19
И вот спустя почти двадцать лет ротный вспомнил о нем. Потому что прочитал в глазах секретаря парткома то же плохо скрываемое и напряженное ожидание, которое было когда-то во взгляде пригласившего Фоменко на первую беседу особиста.
— Так-так. Четверо, говоришь, попали в твою роту. — Поташов поджал пухлые губы. — Успел познакомиться?
— Нет еще.
— Зато я успел. — Подполковник шумно вздохнул. — В том числе и с рядовым Ойте.
Ротный удивленно вскинул брови.
— Чудная фамилия.
— Немецкая.
— То есть?
— Немец он, — со злостью сказал Поташов. — Да в придачу еще и меннонит. Есть такая христианская конфессия… Среди обрусевших немцев их много. На гражданке золотые люди: не пьют, не курят. А в армии с ними одна морока…
— Знаю, — вздохнул Фоменко. — Мне один такой попадался, в Карелии. Им вера оружие брать в руки запрещает… Но как же… — Недоумевая, Фоменко пожал плечами. — Как он попал в Афган? Есть приказ. Таких сюда нельзя.
— Правильно. Мне его в Ашхабаде подсунули. А времени проверить не было.
— Так что ж его теперь, обратно? — простодушно спросил ротный.
— Ты же не дурак, Фоменко, а такое говоришь, — почти ласково произнес секретарь. — Нельзя его обратно… Большие неприятности могут быть. У меня…
Поташов почесал затылок.
— Тебе, кажется, уже давно пора майора получать, а?
— Пора. Да должность капитанская. — Фоменко развел руками, но тут же, устыдившись этого слишком откровенного жеста, быстро спрятал их за спину.
— Это дело поправимое. Должность найдется. — Губы Поташова растянулись в гримасе, которая должна была означать улыбку. — Для умного человека всегда найдется.
И снова его напряженно-ждущие глаза говорили: «Ты же знаешь, что в третьем батальоне освободилась должность начальника штаба. Вот бы тебе на нее, а? Через месяц получил бы майора».
— Если вы считаете, что я достоин… — пытаясь не выдать охватившего его волнения, сказал капитан.
— Твою кандидатуру рассматривают, — с напускным безразличием протянул Поташов. — Но есть и другие, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул ротный.
— Командир полка обязательно посоветуется со мной, и если я буду настоятельно рекомендовать тебя… — Подполковник помедлил. — Пора получать майора, а?
— Я оправдаю ваше доверие, — отрезал капитан, не найдя сказать в ответ ничего лучшего.
— Вернемся к Ойте. — Секретарь расправил жирные плечи, и Фоменко почувствовал, что сейчас Поташов скажет главное — то, ради чего он вызывал его к себе. — Пока только мы с тобой знаем, кто такой этот Ойте, — подполковник говорил очень медленно — так медленно, что паузы между его словами значили несравненно больше, чем сами слова. — Но если про него узнают там, — секретарь скосил глаза к потолку, — будет плохо. И мне, и тебе.
На лице Фоменко не дрогнул ни один мускул.
— Рано или поздно там об этом узнают, товарищ подполковник.
— Не должны узнать, — ноздри узкого носа Поташова раздулись. — Завтра твоя рота уходит на «боевые». А молодым и неопытным, вроде Ойте, первый раз в бою всегда бывает трудно…