Оставляем бронегруппу в ущелье. Дальше пешком. Дорожка предстоит дальняя. По карте километров десять, но реально по горам вдвое дальше. Для горных баранов делов-то на пару часов. Мы, к сожалению, не бараны. Скорее, ишаки. К тому же хорошо нагруженные. Оружие, каска, бронежилет, спальный мешок, плащ-палатка, сухой паек на трое суток, три полуторалитровых фляги с водой. Каждый боец несет по шестьсот патронов к автомату, две осколочные и две наступательные гранаты, сигнальные огни и дымы, одну или две мины к 82-миллиметровому миномету. Кто-то дополнительно — приборы ночного видения, приборы бесшумной беспламенной стрельбы, подствольные гранатометы, связисты — радиостанции. Набирается килограмм за сорок. График движения немного нестандартный: пятьдесят минут движения, десять минут — отдых. А нам в школе что-то говорили о часовых привалах. Верь после этого взрослым! Во второй половине дня после одного из таких привалов ноги становятся ватными. Все поднимаются, я остаюсь отдыхать дальше. На небольшом валуне. Сил идти больше нет. Сказывается высокогорье или последствия болезни, не так важно. Главное, что поднять меня теперь не удастся никаким подъемным краном. В такие минуты в кино бойцы чуть слышно просят: «Брось! Брось, командир. Да не меня, а рацию». Но командир героически продолжает нести на себе разбитую радиостанцию… Увы, это не кино. Подходит Аушев. Смотрит на меня сверху вниз. И чуть слышно произносит волшебное слово: «Пристрелю!» Руслан Султанович всегда может найти ласковое словечко для своих подчиненных. И хотя к разведчикам он всегда относился хорошо (Тут уж не поспоришь, разведчики были его личной гвардией. Он за них, они за него в любое пекло!), на ум приходит, что когда-то я уже слышал что-то о загнанных лошадях. И что с ними обычно делают. Жаль, что все-таки это не кино!

Как мало нужно человеку в такую минуту. Немного дружеского участия и доброе слово. Всего одно! И откуда только берутся силы!? Я поднимаюсь и, как ни в чем не бывало, занимаю свое место в цепочке людей.

Через два часа выходим на задачу. Это небольшая горка, на которой нам предстоит провести около двух недель. Вообще-то игра «Царь горы» здесь очень популярна. И очень проста: кто на горе, тот и царь. Все перемещения разведгрупп в горах только по линии водораздела. Этому духи нас быстро научили: в ущелье ты — дичь, на горе — охотник. Вот мы и занимаем господствующую высоту. Наивно предполагая, что сегодня мы охотники.

Увы, это не так. В этом районе у духов четыре регулярных полка и с десяток довольно крупных банд. Наша армейская группировка, как минимум, втрое меньше. К тому же воевать с регулярными войсками нам еще не приходилось. Зато КП полка, кроме моего разведвзвода, будет прикрывать еще и полковая разведрота. Мне забот поменьше.

У десантников на войне есть два правила. Первое правило: захватить указанный объект или рубеж и удерживать его до подхода главных сил. Правило второе: главные силы никогда не приходят вовремя (Если быть более точным: главные силы не приходят никогда). Надеяться можно только на себя, да на свой автомат. В отличие от десантников у пехоты только одно правило: неизвестно, что с тобою будет завтра, а сегодня вырой-ка, братишка, хороший окоп. Мы следуем этому мудрому совету. Всю ночь вгрызаемся в скальный грунт, окапываемся. Что будет с нами завтра нам тоже неизвестно.

А с рассветом начинается настоящий ад. В учебниках по тактике это называется артиллерийской подготовкой атаки. Нас засыпают градом реактивных снарядов. Свист подлетающих снарядов, разрывы, визг осколков превращают окружающий мир в какую-то дикую фантасмагорию. Мы словно сурки забиваемся в норы, безуспешно пытаясь сохранить остатки разума среди этого безумия. Время теряет всякий смысл. Все вокруг теряет всякий смысл. Даже страх уже не имеет никакого значения. Только разрывы снарядов. И, кажется, этому не будет конца…

Обстрел заканчивается около шести вечера. Голова гудит как набатный колокол. Все тело разбито, душа раздавлена. Пережитое не укладывается в голове. Но одна мысль пульсирует в моем мозгу. Бойцы. Как там мои бойцы?

