Глава 3
С бала на корабль
Плюмажные перья остались в целости и сохранности. «Змеюка подколодная» Надин Болотянская, вероятно, хорошо знала Эллу Платову. Она не успела перекинуться с Леоном и парой слов, а лишь состроила многообещающую улыбку, когда обнаружила в опасной близости двигающуюся прямым курсом на нее Эллу в сопровождении Ксении и Петра. Надин была женщиной умной и наблюдательной. Состав группы с чемпионом, подопечным Леона, и третьей лишней прямо указывал на непосредственный с ним контакт. И более чем решительные намерения госпожи Платовой легко можно было прочитать на ее лице. Надин мгновенно просчитала ситуацию и приняла верное решение. Махнув рукой в толпу гостей, будто зазывая кого-то из знакомых, она порхнула в ту сторону и разошлась с приближающейся троицей на параллельных курсах, обменявшись с ними обворожительной улыбкой.
Дальше все прошло по накатанной. Ксения представила Эллу Леону. От уверенной бизнес-леди и лучшего предпринимателя года не осталось ни единой молекулы. Чуточку загадочности и максимум шарма, океан обаяния и капелька застенчивости были умело преподнесены бывшему капитану. И тот не остался в долгу, показав великолепную выучку обращения с дамами. Щелкнув каблуками и кинув вниз подбородок, Леон выдал замысловатый комплимент, а затем умело приложился губами к ручке Эллы, задержавшись в данном положении на секунду дольше, чем при простой формальности. Действия капитана поразили предпринимателя года в самое сердце и насмерть. Она расцвела и поплыла.
Похоже, здесь все налаживалось. Восторженный взгляд Эллы в сторону Ксении и незаметное благодарное движение уголка рта Леона, явно предназначенное Петру, подтвердили, что две мятущихся души нашли друг друга. Выпитые бокалы с шампанским подвигли обе пары на танец, после которого они успешно потерялись.
— А ничего, что... — неуверенно протянул Петр. Он проводил глазами удаляющихся в сторону темного сада Эллу и Леона и перевел взгляд на гостей у фуршетных столов.
— Ты имеешь в виду ее мужа? — без труда догадалась Ксения и небрежно отмахнулась. — Борис будет только рад исчезновению Эллы. Никто не станет его останавливать в страсти пития. Их брак давно превратился в чистую формальность. Он играет роль мужа при деловой жене, она — обеспечивает его нетрезвый альфонсизм. Так что в этом плане ваш тренер и секундант находится в полной безопасности.
— А в чем другом ему грозит опасность? — насторожился Петр.
— Во всем остальном, — твердо заявила Ксения. — Элла... — тут женщина не удержалась и прыснула в кулачок.
Петр снял с себя маску непонятливости и засмеялся вместе с ней.
— Возможны потери в личном составе? — сквозь смех спросил он.
— Без всякого сомнения, — подтвердила Ксения. — Ряды «драконов» к утру могут поредеть. Вам не надоело все это, Петр? — отсмеявшись, кивнула Ксения на гостей, толпившихся на газоне перед домом и бродящих по дорожкам. Кое-кто из присутствующих уже имел нетвердую походку и проявлял нездоровый интерес к бассейну.
— Порядком, — признался Петр. — Кроме вас и вашего отца, я ни с кем не знаком...
— Поэтому ни вы, ни светский раут много не потеряют, если мы с вами исчезнем отсюда, — сделала за него вывод женщина. — Убежим от скучных и надоевших лиц, а также выполнения обязанностей суперчемпиона и дочки хозяина дома.
— Вашего дома, — уточнил Петр.
— Это не мой дом, а моего отца, — безразлично сказала Ксения. — Я уже давно живу отдельно. С тех пор, как умерла мама. Ведем, как говорится официальным языком, раздельное хозяйство.
Петр промолчал. Он был посторонним, и семейные отношения отца и дочери Слуцких его не касались. Однако автоматически Петр посмотрел на трехэтажный особняк, теряющийся башенками крыши в темном небе.
