Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Я владею пятью языками,
Но держу языки за зубами.
Чтобы летом было им не жарко
И зимою чтобы – нормалек,
Мне для денег ничего не жалко —
Вот, купил им новый кошелек.
Мы все равны перед законом,
Который был открыт Ньютоном.
Эх, стежки-дорожки,
Прыжки, перебежки —
На группу поддержки
Три группы подножки.
Для Сеньки деньги – что ты! —
Предмет особой страсти:
Он каждую банкноту
Закатывает в пластик.
О смиренных короткий мой стих:
По щекам их узнаете их.
Несть эллина, несть иудея.
Возможно, эллина и несть,
А иудей – и там, и здесь.
Я уважением к врагу
Проникся в дружеском кругу.
Студентка. Родом из села.
Звонкоголоса. Весела.
Русоволоса. Белозуба.
На коромысле кейс и туба.
У этой «Мисс»
Такая грудь,
Что к сердцу мисс
Не близок путь.
Не сотвори себе кумира.
Часы я на ногу надел
Не потому, что псих,
А чтобы не смотрели те,
Кто не платил за них.
Не отвернусь от нищего – как другу
Всегда пожму протянутую руку.
Мы с Тамарой ходим парой,
Мы с Тамарой – понятые.
С видом на море
Оно —
В нашей камере
Окно.
Чем веселее продавец,
Тем тяжелее недовес.
Войдет ли в горящую избу
Рахиль Исааковна Гинзбург?
Когда б ни состоялся вынос —
За то, чтоб мы вас, а не вы нас!
На углу стоит девица —
И товар, и продавщица.
Старый-старый генерал
Молодого разыграл:
Тихо ядерную кнопку
Подложил ему под попку.
Тут историйке конец,
Кто остался – молодец.
Ночью кто-то средством «Зорро»
Окропил ползданьица…
Тараканы сгинут скоро,
А «жучки» останутся.
Красна девица, ой красна:
Глаз – отказ и глаз – согласна.
В крови не обнаружив допинг,
Герою засчитали подвиг.
Видимо, евреи
Целый мир нагрели.
Я, признаюсь, с трудом
Занимаюсь трудом.
Но с большою любовью
Занимаюсь любовью.
Осень. Дождик по темени.
Мне бы зонтик. От времени.
Пошла горячая вода!
Зашла на цыпочках и с тыла
Мне очи дланями прикрыла…
«Уж не Горячая ли?» – «Да…»
А через день она остыла,
Потом исчезла навсегда.
Свой путь земной, мозоли натирая,
Я прохожу, голодный и нагой,
Так безгреховно, что ворота рая —
Привет, ребята! – отворю ногой.
Печаль моя светла с утра,
Как пива светлые сорта.
Не т —
уши
свет
души!
В моем дому паукообразное живет.
Снимает верхний угол
За то, что мух жует.
У меня есть шесть кумиров —
Пушкин, Тютчев и Немирофф.
Утро. Помните, у Гейне:
«Утро. Истина в портвейне…»
Или помните, у Гете:
«Утро. Что же вы не пьете?..»
Мальчик – носик аленький —
Маму огорошил.
Он хотя и маленький,
А уже хороший.
Вот измена так измена,
Не сгущаю краски я:
И на Рубенса коленах
Сиживала Саския.
Мне редактор хокку
Сократил на строку.
«Адам и Ева»
(Мужчина слева).
«Донна дома?» – в коридор
Не с букетом – с туей
Входит как-то Командор
Собственной статУей.
Убивает Дон-Гуана
Каменной рукой…
Просто ждать умела Анна,
Как никто другой.
Не полагаются ли мне
Правительственны льготы
За съемку в фильме о войне
В мои младые годы?
Поэт-целитель – он глаголом
Сжигает жир на теле голом.
Нагая купальщица кролем
Плывет то вперед, то назад:
Прикроем, читатель, прикроем —
То влево, то вправо – глаза…
Искусство для
искусства, бля.
