Сыщик-любитель Нюра Вульф, то есть я, с утра только и успела, что раскрыть полтора преступления да написать детектив. Вдруг зазвонил телефон. Я сразу узнала Алексея Степановича Ягодкина, старшего оперуполномоченного по особо мокрым делам. В душе он оставался все тем же романтичным Лешей, которого я помню еще со школьной скамьи подсудимых. Надевая бандитам наручники, Ягодкин по-прежнему краснел от смущения. А если порой ему случалось застрелить в день трех-четырех правонарушителей, он никак не мог заснуть, пока полковник Травушкин, которого все – и подчиненные, и уголовники – звали просто «Дядя Ваня», не почитает ему на ночь «Незнайку в Солнечном городе».

Но сейчас в голосе лейтенанта Ягодкина звучал металл:

– Выручай, Нюра! Надо внедриться в банду Шпока. Там ищут гувернантку для собаки. Адрес: Большая Инвесторская, дом шесть.

Так-так, это, кажется, бывшая Стахановская. Набросив первую попавшуюся шубку из шиншиллы и антикварные кирзовые сапоги, чтобы выглядеть настоящей прислугой, я выскочила на улицу. По небу плыли изящные, чуть присобранные в талии облачка, – видать, от Юдашкина.

Я быстро нашла роскошный особняк со скромной табличкой «Тимофей Шпок, заслуженный киллер республики». Над входом висел лозунг «Народ и мафия едины!»

Шпок оказался представительным мужчиной в безукоризненном смокинге и безупречном бронежилете. Глядя на меня своими пронзительными глазами, он учтиво спросил:

– Имеете ли вы опыт общения с животными?

– Еще какой! – затараторила я. – Первый муж был скотина, второй – козел, третий…

– А как насчет английского? – перебил он. – Наша Леди ведет род от знаменитой собаки Баскервилей, и по-русски она пока ни бум-бум.

– Перед вами автор русско-собачьего разговорника! – вдохновенно соврала я.

Хозяин достал пачку долларов толщиной с мой роман «Кровавая канарейка».

– Дам вдвое больше, если присмотрите и за сукой, и за ее хозяйкой. Ясно?

Не помня себя от радости, я выскочила из офиса и плюхнулась в свой дряхлый «Запорожец». Все, завтра же куплю новый, с тонированными стеклами! Вдруг рядом я заметила незнакомого мужчину.

– Вам куда? – вежливо спросила я.

– В морг, – ответил он и упал. В спине у него торчал кинжал.

Кстати, давно бы уже пора поточить кухонные ножи, подумала я – и побежала звонить Ягодкину.

– Ладушки, – ответил он, – сейчас пришлю экспертика к трупику. Какой он из себя?

– Мужик как мужик… молчун такой. Одет, правда, странно: носки красные, рубашка зеленая, галстук желтый. Я б своего мужа за такое убила!

– Мы проверим и эту версию, – сказал Леша. – Спасибо, Нюрочка!

От его слов я покраснела до кончиков сапог и помчалась домой к Шпоку. Его жена Лора, дамочка с порочными глазами и ушами, пожаловалась на капризы заморской собаки:

– Купишь ей дешевую игрушку – она с ней играть не хочет. Купишь дорогую – тут же всю сгрызет. Что делать, ума не приложу…

– А вы не показывайте собачке чек на игрушку, – посоветовала я.

– Отпад! – вульгарно всплеснула руками Лора. – Айда знакомиться с псиной.

Я увидела крохотную болонку с жалобными глазами и удивилась: ведь у Конан Дойля был описан огромный пес, способный загрызть человека.

– Да за те бешеные бабки, что нам обошлась эта тварь, я сама кого хошь загрызу! – прорычала хозяйка. – Не жрет ничего, оттого и стала такая мелкая. А мы уж ее кормили и парной телятинкой, и диетическим грогом, и яйцами Фаберже всмятку…

Поначалу Леди не шла на контакт. Но я славлюсь своим умением разговорить любого. Помню, как-то я так долго спрашивала одного глухонемого, который час, что в конце концов он не выдержал и заорал: «Я, я поджег склад – только отвяжись!!!» Сейчас мне мешало присутствие хозяйки. Тут ей позвонили, и Лора стала кокетничать с художником Сморчковым.

Я включила магнитофон, вмонтированный в носовой платок. Потом сказала Леди: «Гив ми лапу, плиз!» – и положила ей овсянки. Она вмиг слизала ее и, обливаясь горючими слюнями, языком жестов поведала мне свою историю. Лучик сочувствия зажегся в моем сердце.

Когда скромная болонка приехала в Москву из английской глубинки, Лора тут же нацепила ей трусы от Труссарди, роскошный «Роллекс» и повезла сватать к крутому бульдогу из Киева. Но тот позволил себе столь бесцеремонное обращение с гостьей, что в Леди взыграли ее баскервильские гены, и она мигом откусила наглецу лапу с перстнями. С тех пор ее держат взаперти, на платиновой цепи. «Если бы нашлась какая-нибудь чуткая родственная душа…» – жалобно скулила Леди. Я вспомнила о Лешином Шарике. Он копия хозяина, только у Леши уши не купированы. Но приживется ли простая дворняга в доме, где все кишит снобизмом?

От Ордынки до Стромынки мела поземка. Любуясь снежинками, изящными, как звездочки на Лешиных погонах, я пыталась собрать все факты воедино. Собака Баскервилей. Труп в машине. В огороде бузина. В Киеве шавка. Кто стоит за всем этим? Но дома Кешка, мой младший сын, а может, и внук, потребовал сказку о Белоснежке и семерых гномах. Выслушав ее, он спросил:

– Слушай, а бывают гномосексуалисты?