Мне кажется, что все погибли, и я остался один. Но впереди какое-то движение. Я переползаю от окопа к окопу. В ближнем — Илья Третьяков. Живой. Игорь Цепляев? Тоже живой. Глаза растерянные, но на теле ни одной царапины. Улыбается Олег Кононенко. Витя Дидык по-хозяйски осматривает свой пулемет. Вообще-то он наводчик-оператор боевой машины пехоты и должен был остаться с бронегруппой. Но напросился с нами в горы. Взял с собой пулемет Калашникова, и возится с ним, как с красной девицей. Навстречу мне ползет сержант Тарыгин. Валерий Андреевич собственной персоной. Живой! Даже не верится, но все живы! Пятнадцать разведчиков, два сапера и два огнеметчика. ЖИВЫ! Нет даже раненых. Повезло! Повезло, что в детстве посмотрел один фильм о войне. Там немецкие солдаты обороняли небольшую высотку. Во время артобстрела они отходили на запасные позиции. Вот и на горке я разместил взвод так же: на стороне, обращенной к противнику посадил двух пулеметчиков, а остальных — на обратном скате. О том, что это может пригодиться и спасти наши жизни, я, конечно же, не предполагал. Посадил, не задумываясь. Просто так было в кино.

Каждые два часа мы должны выходить на связь с командным пунктом полка, докладывать обстановку. Время — восемнадцать часов. Последний раз выходил в эфир двенадцать часов назад. Аушев меня убьет. Похоже, что я и так уже задолжал ему несколько своих жизней. Правда радиостанция все время находилась на дежурном приеме. Никто меня особенно и не искал в эфире. Все эти двенадцать часов. Видимо было не до этого.

— Беркут, Я — Сокол, 037 (У нас все в порядке). Я — Сокол. Прием.

В эфире мертвая тишина. В голову лезут дурные предчувствия. Но раздается негромкий щелчок, и я слышу такой родной голос Вовки «Катушкина», командира взвода связи.

— Понял тебя, Сокол. Доложи о 021-х и 300-х. Как понял, прием?

Ноль двадцать первые и трехсотые — это убитые и раненые. Докладываю, что таковых не имеется. Самая приятная новость за сегодняшний день. Как ни странно, но и в полку потерь нет. Только в соседнем триста сорок пятом парашютно-десантном полку четверо раненых. Оказывается, не так страшен в горах артобстрел, как его малюют. Но в душе остается неприятный осадок: где была наша артиллерия? Авиация? Когда они молотят духов, это нормально. Но когда тебя целый день возят лицом по асфальту, это что-то новенькое. И откуда у духов столько артиллерии? Вспоминаю о четырех регулярных полках моджахедов. В них-то точно артиллерии предостаточно. Надо было отнестись к этой информации более серьезно.

А разведчики мои продолжают окапываться. Заставлять их теперь не надо. Сами все понимают. В отличие от меня, к обстрелу они отнеслись как-то более спокойно. Для многих это первая операция. Возможно, ребята считают, что так и должно быть на войне. Если ты стреляешь, когда-нибудь начнут стрелять и в тебя.

Ночью пошел дождь. Холодный, пронизывающий. Как назло, оставил с бронегруппой свою плащ-палатку. Вместо нее взял двухметровый кусок маскировочной сетки. Для разведчика она важнее. Но, к сожалению, я был не только разведчиком, но и человеком. Для человека под дождем плащ-палатка предмет более полезный. Мой выбор оказался ошибочным. Зато спать не хотелось. Уснуть в такой холод не смог бы даже самый большой извращенец. Никто и не спит. Народ потихонечку продолжает окапываться. Мы с сержантом Куценко проверяем посты. Изредка на горке разрываются реактивные снаряды. Слышно, как в ответ работает наша артиллерия. Короткими перебежками добираемся до окопа Вити Дидыка. На наш свист он не откликается. Виден лишь его силуэт, склонившийся над пулеметом. Когда подбираемся поближе, Витя перебрасывает через себя пулемет и дает длинную очередь в нашу сторону. Затем спрашивает: «Кто идет?» В другой ситуации можно было бы пошутить по этому поводу. Сейчас не до шуток. Очередь прошла между нами. Предупреждаем, чтобы больше не спал. Как можно спать на войне? Хотя нашего солдата не случайно боятся враги — он может спать в любых условиях!

Через час дождь прекратился, а затем пошел снова. Судя по всему, к дождям придется привыкать. Возможно, это связано с особенностями рельефа. Горы образовали вокруг естественный отстойник, теплый воздух соприкасается с ледниками на вершинах гор и конденсируется в виде надоедливого мелкого дождика. Практически каждую ночь. К счастью ночь заканчивается. Небо на востоке начинает понемногу светлеть. Наступает рассвет. А с ним начинается новый день. И новый артобстрел.