— Положение обязывает, — поняла его взгляд Ксения. — Папа реально пользуется только спальней, кабинетом и столовой. Но будь у него дом поплоше, эти бы, — она кивнула на гостей, — его не поняли.
— Квартирный вопрос, который испортил москвичей, — пришло из глубин памяти Петру.
— Точно. И продолжает их все более и более портить, — усмехнулась Ксения и скомандовала: — Ну все, бежим из этого вертепа.
— Бежим, сударыня, — согласился Петр. — И чем дальше, тем лучше.
— "Чем дальше" не гарантирую, а вот лучшее постараюсь представить, — загадочно пообещала Ксения.
Очередной раз он отдавался на волю течения и людей, влекущих его за собой. Безмолвный диалог взглядов в первом танце все объяснил и поставил на свои места. В этой жизни Петр ничего не терял от того, что должно произойти. А что находил? Время покажет и рассудит.
Темно-синий «Ауди» неслышно несся по шоссе. Ксения вела машину быстро, но аккуратно. Даже в третьем часу ночи дорога не была пустынной. Машины встречались часто, ослепляя светом фар. Впереди на въезде на МКАД показался пост ДПС. Рогатки, перегораживающие дорогу, оставляли лишь одну узкую полосу для движения. Несколько автомобилей стояли на площадке у поста. Милиционер в светящемся в свете фар нагруднике поднял жезл и указал, что следует остановиться. Когда «Ауди» подъехал поближе, и постовому стали видны номера, он махнул светящейся палочкой, что можно проезжать без остановки. Похоже, эту машину здесь хорошо знали.
Петр сначала думал, что они едут в Москву. Но машина, выехав на МКАД, недолго шла по трассе и скоро свернула. Он как будто бы узнавал маршрут. Автомобиль ушел с шоссе и поехал по неширокой лесной асфальтированной дороге. Судя по всему, они возвращались в пансионат. Вон за тем поворотом уже должны показаться сосны, среди которых прятался трехэтажный корпус. Но «Ауди» свернул раньше, и не вправо, к пансионату, а влево, на еще более узкую дорогу, петляющую меж деревьев. Петр искоса глянул на Ксению. Она уверенно вела автомобиль и, видимо, знала куда.
Примерно через километр лес отступил, и машина высветила фарами металлическую ограду, за которой Петр разглядел небольшой домик, вероятно, сторожку, причал и несколько пришвартованных катеров и яхт с уходящими в темноту высокими тонкими мачтами. Из-за угла дома вылетел рослый доберман. Ожесточенно лая, он стал кидаться на прутья забора. Дверь сторожки приоткрылась, в светлом проеме показалась рослая фигура человека с помповым ружьем в руках. Он всмотрелся в подъехавшую машину, опустил ружье и занялся собакой, которая никак не хотела успокаиваться.
Если судить по размерам яхт и катеров, здесь должна быть серьезная река или водохранилище. Яхт-клуб находился не более чем в трех километрах от пансионата. Кроме лесного озера в его окрестностях, Петр не знал других близлежащих водоемов, да, собственно, и не интересовался окрестной географией. Маршрут пробежек был стабилен и не уводил его в эту сторону. А тут, оказывается, и река, и корабли...
Оставив машину на площадке у ворот, Ксения уверенно прошла через калитку на территорию яхт-клуба. Она перебросилась парой слов с охранником, который скрылся в сторожке и тут же вернулся со связкой ключей. Забрав их, она махнула рукой Петру, стоявшему у калитки, и зашагала к причалу.
Двигатель завелся и заработал почти неслышно. Охранник снял с кнехта конец и бросил канат принявшему его Петру. Двухпалубная яхта осторожно попятилась, кормой выбираясь из общего строя. Ксения резко закрутила штурвал, разворачивая судно. Петр молчал и наблюдал за женщиной. Несмотря на то, что «чужестранка» действовала сноровисто, его все же брала некоторая опаска. Непроглядная темнота окружала яхту. Небо как раз затянуло облаками, и звезд почти не было видно. Ущербная луна кое-как проглядывала сквозь редкие прорехи в тучах, но света не давала. Он не очень понимал, куда и как можно плыть в такую темень.