Зазвонил телефон.

– Леди пропала! – визжала в трубку Лора.

Не желая связываться с этой истеричкой, я побежала прямо к Шпоку. Его кабинет был пуст. На полках виднелись мемуары «Ни дня без кистеня», поваренная книга «100 блюд из цианистого калия», учебник «Феня для «чайников». У камина стояло чучело медведя с дырочкой в правом боку.

– Это был мой дипломный выстрел, – неожиданно раздался голос Шпока.

Я вздрогнула. А он продолжал как ни в чем не бывало:

– Приехал я в первопрестольную учиться на дилера, но недобрал баллы и попал на киллерское отделение. Представьте себе, не жалею. Знаю, кое у кого сложилось негативное отношение к нашей профессии: мол, западная мода. Между тем разбой – старинное русское ремесло. Помните, у Лермонтова: «Выхожу с братвой я на дорогу»? Это ведь о моем прапрадеде Ваньке-Каине, знаменитом ушкуйнике. Он отбирал деньги у богатых и раздавал их бедным, то есть коллегам по шайке. Если вдуматься, киллер – это же санитар общества.

Я слушала его, поддавшись очарованию бархатного баритона. Но почему всесильный Шпок так откровенен со мной? Видно, ему, как и бедняжке Леди, не с кем поговорить по душам.

Однако пора было переходить к делу. Начала с его жены. Я высморкалась в магнитофон – пошла сделанная мною запись. «Стасик, милый! – сюсюкала Лора. – Приезжай поскорее, мой придурок на работе!» Мужской голос визгливо ответил: «Ладно, Лорусик».

– Опять этот мазилка Сморчков… – помрачнел Тимофей Иванович. – До того запарился со срочными заказами, все руки не доходят его проучить.

– Давайте я попробую! – неожиданно вырвалось у меня.

Шпок расхохотался:

– Да эта бестия вас так уроет!

Но во мне проснулся азарт сыщика-любителя. Не зря же родители назвали меня в честь знаменитого детектива Ниро Вульфа! Я заскочила домой, чтобы подготовиться к решающему рандеву. Дети тут же обступили меня с просьбами дать им поесть, купить ботинки, решить задачи. Откуда в нынешнем поколении столько прагматизма?!

– Мама, тебе кто-то лаял по телефону, – вдруг вспомнил Кешка.

Господи! Трясущимися руками я набрала записанный им номер. Из сбивчивого тявканья Леди я поняла, что ее взяли заложницей. Оказывается, прежний хозяин завещал любимой собаке миллион фунтов стерлингов, престижное Стаффордширское болото и титул герцогини. А Лора инсценировала похищение, чтобы бежать с Леди и своим любовником Сморчковым в Англию. Ну, погодите!

Я позвонила Лоре на мобильник и, старательно коверкая слова, сладко пропела:

– Это есть герцогиня Шпок? Срочно приехать в английское посольство за квитанция оф дворец. С собой иметь трудовая книжка, три фото без короны и ваш собачонка.

– О-о!.. – проблеяла дуреха. – Я есть мчаться к вам!

Теперь – Сморчков. Нужен небольшой маскарад. Я надела пальто задом наперед и сунула контактные линзы за обе щеки, но художник все равно меня узнал.

– У меня алиби, – хладнокровно заявил он. – Во время похищения собаки я участвовал в отчетной оргии московской богемы. Вот справка оргкомитета.

Пока я разглядывала документ, меня ударили по голове чем-то тяжелым. «Ох, плакала моя прическа, сделанная в салоне «Фея Плюс»!» – успела подумать я, прежде чем изящно плюхнуться в снег. Очнувшись, я поняла: надо немедленно предупредить Шпока! Однако, пока я доковыляла до его особняка, Сморчков успел влить в ухо спящему хозяину отравленные щи. Он отшвырнул меня в угол и занес над несчастным кинжал. Но тут чучело медведя вскричало голосом полковника Травушкина:

– Ни с места! Все арестованы!

Сморчков кинулся наутек, но полковник произвел предупредительный выстрел ему в голову. За окном радостно завыли милицейские сирены. Вбежал Алеша с Лорой наперевес. Он лихо козырнул мне и сказал:

– Нюра, как тебе идет эта шишка на макушке!

Вдруг на наших руках защелкнулись стальные браслеты.

– Именем Российской Федерации, – сурово сказал полковник, – объявляю вас суженым и суженой.

– Горько! – отозвался Тимофей Шпок, выплевывая отравленные щи.

Эпилог

И вот я вновь сижу на своей уютной творческой кухоньке, дописывая роман о моих приключениях сыщика-любителя. (Кстати, на днях мне досрочно присвоили звание «старший дилетант».) Леди, моя первая читательница, преданно заглядывает мне в глаза. Бедняжка хлебнула лиха. Чтобы тайно выехать в Англию, на историческую родину своей собаки, Лора подвергла ее пластической операции, превратив в козу. Но Шарик не бросил подругу в беде. Сейчас у них уже семеро козлят.

Суд учел чистосердечное раскаяние Шпока, а также то, что он добровольно передал свою богатейшую коллекцию оружия и ядов подшефному детскому дому. Тимофей был условно осужден по статье «Изнасилование в пределах необходимой обороны».

Что касается Лоры и трупа в красных носках, то с ними мы еще встретимся на страницах моих новых детективов. Приятных вам ужасов, друзья!