Тот хам, наверное, и гад,
Кто снегу первому не рад.
Если Джотто
Это что-то,
Кватроченто —
Что-то с чем-то.
Увидали Каренину – «Анна, вы?!» —
Как-то утром в раю Черепановы.
В июльском номере «Авизо»:
«Куплю рояль под телевизор».
Суровый Дант —
Большой талант,
А не могет
Писать как Гет.
«Ту би ор нот ту би…» —
Спешил куда-то трагик, —
И Клавдия убил,
Опережая график.
С утреца
Жечь сердца!
Дуэт не заметил потери певца —
И «Яблочко»-песню допел до конца.
Пошел поэт
Встречать рассвет.
Но, как назло,
Не рассвело.
Кто штиблет не носит —
Под Толстого косит!
Большое спасибо
За волосы дыбом.
В полночь я восстал со стула,
Вынул вилку из розетки.
Ты к восстанию примкнула —
И, восставши с табуретки,
Возлегла. И я возлег.
Вот такой высокий слог.
Бороду даю на отсечение,
Что бессмертно Марксово учение.
Мы с Тамарой, мы с Тамарой
У отеля ходим парой,
Потому что не по-русски
Продаваться без нагрузки.
Жил, если помните, Паша.
Был он Морозовым. Наша
Контрацептивная фабрика
Имени этого Павлика.
В городе (название)
Соцсоревнование
Бандформирования
С бандформированием.
На заводе надувных изделий
Людям деньги выдали шарами,
И они над нашими дворами
На зарплате к звездам полетели.
«Гражданин, вот вы смеетесь, —
Видно, с прошлым расстаетесь?»
«Да пошел ты, старый хрен!..» —
Отвечает Гуинплен.
Какой конфуз, когда цвет нации
Меняет цвет ориентации.
Вот высокий кабинет,
В нем сидит авторитет.
На двери – табличка,
На табличке – кличка.
Нет, не пуля – дура,
А стрела Амура.
Мужик по селениям бродит.
Наверное, он трансвестит:
В горящие избы заходит,
Коней на скаку тормозит.
Мы сидим в столовой,
Суп едим перловый,
Слышим наших ложек
Грустный диаложек.
Ни зашипевшее Аи,
Ни вермут, ни другие вина
Не пей, не пей, Гертруда, и
Не ешь мороженое, Нина.
Господа состоятельные ветераны!
Молодая блондинка подует на раны.
С какой бы страстью целовал
Я Вашего лица овал!
А будь у Вас лица квадрат,
Я целовал бы Вас как брат.
«Разденься, – сказал я Глафире. —
Любовь – не картошка в мундире».
Восьмое марта. Ни копья.
Сажусь на коврик в лотос-позу.
Я не дарю тебе мимозу,
Но этот лотос – для тебя.
Двадцать пять —
Баба ягодка опять.
Нам хорошо с тобой вдвоем —
Вон улыбаемся на фото.
Но и в отсутствии твоем
Есть тоже праздничное что-то.
Одинокая, нежная, скромная,
Тридцать с хвостиком, высшее, стройная,
Шестьдесят килограмм, синеокая
Даст уроки поволжского оканья.
Я со стула
Поднялась
После двух мороженых,
Отряхнула
Двадцать глаз,
На меня положенных.
Любил одну даму
Мишель Нострадамус.
Что лучше – Рада или Дума?
Чума на оба ваших чума.
Над парикмахерской солнце
Висит.
Одеколонцем
От солнца разит.
Я люблю этот солнечный город…
(Дальше – семьдесят пять оговорок.)
Премьер-министра век недолог.
(Уинстон Блэк, украинолог)
Воспитанник одесского вокала,
Я пел о Мясоедовской в Ла Скала.
В Италии все двери
Со скрипом от Гварнери.