Поставив яхту параллельно причалу, Ксения щелкнула на панели тумблером, и мощный луч прожектора, установленный на крыше рубки, разорвал мрак. Стало чуть полегче, хотя и не намного. Сильный, но узкий луч выхватывал только полосу непроницаемо-черной воды непосредственно перед судном. Где берега, фарватер, бакены и прочие судоходные премудрости?
Эти понятия, вероятно, от испуга выдал мозг Петра. Еще промелькнул беспорядочный набор заумных терминов, в которых он точно не разбирался, но, вероятно, слышал их в прошлой жизни: бом-брамсель, фордевинд и оверкиль. Последнее, кстати, дословно переводилось как «вверх килем» и оптимизма не внушало. Плавать он умел, причем неплохо, проверив это в бассейне. Однако Петр почему-то был уверен, что до фитилька в подземном схроне старого чеченца моряком он точно не был.
Петр с опаской глянул через борт. Яхта прибавила ходу, и вода вдоль борта закудрявилась расходящимися в стороны бурунами.
— Капитан, наша бригантина, случайно, не носит гордое имя «Титаник»? — осторожно поинтересовался Петр. — И каким способом мы ориентируемся в непроглядном мраке, обходя мели и перекаты?
— Яхта называется «Глория», а курс я держу по компьютеру. Он через спутниковую связь скоммутирован с «Коспасом» и определяет положение судна с точностью до метра. Так что кораблекрушение нам не грозит, — успокоила Петра Ксения. — Мы можем идти в полной темноте. Прожектор нужен для того, чтобы случайно не наскочить на плавун или лодку какого-нибудь любителя ночной рыбалки.
Полученный ответ удовлетворил как полнотой информации, так и почти профессиональной уверенностью рулевого. Вот только Ксения, стоящая у штурвала в вечернем платье с открытыми плечами, смотрелась несколько экзотично. Правда, он и сам был в смокинге, что сглаживало обстановку. Две несуразности — уже система, а она при любом раскладе требует уважения.
«Дочь пирата, — неожиданно пришло на ум Петру. — Похищение джентльмена, который не совсем против, чтобы его похитили. А пират, выходит, В.В.Слуцкий. Забавно!»
Что именно было забавным — похищение или пират и его дочь, Петр не определился. Он вообще не очень понимал, зачем согласился бежать с приема с Ксенией, плыть во мраке на яхте неизвестно куда... Мальчишество какое-то! А может, просто принял условия игры, которую ему предложили? Вероятно, так оно и было.
Скоро яхта замедлила ход и стала разворачиваться, описывая широкий полукруг. Прожектор выхватил из темноты близкий берег. Деревья сходили к воде, почти касаясь ее свисающими ветками. Ксения направила яхту в проход, обозначенный узкими песчаными отмелями у корней деревьев. Через минуту они очутились в крохотном заливчике. Свет прожектора, ударяя в кроны, отражался в воде, будто ночником освещая амфитеатр бухты, образованный окружавшими ее ивами. Двигатель заглох, якорь, коротко плеснув, почти бесшумно ушел на канате в глубину. Петр прикинул по его длине, что до дна никак не меньше пяти метров.
— Господи, как тихо, как хорошо! — сказала Ксения, выйдя из рубки на палубу. Она развела руки и сладко потянулась.
Действительно, не ощущалось дуновения ветерка, ни единый листок не колыхался; тишина стояла абсолютная. Издалека донесся одинокий треск цикады, но и он почти сразу затих.
— Петр, там внизу в баре есть шампанское. Я хочу пить и безумствовать, — капризно произнесла Ксения и бросила ему связку ключей.
