он принял его за тот самый долгожданный чек, но, открыв конверт, обнаружил там лишь письмо. Он просмотрел его, не веря своим глазам, и невольно остановился на первом абзаце.

Прочитав это дважды, он бросил письмо на стол. Нет, это происходило не с ним. Ему должны были выплатить двухнедельное выходное пособие и компенсацию за неиспользованный двухнедельный отпуск — более восьми тысяч в общей сложности. И вот он после стольких лет успешной учебы прозябает в затрапезной квартирке своего приятеля с менее чем пятьюстами долларами на счету и таким количеством израсходованных кредиток, что они не помещаются в его бумажнике, а он даже не может внести квартплату.

В нем неумолимо поднималась ярость. Мерзавцы из НЛРД ответят за все. Они обязаны выплатить ему восемь тысяч долларов, и он получит свои деньги так или иначе. Должен быть способ до них добраться.

В дверях появился сосед по квартире.

— Эй, Марк, не хочу тебе надоедать с квартплатой, но мне нужны деньги. И чем быстрее, тем лучше.

С чемоданами в руках Марк Корсо подошел к крыльцу старого материнского дома в Гринпойнте и позвонил в дверь. Похмелье разыгралось не на шутку, глаза болели, и пришлось забивать запах изо рта обилием зубной пасты. Он так и не решился на упредительный телефонный звонок. Из дома донеслось шарканье, звук открываемых замков и дребезжащий голос матери.

— Кто там?

— Это я, Марк.

Последний оборот замка, и вот она в дверях — низенькая, полная, с серыми от проседи волосами и сияющим лицом.

— Марк! — Она крепко обняла его белыми от муки руками; от нее пахло свежей пастой. — Что это тут — чемоданы? Ты возвращаешься? Не стой же на холоде, проходи! Ты останешься или просто приехал навестить? У тебя такой усталый вид! — Со слезами на глазах она вновь обняла его.

Проводив сына в гостиную, мать усадила его на диван.

— Сиди отдыхай, я приготовлю тебе твой любимый флаффернаттер. Ты так похудел!

— Все в порядке, мам.

Корсо скинул ботинки и, положив руки за голову, растянулся на диване, глядя на потолочную лепнину дома, где прошло его детство, и продолжая думать о деньгах, что задолжала ему НЛРД. Не могли они просто так взять и лишить его выходного пособия. А отпускные? Он все честно заработал. Его обманывали. Он задумался, не приложил ли Дерквейлер руку к его проблемам с трудоустройством — не было ни малейшей зацепки. Просто уму непостижимо; сидит с великим научным открытием, а сделать ничего не может, да об него еще и ноги вытирают.

Правда, у него оставался козырь — жесткий диск, — и ему было любопытно, когда же его все-таки хватятся. У Корсо начала зарождаться идея. Он вспомнил, как несколько лет назад в Лос-Аламосской национальной лаборатории затерялся секретный жесткий диск. Событие оказалось на первой полосе «Нью-Йорк таймс» и послужило поводом для увольнения директора и немалого количества специалистов. Может, и его жесткому диску есть смысл оказаться в одном из офисов ФБР? Скандал вызвал бы уже сам факт местонахождения диска за пределами учреждения. А виновник? Руководитель проекта.

Он резко выпрямился. «Вот оно». Карьера Чодри пойдет под откос, если станет известно, что кому-то преспокойно удалось вынести из лаборатории секретный жесткий диск. Да и Дерквейлеру не избежать скорбной участи. Они оба у него на крючке. Однако уничтожать их просто из мести не было бы смысла. Нет… Угроза похода в ФБР станет лишь поводом для шантажа, своеобразным рычагом управления. «Кнутом», так сказать. В качестве же «пряника» поступит предложение стать соавторами великого открытия в обмен на восстановление его в должности.

А вот и план. Короткий телефонный звонок — никакой переписки. Он потребует лишь того, что заслуживает, того, что Чодри может сделать одним росчерком пера, — восстановить его на работе. На фоне его открытия все забудется. Он почувствовал нарастающее возбуждение. Стоит Чодри отвергнуть предложение и сообщить об украденном диске — его карьере конец. Ему уже не придется работать с секретными материалами. Чодри умен, расчетлив, но и амбициозен. Он сможет оценить ситуацию.

Корсо взглянул на часы. Десять утра в Нью-Йорке — семь в Калифорнии. Чодри еще дома. Отлично.

Найти нужный телефон в Интернете было делом тридцати секунд. Сердце бешено колотилось в груди, пока он, медленно набирая номер, проговаривал то, что намеревался сказать: «У меня секретный диск из НЛРД, содержащий все изображения с высоким разрешением. Фримэн отправил мне его незадолго до убийства. На диске имеется инопланетный артефакт. Некое устройство. Можете не сомневаться, вам не удастся его обнаружить. А я нашел.

Условия таковы. Вы вновь берете меня на работу, получаете диск, и никто не узнает о нарушении безопасности. Мы становимся соавторами величайшего научного открытия. В случае отказа я анонимно отправляю диск в ФБР, и вашей карьере приходит конец. Все. Точка. Вспомните, что случилось в Лос-Аламосе.

Выбор за вами. Хорошенько подумайте, чтобы не натворить каких-нибудь глупостей».

В трубке раздались гудки.

— Алло? — надменно произнес Чодри.