Отсель куда-то в город-сад бы,
В котором все бы под оркестр —
И дни рождения, и свадьбы,
И труд, и обыск, и арест…
Я спросил у тополя: «Где моя любимая?»
Тополь не ответил мне, но спросил: «А что?»
Бьют часы. В глубоком кресле,
В том, что под часами,
Утонула Салли Пресли.
Ох уж эта Салли!
Ни «спасите», ни «тону»,
Ни записки близким.
Села в кресло – и ко дну.
Тихо. По-английски.
Как случится гуманоид,
Так откажет «полароид»!
Красный.
Желтый.
Да пошел ты!
Режу лук.
Чтобы слезы текли не зря,
Думаю о грустном.
Солнце на пляже
Печет, а не греет.
Кто ни приляжет —
Мгновенно негреет.
Англичанин Кристофер
Англичанке Дженифер
Вечером на пристани
Сделал предложение:
«Дорогая Дженни!
Может быть, пожени…
Может быть, пожени…»
Так, произнося
Это предложение,
Волновался Кристофер.
Улыбнулась Дженифер
И сказала: «Мся!»
Я шел вдоль берега. Скучал.
К моллюску в домик постучал.
«Добро пожаловать!» – услышал.
Но не вошел. И он не вышел.
Жители Оскоминки
И, конечно, Клюквинки
Шьют и носят смокинги,
Фракинги и брюкинги.
Обожают пудинги,
Кашинги, оладинги,
Разные салатинги
И другие блюдинги.
Во какие людинги!
Никого,
Кто с того возвратился бы света.
Отчего?
Возвращаться – плохая примета.
Если зубы не на полку
Мы положим, а на елку
Их повесим вместо разных
Трюфелей и кренделей, —
Веселее будет праздник,
Будет праздник веселей.
Пижаму положив на стул,
Я лег и сладко потянулся.
Приняв снотворное, заснул,
И тормошащее – проснулся.
«Да-а, – вздохнула тетя Настя, —
Человек рожден для счастья».
«Словно птица для полета», —
Согласился дядя Тихон.
«Через Днепр», – добавил тихо
Из присутствующих кто-то.
Я работаю, как вол,
За фаллический симвОл.
Товарищ, верь! Придет пора
Достатка и правопорядка,
Но до нее – на наших пятках
Напишут наши номера.
Для тех, кто небогат, —
Букеты напрокат.
Хорошо бы к лету
Одержать победу
На чемпионате
Мира по зарплате.
Пьедестал
Почета?
А места
Почем там?
Я из депутатской группы
«Политические трупы».
Немного о науке: ЮКОС —
Его пример другим наука-с.
На пляже Аркадия вечером
Хотел написать завещание,
Да не углядел за вещами я…
Теперь завещать больше нечего.
Мы не настолько сегодня богаты,
Чтоб получать небольшие зарплаты.
Английский за ночь. Аудит
(По фотографии). Консалтинг.
Увеличение груди.
Реализация пенальти.
Нынче праздник цветов
И у нас, и в глубинке.
У нарядных ментов
Надувные дубинки.
Нападавшие сбежали —
Пострадавших задержали.
Снегом стать хорошо бы
В середине пути,
Одновременно чтобы
И лежать, и идти.
Пяты сутки, пяты сутки
Я не просыхаю, как.
Это, братцы, вам не шутки,
Это, братцы, Ханука.
Пусть в меня гранату бросит
Кто от армии не косит.
Вчера на кладбище скелет
Исполнил песни прошлых лет.
По телевизору упорно
Нам всем показывают порно,
И я считаю, что нельзя
На это закрывать глаза.
Дверь открывается ключом
Гораздо легче, чем плечом.
Свойство счастья —
Истощаться.
На глазах у Вовки кепка,
На носу его – прищепка.
Этот Вовчик, видимо,
Переводчик видео.
Старинный вальс
«Последний шанс».
Зря
Спится —
Явь
Снится.
Не кричи
«Молоко!»
С утра,
Поставщик
Моего
Двора!