Последнее заявление вовсе не пугало, однако настораживало и настраивало на деловой лад. Петр мог только предполагать, какое оно — безумие «чужестранки». Почему-то являлась уверенность, что он справится с ним, не ударит в грязь лицом. Просто был уверен и все, хотя опыт отношений с противоположным полом в этой жизни у него был явно мал — текучка заела.
Петр спустился по ступеням к двери в каюту на нижней палубе. Разобравшись с ключами, он нашел нужный и вставил его в замочную скважину. Неожиданно послышался громкий всплеск воды за бортом. Не было сомнений, что, а точнее — кто произвел этот звук. Петр, спотыкаясь в темноте о ступеньки, выскочил наверх. У борта лежали два темных комочка. В одном можно было признать вечернее платье Ксении, второй, совсем крохотный, явно был той принадлежностью, которая скрывалась под этим платьем. Туфли валялись в стороне, поодаль друг от друга, явно скинутые второпях и небрежно.
Петр разглядел на воде лишь круги, широко разошедшиеся по бухточке от кормы яхты. Он не знал, что предпринять. Ничего не указывало на случайное падение за борт или самоубийство методом утопления. Жгучее желание шампанского и последующее, явно здравомыслящее, раздевание не наводили на мысль, что Ксения захотела наложить на себя руки. Поэтому Петр решил малость погодить, прежде чем кидаться вниз головой в темный омут с целью спасения девицы. Тем более что и вода была явно не парной, какой и не может быть в конце мая, да и смокинг, взятый напрокат, не хотелось портить.
Ксения вынырнула метрах в пятнадцати от яхты. Она активно заработала руками, показывая неплохую технику кроля. Петр убедился, что его спутница вне всякой опасности, не машет, не кричит «помогите, люди добрые, тону», и двинулся, куда его и послали, за шампанским.
Открыв дверь, он нащупал на стенке выключатель и зажег свет. Аккумуляторы были заряжены хорошо, плафон на стене горел ярко. Каюта была поделена перегородкой из красного дерева на две половины. В первой стоял дубовый стол и массивные скамьи по бокам, на входе слева были встроены в боковую панель мойка и двухконфорочная газовая плита. Остальная площадь стен состояла из шкафов и шкафчиков с рядом иллюминаторов над ними. Вторая половина являла из-за полуоткрытой двери в перегородке двуспальную кровать едва не во всю ширину отсека.
Бар нашелся легко, со второй попытки. Сначала он открыл шкафчик с посудой, но уже за следующей дверцей обнаружил серьезную коллекцию солидных бутылок. Выбрав из трех видов шампанского одно — не читая названий, а просто по виду, Петр на всякий случай прихватил еще и небольшую треугольную бутылочку виски, рассудив, что после ночного купания в прохладной воде, возможно, понадобится растереть тело. А не понадобится, так и внутрь принять не грех. Кстати, шампанское ему как-то не понравилось. И рот вяжет, и в желудке сухо. Поэтому, с разрешения дамы, он бы предпочел заменить его на этот более крепкий напиток с бородатым генералом в конфедератке на этикетке.
Случайно краем глаза Петр заметил висящее у входа на стене в спальном отсеке нечто белое и объемное. Оно оказалось махровым халатом. Ничтоже сумняшеся, Петр прихватил и его. В вечернем платьишке после ночного купания Ксении вряд ли будет уютно. Взамен халата он снял с себя и повесил смокинг. Вечер был теплый, и рядом с дамой в халате вряд ли уместно смотрелся его официальный наряд. Подхватив шампанское, виски и фужеры, Петр поднялся на палубу.
Ночная купальщица уже подплывала к корме яхты. Поставив бутылки и посуду на выступ у края бортика и повесив халат на леер, Петр подошел к лесенке, которая была закреплена на корме. Ксения, показав из воды обнаженные плечи, взялась левой рукой за поручень и, широко улыбнувшись, протянула ему правую. Лишь пару секунд спустя Петр понял, почему ему сразу не пришлась по душе эта улыбка. Уж слишком доброй она была.