Сегодня к нему все мы относимся попроще. По свисту пытаемся определить место падения снаряда. Обнаруживаем странную периодичность в разрывах. К нам прилетает тринадцать реактивных снарядов за четыре минуты. За двенадцать часов должно получится более двух тысяч. По нашей небольшой горке — явный перебор. К счастью для нас сегодня интенсивность огня заметно ниже, чем вчера. К тому же вести прицельный огонь реактивными снарядами очень сложно. Попасть же по вершине горы, с той позиции, откуда ведут огонь духи, практически невозможно. Похоже, что и духи это понимают. За весь день по нам выпущено не более семисот снарядов. Это хорошая новость. Есть и плохая. Даже две. Первая новость: в полдень духи вытащили на прямую наводку 76-миллиметровую горную пушку. Не очень страшно, но это уже наглость. Вторая новость: по данным радиоперехвата в районе появились арабские наемники. Это уже серьезно! Более серьезно, чем регулярные части моджахедов. В прошлом году в этом районе арабы расстреляли разведроту нашего полка. Так что с ними у нас старые счеты.

После обеда с разведгруппой спускаюсь с горки на нашу сторону. Сегодня должны прилететь вертолеты. Необходимо осмотреться, подобрать вертолетную площадку. Вокруг нас шикарный сосновый бор. Находим небольшую поляну, выставляем боевое охранение. В полусотне метров от поляны Леша Перкин натыкается на систему кяризов. На всякий случай забрасываем их гранатами. Алексей сегодня в ударе! Следующая его находка — небольшой родничок. Ай да Леша! Ай да молодец! Для нас это настоящий праздник. Как говорил кто-то из великих писателей, в жизни всегда есть место празднику. Он говорил о подвиге? Ну это он ошибался. Подвигов в нашей жизни и так хватает, праздников маловато.

Вертолеты уже на подходе. МИ-8 и два МИ-24. Сигнальными дымами обозначаем площадку. МИ-8 идет на посадку. Пока МИ-24 прикрывают нас с воздуха, вертолетчики выгружают сухой паек на пять суток и несколько ящиков с гранатами Ф-1. И за что я так люблю вертолетчиков! За ум и сообразительность! Знают, чем меня можно порадовать. Выгрузка занимает всего несколько секунд. Вертолет поднимается, мы отходим под прикрытие деревьев. Площадку накрывают первые реактивные снаряды. Молодцы духи, оперативно работают. Еще бы немного мы задержались и ага. Но мы тоже молодцы, не лаптями щи хлебаем.

Возвращаемся на свои позиции. За время нашего отсутствия практически ничего не изменилось. Также разрываются реактивные снаряды, но горной пушки уже нет. Оказывается, поработали наши артиллеристы. Ведь могут же, черти, когда захотят! Это сразу поднимает настроение. Воевать становится гораздо веселее. И весь оставшийся вечер мы бодренько ковыряемся в скальном грунте, углубляем свои окопы.

А ночью работает наша артиллерия. Вы даже не представляете, как это здорово! Когда работает НАША артиллерия. Чувствуешь себя сухо и защищёно. Несмотря на то, что ночью снова идет дождь…

На рассвете на позиции взвода прилетает два наших снаряда. Не узнать их невозможно. Духи обстреливают нас то ли китайскими, то ли пакистанскими реактивными снарядами. Пятидесятых годов выпуска. Тротил в них совсем никудышный, сам снаряд похож на обычную стомиллиметровую трубу. Шума от него много, а толку практически нет. При разрыве труба разваливается на несколько крупных железных осколков, радиус поражения совсем небольшой. Наши снаряды — другое дело! Светлая инженерная мысль, индустриальная мощь, золотые руки оружейников. Помноженные на чьи-то маниакальные идеи. Всю горку накрывает осколками. Аккуратными, стальными, смертоносными. Это по-настоящему страшно. Возможно, сказалась усталость или обычное российское разгильдяйство, но артиллеристы ошиблись с угломером. С их огневой позиции наша горка видна как на ладони, и просто удивительно, что они никого не зацепили. Не самое хорошее начало нового дня.

Интуиция меня не подводит. С утра духи пристреливают миномет по нашему полковому командному пункту. Четверо раненых. Начальник артиллерии полка подполковник Потатуев (Пришел к нам из десантных войск. Здоровый лось! На операции всегда ходил с огромным ножом, трофейным автоматом и бесшумным пистолетом), один боец из комендантского взвода и два разведчика из полковой разведроты. Всем взводом выносим их на посадочную площадку, загружаем в вертолеты.