«Рок не против
Паваротти».
Полюбила я поэта,
Как Дубровского Джульетта,
Как Татьяна Ларина
Инженера Гарина.
Укушу и Укокошу
Схватили друг друга за волосы.
В споре рождается лысина.
Осенний вечер.
На автопилоте иду домой.
Без дозаправки.
Как интересно:
Ущипнул себя – больно.
Тебя – ничего не почувствовал.
Полная луна…
Цветок, на котором гадали —
Любит – не любит.
Все реже и реже
Молчат в телефонную трубку.
Старею, наверное.
Узрел паука
В углу потолка.
Теперь потолок —
Живой уголок.
Один ученый муж
Наказан без вины —
Под колпаком спецслужб,
Под каблуком жены…
Ловелас из Ханоя в Ханое
Китаянку катал на каноэ —
Подарил ей цветы,
Перешел с ней на «ты»,
А потом и на все остальное.
Один кулинар из Тюмени —
Волшебник в седьмом поколенье.
Он лепит пельмени
Из собственной тени,
Притом без унынья и лени.
К врагам
Великодушен,
Я сам
Съедаю ужин.
Коль пришествия Мессии
И дождетесь вы поры,
То Единой Он России
Проиграет выборы.
Мне звонят со всех сторон —
Знают все, похоже,
Мой рабочий телефон
И крестьянский тоже.
В заморских странах обитают
Такого рода попугаи,
Что, сидя на ветвях, болтают.
По-человечески – ногами.
Я – безработный.
Выходной —
Тот праздник,
Что всегда со мной.
Можно вас
На две минутки?
А на час?
На два? На сутки?
Не кидайся табуретом,
Не размахивай ножом, —
Я пришла к тебе с приветом,
Но ошиблась этажом.
Уважаю песни
И стихи, в натуре.
Падлой буду, если
Изменю культуре.
«…Спущусь в переходы гитару щипать,
А может, вернусь в кочегарку.
Товарищ, не в силах я бабки считать», —
Сказал олигарх олигарху.
Соседка по имени Дуся
Живет у меня за стеной.
Я с именем Дуся ложуся,
А хочется с ею самой.
Под буденовкой от Ямамото
Новый русский гулял по Киото,
Галифе и онучи
От Готье и от Гуччи,
И тельняшка еще от кого-то.
Я художнику Шагалу
Тезка по инициалу.
Везли как-то кони
По улице гроб,
В котором покойник
Смеялся взахлеб.
Люблю бутерброды
И этой породы.
Веселое четверостишье —
О том, что становится мой
Все выше, и выше, и выше,
И выше порог болевой.
У меня есть целе —
устремленность в теле.
В Петропашуткине
Дороги жуткие.
Зато прохожие
С утра хорошие.
Боже, куда мы,
Боже, куда
Катимся, дамы
И господа?!
Благие новости народу
Несла ведущая, пока
Под ней бегущая строка
Сулила теплую погоду.
Промчались радужные титры.
Где ж вы, «плюс двадцать – двадцать два»?
Ужель и цифры, цифры, цифры —
Слова, слова, слова, слова…
Если комплексов полный комплект
В сорок восемь мальчишеских лет,
То за тридцать годков до конца
Поздно раскомплексовываться.
Один гражданин в Шепетовке
По улицам ходит в толстовке.
Зато по квартире
Гуляет в мундире
И танк волочит на веревке.
Саня – милиционер,
Он сидит в засаде.
Но совсем не револьвер
В кобуре у Сани…
Вор по прозвищу «Засов»,
Кела Букин он же,
До темнадцати часов
Появиться должен.
…Никого. Но вот и пре —
ступник у «Каштана».
А у Сани в кобуре…
Томик Мандельштама.
Черный ворон «кар, кар, кар!»
С неба произносит.
У преступника – «макаров»,
А у Сани – Осип…
«Гуманист, угомонись», —
Говорили Сане.