Мокрая ладонь на удивление крепко ухватила его пальцы, и в следующее мгновение, потеряв равновесие от сильного рывка, Петр уже летел с палубы в воду. Во время недолгого полета он сумел пережить два противоречивых чувства: досады, что его сделали как пацана, и глубокого удовлетворения от того, что он предусмотрительно оставил в каюте смокинг. Конечно, жалко было замочить пиджачок, но еще обиднее, если бы вымок конверт, покоящийся во внутреннем кармане. Худо-бедно, а в том конвертике лежал скромный банковский чек на десять тысяч долларов, который вручил от имени организаторов суперфинала новому чемпиону папаша озорницы, уронившей его с яхты. А когда Петр погрузился с головой, почему-то стало очень жалко шелковую бабочку, лаковые туфли, а также Коляна и Винта, которым придется сдавать прокатное имущество.
На удивление, вода не обожгла холодом, скорее — освежила. Вероятно, залив хорошо прогрелся за день на солнце. Петр вынырнул, сделал несколько гребков и лег на спину. Темный купол неба окончательно затянулся тучами, через которые не проглядывало ни единой звездочки. В брюках и туфлях плавать было не очень удобно, да и как-то разом ему стало неуютно болтаться в этой непроницаемо-мрачной воде под таким же неприветливым черным небом.
Петр подплыл к яхте и рывком поднялся на лесенку, а с нее — на палубу. Ксения стояла уже одетая в халат, но босиком. В руках она держала фужеры с шампанским. За недолгое время его купания «чужестранка» успела откупорить бутылку. Один фужер она протянула Петру, но он отрицательно покачал головой и кивнул на бутылку с виски.
— Молчаливый герой не желает шампанского? — удивленно состроила глазки Ксения.
— Герой желает после купания виски и еще — отшлепать девицу, уронившую его в воду, — незлобливо пробурчал Петр. — И то и другое — для сугрева.
— Дурная девочка, — согласилась Ксения. — Обидела...
Она нагнулась, поставила на палубу один фужер, подняла с бортика и протянула Петру бутылку с суровым генералом на этикетке. Во время этих перемещений как-то очень естественно тяжелая пола халата распахнулась, явив на свет весьма интересную для изучения ножку.
— Девочка, может, и ничего, да вот только имеет привычку хулиганить, — уже более миролюбиво сказал Петр, внимательно оглядев ножку, которая, похоже, прятаться не собиралась.
— "Может, и ничего"? — возмущенно воскликнула Ксения. — А вот это уже оскорблением припахивает, милостивый государь. Стреляться, и немедленно!
— Приношу глубочайшие извинения, сударыня, — раскланялся Петр. — Изменим формулировку на «очень даже ничего».
— Фи! Какой моветон! — фыркнула «чужестранка». — Ваш комплимент годится, пожалуй, для подворотни.
Она поставила на носок и еще больше обнажила ногу; халат будто сам собой съехал с одного плеча. Лукаво прищурившись, женщина посмотрела на Петра:
— Ну, я жду!
— Великолепно! — выдохнул Петр и щедро глотнул виски из горлышка.
— Уже лучше, — сказала Ксения и тоже отпила шампанское. — Еще...
— Несравненная! — выпалил Петр и еще плеснул себе в рот обжигающего напитка. — Рожденная из пены морской...
— Стоять, не двигаться! — строго повысила голос Ксения, заметив, что Петр в очередной раз сделал попытку приложиться к горлышку. — Остановимся на Афродите.
— У меня еще в запасе есть Венера, Диана, Клеопатра, царица Савская, Беатриче, Джульетта... — попытался возразить Петр, вытаскивая из дальних уголков памяти великие женские имена.
— Виски не хватит, — покачала головой Ксения. — Сделаем перерыв в комплиментах. А ну-ка раздевайтесь, да побыстрее. Я не желаю быть виновной в воспалении легких суперчемпиона. Развешивайте сушить одежду и бегом вниз в каюту.
Она решительно забрала у него бутылку, подхватила так и валяющиеся на палубе платье и трусики и пошла к ступенькам, ведущим в нижние помещения яхты. Команда на раздевание поступила как нельзя вовремя. Мокрая одежда холодила кожу, и его уже разок передернуло от подступающего озноба.
Петр мигом скинул с себя всю одежду и развесил ее на леерах. Согласно полученным ранее распоряжениям, далее следовало спускаться в каюту, однако он замешкался. Костюм Адама только звался костюмом. Хотя уже не оставалось сомнений в дальнейшем развертывании событий, были некоторые колебания в том, что явиться в таком виде на глаза даме еще время не настало. Похоже, у дамы сложилось такое же мнение. Из глубины яхты на поручни было небрежно выброшено большое цветное полотенце, в которое «Адам» и завернулся. Захватив сиротливо стоявшие у борта бутылку шампанского и фужер, Петр двинулся в каюту.
— Вот так уже лучше! — встретила его Ксения. Относилось ли это к тому, что он снял мокрую одежду или просто ее снял, понять было мудрено, да Петр этого и не хотел. Все шло так, как шло. Его плечи опять дернулись в ознобе. Майская ночь в Подмосковье явно не располагала к неге. Ксения заметила это и встревожилась.
— Точно заморозила молодца, — попеняла она себе и строго скомандовала: — Быстро на кровать.
Заметив вопросительно поднятые брови Петра, Ксения подняла указательный пальчик, сделала строгое лицо и уточнила:
— Займемся растиранием.
Петр послушно прошел во второй отсек и улегся лицом вниз на пушистое покрывало. Прикосновение прохладных мокрых ладоней к спине дернуло его плечи еще раз, последний. Запах виски подтвердил, что растирание будет спиртовым. Руки заработали активно и умело, прогоняя озноб. Скоро спине стало жарко.
И не только ей. Растирание и массаж разогнали кровь по всему телу, да и женское бедро, касающееся в работе его бедра, заметно способствовало разогреванию.
— Поворачиваемся на спину, — скомандовала Ксения. — Займемся грудью. Позвольте, товарищ, вы слишком прямолинейно поняли слова беззащитной девушки...
Возмущение действиями озябшего товарища, потерявшего над собой контроль, а также стыд и совесть, нельзя было назвать слишком бурным, как и сопротивление, закончившееся, еще и не начавшись. Бурным было продолжение.
Петр был не в том состоянии, чтобы терять время на ласки. Женское тело, без стеснения и жеманства открывшееся ему, этого и не требовало. Обоюдный голод бросил их друг к другу. Он стянул и отшвырнул в сторону тяжелый махровый халат. Туда же улетело и полотенце. Обнаженные тела соприкоснулись и на секунду замерли в сладостном ожидании. Петр осторожно, но властно вошел в подавшуюся навстречу ему плоть и ощутил, что женщина его желает. Краткий, вырвавшийся из губ Ксении стон и пробежавшая по телу чувственная волна подтвердили это.
Первый порыв урагана пролетел без ощущения времени, на одном дыхании, поднимаясь все выше и выше. Достигнув критической точки, где, казалось, уже нечем дышать, не удержавшись, они бросились вниз, в бездну, одновременно взорвав вспышкой сверхновой звезды свое сознание.
Упав ничком на подушку, Петр короткое время не ощущал тела. Рядом так же недвижно лежала Ксения. Она первой пришла в себя и, придвинувшись вплотную, коснулась пальцами его плеча. Петр повернул голову к женщине, и их губы встретились. Руки ожили и стали смелее. Он почувствовал, что жизненные силы потихоньку возвращаются к нему. Оторвавшись от его губ, Ксения приподнялась на локтях, окутав голову Петра упавшей копной каштановых волос. Петр перевернулся на спину и потянулся ртом к ее груди. Она опередила порыв и, чуть подавшись назад, дотянулась губами до его соска. Потом нежно коснулась второго, щекоча волосами, не спеша перевела ласку на живот... Ленивое блаженство охватило Петра, и он отдался умелым женским рукам и губам.