По данным радиоперехвата ночью в нашей дивизии духи выкрали бойца. Запрашивали транспорт для переброски его в Пакистан. Была попытка нападения на штаб армии. И этим же утром командующий снимает с соседней горки нашу вторую роту. Вместе с Аушевым их перебрасывают на прикрытие штаба армии. Мы остаемся с голым флангом.

В полку прибавляется раненых и убитых. Группа бойцов из третьей роты, под командованием старшего лейтенанта Васильева, спускаясь за водой, наткнулась на мину-ловушку. Не выдерживали положенную дистанцию. В результате идущие впереди сапер и Васильев погибли, три бойца тяжело ранены. Обидно. С Васильевым мы сопровождали армейскую артиллерийскую группу. Он не должен был идти в этот рейд. Закончился срок его службы в Афганистане, уже и заменщик был в полку. Тех, кто заменялся обычно не брали на боевые. Такая была традиция в Афганистане. Но в роте не хватало офицеров, и его попросили сходить на последнюю операцию. Наверное, он мог и отказаться?

А вечером духи нападают на нашу бронегруппу и штаб дивизии. Обстреливают их из безоткатных орудий и пулеметов. Война идет до полуночи. У меня там три экипажа с боевыми машинами. Видно досталось хлопцам. Но вроде бы все живы.

Ночью начинаем перекрывать окопы бревнами. Это целая эпопея. Топоров и пил нет. Сосны приходится подрубать саперными лопатками, подпиливать штык-ножами и ломать практически вручную. На полутораметровые бревна. Ими мы перекрываем окопы, а затем заваливаем сверху камнями. Должна получиться неплохая защита от миномета. На редкие разрывы реактивных снарядов мы уже практически не обращаем внимания, но миномет всех нас достал. До самой печенки! И хотя на командном пункте движения побольше, весь минометный огонь сосредоточен по ним, нам тоже достается. Изредка постреливает наша артиллерия. Но духовским минометчикам она не страшна. У них позиция, как и у нас, где-то на обратном скате высоты. К утру у артиллеристов заканчиваются снаряды.

Самое смешное, что разведчики мои не унывают. Третью неделю продолжается операция, а они держатся молодцами. Только сильно страдают без курева. Сигареты закончились еще на первой задаче. Пытаются крутить «козьи ножки» из сухой травы. Вообще-то разведчикам курить запрещается. Категорически! Слишком явный демаскирующий признак. К тому же афганцы поголовно некурящие, запах табака чувствуют за версту. Но какие из моих бойцов еще разведчики! Дети. Ничего, отучим. Были бы живы.

Командир полка присылает ко мне авианаводчика. Тот должен засечь огневую позицию духовских минометчиков и навести на нее авиацию. У духов закрытая огневая позиция. Похоже, что работают они по выносной точке прицеливания с арткорректировщиком. Интересно, как их собирается обнаруживать наш авианаводчик? Я сам уже вторые сутки за ними охочусь, но с нашей горки их не засечь. У авианаводчика, старшего лейтенанта Виталика Спивакова, своя методика обнаружения. Он заваливается в мой окоп и начинает травить анекдоты. Вдвоем веселее. А я люблю повеселиться, особенно поспать. Тем более, что уже и не помню, когда спал в последний раз. Прошу его разбудить меня через два часа. Ко времени следующего выхода на радиосвязь с КП (командным пунктом) полка.

Через два часа над нами появляются две пары СУ-17. Красиво как на параде они заходят на цель. Навстречу им вылетает две ракеты из переносных зенитно-ракетных комплексов. Самолеты делают противоракетный маневр и снова ложатся на боевой курс. Виталик сигнальными дымами обозначает свое место. Миномет он не засек, но надеется, что летчики обнаружат его сверху. Штурмовики начинают свою работу. Бомбят какие-то цели в двух километрах восточнее нас. По звуку выстрела можно предположить, что минометчики при стрельбе использовали первый заряд. Его достаточно лишь для стрельбы на дальность до восьмисот метров. Но никак не на два километра. Значит, скоро миномет начнет работать снова.

Но нет худа без добра. Миномет летчики не нашли. Зато уничтожили батарею реактивных пусковых установок. Мы целый день наслаждаемся тишиной. В этой тишине особенно отчетливо слышны разрывы осколочных мин.