Говорили: «Не садись
Не в свои ты сани.
С Хижака бери пример —
С нашего Сталлоне:
Вот где милиционер —
Чистый Аль Капоне».
Саня спорить не хотел,
Но при всем при этом
На преступников ходил
С Тютчевым и Фетом…
Черный ворон «кар, кар, кар!»
С неба произносит.
У преступника – «макаров»,
А у Сани – Осип…
– Скройся, милиционер,
А не то угроблю!
– Море, Букин, и Гомер
Движутся любовью.
– Сэм Нуема, е-мое, —
Удивился Букин
И сказал: – Прости, Санек, —
Поднимая руки.
И заплакал Николай
Константиныч Букин:
– Ах, какой я негодяй,
Ах, какой я сукин…
И пошли по мостовой
Рядом опер с вором,
«Черный ворон, я не твой» —
Распевая хором.
Каждый год
В сей круговерти —
Это гол
В ворота смерти.
Н. Н. возбуждают путаны,
Которые носят сутаны.
Я мою спину сам
На тройку с минусом.
И плохо сплю сам —
На тройку с плюсом.
Какой-то гад
Какой-то гадине
Подсыпал яд
В противоядие.
На бабуле
Модная
Лента пуле —
Метная.
Как сладостно я
С замиранием сердца
Представил себя
Не охочим до секса…
До старости Штирлиц скрывал от жены
Пятнадцать-семнадцать мгновений весны.
Если «да»,
То когда?
Он двадцать лет спустя написан
Пером из шляпы Арамиса.
Во мне ничего
От поэта —
А тоже молвой
Оклеветан!
Под ольхой стоит кровать
С алым одеялом.
Буду телом торговать,
А не чем попало.
«А ты – рожден летать?» —
спросила меня возлюбленная.
Уполз от ответа.
Жизнь после жизни. Звоните сейчас.
А за окном то дождь, то снег
Идут, переходя на бег…
Кто прошлое помянет,
Тот летописцем станет.
– Ты на «вы» опять?
– Вы на «ты» опять?
– Трудно «вы» сказать.
– И не «вы» сказать.
Мил купил бутылку водки,
Алкоголь свалил его.
По отсутствию походки
Я узнала милого.
– Тук-тук-тук! – Войдите!
– Здрасьте. Извините,
Это я от сглаза
Постучал три раза.
Расплачусь от избытка чувств —
Читай: слезами расплачу́сь.
Идя к интеллигентке в гости,
Возьмите вантуз вместо трости.
Еду-еду по Одессе
Не на форде-мерседесе —
На своем велосипеде
По Одессе еду я.
Еду на велосипеде
К декольтированной леди,
К той, что в городе Лондоне
Днем и ночью ждет меня.
Там на улице на стрите
Изумительная жите —
льница города Лондона
Свой имеет особняк.
Ей с готических балконов
Видно очень далеко, но
Ей пока меня не видно
Днем с огнем и без огня.
Но я еду по Одессе
Не на форде-мерседесе —
На своем велосипеде
По Одессе еду я.
Еду на велосипеде
К декольтированной леди,
К той, что в городе Лондоне
Днем и ночью ждет меня.
А в роду у этой леди
Лишь милорды да миледи,
Только леди не подходит
Ни один на свете сэр.
Что бедняжке делать, если
Не доедет Майкл Уэкслер,
Не приедет Майкл Уэкслер
Из страны СССР?
Я приеду непременно.
Встав на левое колено,
Крикну леди: «Где вы, леди?!» —
Под окном особняка.
Только крикну, как навстречу —
Эта грудь и эти плечи…
Обязательно приеду.
Непременно. А пока…
Еду-еду по Одессе
Не на форде-мерседесе —
На своем велосипеде
По Одессе еду я.
Еду день, четыре, месяц,
Еду год, четыре, десять
К той, что в городе Лондо́не
Лет пятнадцать ждет меня.
Войти с помощью соц. сетей: